СПАМ. Приключение Журналиста.

Когда шасси самолета оттолкнулось от взлетной полосы, и белоснежный «Боинг» начал набирать высоту, Глеб почувствовал, как на место суеты, царившей до этого момента в его душе, стало приходить какое-то давно забытое чувство, которое, будто ожившая речка, решившая вернуться в высохший водоем, пульсируя по венам, неспеша, распространилась по всему его телу и застыла в нем подобно цементу. Впереди ждала неизвестность, и её предчувствие невозможно было спутать ни с чем. Все те неосязаемые, и до боли знакомые подсознанию каждого, точки опор, в виде бабушек, торгующих шерстяными носками в переходах метро, алкашей, у подъездов панельных многоэтажек, и всего то, что в обычной нашей жизни мы часто даже и не замечаем, теперь, всё это, оставалось далеко позади. В памяти Глеба не возникало ни единого референса, хоть сколько-нибудь напоминавшего ему ту ситуацию, что происходила с ним сейчас.

Конечно, за всю историю развития человечества, кроме Глеба были и другие люди, которые летали на самолетах «Боинг», и наверняка, переживали ещё и более серьёзные испытания, это бесспорно. Какой-нибудь Беар Гриллс – специалист по выживанию, наверное, даже бы и не ощутили всех тех душевных терзаний, что сейчас испытывал наш герой, но только в отличие от Бера, способного выжить в пустыне с ножом в зубах, Глеб, никогда не служил в британском спецназе, а был обычный парень, залезший в долги, долгое время депресуя без дела в ближайшем Подмосковье.

– «Нужно успокоиться», – решил Глеб, – «Уже поздно, что-то менять, я лечу, дело сделано, теперь нужно просто работать, и будь что будет.»

Сидя в кресле самолета, Глеб расстегнул молнию своего походного рюкзака, что стоял у него в ногах, достал из него видеокамеру, нажал на ней кнопку включения, и, дождавшись, когда сигнальный огонек стедикама загорится зеленым светом, направил её на себя, но, вместо того, чтобы произнести текст о начале своего путешествия, он, глубоко вдохнул, потом выдохнул, а затем, и вовсе выключил свою аппаратуру. Сигнальный огонек на стедикаме замигал красным светом, и потух.

Глеб откинул свою голову на подголовник сидения и закрыл глаза. Легче не стало. В его душе царило чувство тревоги, смешанной с гневом и стрессом одновременно. В какой-то момент времени, от этого гремучего коктейля, Глеб даже ощутил, что у него еле заметно подергивается правое колено, будто его кто-то проверял на рефлекс молоточком.

– «Нужно было с Шефом насчет денег конкретно всё обговорить», – подумал Глеб, – «Тогда, можно было бы оправдать для себя эту поездочку хотя бы заработком, а так вообще не понятно, за каким я туда лечу. Было мне плохо, а стало ещё хуже».

Глеб открыл глаза, и достал из рюкзака договор, который охранник Шефа, передал ему в аэропорту, буквально перед самым вылетом.

– «Я бы ничуть не удивился», – подумал Глеб, разворачивая этот договор, – «Если бы Григорий Петрович передал мне документ прямо в полете, с косяком перелетных гусей, или, скажем, через второго пилота, но он предпочёл сделать это через своего охранника Стаса. Хитро.»

Пролистав общие положения этого монументальнейшего из документов, наш герой стал заново перечитывать договор, как будто с момента его первого прочтения, в нем что-то могло поменяться. Вся информация, которую Глебу удалось высмотреть на этот раз, гласила по прежнему только об одном, об отсутствии ответственности за здоровье ведущего проекта «ExtremeTrip», и о том, что гонорар за оказываемые услуги будет оговорен отдельно в некоем приложении за номером один. Самого же этого приложения, разумеется, в уже подписанных Глебом бумагах не было.

– «Похоже, что денег за эту работу я так и не увижу,»– подумал Глеб, медленно складывая договор пополам.

Снова откинув голову на подголовник самолетного кресла, он закрыл глаза и опять попытался взять себя в руки. В теле чувствовалась слабость и нерешительность, казалось, что кто-то, только что, выбил из-под ног у нашего героя что-то твердое, на чем он раньше, пусть и не крепко, но всё же стоял.

– «Хорошо, что я сижу в кресле,» – подумал Глеб, – «В таком положении, ощущение собственной никчемности переносить определенно легче.»

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Глеб стал вспоминать, всё ли взял с собой в дорогу, но вместо этого припомнил, как перед выездом в аэропорт, в редакции, его с пристрастием досмотрел Паша. Делал он это совместно с всё тем же охранником Григория Петровича – Стасом, выписанными непонятно откуда, специально для этой операции. Видимо Шеф побоялся того, что Глеб мог быть в сговоре с редактором Пашей, и решил таким образом подстраховаться.

– Прямо как в американских фильмах про «копов» досматриваете, – сказал Глеб, стоя лицом к стене с растопыренными в разные стороны руками и ногами.

Стас, что в этот момент досматривал Глеба, ничего ему не ответил, а только похлопал его своими руками по ногам, проверив его, таким образом, на наличие запрещённых предметов.

– Извини Глеб, ничего личного, задание Шефа, – беспристрастно произнес Паша, выворачивая на пол содержимое походного рюкзака, что за несколько часов до этого, Глеб, дотошно укладывал у себя на квартире.

– Досматриваете будто преступника, вы бы мне ещё права зачитали, – недовольно сказал Глеб, стоя у стены, – Хотя, какие могут быть у человека права, работающего на Григория Петровича.

– Юмор, это хорошо, – ответил Паша, и продолжил рыться в вещах дальше.

Склонившись коршуном над грудой дорожных принадлежностей, что теперь беспорядочно лежали на полу, Паша, брал в свои руки каждую из вещей, внимательно её изучал, а затем, снова укладывал в рюкзак.

– Это тебе там зачем? – спросил Паша, держа в руках, обнаруженный, запрещенный, шоколадный батончик с названием «Юпитер».

– Так, на всякий случай…, – равнодушно ответил Глеб, по-прежнему стоя у стены.

– Случай не представится, – произнес Паша, и, засунув шоколадку в задний карман своих брюк, продолжил рыться в вещах дальше, – Бритву, мыло – берем, батарейки к камере, зарядка, это все берем… Так…

Паша развернул один из плотно свернутых Глебом полиэтиленовых пакетов, и извлек из него, несколько плоских банок консервов, которые затем, демонстративно покрутил в воздухе.

– Это ты тоже напрасно взял, – сказал Паша, – Напоминаю, все необходимое для выживания, ты должен, раздобыть себе в дороге.

– Конкретно про еду от Шефа наставлений не было, – возразил Глеб.

– Теперь есть, – равнодушно ответил Паша, и взял с пола толстый шерстяной свитер, – Зачем тебе свитер, летом?

Как только Паша в воздухе развернул свитер, из него, с грохотом на пол, выпало ещё несколько шоколадных батончиков «Юпитер».

– На всякий случай, – ответил Глеб, и с досадой посмотрел на батончики, что лежали теперь на полу.

Ничего не ответив, Паша бросил свитер в сторону, на кучу остальных, запрещенных вещей, засунул видеокамеру в рюкзак Глеба, и подошёл к нему.

– Не забывай всё фиксировать, каждый свой шаг, как заповедовал тебе Григорий Петрович, – сказал Паша и вручил рюкзак нашему путешественнику.

Глеб посмотрел на рюкзак, который теперь, в самолете, стоял у него под ногами, и, вздохнув, подумал:

– «Нужно собраться, и начинать работать», – решил Глеб, – «Это меня и спасет.»

Из своей журналисткой практики Глеб знал, что лучшее, что может его сейчас привести в чувства – это работа. Чтобы не происходило вокруг, в каком бы состоянии корреспондент не приехал на съемки, в голове у него должно быть только одно – сюжет, и это же, он и должен привести в редакцию, но уже в готовом виде. Подобная азбука нередко выручала Глеба еще с тех самых времен, когда он, неопытным птенцом, прилетал в составе съемочной группы на события, где частенько рябило в глазах от обилия всевозможных спецслужб и коллег с телекамерами в руках, и где не мудрено было не только растеряться, но и вовсе забыть, зачем сюда ты, собственно, прибыл. Сосредоточиться на сюжете – самый простой и действенный метод, который всегда работал безотказно, как автомат Калашникова, всегда, но только не сейчас. Сейчас, чем больше Глеб пытался сосредоточиться на задании Шефа, тем всё большим идиотом он себя ощущал. Достигнув предельного состояния этого чувства, наш герой огляделся вокруг. В кресле справа от него, мирно дремал какой-то увалень, похожий на среднестатистического менеджера. С другой стороны, рядом с иллюминатором, сидел второй попутчик Глеба, мужчина лет сорока, с какими-то очень правильными славянскими чертами лица. В руках у этого мужчины был сложенный пополам журнал, который он изучал с неподдельным интересом.

– «В конце концов, что я теряю», – подумал Глеб, разглядывая журнал соседа, – «Можно просто купить билет обратно, как только я прилечу в Италию, и всё, и вернуться, и идут все лесом, особенно Григорий Петрович со своим хитрожопством. С моей стороны предательства тут никакого, а то, тоже, придумал мне, наобещал горы золотые, новый виток в карьере, и много ещё чего, но только ничего такого, конкретного, ничего того, что можно было бы от него, потом потребовать. Старый лис, знает, как людей за нос водить».

После принятого решения, на душе стало значительно легче, и Глеб протянул свою руку к шарниру вентилятора, что заботливые авиаконструкторы расположили прямо над его головой. Повернув шарнир в нужную сторону, Глеб направил на себя поток прохладного воздуха.

– «Если я вернусь в Москву сразу», – подумал Глеб, обдуваемый слабыми ветерком, – «То в редакции сочтут, что я просто сдрейфил, не один же там Григорий Петрович обитает, и перед Пашей, тоже, как-то не удобно, он частенько меня выручал… Нет, тут нужно действовать хитрее, чтобы никого не подвести, в том числе и себя. Всё нужно сделать грамотно, да, нужно хотя бы немного попутешествовать, пару дней скажем, а потом, раз так и вернуться обратно. Найти какой-нибудь для этого предлог, заболеть или что-то ещё, иными словами, нужно умело улизнуть с этого идущего ко дну «Титаника», как-то так, а сейчас, не будем терять время, и все-таки запишем начало начал, спешал ту Григорий Петрович.»

Глеб включил свою видеокамеру, ловко направил её на себя, но, практически сразу же выключил. Решительность улетучилась в ту секунду, как наш герой, вдруг, поймал себя на мысли, что на самом-то деле, Григорий Петрович, совсем тут не причем, и не стоит на него перекладывать ответственность за собственное решение. Методы организации Шефом его маленького телепроизводства, были для нашего путешественника совсем не в новинку. В конце концов, не первый же год Глеб работал в «СпортЭктриме».

– «Заплатит Шеф, как обычно»,– подумал Глеб, – « Ни больше, ни меньше, а столько, сколько сам захочет. Это в его репертуаре, и хрен ты с него что выжмешь. Так зачем же я тогда полетел?»

Конечно, можно было списать всё на разгулявшуюся депрессию, и на то, что звонок редактора Паши пришелся на некую минуту слабости главного героя, но это было бы неправдой. Желание ехать, звучало в душе Глеба отчетливо, но вот логика этого стремления была как тогда, так и сейчас ему непонятна.

– «Может быть, для меня эта поездка, действительно, шанс прославиться?» – подумал Глеб, – «Шанс прославиться, и всё наладить. Работа в кадре на протяжении целого проекта – весьма неплохой пиар. В конце концов, чем я хуже всяких тупоголовых блогеров у которых ни образования, ни стыда, ни совести, но полным полно при этом денег и подписчиков. Живут же как-то люди под гипнозом собственного «я», и ничего. Может и мне удача привалила в награду за три института?»

Обретя некую точку опоры в виде этих мыслей, Глеб снова включил видеокамеру, направил её на себя и, наконец, нажал кнопку записи.

– Я нахожусь на борту самолета, – сказал он в камеру, – Который буквально через час должен приземлиться на окраине города Милана, в аэропорту Мальпенса.»

Начало телевизионного проекта «Extreme Trip» было положено, и чтобы убедиться в этом событии, Глеб включил видео на экране своей камеры и начал просмотр:

– Я ууу..нахожусь ууу…в самолете ууу…, который ууу.

Изображение в отснятом материале шло исправно, а вот со звуком была беда. Он был записан вперемешку с реактивным гулом самолета, и представлял собой сплошной брак, абсолютно не пригодный для использования в телеэфире. Глеб остановил видео.

– Зашибись, – раздосадовано сказал наш путешественник вслух, и тем самым привлек к себе внимание соседа с журналом в руках, что сидел от него слева.

Мужчина оторвался от чтения своей литературы, и сурово посмотрел на Глеба.

– Извините, – виновато произнес Глеб в ответ.

Мужчина ничего не ответил нашему герою, а вместо этого, просто продолжил читать свой журнал дальше.

Глеб положил камеру себе на колени и опять обреченно откинул голову на подголовник сидения.

– «Что-то не клеиться все с самого начала», – подумал Глеб, – «Надо было в Москве, еще в аэропорту эту «подводку» записать.»

Сделав двенадцать вдохов и выдохов по даосаской системе, когда-то изученной нашим путешественником, Глеб снова открыл глаза, и посмотрел в сторону иллюминатора. Успокоиться не удалось, даосский метод не действовал. Собственно, он и раньше всегда подводил, даже, правильнее было бы сказать: «Никогда не выручал», – но, вера в него почему-то всё же жила в сердце нашего героя.

Заметив дыхательную гимнастику, попутчик Глеба, тот, что сидел у иллюминатора, выглянул из-за своего журнала, будто из-за укрытия, и бросил недоверчивый взгляд в сторону нашего героя.

– «Нет, я не из Алькайды, организации запрещенной на территории Российской Федерации», – подумал Глеб, почувствовав на себе этот изучающий взгляд, – «Ладно, мысли в сторону, нужно действовать, пусть видео лучше будет, даже с браком по звуку, чем его вообще не будет. Нужно сделать полноценный дубль, а лучше даже несколько, иначе, доказывай потом Григорию Петровичу, что в самолете было шумно.»

Глеб поднялся со своего кресла, и, с камерой в руках, направился в хвост самолета, где укрывшись в кабинке туалета, он снова попытался повторить съемку. Шум из видео, разумеется, никуда не исчез. Его стало даже больше.

Вернувшись обратно на своё кресло, Глеб снова закрыл глаза, ощутив при этом новую волну охватившего его абсолютного отчаяния, которое, будто цунами упало с неба в долину журналистской души, и снесло там всё к чертям собачьим, включая крохотную надежду на благостный исход этого путешествия. За годы работы на телевидении, Глеб усвоил несколько твердых правил, одно из которых, «золотое правило», гласило, что если съемки начинали не ладиться с самого начала, то дальше, обычно, всё шло ещё только гораздо хуже.

– «Теперь можно смело возвращаться», – подумал Глеб, и достал из своего рюкзака запечатанный черный конверт с надписью «Extreme Trip», где лежали деньги на обратный билет.

Глеб покрутил в своих руках конверт, а затем попытался отогнуть один из его запечатанных уголков. Конверт был самодельный, из плотной бумаги, и как видно был склеен не заводским клеем, а обычным клей-карандашом.

– «Похоже, работала Танечка», – подумал Глеб, решив, что создание этого конверта, Григорий Петрович доверил своей секретарше Татьяне.

Глеб достал из рюкзака свою ламинированную пресс-карту, и при помощи её отклеил один из краев конверта.

– «Ай, да Григорий Петрович, ай да сукин сын,» – мысленно воскликнул Глеб, когда заглянул внутрь конверта, и не обнаружил внутри него ничего, кроме воздуха.

Теперь, уже не обращая никакого внимания ни на проснувшегося справа соседа по полету, и даже ни на того соседа, что был слева, и, постоянно выглядывал из-за своего журнала, размашистыми жестами, Глеб, перекрестился три раза по православному обычаю, и снова, откинув голову на подголовник кресла, закрыл глаза и стал молиться:

– «Господи, если ты меня слышишь», – мысленно произнес Глеб, – «А ты меня слышишь, Господи, по крайней мере, должен слышать, так как ты слышишь всех, кто находиться в критических ситуациях, а сейчас, у меня именно такая ситуация. Прости меня за мои грехи, уныние мое, нытье, лень, гордыню, и весь мой остальной список нарушений, знаю, что недостоин ни помощи, ни милости твоей, но прошу, и уповаю на тебя, не оставь меня в моем путешествии, помоги мне, дай силы, успокой душу, сделай так, чтобы все сложилось, и я добрался Рима, и оттуда улетел домой. Богородица, матушка, не оставь меня, помоги мне, проведи по пути моих странствий и скитаний, сделай так, чтобы на моем пути встречались только хорошие люди, и у меня всё получилось.»

Помолившись, как умел, Глеб открыл глаза.

–«Теперь, будь что будет», – подумал он, и посмотрел в сторону иллюминатора.

За стеклом иллюминатора, в лучах яркого солнца, комками висели белые тучки, похожие не то на плотную сигаретную дымку, не то на синтипоновую набивку китайского одеяла.

Попутчик Глеба, отвлекся от чтения своего журнала, и так же, как и наш герой, принялся рассматривать небесные виды за бортом самолета.

– Красиво, – констатировал Глеб, и кивком головы указал в сторону иллюминатора.

Сосед Глеба, изучающее посмотрел на него, и, не проронив ни единого слова в ответ, тоже, кивком головы, подтвердил данное наблюдение, а затем, снова принялся за чтение. Статья в его журнале была на английском языке, но по фотографии с Майком Тайсоном, что была в самом её начале, не трудно было догадаться, что посвящена она миру бокса.

– Боксом увлекаетесь? – спросил Глеб у своего попутчика.

Мужчина внимательно посмотрел на Глеба, и затем, после весьма продолжительной паузы, улыбнувшись, сказал:

– Так, немного, – произнес он.

– Давайте познакомимся, – предложил Глеб, и протянул мужчине свою руку в знак приветствия, – Глеб, корреспондент канала “СпортЭкстрим”.

– Александр, – в ответ произнес мужчина, и, в знак приветствия, тоже, протянул Глебу свою руку, добавив при этом, – Промоутер, компания «СибирьБокс».

– Круто, – сказал Глеб, поймав себя на мысли о том, как много все-таки значит живая человеческая речь.

Стоило нашему путешественнику только обменяться с Александром банальными приветствиями, как под его ногами вновь появилась твердая почва, а на душе стало заметно спокойнее.

– Так мы с вами, в каком-то роде, практически коллеги, -произнес Глеб.

– В каком? – удивился Александр.

– У нас канал, где я работаю, тоже спортивный, – ответил Глеб, – Снимаем экстремальные виды спорта, бокс, кстати, иногда тоже. Нигде на нас не натыкались, случайно?

– Если честно, то, нет, – ответил Александр, и затем, виновато пожал плечами.

– Мы на тарелках в основном существуем, спутниковое ТВ, так сказать, – в оправдание себе произнес Глеб, – Но, в кабельных пакетах мы тоже есть, хотя, больше, конечно, нас через тарелки люди смотрят, особенно в регионах. У меня даже случай был, что я в командировке, в маленькой деревеньке в магазин зашел, а там вещает наш канал, и мой фильм как раз по нему шел. Было приятно.

– Я просто телевизор, если честно, вообще, не очень смотрю, – сказал Александр.

– Понимаю, – произнес Глеб, – Я тоже.

Александр улыбнулся, а затем спросил:

– А в Италию вы отдыхать, или по работе?

– Да, как вам сказать, – ответил Глеб, – По правде говоря, и сам не знаю.

– Это как так? – удивился Александр.

– С одной стороны, конечно, по работе, проект вот снимаю, – ответил Глеб, легонько пнув ногой свой рюкзак, что стоял у него рядом с сидением, – А с другой, суть всех этих съемок, состоит в том, что снимаю я сам себя, то, как я путешествую.

– А, вы…? – многозначительно произнес Александр, стараясь при этом внимательно вглядеться в лицо Глеба, вероятно для того, чтобы распознать в нем какую-нибудь знаменитость.

– Я – никто, – спокойно ответил Глеб, облегчив тем самым своему попутчику процесс воспоминания медийных лиц, – Обычный человек я, так сказать, ничего выдающегося.

Александр, тогда ещё более удивленными глазами посмотрел на Глеба и спросил:

– Извините моё любопытство, – сказал Александр, – А в чем тогда соль вашего проекта? В чем идея?

– Этого до конца никто не знает, – нисколько не смутившись, ответил Глеб, – И похоже, не знает даже тот, кто меня сюда отправил.

После этих слов Глеба, Александр громко расхохотался, а наш путешественник, наоборот, серьезно посмотрел на него.

– Извините, – произнес Александр, заметив на себе взгляд соседа, – Просто, я, почему-то, себе немного по-другому работу журналиста представлял.

– Понимаю, – не мене серьезно ответил Глеб, – Я тоже, но действительность сегодня такова. Вот, лечу….

Александр снова рассмеялся, а Глеб, теперь только улыбнувшись ему в ответ, произнес:

– Серьезно вам говорю, – сказал он, – Просто теперь, у нас на канале, Шеф, сам, лично, проекты креативит, вот и придумал он такую вот «нетленку», теперь придется её снимать.

– Понятно, – сказал Александр, – А в самой Италии вы куда?

– В Милан планировал, но в принципе, мне без разницы куда, – ответил Глеб, – Моя задача, как сказал Шеф – выживать, а это можно делать, где угодно, даже здесь.

– Это как? – спросил Александр.

– Я без денег просто путешествую, задумка проекта в том, что меня забрасывают в какую-нибудь страну, и смотрят, смогу ли я из нее выбраться, или нет, – пояснил Глеб, – Такое вот, приключение.

– Ого, – произнес Александр, – А до этого, где уже были?

– Италия – будет первый опыт, – ответил Глеб, – Как в проекте, так и в моей жизни. До этого я, никогда, и нигде, за границей не был.

– Страшно, – спросил Александр.

– Волнительно, – ответил Глеб, ни капли, не кривя при этом душой, – Но я стараюсь об этом не думать, пытаюсь сконцентрироваться на том, что буду делать, когда прилечу, и вот у вас по этому поводу хотел спросить, кстати, вы, в Милан планируете добираться случайно не на такси?

– Планировал машину арендовать, – ответил Александр, – Только я не в Милан еду, мне в Сан-Винсан надо, а это совсем в другую сторону от Милана, ближе к границе с Францией.

– Понятно, – огорченно произнес Глеб, – Придется тогда автостопом пробовать.

– Если хотите, я могу попробовать вас из аэропорта подвести до магистрали, что на Милан, если, конечно, это устроит, – предложил Александр.

– Конечно, устроит, – воодушевленно ответил Глеб, – Спасибо Вам огромное.

– Нужно, будет крутануться мне только где-то потом, чтобы в Сан-Винсан попасть, – сказал Александр, – Отвез бы до Милана, но, увы, не могу, мне завтра уже на конференции нужно быть.

– Да и так спасибо, – произнес Глеб, немного удивившись доброте своего попутчика, – Все не пешком чесать, а я, если честно, то тот ещё автостопщик, говоря по правде, то ни разу не ездил никогда так.

Александр был родом из Сибири, и оказался очень открытым, доброжелательным человеком, а главное, настоящим фанатом своего дела, имя которому было – бокс. Разговорившись на эту тему, Глеб даже не заметил, как они оба с его новым знакомым перешли на «ты», а затем, Александр и вовсе сделал нашему герою достаточно радикальное предложение, от которого тот не смог отказаться:

– Слушай, а зачем тебе вообще в Милан ехать, – произнес Александр, – Поехали со мной в Сан-Винсан. Мне оператор на конференции пригодиться, сделаешь пару кадров для нашего сибирского ТВ, а я тебе за это ещё заплачу, на билет до Милана потом точно хватит. Тем более, что исходя из того, что ты мне рассказал, ты можешь ехать куда угодно.

– Ну, не знаю, – ответил Глеб, – Хотя, условиям моемго проекта, это вроде не противоречит…

3. Сиеста в Сан-Винсан

За окном машины проносились альпийские горы, которые тянулись непрерывной стеной вдоль всей дороги, то отдаляясь от неё, то снова приближаясь к ней обратно. Глеб сидел рядом с водителем на пассажирском сидении автомобиля, арендованного прямо в аэропорту Мальпенса.

– «Ещё утром, меня буквально трясло от гнетущей неизвестности, ждавшей впереди, а сейчас, я спокойно себе еду снимать боксерскую конференцию», – подумал Глеб, рассматривая за окном возвышающиеся серо-коричневые громадины горного хребта, – «Удивительная штука жизнь, никогда бы раньше не подумал, что у боксеров есть свои конференции, прямо – лавка чудес.»

– Добро пожаловать в Италию, – с водительского места машины произнес Александр, прервав тем самым неспешные размышления Глеба.

Александр, то и дело дергал за непослушную ручку переключения скоростей автомобиля, пытаясь привыкнуть к его управлению.

– Бронировал у них на сайте “минивен”, а забрал – “универсал”, да ещё и на «механике»», – сказал Александр, наконец, нащупав, со второй попытки, четвертую скорость в коробке переключения передач этого автомобиля.

– Главное, что едем, – сказал Глеб, – И ещё раз спасибо за это.

– Не за что, мелочи, – ответил Александр, вкладываясь рулем автомобиля в очередной извилистый поворот дороги.

– Я и не знал, что в Италии есть горы, – произнес Глеб.

– Альпы, достояние Европы, – ответил Александр, – Ещё сам Суворов, Александр Васильевич, через них переправлялся, с войском.