Ванильный альбом. I

– Игорь, давай я отвезу, – поднял руку Сергей – заместитель директора, который появился к концу совещания.

– Нет. У тебя наладка завтра, другой там не справится. Сам поеду.

Окинув взглядом подчинённых, он вздохнул:

– Понаберут по объявлению! Ах, да, это ж я сам вас набрал. Всё, по местам, работаем. – Директор направился к себе в кабинет, но был остановлен вопросом:

– Игорь Вадимыч, а новогодняя премия будет?

– Хрен вам!

– Овощами выдадите, босс? – улыбнулась секретарша, молодая девочка с густой древнерусской косой.

– Тебе, Леночка, морковкой. Ишь, глаза заблестели! Тёртой!

Хлопнув дверью, Игорь сел за стол. Премии уже давно лежали в ящике стола в подписанных конвертах, которые он намеревался вручить накануне праздника, чтобы добавить радости и настроения своим подчинённым. Рядом пылился специально купленный для этого колпак Деда Мороза.

Сообщив супруге неприятную весть, он быстро положил трубку, сославшись на срочность дел, чтобы не выслушивать волну ворчания. Она перезвонила буквально через пять минут:

– Я хотела попросить твою машину, чтобы скататься за подарками. Моя в последнее время плохо себя ведёт, боюсь сломаться. Вот как теперь быть?

– Да без проблем, забирай, я на рабочей скатаюсь.

– Спасибо, милый. – Довольная супруга положила трубку.

Игорь приоткрыл дверь:

– Лена, найди Мишу, пусть автобус подготовит к дороге. Мы с Сергеем сейчас на встречу уедем на другой конец города, потом привезу его и отгоню свой автомобиль домой. К ночи заберу автобус и в путь. Понятно?

– Митя, – позвал он менеджера, – как появится Михаил, загрузи коробку с блоком на переднее сиденье.

Поздно вечером, освободившись, Игорь приехал на такси в пустой офис, взял оставленные документы и ключи от стоящего под окном микроавтобуса. Прогрев машину, он стал выезжать из двора, но вдруг остановился, вытащил телефон:

– Миша, где тормоза?

– Ну, дык, это… – водитель сглотнул слюну. – Там с пятого качка появляются.

– Миша! Падла! Моли Бога, чтобы я живым не вернулся! – орал Игорь в трубку. – Я тебе, засранец, выхлопную трубу так развальцую, месяц стоя спать будешь! Самоубийца хренов! Тебя, дебила, не жалко, у меня гробовщики знакомые скидку на гроб сделают, если что. А вот тем, кого по своей глупости за собой утащить можешь, как быть?

– Извините, Игорь Вадимыч, всё исправлю, – пробормотал испуганный парень.

– А если, Мишаня, со мной что-то произойдёт, я к тебе каждую ночь прилетать буду, хрен ты у меня нормально поспишь! Да, и убери презервативы из бардачка. Не машина, а бордель на колесах. Что за пятна на сиденье? Надеюсь, не то, про что мы оба подумали? Ловелас малахольный!

Он выключил трубку, чертыхнувшись. Несколько тысяч километров без тормозов, ещё и зимой, – не самая веселая перспектива. Немного подумав, залез в справочник и стал обзванивать сервисы, работающие допоздна. Но где-то уже отмечали праздник, в других не было нужных запчастей. Задерживаться в городе, с туманной перспективой быть отремонтированным завтра к вечеру, не хотелось.

– Ладно, справлюсь, – решил Игорь и тронулся в путь, привыкая к особенностям автобуса.

Под утро очень хотелось спать, появились галлюцинации – первые признаки сильнейшей усталости. Он знал, что нужно продержаться всего пару часов – и организм привыкнет, войдёт в нужный ритм.

Ровная дорога чёрной полосой уходила во тьму, приподнимаемую светом фар. В колонках мурлыкал тихий, спокойный «Рамштайн», грустно рассказывая о «мутер».

Внезапно желтые лучи высветили чёрный силуэт на обочине дороги. Полудремавший мозг тут же включился в работу, посылая сигнал правой ноге, которая принялась бить по тормозам.

Автобус, дёргаясь, остановился в паре метрах от вышедшего на дорогу лося.

– Твою мать! – выругался Игорь, сердце клокотало как вулкан. Чем заканчиваются подобные встречи, он знал не понаслышке.

Лось грустно посмотрел на машину, но с места не сошёл.

– Эх, братан, похоже, у тебя день ещё больше не задался, – заметил этот взгляд Игорь. – Ну ты не расстраивайся, всякое бывает. Найдёшь себе новую лосиху, молодую, крепкую. Может, рога поменьше будут?

Лось, словно услышав слова человека, тяжело вздохнул, опустил голову и медленно побрёл в лес.

– Не унывай, дружище! – Игорь включил передачу, и автобус покатил дальше.

Неожиданная встреча с животным отбросила желание спать подальше, и оно, ненадолго затаившись, через полчаса снова выбралось, мягко, настойчиво оплетая голову, погружая её в сладкое забытье.

Чтобы как-то отвлечься, Игорь включил небольшой автомобильный чайник.

– Надеюсь, Миша ничего не полоскал в этой воде.

Растягивая кружку крепкого кофе на полсотни километров, вовремя заметил очередное препятствие, которым оказался брошенный поперек дороги лесовоз. Выезжая из леса, он застрял на подъёме, и теперь его тяжёлая морда перекрывала почти целую полосу.

– Да что ж за день-то такой?! – уворачиваясь на скользкой дороге, матерился Игорь.

– Сам офигел! – шепнул на ухо ангел. – Притомился тебя спасать, да и поспать бы не мешало.

Доехав до очередной заправки, Игорь припарковался.

– Дожил, голоса в башке слышу. Точно пора вздремнуть.

Через сорок минут проснулся от холода. Сел, протирая лицо рукой. Потянувшись, завёл машину и тронулся дальше. Сон медленно покидал уставшую голову, поддаваясь наступающему серому рассвету.

В Котлас прибыл во второй половине дня. С трудом проехав по не чищенной от снега дороге, остановился около офиса Валеха, который, заметив машину, выбежал на крыльцо, хлопая себя по заметно выступающему животу:

– Игорь-джан, дорогой, я уж думал всё, накрылись мои планы медным тазом. Пойдем кофе пить, спаситель.

– Лучше чай, – улыбнулся Игорь, – я уже этот кофе ни видеть, ни слышать, ни нюхать не могу.

Прихватив коробку с блоком, они зашли в переговорную, где уже закипал новёхонький белобокий чайник.

Передав коробку технологу, принялись обсуждать новогодние подарки, делиться новостями от общих знакомых. Раздался звонок, Валех взял трубку и замер, словно услышал про пришельцев, высадившихся прямо в цеху. Удивлённо посмотрел на Игоря, встал и направился к двери:

– Игорь-джан, идем со мной, что-то не так с этим долбаным блоком.

По пути они увидели технолога, спешившего навстречу с печально известной коробкой в руках.

– Вот, смотрите. – Он открыл крышку.

Вместо блока управления внутри лежала толстая пачка каталогов, которые Дима приготовил для отправки новому клиенту.

Львиный рёв всколыхнул стены завода. Схватив трубку, Игорь набрал номер менеджера. Смущённые рабочие, краснея, гуськом выбежали из цеха во двор на мороз, пока он в красках с использованием жестов расписывал Мите его будущую судьбу. Закончив, перевёл взгляд на Валеха:

– Извини, был крайне возмущён и раздосадован. Через пару дней исправлю это недоразумение, блок будет доставлен.

– Игорь-джан, – Валех восторженно поаплодировал, – браво! Ты матерился почти десять минут и ни разу не повторился. Возьми меня к себе в ученики!

– Без проблем, – остывая от криков, улыбнулся Игорь, – приезжай ко мне на месяц менеджером поработать – быстро научишься.

Пока окончательно приходил в себя, попивая чай с Валехом, снова позвонил Дмитрию:

– Митя, второй косяк заглаживать уже тебе. Сейчас срочно берёшь билет на поезд и с блоком под мышкой мчишься на вокзал. Да, я понимаю, что Новый год встретишь с пожилой проводницей в полупустом вагоне. Но взрослые дяденьки тем и отличаются от прыщавых юнцов, что умеют «отвечать за базар», то есть держать слово и доводить дело до конца, даже если совершили ошибку.

Попрощавшись с Валехом, Игорь вышел на улицу. Немного постоял, задрав голову вверх, подставляя лицо хрупким снежинкам, которые, кружась в хороводе, медленно опускались на белую землю. Затем сел в машину, набрал заместителя:

– Уже знаю, – ответил тот, поздоровавшись, – давай я выеду, вроде как моя очередь.

– Не надо, праздник на носу, у тебя семья, дети. Пусть Митя сам заглаживает собственную вину. Может, ещё Снегурочку свою встретит. Новый год всё-таки.

– Лена уже билеты ищет.

– Скажи, пусть выпросит плацкарт, верхнюю полку около туалета. А обратно можно и в купе, мы ж не звери.

– Хорошо, Игорь, сделаем.

– Я, похоже, приеду только тридцать первого вечером. Завтра утром возьми конверты из верхнего ящика, раздай ребятам. Твой тоже там. В обед закажите пиццу, шампанское, фрукты. Короче, устрой им небольшой сабантуй и отпусти пораньше, нечего там сидеть.

– Мите премию давать?

– Да, не будем добивать парня. Просчёты у всех бывают. И ещё просьба: чувствую, не успеваю за подарком сыну. Отправь Лену в магазин, пусть купит и на стол мне положит.

– Говори, что надо, сам съезжу. Даже представить страшно, что она выберет. И будь повнимательнее, утром в новостях передали, что на твоей трассе лося сбили. Водитель погиб, пассажиры в больнице. Береги себя, ты нам живой нужен.

Попрощавшись, Игорь Вадимович сел в холодную машину, завёл мотор и с треском воткнул первую передачу. Дорога предстояла дальняя, надо поспешить…

Борька

– Здорово, Виктор! – Щетинистый крепыш с обветренным лицом открыл калитку и зашёл во двор, не обращая внимания на собачонку, встретившую его неистовым лаем.

– У меня всё готово, Лёня, – пожал крепкую, натруженную руку хозяин, высокий пожилой мужчина, пропуская гостя вперёд. – Как раз жара спала – самое время приступать.

– Нового кабыздоха завёл? – кивнул Лёня в сторону пса, рвущего цепь в желании продемонстрировать свирепую ярость к незнакомцу, рискнувшему зайти на охраняемую им территорию.

– Ага, Тузик, – кивнул Виктор, – старый совсем сдал, заболел, коров пасти не хочет, от чужих людей не охраняет. Пришлось в лес завести, там и прикопал. Ладно, пошли к свинарнику.

– О! Какой ладненький! – причмокнул Леонид, подойдя к загону, в котором тёрся боком о решётку небольшой кабанчик, ожидая, что его скоро покормят. Непонятно, но хозяин почему-то опаздывает с ужином. Увидев подошедшего Виктора, ставшего рядом с чужаком, поросёнок довольно хрюкнул, приподняв розовый пятачок.

– Борька, – ласково сказал Виктор и погладил его по голове, – извини, брат, время твоё пришло.

Кабанчик в ответ хрюкнул и подошёл к корыту. Дескать, ласка лаской, а не мешало бы и перекусить.

– И у тебя Борька, – рассмеялся Лёня. – После того как Ельцин президентом стал, полдеревни своих свиней Борьками назвали. Вот что значит народная любовь. Хороший поросёнок, – снова причмокнул он, – килограмм сто будет.

– Да, – кивнул хозяин, – самый сок. Я по молодости вырастил одного, на четыре центнера. Он уже почти не ходил, только около корыта лежал и жрал. Когда бить стали, подорвался, чтобы убежать, и тут же ноги сломались под собственным весом.

– Ну да, толку от такого ноль. Одно сало, да и то жёсткое, не каждый нормально засолит, – согласился Лёнька, снимая с плеча холщовую сумку с принадлежностями. – Сам-то чего не бьёшь? Вроде раньше спокойно справлялся.

– Силы уже не те, да и какой-то сентиментальный стал, жалко.

– Свинью жалеть – мяса не видать, – хмыкнул Лёня, подсоединяя к горелке стоявший рядом газовый баллон. Убедившись, что всё нормально, кивнул хозяйскому внуку, ошивающемуся рядом:

– Ну-ка, Сашок, сгоняй в сарай и принеси пару берёзовых поленьев, другие не бери.

Малец тут же рванул к дровянику. За это время мужчины принесли широкий обожжённый деревянный щит, который частенько использовался для подобных дел. Пока хозяин ходил за водой, чтобы смыть с него пыль, паутину и грязь, Лёня достал свои инструменты, разложив их в ряд, чтобы было удобнее. Затем сделал из веревки петлю и вошёл в загон. Там он ловко зацепил заднюю ногу животного и, упираясь в землю, стал вытаскивать того наружу.

– Потом меньше возни будет, – крикнул Виктору, который стоял рядом, порываясь подсобить.

Борька отчаянно сопротивлялся, визжал, но вскоре был привязан к столбику. Повырывавшись, он затих, испуганными маленькими глазками глядя по очереди то на хозяина, то на чужака. Перетянутая бечёвкой нога онемела, мешая встать, и тогда кабанчик улёгся, пытаясь понять, что же от него нужно. Гость хозяина явно не напоминал доктора, который однажды заходил сюда, чтобы кастрировать животное. Уткнувшись пятачком в землю, Борька тяжело вздохнул, поднимая пыль. Эх, как же больно было! Вот и сейчас эти двое стоят, о чем-то разговаривают. Опять укол будут делать? И вдруг шальная мысль взорвала голову. Да! Старая кошка же говорила, что судьба у всех свиней одна: шашлык.

«Это что получается? Сейчас меня будут убивать?» – Борька вскочил, выгнулся и снова принялся рваться, отчаянно завизжав тонким голосом.

Внучка хозяина, маленькая девочка, игравшая во дворе, закрыла уши ладошками и что есть мочи побежала в дом, где тут же, рыдая, упала на кровать, накрыв голову подушкой. О том, что Борьку готовятся отправить на мясо, она узнала ещё вчера, успев оросить слезами книгу, которую читала на ночь. Ей не хотелось верить, что розовый чистенький дедушкин любимчик, которому они с Сашкой таскали свежую траву, вскоре станет всего лишь котлеткой на сковородке.

– Мы же их для этого и растим, – успокаивала её бабушка. – Салко с мяском все любят, а как оно на стол попадает, думать не хотите. Если бы окорок рос как морковка, мы бы на грядках его сажали.

Успокоившись от мягких бабушкиных поглаживаний по спинке, девочка уснула. Во сне она видела большое поле, на ровных рядах которого росли маленькие розовые поросята, подмигивающие ей глазками-бусинками.

Вскоре истошный, разрывающий душу визг прекратился. Устав орать, Борька горячо вздохнул, принимая свалившуюся на него безысходность. Прочная верёвка сильно врезалась в ногу, причиняя страшную боль. Он устало визгнул напоследок и снова улёгся около столбика.

Подойдя к кабану, Лёнька присел на корточки, потрепал его по голове, прошептав что-то ласковое. Затем немного приподнял поросёнку левую переднюю ногу и, прицелившись, резким движением загнал в тело длинное шило, стремясь попасть в сердце. Борька от неожиданности хрюкнул, дёрнулся, не понимая, что произошло и откуда пришла эта острая боль, и тут же жалобно застонал, уткнув пятачок в землю.

Лёня, оставив шило в туше кабанчика, чтобы не причинять тому дополнительные мучения, потрепал животное по холке и встал, разминая затёкшие ноги.

Опустив голову на землю, Борька умирал, на собственной шкуре почувствовав несправедливость мира. От этого осознания хотелось плакать. Ещё недавно он весело хрюкал, поедая вкусняшки, а сейчас лежит, не в силах подняться. Боль ушла, ей на смену появилась волна усталости, затягивающая куда-то вверх. Хотелось закрыть глаза и отдаться этому чувству. Поросёнок понимал, что уже никогда не проснётся, не пробежится по загону, не будет радостно пускать пузыри в корыте, наполненном вкусной вареной картошкой, смешанной с сытным ароматным комбикормом.

Поросёнок ещё лежал, угасая, когда Лёня, привязав вторую верёвку, с помощью Виктора затаскивал тело на щит.

– Пусть дойдёт, не хочется живого смолить, – сказал он, вытаскивая сигарету из пачки.

Не успел докурить и до половины, как Борька дёрнулся в агонии и затих. Лишь маленькая слезинка выкатилась напоследок из его грустных глаз.

– Не плачь, внучка. – Дедушка погладил вышедшую из дома девочку по голове. – Ему уже не больно.

– Так, дети, – Лёня зажег горелку, – под ногами не путаемся, отойдите подальше.

Подойдя к мёртвому Борьке, он принялся охаживать его огнём. От высокой температуры кожа пошла волдырями, которые тут же лопались, вызывая сильный запах палёной плоти. Все волоски, которым было покрыто животное, моментально сворачивались, сгорая. Туша кабана в том месте, куда попадала огненная струя, скукоживалась, стягивалась, быстро уменьшаясь в размере.

Виктор, схватив нож, принялся чистить поросёнка, снимая кожаные лоскуты.

– Ну-ка, Санька, инструмент в руки и давай присоединяйся, – скомандовал Лёня, ловко управляясь раскалённой горелкой.

Мальчишка вопросительно посмотрел на деда. Тот кивнул, указывая в сторону лежащих рядом тяжёлых ножей, и вскоре Сашка, серьёзно нахмурив брови от собственной важности, неуверенно орудовал острым лезвием.

«фу, – подумала про него девочка. – Теперь ещё больше задаваться будет».

После того как с одной стороны кабан был почищен, Лёня добавил пламени и принялся обжигать тушу, которая постепенно становилась чёрной. За это время Виктор натаскал воды, и вскоре они принялись скоблить ножами и отмывать Борьку до желтизны. Управившись, ловко перевернули тушу и вновь приступили к работе. Когда весь кабан был готов, Лёня снова взял в руки горелку:

– Я всегда два раза осмаливаю, – довольно сказал он, – после меня шкура без единой щетинки. Это не на скотобойне – разок тупыми ножами прошлись и всё, торчат потом эти волосы; не понимаю, как такое есть не противно.

– Да городским всё равно, – улыбнулся Виктор. – Они другого и не пробовали никогда.

– А я вот не могу так: как щетину вижу, прямо тошнит, – хмыкнул Лёнька.

Пока снова чистили и отмывали тушу, мужчины не спеша обсуждали странных, по их меркам, жителей городов. Затем плавно перешли на более насущные темы о том, какая уродится картошка в такую-то засуху, где выделят надел для заготовки сена и сколько сейчас стоит телега берёзовых дров.

– Опять комбикорм подорожал, – вздохнул Виктор, мочалкой стирая черноту. – И так уже невыгодно стало растить свиней. Если бы не внуки, давно бы свинарник разобрал. Хочется, пока живой, чтобы они нормального мяса поели. По этой же причине до сих пор корову держим, чтобы ребятня могла настоящего молока попить.

– Согласен, – кивнул Лёня. – Ездил как-то в город к сестре, купил ради интереса в магазине бутылку. Редкостная гадость, сплошная вода, не знаю, как они такое пьют.

– Так другого-то и не пробовали, бедолаги, – горестно качнул головой Виктор.

– Недавно Семеныч быка-трехлетку позвал бить. – Лёнька вытер пот со лба, взял брусок и принялся подтачивать затупившийся нож. – Прихожу, а там настоящий слон стоит, с полтонны. И смотрит так сурово. Семёныч сам спрятался, из дома командует.

– И как ты не обхезался от страха? – Виктор с улыбкой взглянул на мужчину.

– Ты знаешь, – Лёнька на секунду замер, – был в маленьком шажочке от этого. Потом сбоку зашёл, за ошейник отвел к столбу, привязал. Ну, думаю, если с первого раза не вырублю, вырвется и раздавит как комара. Взял у Семёныча кувалду и со всей дури бычаре в лобешник зарядил. Пока он звёзды ловил, быстро горло перерезал. Коленки потом неделю тряслись. Чтобы освежевать, трос зацепили и машиной тушу на перекладину затягивали.

Подточив ножи, Лёня приступил к разделке Борькиной тушки, отмытой до бело-воскового цвета. Первым делом подставил тазик для сбора крови и стал возиться с головой, ловким движением надрезав её со всех сторон и потом умелым движением сломав шейный позвонок.

– Всё, можно уносить, потом сам разберёшь, – кивнул он Виктору, беря в руки нож. – Холодной водой залей.

– Знаю, – фыркнул тот.

– Настасья, хватит сидеть. – Лёня повернулся к девочке, присевшей на ступеньке летнего домика. – Сходи кружку принеси.

Вскоре он, перепачкавшись почти до локтя, вычерпывал кровь, сливая её в небольшой тазик.

– Отличная кровянка будет, пальчики оближете, – подмигнул стоящим рядом внукам, которые с неподдельным интересом наблюдали за процессом.

Тщательно смыв остатки крови, Лёня принялся аккуратно вспарывать кабанчику живот, стараясь не повредить кишечник.

– А то вонять будет, если случайно пропороть.

После того как тёплые внутренности были аккуратно сброшены в большое пластиковое корыто, Лёня поковырялся в них и вытащил нужные потроха: сердце, почки, печень и лёгкие.

– Смотрите, у свиней органы такие же, как и человеческие. Бабушка вам, малята, такой зельц забабахает в печке, просто объедение.

Быстро вечерело. С поля пришла корова и, удивлённо пялясь на останки бывшего соседа по двору, скрылась в сарае. Следом, прихватив ведро, вошла хозяйка, и вскоре дети пили парное молоко, наблюдая за работающими мужчинами. Дело у тех шло спорно, опытный Лёня почти не использовал топор, предпочитая обходиться ножом.

– О! Мяско понесли! – звонко смеялась Настя, указывая пальчиком на дедушку, тащившего очередной большой ломоть свинины.

Отрезав немного корейки с грудинкой, кусок печени и бросив в небольшой таз почку, Виктор позвал внука:

– Отнеси бабушке, пусть начинает жарить свежину, мы почти закончили.

Вскоре разделанный по кускам Борька переместился в летний домик, где ему предстояло за ночь остынуть, чтобы потом занять место в холодильнике.

Когда всё было закончено, мужчины навели во дворе порядок, унесли обугленный щит к сараю. Затем отправились на веранду, где их поджидала горячая сковородка с угощением.

– Теперь не грех и выпить. – Виктор взял в руки холодную бутылку и налил Лёне полный стакан водки.

– Помянем невинную душу Борьки, покинувшего этот мир, дабы мы с вами продолжали жить, – сказал тот, залпом осушив ёмкость.

Уже начало темнеть, как Лёня попрощался с хозяином и, взяв причитающуюся ему долю, легонько пошатываясь, медленно пошёл в сторону дома. Он не был садистом, и смерть убитых собственными руками животных не доставляла удовольствия. Это была просто работа, которую он умел делать, стараясь причинить животному как можно меньше страданий.

На небе висела Луна, холодным светом освещая дорогу. Звенящую тишину нарушали лишь шумные цикады, да иногда доносился лай деревенских собак, которые о чём-то переговаривались между собой. Довольный сытый Тузик, положив голову на лапы, из конуры рассматривал далёкие звёзды Млечного Пути, мечтая пробежаться по нему. В сарае на сене, легонько мурча, свернулась калачиком кошка, согревая своим телом недавно родившихся пушистиков.

Закончив читать внукам сказку, бабушка сняла очки и пошла в другую комнату – смотреть любимый сериал. За печкой тихонько похрапывал уставший дедушка.

Через два дня в загоне весело похрюкивали два маленьких розовых поросёнка, любопытными пятачками изучая свой новый дом.

Валера

Яркий свет встречных фар – последнее, что видел Валера, уводя машину от лобового столкновения. Легковушка, резко вильнув капотом, на огромной скорости соскочила в кювет и замерла, влетев в большую сосну. Пар от пробитого радиатора взметнулся вверх, раскуроченный ударом двигатель последний раз треснул переломанными поршнями и затих. Сверху, потревоженное ударом, на кузов опустилось небольшое облако шишек вперемешку с иголками. Наступила тишина…

– Сам виноват! Нечего было в «Инстаграме»[1] сидеть. Смотрел бы на дорогу, не оказался б на встречке. – Валера оторвал голову от подушки безопасности, которая ударила так, будто хороший боксер провел мощный хук прямо в нос.

Около автомобиля стояла разукрашенная девица в короткой юбке, из-под которой был виден ажурный край чулок. Сверху на ней была приталенная полурастегнутая блузка пятнисто-леопардовой раскраски, выгодно подчеркивающая упругую грудь, на ногах высокие черные сапоги. Ярко накрашенными губами девушка выдула пузырь жевательной резинки с клубничным запахом и небрежно кивнула:

– Давай, родимый, вылезай.

– Ты кто? – ошалело спросил Валера, невысокий полноватый мужчина с редкой шевелюрой на голове.

– Дед Пихто, – хмыкнула девица, – вспомни последнее слово, придурок, какое ты орал, улетая в кювет. Вот я и пришла.

– Ой! – Валерий смущенно заегозил, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. – А я, это, а вы…

– Что ты гундосишь? Сейчас помогу! – Девушка, схватила Валеру за одежду и мощным рывком вытащила через рассыпавшееся окно боковой двери.

– Извините, не знал, что вы на этой трассе работаете. – Коленки мужчины предательски тряслись, шок от только что пережитого покидал, уступая место нахлынувшей слабости. – Никогда раньше здесь путан не видел.

– С какого перепуга ты решил, что я проститутка? Может, просто у меня социальная ответственность низкая? – Девица хохотнула и выплюнула жвачку. – Пошутили и хватит, пойдём.

– Куда? – Валерий с жалостью рассматривал разбитую машину, гадая, получится её отремонтировать или нет.

– Под списание пойдет, ремонту не подлежит, не парься, – выпрямилась девушка. – Надоел этот образ, – хмуро сказала она и превратилась в мужчину, одетого в черные джинсы и такого же цвета футболку.

– Фу ты! – от неожиданности Валерий сглотнул. Затем не выдержал, присел на траву, обхватив голову руками, – похоже, сильно башкой приложился, бабы мерещатся.

– Валера, не чеши мне мозг! – Мужчина подошёл поближе, схватил виновника аварии за шиворот и потащил к машине. – Вон ты сидишь, в конвульсии телепаешься! Сейчас подохнешь, с минуты на минуту.

Валерий поднял глаза и удивлённо замер, обмякнув на держащей его руке: в разбитом автомобиле, на водительском сиденье сидел… он собственной персоной, весь окровавленный, с закрытыми глазами. При этом периодически подергивался, видимо умирая.