Семь сестер. Сестра жемчуга

– Говорю вам, я не гулящая какая! – хриплым голосом воскликнула Энни. Китти увидела, что в ее глазах блеснули слезы. – Я только… я и была-то с благочинным только дважды. Правда! Верила в Господа… Верила в то, что ваш отец любит меня… Что он… Ральф… Станет моим наставником по жизни. Я…

Внезапно Энни замолчала, бросилась к комоду, стоявшему в углу, и стала лихорадочно искать что-то в одном из ящиков.

Когда она отвернулась, Китти увидела в ее руках очки. Она тотчас же узнала их. В таких очках отец обычно писал свои проповеди.

– Вот! Ральф забыл их у меня, когда приходил сюда в последний раз. Я пообещала ему, что сохраню все в тайне. Поклялась именем Господа. Отдайте ему очки. Не хочу, чтобы в этом доме что-то напоминало о нем.

Китти молча взяла протянутые ей очки. Она почувствовала непроизвольные позывы к рвоте и испугалась. Еще, чего доброго, ее сейчас стошнит прямо на пол.

– А вот это вам. – Китти протянула Энни небольшой мешочек.

Та открыла его, глянула внутрь и издала громкое восклицание.

– Но, мисс! Я не могу принять это от вас. Нет!

– Можете! – ответила Китти тоном, не терпящим возражений.

В течение двух последних недель она смогла утаить несколько монеток из тех пожертвований, которые приносили в церковь прихожане. А вчера ночью прокралась в отцовский кабинет и взяла из ящика стола, в котором отец хранил под замком более крупные купюры, пачку банкнот. По ее разумению, этой суммы должно вполне хватить на то, чтобы обеспечить более или менее сносное существование и самой Энни, и ее будущему младенцу. Во всяком случае, хотя бы до тех пор, пока она не сможет снова начать работать. К тому же, когда отец обнаружит пропажу, сама Китти будет уже далеко от дома, по пути на другой конец света.

– Тогда… тогда спасибо вам. – Энни извлекла из мешочка еще какую-то вещицу. Это оказался небольшой серебряный крестик на цепочке. Она нерешительно повертела крестик в руках.

– Этот крестик мне подарили мои дедушка и бабушка в тот день, когда меня крестили, – пояснила ей Китти. – А сейчас я хочу, чтобы вы сберегли его для… для своего ребенка.

– Как вы добры, мисс Макбрайд! Боже, как вы добры… Спасибо вам! – Глаза Энни снова наполнились слезами.

– Я сегодня отплываю в Австралию… Пробуду там несколько месяцев. Когда я вернусь, можно мне снова навестить вас? Посмотреть, как вы тут справляетесь…

– О, конечно, мисс! Приходите!

– Пока же я хочу оставить вам адрес того места, где я буду проживать в Австралии. Так, на всякий случай… Вдруг произойдет что-нибудь непредвиденное… – добавила Китти, протягивая Энни конверт и чувствуя себя немного неловко. Ведь она и понятия не имеет, умеет ли Энни читать или писать. Не говоря уже о том, знает ли она, как отправить письмо в другую страну. Но Энни лишь согласно кивнула и взяла протянутый ей конверт.

– Мы никогда не забудем вашей доброты, – сказала она, провожая Китти к дверям. – Счастливого пути, мисс. И да храни вас Господь.

Китти вышла на улицу и побрела к докам. Долго стояла на краю мола, наблюдая за тем, как чайки вьются над мачтой судна, которое, дымя всеми своими трубами, медленно вползало в акваторию порта. Потом Китти достала из кармана очки, которые отдала ей Энни, и что есть силы швырнула их вниз, в свинцовые воды.

– Даже сатана может замаскироваться под ангела света, – пробормотала Китти про себя. – Боже, помоги моему отцу… И моей бедной, обманутой матери. Как же она заблуждается!

– Готова? – На пороге спальни Китти появилась Адель.

– Да, мамочка, – ответила Китти, застегивая замки на чемодане. Потом взяла в руки шляпку.

– Я буду очень-очень скучать по тебе, родная моя! – Адель подошла к дочери и заключила ее в свои объятия.

– И я, мамочка, тоже. Буду переживать, как ты тут без меня станешь управляться, когда появится ребеночек, а его старшей сестренки не будет рядом. Пожалуйста, береги себя. Очень тебя прошу.

– Не волнуйся за меня, Китти. Ведь рядом со мной будет твой отец. И Эльза тоже, и твои сестры… Как только он или она появятся на свет, я тотчас же извещу тебя телеграммой. Сообщу о том, что новый человек пришел в этот мир. Пожалуйста, Китти, не плачь. Не надо! – Адель осторожно смахнула слезинку со щеки дочери. – Лучше подумай о том, сколько увлекательных историй ты расскажешь нам, когда вернешься домой. Ведь наша разлука продлится всего ничего, каких-то девять месяцев. Впрочем, ровно столько времени, сколько нужно женщине, чтобы выносить свое дитя.

– Прости меня, мамочка… Эти слезы… Просто я буду очень сильно скучать по тебе. – Китти всхлипнула, уткнувшись в родное плечо матери.

А вскоре она уже стояла на пороге дома. Чемодан погрузили в карету миссис Мак Кромби, а Китти принялась по очереди обнимать всех своих младших сестер. Мириам была безутешна, она плакала навзрыд.

– Моя дорогая Катерина! Как же мне будет не хватать тебя!

Последним Китти обнял отец. Она напряженно замерла в кольце его рук.

– Не забывай каждый день читать молитвы. Господь с тобою, Катерина.

– До свидания, папа, – с трудом выдавила она из себя, стараясь не глядеть на него. И тут же вырвалась из его объятий.

Последний, прощальный взмах рукой, обращенный к любимым сестрам и матери. А уже в следующую минуту Китти скрывается внутри кареты, и кучер плотно захлопывает за ней дверцу.

Британский пассажирский лайнер «Ориент» дал сигнал отплытия и стал медленно удаляться в открытое море. Китти стояла на палубе вместе с другими пассажирами судна, выкрикивавшими последние прощальные слова своим родственникам, оставшимся на берегу. Вся гавань была битком забита доброжелательно настроенной публикой. Все размахивали государственными флагами «Юнион Джек». Изредка в толпе мелькали и австралийские флаги. Китти никто не провожал, в отличие от других пассажиров, стоявших рядом с ней. Но зато, в отличие от многих, она была уверена хотя бы в одном: рано или поздно она снова вернется к берегам Англии.

Но вот народ, толпившийся на пристани, стал уже практически неразличим. Пароход, извергая клубы пара, медленно миновал дельту Темзы. На палубе вдруг стало непривычно тихо, будто только что все собравшиеся наконец осознали, какое грандиозное предприятие они замыслили. Люди стали потихоньку расходиться. Китти услышала чей-то плач и подумала, что наверняка кто-то сейчас прикидывает, а суждено ли ему или ей снова свидеться с теми дорогими их сердцу близкими, кого они оставили на берегу.

Хотя ей не раз приходилось видеть большие океанские суда, стоявшие на приколе в порту Лейт, она все же невольно задалась вопросом: а сможет ли эта махина, несмотря на свои грандиозные размеры, доставить их благополучно на другой конец света, оставив позади себя столько морей и океанов? Правда, две огромные трубы впечатляли своими габаритами, как и высоченные мачты, удерживающие полотнища парусов.

Китти спустилась по узенькому трапу в коридор, в котором располагались каюты второго класса. В том числе и та, где предстояло поселиться ей. Все вокруг казалось каким-то странным сном. «Нет, – думала она, – это происходит не со мной, а с кем-то другим». Она открыла дверь в каюту. Интересно, сможет ли она спать под этот непрерывный гул мощных двигателей, расположенных, судя по всему, прямо под ними? Повернувшись вполоборота, Китти закрыла за собой дверь и огляделась. Крохотная комнатка, скорее такой маленький кубик микроскопических размеров, очень похожий по своему внешнему виду на коридор за тонкой стенкой. Две узенькие койки, скорее полки, смахивающие на два крохотных гробика, небольшой комод для вещей. В углу раковина для умывания. Китти обратила внимание на то, что и раковина, и все остальные причиндалы намертво привинчены болтами к полу.

– А, так вы будете моей соседкой по каюте? – С верхней полки через деревянные перила свесилась темноволосая кудрявая головка. На Китти уставилась пара живых карих глаз.

– Да.

– Здравствуйте, меня зовут Клара Дуган. А вас?

– Здравствуйте. А меня – Китти Макбрайд.

– Похоже, из Шотландии, да?

– Да.

– А я вот из Лондона, из Ист-Энда. Куда держите путь?

– В Аделаиду.

– Не слышала о таком городе. Сама я направляюсь в Сидней. У вас нарядное платье. Наверное, горничная у какой-нибудь леди?

– Нет. То есть, я хочу сказать… Я – компаньонка.

– А! Вот оно что! – сочувственно хмыкнула Клара. – Насколько я наслышана обо всех этих нетитулованных дворянах, то скажу так. Если дама, при которой вы состоите, не прихватила с собой еще и служанку, то придется вам делать всю эту работу вместо нее. Поноситесь еще туда-сюда сполна, прибирая всякую грязь. Особенно когда выйдем в открытое море и начнет штормить. Мой братец Алфи рассказывал мне, что в шторм все судно тут же провоняет блевотиной. Не продохнуть… Слава богу, он уже там, на месте. По его словам, строит себе в Сиднее нормальную, хорошую жизнь. Вот и мне посоветовал подсобрать деньжат на приличный билет до Австралии, чтобы не ютиться в самом трюме, в каютах третьего или четвертого класса. Многие ведь и не выдерживают такой поездки. Пятеро душ умерло на борту во время прошлого рейса, – добавила Клара для пущего устрашения. – Потому-то я и работала день и ночь как каторжная, чтобы накопить нужную сумму и оплатить себе место во втором классе. Если мы туда доберемся живыми, то все эти затраты оправдаются сполна, я думаю.

– Боже, сохрани и помилуй! – воскликнула перепуганная Китти. – Будем надеяться, что наше путешествие пройдет более гладко.

– Будем! Но все равно я счастлива, что плыву в Австралию. Там я стану кем захочу. Но главное – там я буду свободной! А что может быть лучше свободы? – В глазах Клары заплясали ликующие огоньки.

Вдруг кто-то постучал в дверь. Китти открыла. На пороге стоял молодой стюард и с улыбкой смотрел на нее.

– Вы мисс Макбрайд?

– Да.

– Миссис Мак Кромби просит вас подняться к ней в каюту. Ей нужно помочь распаковать вещи.

– Конечно. Уже иду.

Китти послушно последовала за стюардом на выход. Клара откинулась на постель и невесело улыбнулась.

– По крайней мере, хоть кто-то из нас обретет там свободу, – крикнула Клара вдогонку Китти.

Первая ночь прошла ужасно. Китти металась на своей полке, переворачиваясь с одного бока на другой. На время забывалась коротким удушливым сном, похожим на полудрему, и ей снились шторма, кораблекрушения, дикие преследования аборигенов, готовых сожрать ее живьем, и все эти кошмары сопровождались громким храпом, доносившимся с верхней полки. Однако вскоре Китти привыкла к своему новому укладу жизни, и дни побежали один за другим. Китти просыпалась ровно в семь. Клара еще спала. Китти же поднималась с постели, умывалась, одевалась, причесывалась. Затем тихонько пробиралась по коридору и поднималась по трапу на верхнюю палубу, туда, где располагались каюты первого класса.

К своему вящему удивлению, почти сразу же после того, как они вышли в открытое море, Китти обнаружила, что она практически не подвержена морской болезни и твердо сохраняет равновесие во время любой качки. В то время как Клара и миссис Мак Кромби немедленно падали в свои постели даже при самом слабом волнении моря, которое команда судна именовала всего лишь «легкой болтанкой». Зато Китти все нипочем! Ведет себя словно бывалый морской волк. Естественно, члены экипажа наперебой торопились лично выразить свое восхищение такой стойкостью юной пассажирки. Особенно старался Джордж, персональный стюард миссис Мак Кромби, который, по словам Клары, точно «положил глаз» на ее соседку.

В сравнении со скудным интерьером кают второго класса, каюты для пассажиров первого класса поражали своей избыточной роскошью. Полы застелены мягкими плюшевыми коврами, украшенными изысканными орнаментами Уильяма Морриса, медные ручки и прочие металлические украшения отполированы до блеска, стены упрятаны под красивыми резными панелями из дерева. Миссис Мак Кромби сразу же почувствовала себя в своей стихии и каждый вечер, готовясь к ужину, с удовольствием наряжалась в очередной экстравагантный туалет из того обширного гардероба, который она везла с собой.

По утрам Китти белкой крутилась вокруг миссис Мак Кромби, удовлетворяя все ее сиюминутные нужды и потребности. Попутно приходилось ремонтировать горы одежды. Всякий раз Китти тяжело вздыхала, разглядывая разошедшиеся швы на корсетах и прилегающих лифах платьев, после чего принималась заново перешивать их. В конце концов она пришла к выводу, что ее патронесса сознательно вводила в заблуждение портних, явно занижая свои размеры и преуменьшая общие габариты. Скорее всего, из-за самого элементарного тщеславия. Обедали они вместе с Кларой в столовой для пассажиров второго класса. Китти не переставала удивляться тому, какой свежей и разнообразной была их пища и как ловко орудовали официанты, обслуживая их, носясь с подносами, уставленными всякими напитками и блюдами, и стойко удерживая равновесие, несмотря на случавшуюся иногда качку. Во второй половине дня Китти выходила подышать свежим воздухом на палубу для прогулок, а потом снова заглядывала в каюту к миссис Мак Кромби, и они принимались играть в карты – либо в безик, либо в криббидж.

Между тем их пароход уже почти преодолел Средиземное море, сделал короткую остановку в Неаполе и взял курс на Порт-Саид. Вскоре они миновали и Суэцкий канал. Чем дальше к югу, тем невыносимее становилась жара. Миссис Мак Кромби категорически отказывалась сходить на берег в тех портах, где они останавливались, чтобы пополнить запасы провизии и воды, аргументируя свой отказ тем, что, дескать, «тут легко можно подцепить заразу от кого-нибудь из местных». Но Китти, разглядывая с палубы непривычно красивые, экзотические пейзажи чужих берегов, чувствовала, как постепенно ее охватывает радость от самого путешествия, сулящего столько открытий и приключений.

Впервые в своей жизни она пренебрегла строгими правилами этикета и отправилась на шумную вечеринку с танцами при свете газовых фонарей в дымном салуне на палубе третьего класса. В первый раз Клара затащила ее туда почти силком. Китти скромно стояла у стеночки, наблюдая за тем, как подруга отплясывает без устали под зажигательные кельтские ритмы в исполнении оркестра. Но потом Китти все-таки вытащили на танцпол, и она легко закружилась в танце, непринужденно переходя по кругу от партнера к партнеру. Впрочем, все молодые люди были безукоризненно вежливы и вели себя как истинные джентльмены.

Ее чувства к миссис Мак Кромби тоже претерпели некоторую метаморфозу в сторону существенного потепления. Та после очередной порции виски или трех коктейлей кряду вдруг неожиданно начинала демонстрировать довольно рискованный юмор, отпуская порой такие соленые шутки, от которых у отца Китти наверняка случился бы самый настоящий сердечный приступ. В один из вечеров миссис Мак Кромби даже поделилась в разговоре с Китти своими страхами и опасениями в преддверии встречи с сестрой.

– Я ведь не видела Эдит с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать, – разоткровенничалась миссис Мак Кромби. – Ей было столько же, сколько вам сейчас, моя дорогая. Она как раз собралась ехать в Австралию, чтобы выйти там замуж за нашего дорогого Стефана. Эдит младше меня на целых пятнадцать лет. В свое время ее появление на свет стало настоящим потрясением для нашего папа. – Миссис Мак Кромби ухмыльнулась с немного глуповатым видом и негромко отрыгнула. – Впрочем, она на меня совершенно не похожа, – добавила она чистосердечно и сделала знак официанту, чтобы он снова наполнил ее стакан. – Кстати, надеюсь, вы в курсе, моя дорогая, что ваш батюшка в те годы, когда наша семья еще только-только познакомилась с ним, слыл самым настоящим дамским угодником?

– Правда? Вот никогда бы не подумала, – ответила Китти с деланым равнодушием, но на самом деле сгорая от любопытства, какие еще подробности миссис Мак Кромби добавит в свой рассказ. Увы-увы! Ее внимание уже переключилось на оркестрантов судового оркестра, которые появились на подиуме. Заиграла музыка, и разговор прервался сам собой.

На подступах к острову Цейлон их надежный пароход «Ориент» изрядно потрепало в Индийском океане. Китти держалась молодцом, безостановочно ухаживая и за миссис Мак Кромби, и за Кларой, которые обе позеленели от непрекращающейся болтанки и днями не поднимались со своих кроватей. А все же, размышляла Китти, морская болезнь уравнивает людей почище любых социальных реформ. Воистину, перед этой напастью все равны: нет ни богатых, ни бедных. Пассажиры, обитающие в каютах самых разных классов, в равной степени оказались брошенными на милость разбушевавшейся стихии. Судовые стюарды сбивались с ног, разнося по каютам настойку имбиря, которая, по слухам, могла хоть как-то нормализовать состояние страдальцев и облегчить их проблемы с желудком. Что же до миссис Мак Кромби, то Китти с ужасом наблюдала за тем, как та то и дело сдабривала свои медицинские снадобья изрядными порциями виски, которое она вливала прямо в настойку, не переставая при этом повторять:

– Ничто не помогает снять эти кошмарные головокружения. Вот я подумала, моя дорогая. Пусть уж лучше голова кружится от виски, а не от какой морской заразы.

По мере того как их пароход все дальше и дальше углублялся в необъятные просторы Индийского океана, навстречу земле обетованной, какой представлялась Австралия пассажирам судна, жара лишь усиливалась. Китти даже не представляла себе, что может быть так жарко. Она сидела на верхней палубе для прогулок, это было единственное место на судне, где можно было почувствовать хоть какое-то дуновение ветерка. Китти разместилась рядом с миссис Мак Кромби, с неизменной книгой в руках, которую взяла в судовой библиотеке, и старалась понять, кто же она теперь есть. Уже не просто дочь преподобного мистера Макбрайда, а вполне самостоятельная молодая девушка, сильная, выносливая, крепкая. Вон даже стюард Джордж признался ей, что еще никогда не видел женщины, которая бы так лихо держалась на ногах во время шторма. Вполне возможно, она сможет устоять на них и дальше, уже обходясь без помощи матери или отца.

Китти задирала голову и долго-долго вглядывалась в безоблачную синь. Чем дальше уплывали они от Шотландии, тем реже Китти преследовали весь тот ужас и омерзение, которые она испытала, узнав незадолго до отъезда всю правду об отце. Когда в один из дней миссис Мак Кромби сообщила ей, что плыть до места назначения осталось всего лишь неделю, Китти невольно почувствовала, как у нее свело желудок. И качка здесь была совсем ни при чем. Китти охватило волнение при мысли о том, что совсем скоро она своими глазами увидит землю Дарвина. Вот человек был! Не прятался за имя Господа, не боялся открыто объявить о своих взглядах, в которых главенствовал не Бог, а природа с ее огромной созидательной силой и мощью. Природа предстает перед всяким во всей ее наготе, со всем тем хорошим и плохим, что в ней есть, со всей ее красотой, дикостью, жестокостью. Она словно говорит людям: «Да, я вот такая, какая есть! Идите и смотрите». Природа не терпит лицемерия, в ней нет изуверского фанатизма и напыщенной лжи, она открыта и честна во всех своих проявлениях.

Пожалуй, если бы Китти понадобилась метафора для того, чтобы описать свое нынешнее состояние, она бы воспользовалась тугим корсетом миссис Мак Кромби. Представила бы себе, как срывает с себя ненавистную вещицу из дамского гардероба и начинает дышать полной грудью.

В то утро, когда на горизонте замаячили первые очертания австралийского континента, почти все пассажиры парохода «Ориент» высыпали на палубу. Все с волнением и трепетом вглядывались в вдаль, вытягивали шеи, крутили головами, пытаясь разглядеть в туманной дымке то, что для многих из них очень скоро станет новым домом, началом новой жизни.

Но вот береговая линия стала уже вполне различима, и вдруг странная тишина повисла над палубой. Между лазурно-голубой гладью моря и такими же сияющими голубыми небесами перед всеми ними предстала узкая полоска красно-коричневой суши.

– Ровно все тут. Ни тебе гор, ни холмов, – разочарованно пожала плечами Клара. – Голая земля, и только.

– Да, – коротко согласилась с ней Китти, мечтательно вперив взор вдаль, все еще не в силах поверить в то, что вот сейчас, в эту самую минуту, она своими глазами видит тот самый континент, который раньше разглядывала лишь в атласе. И какой же недостижимой тогда казалась ей эта земля.

Лайнер вошел в бухту порта Фримантл и встал на якорь. С берега раздались радостные вопли встречающих. Китти показалось, что народу собралось даже больше, чем в Лондоне, когда они покидали родную гавань, взяв курс к берегам Австралии. Какое-то время Китти дивилась, как могут такие огромные пассажирские лайнеры и судна, перевозящие всяческие грузы, так искусно маневрировать в сравнительно небольшой бухте, а между тем на нижних палубах разноликая толпа уже суетилась и волновалась, с нетерпением ожидая того момента, когда начнется спуск на берег.

– Боже святый! – От переизбытка чувств Клара обхватила Китти руками за шею. – Вот мы и в Австралии наконец! Не могу поверить… И что нас тут ждет?

Китти молча наблюдала за тем, как пассажиры устремились по сходням на берег, прижимая к себе незамысловатые пожитки и детей. Кого-то встречали друзья или родственники, но таких было немного. Основная же масса прибывших сгрудилась на пристани. Люди выглядели сбитыми с толку и слегка заторможенными от всего происходящего, а сверху нещадно палило горячее австралийское солнце. Но вот к толпе подошел какой-то человек, судя по всему представитель местных властей, и повел людей за собой. Это же какое надо иметь мужество, невольно восхитилась Китти, глядя им вслед. Бросить все: родной дом, землю, на которой ты родился и вырос – и уехать на другой конец света, чтобы начать там все с нуля. Построить новую жизнь с надеждой, что она будет лучше той, которую они оставили позади.

– Один сброд, насколько я могу судить, – прокомментировала увиденное миссис Мак Кромби за обедом в столовой, когда им подали телячью отбивную. – Впрочем, чему удивляться? Австралия ведь изначально заселялась исключительно одними отбросами общества, всякими разными каторжниками и преступниками всех мастей. Их сюда доставляли на кораблях из Англии. И они здесь повсюду, эти людишки. За исключением Аделаиды, разумеется. Этот город возвели специально для более… благородной публики, такой, как мы. Эдит писала мне в своих письмах, что Аделаида – это город, в котором чтут Господа. Красивый, по-настоящему христианский город. – Миссис Мак Кромби недовольно поморщилась, повернув голову к открытому окну, из которого с берега доносилась немного непривычная гортанная речь местных. И тут же принялась энергично обмахиваться веером. На лбу у миссис Мак Кромби уже выступили капельки пота. – Будем надеяться, что в Аделаиде не будет такого пекла, – обронила она и добавила: – Господи боже мой! Теперь мне понятно, почему все эти аборигены бегают тут голышом. Невыносимая жара!

После обеда миссис Мак Кромби вернулась к себе в каюту, чтобы немного вздремнуть, а Китти снова поднялась на палубу и стала наблюдать за тем, как сгружают на берег скот. Большинство животных выглядели напуганными, вид у всех был истощенный. Они, спотыкаясь и путаясь друг у друга под ногами, неуверенно двигались по сходням.

– Бедные вы мои! – вздохнула про себя Китти. – Это ж в какую даль вас завезли. Навсегда оторвали от родных лугов и пастбищ.

На следующее утро лайнер снова двинулся в путь, взяв курс на Аделаиду. Оставшиеся два дня до момента прибытия в порт назначения ушли на то, что снова упаковать весь объемный багаж миссис Мак Кромби и разложить по чемоданам и баулам ее обширный гардероб.

– Может, приедешь навестить меня в Сиднее, когда я там обустроюсь, а? – поинтересовалась Клара у Китти, когда подруги в последний раз обедали вместе на борту судна. – Думаю, там не далеко. Во всяком случае, на карте эти города совсем рядом.

Вечером Китти спросила у стюарда Джорджа, возможна ли в принципе такая поездка.

– Ну, если по прямой, то расстояние между Аделаидой и Сиднеем где-то порядка семисот миль. Возможно, чуть больше… Но для такого путешествия придется углубиться в материковую часть континента. А там бегают племена этих чернокожих с копьями наперевес. А еще полно кенгуру, всяких змей и ядовитых пауков, от одного укуса которых можно помереть тут же, прямо на месте. Взгляните сами на карту, мисс Макбрайд. Как вы думаете, почему все австралийские города расположены вдоль береговой линии? Да потому что белым не выжить в этой дикой глуши. Все эти территории практически не заселены людьми.

Укладываясь в последний раз на свою койку, Китти, как всегда, прочитала молитву на сон грядущий.