Человек без имени, лица и цвета. Клерк

– Ну да я бы очень хотела, я даже… Но почему тогда это произошло два года назад

– Зачем ты это опять вспоминаешь, ведь это было давно и неправда.

– Может быть и так, но все повторяется снова и снова.

– Тогда я слышал тоже самое.

– Вот видишь еще не так давно мы говорили о смысле всего живого не земле, а теперь едем в квартиру заниматься любовью.

– Не знаю почему, но за последний год у меня никого не было ,  – раздраженным тоном заявил я,  – и не потому что я не мог, а потому что было много дел и раз уж мы имеем с тобой близкую связь, то я предпочитаю следовать своему выбору без колебаний и до конца.

– Всё, всё, можешь не волноваться. Мне абсолютно все равно, ведь откуда мне знать врёшь ты или нет, в любом случае не бери до головы.

Мне повезло, что мы уже почти подъехали к её дому, и чтобы прекратить этот несчастный диалог я скомандовал таксисту высадить нас возле ближайшего тротуара и мы шли в обнимку до самой квартиры, покуривая сигареты. Она периодически заставляла чувствовать меня провинившимся и нести на себе груз ответственности, хотя я научился избегать чувств совести правда не до конца, но ответственность в моем понимании заключалась в обеспечении её квартирой и деньгами, что я и выполнял и поэтому считал законным разделять с ней наслаждения и некоторые духовные распри.

Глава 3

Утром пылкие чувства исчезли, и я встал с холодной головой ранним утром. Машина осталась возле ресторана, и я взял такси и поехал на работу. На улице было светло, и я хотел предаться ощущению радости, но не мог. Все, потому что меня атаковали импульсы с разными образами в голове: «я представлял, что моя жизнь не конечна и если теория Большого взрыва окажется правдой, то я погиб. Я мертв. Но мне повезло: я больше почти не страдал. Моя жизнь была только сладким безумием, хотя если бы безумием, и это печально. Казалось, что независимость может всё исправить, но ностальгия. Меня сбивали с толку эти запахи прошлого в моей голове. Зачем мне нужны поступки, ведь они всеобщи. Каждому человеку свойственны те или иные поступки и то, что делал я, делали тысячи и миллионы людей до меня и будут делать после».

После продолжительного непоследовательного размышления я окончательно отрезвел от вчерашнего вина и уже стоял у лифта и должен был нажать кнопку, чтобы вызвать лифт. Никогда мне не было так тяжело нажать на кнопку лифта, но это сделали за меня, поскольку с верхних этажей как раз спускался костяк. Я энергично со всеми поздоровался и забыл последний час моего раздумья. Меня ободряло ощущение бодрости и свежести, и я надеялся, что в ближайшие часы приду к согласию с собой и буду структурировать направленность моих действий, ведь это так важно для моей работы. Когда меня брали на работу, я указывал, что помимо моих технических навыков я обладаю самым банальным и проверенным набором для стабильной работы. Однако вместо этого мне так нужно было указать мое скотское отношение ко всему живому. Я решил провести праведный день, ведь вроде бы уже на днях приедет менеджер с какой-то решающей информацией и для этого мне нужно было показать либо сверхпроизводительность, либо хотя бы бессмысленную имитацию работы. Я уселся на свое рабочее место и был благодарен байкеру, поскольку я мог отдохнуть от электрического света, ведь вдобавок к этому испепеляющее солнце будто бы могло залить жаром все мониторы кругом. Было невыносимо душно, и я не мог понять, почему никто не включает кондиционер. Я на мгновения обессилел и решил просто выйти покурить, а потом включить кондиционер. И уже к моему приходу я был сильно удивлен, ведь мой напарник, таким руководящим я его никогда не видел, пытался включить кондиционер. На пульте управления было около десяти кнопок, но за непосредственную работу кондиционера отвечали лишь три. Как бы он ни пытался, он не мог понять процесс включения кондиционера, однако мне он был известен, поскольку на выходных я оставался один и уже выучил принцип его работы. Чтобы включить кондиционер нужно было последовательно включить две кнопки, но одна из них заедала и нужно было слегка прижать пульт с обратной стороны к чему-то твердому. Тогда он позвал администратора, парня двадцати пяти лет, который сидел возле пропускного входа и был ответственный за системы, мониторы и всякого рода бытовые проблемы. Однако он сказал, что пульт, наверное, сломан, где-то на складе лежит запасной, но нужно время чтобы его найти. В итоге мой напарник стал сильно переживать и вдоволь насытившись его беспомощностью я предложил ему дать мне, чтобы попробовать. В итоге он был мне очень благодарен за включенный кондиционер и видимо настроение у него очень поднялось. На мгновение меня кольнула совесть, что я сразу не предложил ему помощь, ведь это нужно и мне тоже, да и всем окружающим, но я перестал думать и приступил к работе. После десяти минут усердной работы я очень утомился и незаметно для себя стал искать пути отхода. У меня в голове уже прокручивались планы чтобы уехать, сбежать, улететь. Я считал, что моя молодость может защитить меня от неудач, ведь, на хроническое несчастье, я не соглашался. Я перестал думать о моем пути, о затраченных усилиях, о возможной выгоде или о нищете. Ведь сколько я себя помнил я постоянно чем-то занимался и работал, но всегда я жаждал другого. Если не брать, например, чувство навязанного долга или моральных обязательств, то внутреннее освобождение – отказ от обязанностей.

Я смотрел на людей в моей комнате и представлял про себя как бы можно было описать весь поток мыслей и каковы они, что я думал, когда сидел в офисной клетке с моими коллегами, но мысли всегда были лихорадочными и без структуры: «Я животное, только это не было правдой, ей предстоит сбыться. Хочется принимать свою судьбу, но не терпеть её. Ведь я её люблю, но не заигрываю. Чем труднее испытание, тем легче можно его перенести. И в конце концов, для себя не так давно я сделал выбор: быть не мечтателем и не художником, а – военным»

Мне понравилась моя появившаяся мысль про военного – в этом понимании иметь железную дисциплину, но моя слабость к изнеженному, ведь даже кожа была больше похожа на женскую, нежели на грубую мужскую. Хотелось стать военным, но не государственным, а духовным, для этого я терпел и годы обучения, и годы хождений на работу, но смелости обрести хотя бы себя мне не хватало. Простота выводов сбивала меня с толку, но ведь и все простое гениально. И все же мужские гены топтали во мне посредственность или бездарность, я смотрел в монитор, опять смотрел на окружающих меня людей и продолжал плавать в мыслях: «свобода, слава и любовь – что в девятнадцатом веке, что в текущем не имеет место сравнение с чем-то еще. Потому как я мечтал о возможности в осуществлении прекрасного, но возможно ли его найти?

Можно прославлять величие, но не то, которое существует от нужды или случайности, а величие, которое закутано в лоскуты таинственности. Оно скрыто от обывательского глаза не по причине трудности в осуществлении, а из-за справедливости. Тогда обостряется желание стать не империей, но республикой, и следовать не дикарским властным амбициями, а скромным целям, которые смогут выстроить процесс обретения счастья.

Пожалуй, с каждым днём кубики складывались и пока не поздно можно было найти своё счастье. Бросить на пол пути хороший расклад и уважение, на то, что я себе выдумаю. Тогда, где же будет моё имя, и присвою себе я слово предатель? Но как умру я? Ведь если и вдохновляться людьми, то лишь теми, которые не были сверхлюдьми, но были с поступками, которые можно охарактеризовать: это сильно.

Я выбрал путь клерка и карьеры – это сильно? Банальный вопрос, который кричит и мечет.

Всё, что отягощает меня в повседневной жизни становится средством для уничтожения собственных желаний. Под уничтожением я понимаю воплощение их в жизнь. Как бы я ни делал вид, что мне не нравятся мирские развлечения или премиальные аксессуары, я и вру себе и говорю правду. Ведь, как и каждый человек я обладаю склонностью к выбору, что делает меня еще более человечней. И помимо моего презрения к потребительству я возглавляю этот марш. Вообще мне кажется, что при взгляде на меня можно охарактеризовать мой вид, одним словом, потребитель.

А если встать прямо на этот стол и смести все компьютеры и мониторы в ряду?

Все мои жизненные стремления пришли со мной в этот мир, я не их создатель. Дале имеет место быть искусственные образования, такие как свобода, если мы не говорим про замкнутые места. И возможно нет ничего такого, чтобы человеческий род могу создать: демократия – регулирование, прогресс – развитие, катастрофа – обстоятельства. Главная проблема человечества заключается в развитии и стагнации. Никогда человек не деградировал, он либо шёл вперед, либо стоял. Может быть, стоит начать себя?» – на этом я решил закончить и вернуться к работе.

Посмотрел на часы и там было около половины первого, а это значит, что пора на сходку лидеров мнений, так я называл собрание, где все собираются и обсуждают текущие проблемы и возможные решения. Мои коллеги называли это мероприятие митингом и в него входило пятнадцать человек. На нем нужно было рассказать о своих сделанных задачах, предстоящих, а потом глава отдела должен был рассказать о ближайших планах и проблемах. Митинги происходили три раза в неделю и я знал что за час до и час после встречи можно было ничего не делать, ведь «скоро митинг», так что мне нравились наши обсуждения и порой я проявлял бурную инициативность. Первые десять минут собрания, пока все дойдут необходимо было поучаствовать в разговорах на тему выходных, погоды и футбола, что я всячески избегал, но глава отдела всегда приходил последним и уже здесь нужно было говорить все четко и по делу. Когда в отчете о работе очередь дошла до меня, я начал с прямого указания на проблему разных уровней взаимодействия между работниками. Дело было в том, что на днях мне принесли несколько задач для проверки работы высокоуровневых систем обработки лица. Это были приборы, которые стоят на границах и проверяют точность совпадения лица в паспорте и вживую. Задачи относились к одной из последней модели приборов, для которой готовилось обновление и модернизация. Но проблема состояла в том, что у меня не было доступа к этой модели, поскольку функциональность данного проверяемого модуля не была завершена и проверять было нечего. Я указал на проблему и сказал, что у нас в отделе это происходило неоднократно. Я предполагал, что данный вопрос важен для эффективности каждого работника и что из-за таких мелочей сотрудники тратят время на обнаружение несуществующих проблем. Моя проблема всех привела в недоумение и разочарование, ведь все это знали, но то ли не хотели раскрывать, то ли забывали. Глава отдела уже сталкивался с данной проблемой некоторое время назад, но после реорганизации, процесса распределения работы между сотрудниками, устроенная им же, он ожидал, что больше такого не повториться. Общими фразами, но с мимикой отчаяния я высказал свою точку зрения, что ответственность лежит на проектировщиках, у которых есть сроки для выполнения, и чтобы вложиться в них весь процесс разработки написан по плану, а в действительности происходит иначе. Однако глава отдела согласился с частичной виной проектировщиков, но после реорганизации, уверял он, процесс передачи задач происходит в штатном режиме с большей отдачей. Я было вступил с ним в бессмысленную дискуссию, но в итоге утратив нить смысла решил отдохнуть. Обсуждение данной проблемы заняло около тридцати минут, и я был рад, что проблему не решили, а сказали, что нужно над этим подумать и выслушать предложения на следующем консилиуме, это означало, что еще лишний час можно будет притвориться специалистом. Несколько человек меня поблагодарили, а глава отдела дал мне задание более глубоко разобраться в сути вопроса. С глубоким энтузиазмом я принял этот вызов, ведь это придало еще более официальную причину моего раздумья и созерцанием всего происходящего. Я пообещал разобраться, но понимал, что разбираться там и нечего, ведь как я слышал от инженеров в команду разработки набрали несколько новых человек, которые допускают подобного рода ошибки. Лидеры мнений разошлись и после этого я вышел курить.

Я курил и думал, как жаль, что социальному равенству невозможно осуществиться. Зачем вообще нужны любого рода собрания людей, если уже сейчас людей можно различать не по расам, а по видам. Пускай виды и конкурирует между собой, а для таких как я оставят пьянство и табак – единственное, где особи моего вида могут быть равны. Сколько разных идей пожаром охватывало разные точки земного шара, однако как будто бы ради развлечения. Я с огромным терпением, но все же мечтаю дождаться, когда уже люди все изобретут. Написали уже ведь тысячи песен, миллионы мелодий, уже ведь Бах, Моцарт, Бетховен выполнили всю программу, но спустя сотни лет уже в совсем другом русле двигаются новоиспеченные музыкальные исполнители. Когда настанет тот момент, когда каждый человек остановится и скажет: «Мы все придумали, уже больше нечего делать». Но все равно и после любой смерти любого человека будут написаны сотни произведений, сыграны миллионы футбольных матчей, произведены тонны одежды. Я уверен, что и компания, где я работаю, если её не уничтожит какой-нибудь мировой кризис, будет изобретать и производить приборы до потери пульса. Мне повезло, что я хотя бы не вижу в этом никакого смысла, а есть инженеры, которые ставят это на первое место в своей жизни, и я им в какой-то мере завидую. Хотя для меня развлечение это бордель, а не коммунизм или планы по захвату рынка электроники. Ну и зачем вообще человеку нечто мистическое, если всегда есть структура и четкий план. Тотальный контроль в идеях, в массах, в образах жизни людей. И я планомерно иду по каждой ступени этого контроля, который усугубляется еще потерей времени. Но на что можно тратить время? Когда ты вечно занят, отличие растрачивания времени на работу и отдых приобретает тождественность. Я всегда, когда задумываюсь об этом, еще и на рабочем месте, мне так хочется назвать это состояние не отчаянием, а стремлением к прекрасному. Желание красоты и эстетичности берут главенство в будничности трудяги. Крепкий аромат честности может выстоять перед удачей. Тогда кто есть рабочий человек, если не подражатель неба. В зависимости от стран и регионов небо окрашивается разными красками. Тогда как в Африке небо прозрачное и девственное, то на севере преобладает серость. Творить без будущего и работать без причины – я выберу такой путь развития моей жизни.

Ближе к вечеру я стал задумываться, и в каком-то смысле осознавать, что революции в моей жизни не избежать и что слепые желания юности прикоснуться к будущему и составлять часть систем и программ не осуществимы. Мне казалось, что тот долгий путь, который я выбрал осознанно и справедливо теперь не имеет смысла по причинам, простота которых меня удивляла. Меня раздражала незатейливость моего положения. Благодаря науке мы с каждым десятилетием расширяем поиск нашей мизерности. Каждое новое открытие показывает, насколько человек заблуждается в своих достижениях, и с каждым новым толчком развития человечества все равно ничего не происходит, а лишь меняется. Конечно, есть большой смысл в муравьях и муравейники, но вечность.

Тогда как же преодолеть трудности, если они всё равно остаются. Даже смерть не разлучит человека с трудностями, ведь кто устроит хорошенькие похороны. Я бы взбунтовался, если бы было лето, но до лета оставался месяц, и был очень рад, что зима где-то далеко позади. Вечные морозы консервируют не только трупы, но и желания похотливых амбалов, таких как я. Поэтому зимой можно ничего не желать. И как жаль, что именно в это время я отказался от святости, ведь роль мудреца или хулигана мне не подходит.

Я не собираюсь созидать, ведь это сделали за меня. Мог бы я помечать о бесконечности и музе. Но пока все, о чем я мог помечтать, так это о предстоящем пикнике вместе с моими коллегами. Через неделю меня пригласили за город, места я еще не узнал: выпить, пожарить мясо и пообщаться с коллегами в неформальной обстановке. По выражению одного из организаторов и по совместительству менеджеров по маркетингу, жена или девушка приветствуется.

Но казалось, что я уже не мог и в крестовом походе за лучшей жизнью в моем сознании я пробыл весь день, не заметив, как оказался совершенно один работе. Уже было темно даже в помещении, где я сидел. Я вышел в коридор и посмотрел на вечерний город. Как назло, довершением я не смог избавиться от детства в своей голове и молил себя забыть о тех обещаниях. Но ради чего я все это устроил? Я прекрасно знал, что я хотел в детстве и юности, но даже тогда выбирал тропу нормальности и предсказуемости. Сопоставляя верхушки домов и с чем, они ассоциировались в детстве и сейчас я пришел к выводу, что хоть чувства и атрофировались, но будто бы внутри я все такой же. Свободы достоин лишь тот, кто умер за неё – так вроде бы говорил Данте. За свободу нужно бороться, ведь всё что нам дано от природы это рабство. Но что, если мне доподлинно всё равно. Я не признаю её существования и не собираюсь с ней бороться. Всё, потому что смелый и я не боюсь. И как же я могу идти наперекор таким общепринятым известным понятиям как свобода, но не могу пойти наперекор своей судьбе?

Я забрал свою машину возле ресторана Грюнвальд и поехал домой. По дороге домой я решил проехать через улицу, которая располагалась параллельно Грюнвальду. Вдоль нее справа находился огромный стадион, с включенными прожекторами. Слева находились правительственные здания и чуть дальше развлекательные заведения. Эти заведения были предназначены для иностранных гостей и в общем здесь все отдавало скрытыми желаниями. Я вдруг почувствовал, что ехать в мою пустую квартиру мне не суждено и что несмотря на поздний вечер, я должен задержаться в одном из этих заведений. Я припарковал машину и пошел по стороне с ресторанами и казино. Одна из неоновых вывесок завлекла мое внимание, и я решил зайти в заведение с охранниками на входе. Мне было плевать на составляющую заведения, но я подсознательно соображал, что это казино и я мечтаю напакостить себе. Сделать гадость на зло совести и здравому смыслу. Мне хотелось помучить себя и получить нелепое удовольствие, хотя я никогда не был игроком и не видел ничего романтичного в проматывании честно заработанных денег, но, с другой стороны, сколько можно было заботиться о себе? В который то раз можно пойти на сделку с совестью и уничтожить свой бренный разум и обуздать гнев. Я хотел прочувствовать хотя бы не трагедию, но историю. Мне было по душе, что в казино абсолютная темнота и нет окон с солнечным светом, поэтому любой человек со спокойной душой может потеряться во времени и просидеть хоть до утра выпивая включенный в стоимость алкоголь и просаживая все деньги ведь все условия были созданы. Наперекор своему напарнику я осмелился взять себе несколько стаканов виски со льдом и без ухищрения совести я решил вкушать каждый глоток выпитого виски и для того, чтобы утрамбовать выпитое закуривать крепкие сигариллы, которые были в наличии. Еще с юности я обожал блэк джек и был уверен, что на начальном этапе смогу увеличить свой капитал. Помимо меня и дилера сидели еще несколько человек, двое из которых были приятного молодого вида с грубым азартом в глазах, но все же после первого же увеличения капитала я решил бежать из этой компании. Бежать мне пришлось недолго поскольку виски пришелся мне по душе и запах слишком крепких сигарилл дали о себе знать. Без остановки я начал потреблять непропорциональное количество алкоголя и табака и добился своего, а именно отключение лимитов и абсолютной свобода выбора. Вечное человеческое или хотя бы стремление к этому плавно исчезло и настоящий облик скота вырвался наружу. Дурацкий бунт или нормальность отдыха не стояли передо мной как в периоды здравого рассуждения, а оставалась лишь голая действительность. Видимо я пришел к тому, что можно быть неблагодарным не к остальным, а к себе и можно не уважать свой труд. Рулетка и игровые автоматы довершили пиршество казино, и вечная проблема игроков и их диагнозов подтвердилась. Обрывками из моей памяти у меня мелькали кадры из туалета и очерки испражнений моего желудка, а после особого вальса с туалетом и выкуренной сигареты мой мозг отупился окончательно, и я превратился в бесформенное создание. В этом состоянии волей охранников и кем-то вызванного такси я очутился в бессознательности в постели с моей знакомой из Грюнвальда.

Глава 4

На часах было чуть больше одиннадцати часов утра, и я понял, что проспал. Абсолютная сухость во рту и замкнутые глаза, а также невозможность дальнейшего сна привели меня в чувства. Я мечтал об избавлении моего скотского состояния и больше ни о чем. Половина литра выпитой минералки, а также контрастный душ привели меня в чувства. Пройдясь по квартире, которую я снимал для моей подруги, я никого не обнаружил. В холодильнике ничего съестного не было, кроме пары йогуртов таких свойственных девушкам, следящих за своей фигурой. Я мог помечтать о бульоне или о паре бутербродов с чаем, но решил довольствоваться голодом и поехать на работу ведь именно сегодня должен был приехать этот неблагодарный менеджер. Неблагодарным я считал его потому, что чувствовал себя паршиво и мечтал бы убрать предстоящий день из моей жизни. Все усугубляло мое незнание о том, сколько я проспал, потому что не имел понятия во сколько я приехал из казино. Во рту вязало, а на глазах будто бы пелена, стягивающая ресницы и легкое стучание в висках. В такие моменты хочется просто человеческого: поесть и поспать. Но я ведь сам решил устроить себе пытку и вместо теплой постели и уютного вечера в размышлении с собой я выбрал безответственное отношение к качеству своей жизни и работе. От последних слов меня чуть не вывернуло на изнанку, и я на мнгновение был рад, что так поступил с собой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.