Расскажи мне, как правильно жить

– Можешь. Но прежде…

– Спасибо! – она сорвалась с места и подошла ко мне. Инстинктивно я отпрянула. Но Есения протянула ко мне руки и умоляюще попросила: «Можно вас обнять?»

– Нет, – я покачала головой.

– Пожалуйста!..

Моё сердце дрогнуло. Есения шагнула навстречу и потянулась ко мне. Она была чуть ниже ростом, и мне пришлось наклониться, чтобы позволить ей себя обнять.

И это была моя вторая ошибка.

Я приблизила её к себе.

Позволила продавить мои границы.

Позволила коснуться себя.

Теперь она будет помнить об этом и будет знать, что так поступать можно.

Не с родной матерью. Со мной.

Я поступила так, как ни в коем случае не поступил бы настоящий профессионал.

Что сказала бы Милена, узнав о моём «проступке»? Разочаровалась бы сразу или дала бы мне второй шанс? Но уж точно ушат грязи вылила бы на голову.

«Ты показала девчонке свою слабость, Лена. Зачем тебе это нужно? Ты никогда не должна опускаться на один уровень с клиентом. Никогда!» – примерно так бы это выглядело.

Но Есения не клиент. И Милене знать о происшедшем совсем не обязательно.

Я решила пока не говорить ей ничего. В конце концов, это мой частный случай, и я могу сама с ним разобраться. У меня достаточно опыта для этого. И достаточно интуиции и рефлексии, чтобы вовремя остановиться и поразмыслить, что я делаю не так. Да, я допустила два промаха. В одну сессию. Это даже не сессия была. С таким же успехом я могла встретить Есению на улице, и вполне вероятно, она кинулась бы ко мне как к спасительной шлюпке, могущей помочь ей выплыть сию секунду. Каким-то образом я внушила ей доверие. Возможно, это не что иное, как запечатление. Первая улыбка, первый взгляд глаза в глаза, а после – мягкие интонации и теплота ощущений от совместного, безопасного пребывания. Сработал «комплекс оживления». Она увидела мать!

Такое в моей практике случалось. И, в общем, я готова назвать это нормой взаимоотношений психотерапевт – клиент. На начальном этапе. Потом розовый ореол постепенно разрушается. Мать оказывается не такой уж хорошей. И это очень важно для развития клиента. Человек всегда амбивалентен в своих проявлениях. Невозможно играть только хорошую или только плохую роль. Оттенков множество и они зависят от настроения, погоды, да вообще чего угодно. Психотерапевт – не механизм с идеально встроенной и безотказно работающей программой. Сбои случаются, но! Важно их отследить. Пока они не запустили программу разрушения объекта. В лучшем случае развалится терапия. В худшем…

К счастью, худшего в моей практике не было.

Милена говорила и об этом.

– Не бойся жить и проживать, – затягиваясь очередной сигаретой и выпуская в сторону густой дым, говорила она. – В каждом мгновении твоей жизни есть ты. Конечно, успех прожить гораздо легче и приятнее, чем неудачу. Но если ты не научишься проживать собственный провал, рано или поздно ты потеряешь нить успеха. Сравнение необходимо. Сравнение того, какой ты была и какой стала. И тогда понимаешь, какой можешь стать, если… Ну, а дальше условия, которые, опять же, создаёшь ты. Пространство, которое задаёшь ты. Но только не думай, что всё вокруг – это ты. Иначе ступишь на скользкую дорожку, приведущую тебя к психопатии. А это, я тебя уверяю, одно из самых простых в наше время решений. Есть границы. Даже внутри твоей психики. Их просто нужно уметь двигать. А у тебя для этого есть всё.

Она любит целовать меня на прощание, дыша в лицо запахом табака. Иногда она курит сигары. А обычные сигареты – одну за одной. Я не удивлюсь, если со своими клиентами она тоже курит. Почему она выбрала именно меня? Я себя ощущаю полностью отличной от неё. Милене около шестидесяти. Может – чуть больше. Она называет себя «старой кошелкой». При этом имеет молодых любовников. Она мне даже фото их показывала. Для чего?

– Люблю эксперименты, – утверждает она, улыбаясь широко во весь рот. Зубы у неё, кстати, вполне приличные. И в целом она ещё довольно привлекательна. Маникюр на руках, волосы уложены в причёску, парфюм… Он слишком резкий для меня. Она всё это подмечает и делает, мне кажется, нарочно всё для того, чтобы вызвать у меня гнев и негодование. – Так учатся, – говорит она. – Принятие через терпение, а прежде – гнев и злость. Я сама это прошла. И ты пройдешь.

Моя наставница. Женщина, которая способна разрушить всё, что только можно, а затем собрать воедино. Действуя авторским провокативным методом.

… Я закрыла дверь офиса своим ключом, спустилась на первый этаж и попрощалась с охранником, дежурившим в тот день. Он знает, что я почти всегда ухожу последней. Мне удобно вести приём по вечерам, так как утром люблю долго валяться в постели. Открыв входную дверь, я с удивлением обнаружила мою недавнюю посетительницу, скромно прижавшуюся к стене и, очевидно, поджидающую меня.

Нет слов.

– Ты кого-то ждёшь? – задала я самый глупый вопрос, который только мог прийти на ум.

– Вас… – она опустила голову, не смея поднять глаз. Словно была виновата передо мной в этом своём желании увидеться снова.

Я решила обозначить ей свои границы и строгим голосом сказала:

– Мой рабочий день окончен, и я ухожу.

– Я знаю, – всё так же, не поднимая глаз, сказала Есения. – Мне хотелось увидеть Вас.

– Есения, я не могу с тобой остаться. Меня ждут личные дела.

С моей стороны это выглядело как оправдание. Да так оно и было на самом деле. Я боялась сказать ей напрямую «нет». Где же моя профессиональная этика?

– Могу я Вас проводить немного? – спросила девочка.

Какой страшный вопрос! Признаюсь, к таким сюжетным поворотам я совсем не была готова.

На моё счастье, в наш диалог вмешались. Третий не всегда может стать лишним. Сзади к Есении подошёл мужчина и аккуратно, но требовательно взял её за локоть. Она вздрогнула.

– Вот ты где! – слишком радостно произнёс он, отчего это прозвучало фальшиво. – Мы уже начали беспокоиться, – и, взглянув на меня, поздоровался. – Добрый вечер!

– Здравствуйте, – ответила я. Не люблю говорить людям о доброте дня и времени суток, особенно, если я не уверена в том. К тому же мне кажется это неискренним. А вот незнакомца рассматривать было интересно. Выше среднего роста, спортивного телосложения (это отчётливо просматривалось сквозь его тонкий, обтягивающий свитер). Одет он был в кожаную куртку, джинсы и выглядел весьма «мажорно». Кроме того, лицо его было красивым. Глаза голубые, нос тонкий, прямой, скулы точеные и – ни следа растительности. Зато волосы длинные, светло-русые, убранные в хвост. И самое интересное, что всё это ему необыкновенно шло. Полностью завершённый образ стильного молодого мужчины. Хорош, одним словом! Я поймала себя на мысли, что на него было приятно смотреть.

Но этот мужчина мною интересовался мало. Гораздо больше его заботила девочка, которую он держал так крепко, словно боялся, что она может ускользнуть.

– Я прошу прощения, – сказал мужчина. – Вы, вероятно, преподаватель Есении?

– Нет. Я работаю в другом месте, – мне захотелось ему улыбнуться.

– Тогда каким образом вы оказались здесь вместе? – он прищурил глаза и впервые внимательно на меня посмотрел, изучая. Наметанным взглядом скользнул от головы до ног, подмечая детали. Я напряглась от этой бесцеремонности, но постаралась максимально сохранить невозмутимость. Мужчина бестактный, это очевидно, и у него, похоже, отсутствует социальный интеллект. Хорош он только внешне.

– Я отвечу вам после того, как вы представитесь, – заявила я. – И сообщите, кем являетесь для этой девочки.

Позже я объяснила себе этот выпад желанием защитить ту, которая сама обратилась ко мне за помощью. Но на самом деле мне просто хотелось ответить резко, парировать ему. Интуитивно я ощутила в нем соперника.

– Охотно! – мужчина ослепительно улыбнулся, и я подумала, что эта совершенно отработанная улыбка – часть его имиджа. – Меня зовут Глеб. Глеб Карамазов, – добавил он. – Я являюсь отцом Есении.

Глава третья. Удобные отношения

«Вы ведь любите говорить правду о других –

почему же не любите слышать правду о себе?»

М. Митчелл «Унесённые ветром»

Дом, в котором я живу, расположился недалеко от места моей работы. Это очень удобно, так как можно ходить пешком. А если пользоваться общественным транспортом, придётся затратить больше времени. Центр города почти всегда в пробках.

Мой маршрут проложен по прямой. И первое, что я встречаю на пути, это кофейня. Не помню случая, чтобы я не зашла в неё после работы. Здесь варят отличный цитрусовый раф. Несколько лет назад в городе впервые проводился Фестиваль кофейной культуры. И я, как истинный кофеинозависимый психоаналитик, воспользовалась этим, чтобы познакомиться с вариациями моих любимых напитков. Тогда же открыла для себя эту кофейню. Тогда же попробовала и навсегда полюбила цитрусовый раф.

На подходе к дому я сворачиваю в небольшой проулок. Таким образом, путешествие моё занимает всего пятнадцать минут. И за это время я успеваю поразмыслить о том, что произошло за день и вспомнить наиболее яркие события, впечатлившие меня, приправленные уютным кофейным ароматом позднего вечера.

В этот раз думала о Есении и её странном спутнике, назвавшемся отцом. В том, что он вряд ли может им быть, я почти не сомневалась. Есения говорила, что у неё есть отчим. Вот это больше похоже на правду. Слишком молод он для того, чтобы быть отцом семнадцатилетней девочки. Хотя вполне мог её удочерить, если родного отца нет. Но Есения об этом умолчала, а мне спрашивать не хотелось ровно до того момента, пока я не познакомилась с её отчимом и не увидела воочию, что он из себя представляет. Очень интересный тип и очень неоднозначный. Внешне – лоск с головы до ног. Отрепетированные жесты, безупречная мимика, пижонский стиль и безукоризненная до тошноты демонстративность. Конечно, времени для подробного осмотра мне не хватило, но первого впечатления уже достаточно, чтобы набросать его портрет. А девочка боится и появлению своего отчима явно не обрадовалась. Очевидно было, что он удерживал её силой. И если бы я чрезмерно прониклась этой историей (в которой для меня пока слишком много белых пятен), то могла бы вмешаться. Но делать этого не хотелось. Не представляю, какую роль я могу во всём этом сыграть. Я – психотерапевт, но я не педагог, не воспитатель и не работник социальной сферы. Моя позиция – сторонняя.

И всё же избавиться от мыслей об этой девочке я не могла и по дороге домой вспоминала её. Есения – красивое имя, и сама она красивая. Что прячется за этой красотой? Быть может, она говорит правду, и в родной семье ей и впрямь небезопасно? Если так, то что я могу для неё сделать? Обратиться в службу социальной защиты населения? Но у меня нет никаких доказательств неправомерного поведения её родственников, кроме слов этой девочки. А словам так просто не поверят. Я – могу, конечно, вытащить из Есении при следующей встрече больше информации. Присмотревшись к её интонациям, замечая паузы и то, какое значение фразам придает сам человек. Но…

Зачем это всё надо? Это не мой клиентский случай.

В квартире меня ждёт полосатый кот. Когда я только подхожу к двери, уже слышу его протяжное мяуканье. Скучает в одиночестве. Домашним животным нужно общение. Без него они начинают угасать. Я вхожу и первым делом наклоняюсь и глажу кота по спинке. Он довольно мурчит и трётся о мои ноги, требуя продолжения. Вот кто умеет быть искренним!

А потом навстречу выходит другой обитатель квартиры, тоже временами напоминающий кота – такой же ленивый, требующий к себе внимания, только гораздо больше размером. Мужчина, с которым я состою в отношениях. У него есть ключи от моей квартиры, и периодически он ночует со мной. Высокий, темноволосый, с красивыми зелёными глазами. Приятной наружности и относительно приятный изнутри. Дмитрий Антонов – несостоявшийся психотерапевт, а ныне – креативный менеджер одной известной рекламной компании. Встречает меня с улыбкой, в которой таится явное недовольство, вызванное моими частыми задержками на работе. Дима забывает о том, что сам порой увлекается делами компании настолько, что перестает следить за временем. Но его работа всегда на первом месте. Она ценится высоко! В отличие от моей, не настолько востребованной. Так, во всяком случае, Дима любит утверждать. Я с ним редко вступаю в спор. Мне хватает эмоций в рабочем пространстве. А дома я хочу отдохнуть. Поэтому первым делом интересуюсь:

– Ты приготовил что-нибудь на ужин? – и сбрасываю ставшие неудобными за весь день хождения в них туфли.

– Добрый вечер, – напоминает о правилах этикета мой кавалер. – Может, сначала обнимешь меня?

– Ты успел соскучиться? – скептически окидываю его взглядом и нарочно прохожу мимо. Диму это, конечно, разозлит, но меня такая реакция вполне устраивает. Иногда он бывает до занудства ровным. Так и хочется его расшевелить.

Он идёт за мной в ванную и наблюдает за тем, как я мою руки.

– Как дела на работе? – интересуется он. – Скольким людям успела сегодня мозг вынести?

– Ни одному! – торжествующе восклицаю я. – Представь себе, такое возможно.

– Поэтому ты решила оторваться дома.

Я ничего не говорю и прохожу на кухню. Замечаю кастрюлю, накрытую крышкой, на электрической плите. Рядом на столе в прозрачной стеклянной салатнице нарезанные кубиками овощи. На разделочной доске хлеб. Дима ждал меня.

Поворачиваюсь к нему и запоздало тянусь, чтобы обнять. Вначале он отстраняется, делая вид, что ужасно обижен. Но вскоре сам заключает меня в объятия и, кажется, вовсе не торопится отпускать.

– Я говорил тебе, что пора бросить свою работу? – шепчет он, утыкаясь носом в мои волосы. – Она тебя портит. Ты становишься ужасно вредной.

– Она меня вдохновляет, – возражаю я. – А вредность мне всегда была присуща. Просто ты раньше этого не замечал.

– Я думаю, ты мастерски пряталась под маской идеальной женщины, – шутит он.

– По-твоему, теперь я уже не являюсь идеальной?

Раньше мне казалось, что идеальные отношения – те, которые приводят двух любящих людей в загс. Но мы с Димой вместе уже несколько лет, а до загса так до сих пор и не дошли. Можно ли в таком случае наши отношения считать идеальными? И что есть идеальное в его представлении? Видимо, это что-то отличное от моего. Иначе как объяснить то, что спустя почти три года совместного времяпрепровождения мы так и остались в статусе «встречаемся»? Или это уже стоит перевести в разряд «всё сложно»?

Дима не любит конфликтов. Он всегда стремится к сохранению мира между нами. А мне, признаться, этого не всегда хочется. Мой милый сангвиник, изредка переходящий в флегматика, меня порой раздражает ничуть не меньше, чем некоторые мои клиенты. Только с ними я держу дистанцию, а с ним… О какой дистанции может идти речь, когда мы переспали в первую неделю нашего знакомства?

Это было нечто из ряда вон выходящее. Дима тогда казался мне сумасшедшим, не похожим ни на кого другого из моего окружения. Обаятельный молодой человек (мы с ним почти ровесники), назвавший себя практикующим психологом (позже я узнала, что практика его была недолга – всего каких-нибудь восемь месяцев, после чего он решил, что эта профессия ему не подходит). Креативности мысли и множества идей ему не занимать. Не зря он получил именно эту должность, на которой состоит до сих пор. Каждый выбирает по себе. Ну, а психология прошла мимо него, почти не оставив следа. И лишь я – лёгкое напоминание о том, чего не свершилось в его судьбе и карьере. Вряд ли он о том жалеет. Дима – человек, который не любит оглядываться назад. Но и вперёд особо не всматривается. Ему нравится жить мгновением. Именно этим он меня и зацепил.

Ужин был сработан на отлично. Иногда ловлю себя на мысли, что мой мужчина готовит лучше, чем я. Совершенно обленилась в последнее время. А когда он сделал мне зелёный чай с какими-то ароматными травами, я и вовсе растаяла.

– Из тебя получилась бы отличная домохозяйка, – забравшись с ногами на кресло и потягивая чай из пиалы, отметила я.

Дима, услышав такую похвалу, нахмурился.

– Знаешь, Лен, иногда мне кажется, что ты воспринимаешь меня как предмет мебели в этой квартире.

– Откуда такие фантазии? – поинтересовалась я.

– Ты не уделяешь мне внимания, – и он начал перечислять. – Не слушаешь, что я говорю, или даже перебиваешь.

– Это если ты говоришь слишком долго, – уточнила я. – Терпеть не могу выслушивать длинную речь.

– Но клиентов своих ты слушаешь! – воскликнул он с некоторой долей обиды в голосе. Я уловила это. – А они порой несут такую чушь, что впору психиатра вызывать.

– Это совсем другое, – возражаю я. – Клиенты платят мне деньги за то, что я их слушаю. Кроме того, я обязуюсь принимать их такими, какие они есть, то есть, безусловно и безоценочно.

– А почему меня ты не можешь таким принять?

– Ты не мой клиент.

– Интересно, – хитро посмотрел он на меня, – а что было бы, если бы я им стал?

– Ты бы не стал. Исключено.

– Почему?

– А вот на этот вопрос я вообще не даю ответа, – я поставила пустую пиалу на журнальный столик и посмотрела в глаза своего мужчины. – Почемучками нас пичкают с самого детства, но означают они всегда неизменное одно – долженствование. Ты должна мне сказать, почему ведешь себя так, как хочешь, а не так, как бы я хотел, чтобы ты себя вела. Вот оно – твоё вечное «почему». Терпеть этого не могу!

То, что я перебрала с выразительностью речи, осознала гораздо позже.

Дима покачал головой, словно осуждая меня. А потом заключил:

– Какая ты, всё-таки, сложная, Лен!

– Какая есть, – улыбаюсь, но кажется, делаю это фальшиво.

– Можно ли с тобой договориться? – довольно грустно спрашивает Дима.

Решаю его подбодрить.

– Тебе не раз это удавалось.

Он качает головой.

– Всё лишь бы избежать скандала. Когда понимаешь, что тебя не слышат и даже не воспринимают, проще сказать «да», тем самым, закрыв болезненную для себя тему.

Он и впрямь выглядел грустным. Я бы даже сказала, подавленным. И тогда я подумала, что надо проявить участие, пусть даже оно не свойственно нашим отношениям, и спросить:

– Что-нибудь случилось? Я тебя раньше таким не видела.

– А ты хоть кого-то видишь, кроме себя самой?

Вопрос не в бровь, а в глаз. Дима не отличался меткостью, но сейчас ему удалось попасть точно в цель. Я напряглась от его слов.

– Определённо, что-то случилось. Мне кажется, или ты хочешь выяснить со мной отношения?

– Было б что выяснять…

Собственно с этой фразы началось моё прозрение относительно нас. К сожалению, запоздалое.

Глава четвёртая. Самый плохой психотерапевт

«Когда человек вконец измучен,

он неожиданно обнаруживает в глубине

себя бездну весёлого цинизма»

П. Хёг «Смилла и её чувство снега»

Один из советов, который мне дала в своё время Милена, гласил: «Не приноси с собой на консультацию личные нерешённые проблемы. Иначе твоя психика выдаст столько проекций, что ты запутаешься в границах собственного контрпереноса. И что тогда делать твоему бедному клиенту, которого ты собственноручно загонишь в угол и задавишь своей нереализованной сексуальной энергией?»

Приверженица классического психоанализа Милена не может мыслить иначе, как ниже пояса. Но это не мешает ей видеть картину болезни пациента в целом, подмечая малейшие детали.

Я тогда посмеялась над ней, уверенно заявив, что «со мной такого не произойдёт». Я умею управлять своим эмоциональным состоянием во время сессии. И умею расставлять приоритеты, временно задвигая в дальний угол личные проблемы, оставляя их разбор и решение на потом. Как Скарлетт О`Хара, которая думала об этом завтра (персонаж романа М. Митчелл «Унесенные ветром – прим.автора).

Теперь Милена могла бы посмеяться надо мной. Или поплакать. Она на всё способна. В любом случае сегодня у неё могла бы быть уникальная возможность наблюдать мой провал. И тому было логичное объяснение.

Вчера вечером Дима собрал часть своих вещей и, вызвав такси, уехал, сказав на прощание, что «нам надо пожить отдельно какое-то время».

Мне хорошо известно, что означает это «какое-то время». Не в первый раз я с этим сталкиваюсь. И что-то мне подсказывает, что если я не пересмотрю свою позицию по отношению к мужчине как к явлению и процессу, то рискую вновь наступить на те же грабли.

Дима ушёл. Вещи остались, и это значит, что однажды он придёт за ними. Может быть тогда, когда меня не будет дома. Ключи у него пока есть. Отбирать их я не хочу. Но тот факт, что он принял это решение в одиночку, меня коробит. Я ведь привыкла, чтобы со мной во всём считались. Сверхконтроль, мама! Твой вечный, теперь живущий со мной. И никуда не денешься. Переписать этот сценарий начисто я пока не в силах. До этого нужно дозреть, а мне стремления не хватает. Поэтому Дима, увы, не был первым. И последним, боюсь, тоже не станет. По этому поводу Пикуль красиво сказал устами Екатерины Великой: «… не стал последним, зато станешь единственным!» (перефразированная цитата из романа В. Пикуля «Фаворит» - прим. автора).

Но и я не императрица отнюдь. Хотя, видимо, в его глазах мню себя таковой. Но это уже его проекция. Зачем мне в этом копаться? Ведь Дима по-прежнему не мой клиент.

Зато в очереди на прием меня ждут другие. И, переболев ночь, утром я, как обычно, отправилась на работу, прихватив по пути стаканчик любимого цитрусового рафа, который в этот раз почему-то горчил. Как мне объяснил бариста, секрет приготовления этого напитка в том, что не менее чем за 12 часов кожуру и цедру апельсина нужно замочить в воде комнатной температуры. И только после этого ингредиенты можно использовать при варке кофе.

Что ж, мою цедру, похоже, в воде передержали. Иначе как объяснить вкус горечи на губах? Только лишь эта причина.

Что касается клиентов, мне повезло. Сегодня не было критичных случаев. Клиенты попадались обыденные, истории их рядовые. Однако дистант мой был велик настолько, что я, взглянув бы на это со стороны, сказала, что «терапевт был выключен из процесса консультирования полностью». К такому терапевту я бы лично второй раз не пошла. Но клиенты пойдут. Они ослеплены своими проблемами и проекциями настолько, что сквозь них ничего другого разглядеть пока не способны. Тем лучше для меня.

Сегодня я побуду худшим психотерапевтом, какого знаю. Позволю себе это, раз другой вариант не работает.

На часах пятница и время едва перевалило за 18.00. Мне совершенно не хочется идти домой, потому что там нет Димы. И за весь день он ни разу не дал о себе знать. Я всё ещё ощущаю вкус горечи на губах и понимаю, что с этим надо срочно что-то делать. Беру телефон и звоню подруге, благо в них недостатка пока не испытываю.

– Привет, Ленок! – кричит мне в ухо Яна Светлая (фамилия настоящая). – Как ты вовремя! Я как раз думала о тебе.

– Вот как? – верилось с трудом, но я сдержала свой саркастический порыв. – И что же ты надумала?

– Что нам неплохо было бы встретиться и приятно провести время!

– Какая потрясающая идея! – почти искренне восторгаюсь я. – Зодиаки сошлись в этот день. Я думала о том же.

Вот и тот самый якорь, способный удержать меня на плаву. А чувствовать себя бревном опускающимся на дно, ужасно тяжело. Поэтому в срочном порядке завершаю рабочий день и иду домой, впервые за много месяцев, обходя стороной свою любимую кофейню.

Спустя полчаса я дома. Едва захлопнув входную дверь, с наслаждением скидываю одежду и туфли. Деловой костюм идеального психотерапевта будет невыгодно смотреться в каком-нибудь увеселительном заведении, которое я с моей светлой подругой намереваюсь в этот вечер посетить. Поэтому, отдав традиционную порцию внимания коту (единственному моему верному мужчине), я быстро иду в ванную, чтобы смыть с себя остатки сегодняшнего позора. Встаю под прохладные струи воды, и спустя несколько секунд остываю. Вот так лучше. Разгоряченный ум – плохой спутник особенно в вечер пятницы. Без сожаления готова его нокаутировать. Хотя бы до завтра. А там посмотрим, что будет.

Теперь пора подумать о гардеробе. Выбор у меня велик. Походы по магазинам иногда помогают отвлечься от ненужных мыслей. Я быстро просматриваю один за один свои прелестные наряды и останавливаюсь на декольтированном чёрном платье с открытыми плечами и спиной. То, что нужно. Подчеркнёт фигуру и откроет всё то, что именно сегодня я готова открыть. И вряд ли те, кто меня в этом увидят, заподозрят обман: в обнажённом теле нередко с трудом можно распознать столь же обнаженную душу. Она будет сокрыта от посторонних глаз за этой смелой, демонстративной вуалью моей фальшивой сексуальности и развратности.

Яна заезжает за мной и поднимается на мой этаж. Я открываю ей дверь в тот момент, когда делаю заключительные взмахи тушью, не глядя в зеркало, просто по инерции. Подруга смотрит на меня и с нескрываемым удивлением и полным отсутствием восторга в глазах делает комплимент: «Лена, ты сегодня просто неотразима!»