Новая Россия. Коридоры возможного

Где камень преткновения?

Как же преодолеть риски «стратегического невроза», неадекватной реакции на импульсы высокой неопределенности?

В рамках выработки системы, способной обеспечить адекватный ответ на систематически возникающие риски и вызовы, важно решить два взаимосвязанных комплекса задач:

• Выработать подходы к постановке целей развития, обеспечивающих решение актуальных проблем, обусловленных предшествующими экономическими, социальными и культурными изменениями, а также ситуационными внешними и внутренними вызовами и рисками[19].

• Создать комплекс инструментов, прежде всего институциональных средств, обеспечивающих реализацию поставленных задач.

При этом в рамках создания соответствующего комплекса инструментов следует иметь в виду реалистичный учет их эффективности в решении поставленных задач. Но эффективность, оцениваемая не только через степень достижения непосредственно поставленной цели, но и через интегральную оценку связанных затрат и смежных последствий. Так, например, оценка эффективности решения задачи роста производства продовольствия, ориентированного на использование технологий интенсивного земледелия, вряд ли может ограничиваться лишь ростом урожаев и не учитывать воздействие на окружающую среду.

Такой широко понимаемый подход к эффективности как раз и обеспечивает включение рисков и неопределенностей в качестве параметров при выработке и целей, и средств развития. Это, в свою очередь, предполагает решение очень непростой задачи – создание подхода, который обеспечивает взаимное соответствие целей развития, с одной стороны, и средств, используемых для реализации этих целей, с другой. Это прежде всего относится к тем сферам развития, где и уровень достижения целей, и смежные последствия трудно измеримы. Хуже того, в этих сферах трудно найти адекватные индикаторы, характеризующие рассматриваемые изменения.

На практике эта проблема либо игнорируется, либо решается на основе неких мало рефлексируемых допущений.

Преобладающим подходом в этой связи является реализация инерционного сценария. Здесь сказывается стремление как-нибудь уйти от содержательного анализа социальных изменений, природа и факторы влияния которых мало прояснены субъектами принятия решений. Содержательный анализ заменяется феноменологическим описанием, в котором даже нет попыток прояснить факторы, обусловливающие те или иные тренды развития.

В основе этого подхода лежит также неявное или просто не рефлексируемое исходное допущение, что факторы, обусловливающие предшествующее развитие ситуации, сохранят свое преобладающее влияние и в дальнейшем. Следует отметить, что это допущение является как бы индульгенцией от необходимости выявлять эти самые факторы.

Такой подход, кстати, оказывается вполне приемлемым в стабильной ситуации. Это как предсказывать погоду, глядя в окно. Завтра, скорее всего, погода будет такая же. Такой подход прежде всего связан с минимизацией интеллектуальных усилий и требований к компетентности. Он также не влечет за собой рисков принятия решений относительно существенных структурных сдвигов и институциональных преобразований.

Но все преимущества следования инерционному сценарию теряются в ситуации, когда условия функционирования явно и кардинально меняются. Тогда ответственным политикам не уйти от анализа последствий изменений во внешней и внутренней ситуации. Соответственно, необходимо создавать теоретические и методические средства анализа таких изменений.

Альтернативой инерционным сценариям чаще всего представляется целевой подход. Но здесь возникает ключевой вопрос: откуда берутся избираемые цели?

В аналитике для этого часто используется сценарный подход. Одним из последних, достаточно известных примеров такого подхода стал доклад Фонда прогрессивной политики «Образы будущего для России: сценарии, развилки и оценки»[20]. Не вдаваясь в содержательные оценки предлагаемых сценариев, для нашего обсуждения важны его теоретические подходы, характерные также для большинства такого рода сценариев. В них, как правило, отсутствует характеристика факторов, обусловливающих складывание соответствующих сценариев и, соответственно, целевых ориентиров. Но без эксплицитного выявления оснований складывания сценариев сложно полагаться и на предлагаемые цели.

В условиях большой неопределенности инерционные подходы, прежние бюрократические ухватки становятся источником значимых рисков. Это как «Титаник», несущийся по ранее проложенному и, абстрактно говоря, верному курсу навстречу невесть откуда взявшимся айсбергам.

При этом справедливости ради следует отметить, что сценарные проработки все же дают содержательную основу для целеполагания. Условием их фундирования является эксплицитное выявление факторов, обусловливающих соответствующие сценарии. При таком понимании легко отличить основательные сценарии от умозрительных спекуляций. Если исходные факторы представлены, можно смотреть дальше, если нет, то…

Практика целеполагания и основанных на ней рекомендаций, к сожалению, дает примеры, оценку которым может дать сам читатель.

В этой связи можно привести диалог автора с одним руководителей Минэкономразвития на заседании Общественного совета при этом министерстве[21]. В ответ на вопрос: «Насколько эффективны предложенные министерством средства поддержки экономики?» – последовал знаменательный ответ: «Мы создаем условия ведения бизнеса. Насколько бизнес ими воспользуется, это их дело».

Этот пример важен для нашего обсуждения, т. к. он демонстрирует внутреннюю, бюрократическую логику выработки как целей развития, так и способа оценки адекватности используемых средств достижения этих целей. Здесь проявляется значимый критерий, лежащий в основе многих бюрократических построений, – минимизация личной ответственности. Понимание влияния этого критерия – существенная предпосылка для логики нашего последующего обсуждения.

Важно также отметить, что под влиянием этого критерия выработанные цели чаще всего не связаны с достижением конечного результата развития, а ориентированы на какие-то промежуточные задачи. Связь между конечным результатом и этими решаемыми задачами оказывается довольно неопределенной. И в ходе экспертизы принимаемых решений редко устраняются эти неопределенности взаимосвязей между решаемыми задачами, с одной стороны, и конечными результатами, с другой.

Именно в рамках такого понимания возникает позиция, что если бизнес не пользуется предоставленными возможностями, то это его дело. И не возникает вопрос, что, быть может, комплекс самих этих возможностей определен неверно, не учитывает требования, реально значимые для бизнеса.

Сегодня такой подход к выработке целей и средств просто опасен в условиях растущей неопределенности, когда связь между конечными результатами и условиями их достижения становится еще более размытой. Стереотипные, основанные на рецептах из учебников подходы не слишком сильно влияют на ситуацию и в условиях стабильности. Они, конечно, снижают эффективность принимаемых решений, но все же как-то терпимы. В условиях же большой неопределенности такие бездумные подходы могут стать триггером резонансных возмущений и стать источником быстро нарастающей нестабильности.

Здесь следует отметить, что требования, связанные с «санкционной войной» и ведением СВО, существенным образом сказались на практике принятия государственных решений. И требования стали яснее, и спрос жестче. Но эти перемены коснулись прежде всего ситуативного реагирования. На средне- и тем более долгосрочном горизонтах еще сказываются прежние ухватки.

Эти соображения влекут за собой задачу определенной ревизии сложившихся и ставших стереотипными подходов к определению целей и средств развития и на этой основе пересмотра этих подходов в направлении их взаимного соответствия.

Аналогичным образом дело обстоит и в тех случаях, когда целеполагание носит явно декоративный характер, является чиновничьим ответом на требования реализации целевого подхода в управлении. Яркий пример такого подхода представляют собой государственные целевые программы, которые являются приложениями к бюджету[22].

Так, например, вполне достойная по своему существу целевая программа в области развития авиационной промышленности формулировала эту цель – «сохранить Россию в качестве великой авиационной державы»[23]. Вполне очевидно, что эта цель не содержит измеримых характеристик, позволяющих оценивать уровень ее достижения.

Это, в свою очередь, не позволяет оценивать эффективность использования средств, выделяемых на реализацию соответствующей программы. Более того, такого рода декоративные цели, характерные для подавляющего большинства отраслевых программ, не позволяют оценивать альтернативы в подходах к достижению цели. Они становятся барьером для какого-либо стратегического маневра.

Вполне понятно, что такого рода «целеполагание» является декорацией для инерционных стратегий, сохранения устоявшихся подходов, за которыми даже и особо не скрывается ведомственная инерция.

Следует принять во внимание, что в такой инерции имеются свои резоны. Инерция, опробованные подходы в относительно спокойной ситуации связаны с меньшими рисками и, как кажется, апологетам такой корпоративной инерции дают большую эффективность. Этим же, как представляется, объясняется и практически полная ведомственная замкнутость разрабатываемых целевых программ. Ведомственная разобщенность и конкуренция за влияние обусловливают крайне слабый уровень солидарности, совместного стремления к достижению общих целей развития. В таких условиях трудно полагаться на предложения смежников[24].

Здесь вряд ли помогут априорные, чаще всего идеологически вскормленные или популистские определения целей.

Нужен подлинно альтернативный подход, способный обеспечить содержательно обоснованную комплексную оценку факторов и условий функционирования соответствующих секторов. На основе такой оценки и анализа альтернатив системной реакции рассматриваемых секторов становится возможным понимание содержательного критерия развития этих секторов.

В качестве примера такого подхода можно привести эволюцию критериев эффективности такого сектора социальной жизни, как призрение детей, оставшихся без попечения родителей. В течение длительного времени в качестве критерия эффективности этого сектора являлось создание приемлемых условий жизни сирот. Накормить, одеть, обучить и отправить во взрослую жизнь.

Но анализ социальных последствий реализации избранного критерия и показал, что она ведет к высоким рискам криминализации, асоциального поведения молодых людей, мало подготовленных к испытаниям взрослой жизни.

Более содержательный анализ привел к дополнительному критерию эффективности сектора – уровню социализации и социальной интеграции. Включение этого критерия позволило много лучше ориентировать сектор на конечный социальный результат – на создание для молодых людей комплекса необходимых стартовых условий для последующей взрослой жизни.

Этот пример показывает, что искомый подход должен также создавать предпосылки для отбора инструментов, обеспечивающих реализацию поставленных целей. Так, изменение целевых ориентиров деятельности рассмотренного выше сектора сразу же привело к существенной корректировке используемых институциональных средств: облегчение условий для приемных родителей, семейные детские дома, материальная поддержка усыновителей и т. п.

Из этого примера видно существо трансформаций в подходах к изменению ситуации: вместо решения административной задачи начали использовать общесоциальный анализ ситуации. Начали использовать проблемный подход.

Проблемный подход – синтез телеологии и генетики [25]

Для того чтобы лучше понять существо изменений в подходах к определению целей развития, важно прояснить, что они связаны с фундаментальными различиями во взглядах на характер этого развития. Анализ показывает, что, несмотря на все наслоения, обусловленные идейными корнями сторонников различных подходов, их образованием и опытом предшествующей работы, различия в соответствующих подходах можно охарактеризовать через базовые ориентиры, лежащие в их основании: телеологию и генетику[26].

На выработку акторами принимаемых решений соответствующие концептуальные основания оказывают неявное влияние даже при отсутствии рефлексии оснований этих решений. То есть даже в тех случаях, когда решения принимаются на основе сугубо ведомственных или личных интересов, за способом их принятия стоят ранее усвоенные воззрения и стереотипы[27].

Условно говоря, «генетики» принципиально ориентировались на «взращивание» (отсюда такое их внимание к социальным условиям развития). Другое же, «телеологическое», направление, напротив, настаивало, что строительство в соответствии с заранее намеченными целями и планами много успешнее. В принципе это, конечно, верно, но беда в том, что при этом слабо рефлексируются источники целей и планов, а также ограничения их реализации.

Соответственно, при разработке стратегии и ориентиров развития одни полагают, что важнее всего телеология – верное определение целей развития, выбор организационно-технологических средств их реализации. Политическая воля и мощь государственного аппарата (ведь недаром «телеологи» по преимуществу «государственники») сделают свое дело, проложат дорогу к успеху или к результату, который можно представить в качестве такового. И ничего, что просто задать желаемые цели, без их системного обоснования и целостного анализа условий их реализации, – волюнтаристская авантюра, за которую приходится дорого платить.

Яркий пример: ряд решений хрущевской эпохи. Решение реальной проблемы роста производства молока и мяса требовало увеличения производства кормов. Было предложено вполне адекватное средство: рост производства кукурузы на силос. Дальше сработало бюрократическое целеполагание и обкомы КПСС стали соревноваться в количестве гектаров, засеянных кукурузой. В результате были отброшены какие-либо климатические и аграрные резоны. Теплолюбивой кукурузой засеяли поля чуть ли не до полярного круга. Кормов много больше не стало, но орденов раздали множество.

Их оппоненты – «генетики», напротив, ориентируются на «живые» ресурсы развития, анализируют разнообразные возможности, открывающиеся при анализе реально идущих процессов, во всем их разнообразии и противоречиях. Но без адекватных инструментов анализа качественных макросоциальных изменений и открывающихся на этой основе возможностей наши современные «генетики» неизбежно жмутся к инерционному сценарию. Реакция на такого рода изменения требует целенаправленной коррекции, осознанного вмешательства в органику социальной жизни.

В этой связи критики инерционных сценариев справедливо указывают, что в рамках такого подхода игнорируются макросоциальные сдвиги и изменения. В результате почти неизбежно накапливаются общесистемные риски.

Такого рода общесистемные риски сегодня даже не обсуждаются, т. к. нет адекватных инструментов для их выявления, анализа и учета. Из предложенных соображений можно сделать вывод, что в современных условиях вряд ли возможно опираться на «инерционный», примитивно «генетический» путь преобразований.

Вообще, спор между сторонниками теологии и генетики шел почти с того момента, когда возникла социальная рефлексия. Георг Зиммель отчетливо указывал на то, что проблема соотношения телеологии и генетики уходит буквально в «глубину веков». Анализируя появление телеологии (генетика, понятно, самозарождалась стихийно. – Авт.), он писал: «…право в начале своего развития было, в сущности, направлено на сохранение “мира” и прежде всего на предотвращение для общественной угрозы индивидуального насилия и не менее насильственной индивидуальной защиты: действие права как орудия мира заслоняло – так это выражали – его действия как орудия справедливости. Общность хочет жить, и, исходя из этого желания и в качестве средства, оно создает формы, регулирующие жизнь отдельного человека. Это еще полностью остается в телеологии общей жизни, совершенно так же как поведение в индивидуальной жизни регулируется ради ее телеологии, причем здесь и часто посредством принуждения, которое центр личности осуществляет по отношению к периферическим отдельным личностям»[28].

Но возникает вопрос: как же можно преодолеть (или хотя бы существенно снизить) недостатки каждого из этих подходов? Как можно определить цели, подкрепленные реальными ресурсами и наличными возможностями?

Как представляется, базовым методологическим ответом на эти вопросы может стать проблемный подход. Его специфика изначально ориентирована на анализ факторов, оказывающих значимое влияние на рассматриваемую ситуацию, выявление альтернативных вариантов развития ситуации и выбор стратегии или целевых ориентиров «решения» проблемы.

Переходя к обсуждению проблемного подхода, важно представить понимание понятия «проблема», используемое в дальнейшем изложении. Это тем более необходимо, т. к. в отношении этого термина явно наличествует неоднозначность понимания.

В дальнейшем мы будем исходить из понимания, что проблема (от греч. problema – трудность, задача, задание) – практический или теоретический вопрос, требующий своего разрешения; неопределенность или противоречие, возникающее в процессе познания, осознание субъектом невозможности решить трудности и противоречия, возникающие в данной ситуации, средствами наличного знания и опыта[29]. Для нас в данном определении важны акценты на «требующего своего решения», «неопределенность или противоречие», а также «невозможность решить трудности и противоречия, возникающие в данной ситуации, средствами наличного знания и опыта».

Из такого понимания «проблемы» и возникают охарактеризованные выше задачи проникновения в существо складывающейся ситуации с ее неопределенностями, вызовами и рисками, поиск новых средств и подходов, позволяющих решать возникающую проблему.

Одним из первых примеров проблемного подхода, давшего старт блистательной карьере Роберта Макнамары (во время Второй мировой войны подполковника министерства авиации США, занимавшегося проблемами логистики), является решение проблемы снабжения запчастями американских авиационных соединений[30]. Проблема заключалась в том, что прежние методы снабжения, когда на морские транспорты загружалась однотипная продукция (двигатели, крылья, лопасти винтов и т. д.), оказались непригодными. Немцам или японцам достаточно было потопить один транспорт, и на земле оставались целые авиакрылья.

Решение проблемы было связано с пониманием существа рисков, с введением критерия максимизации боевой готовности авиасоединений с учетом рисков потопления транспортов. Была реализована система оптимальной загрузки транспортов. Собственно, решение этой проблемы стало одним из импульсов развития теории исследования операций[31].

Для нашего обсуждения в этом примере важно выявление новых рисков, обусловливающих изменение целевых ориентиров и средств их достижения.

При этом следует отметить, что в рассматриваемом примере речь шла о проблемной ситуации, в которой все факторы, требующие своего учета, достаточно легко поддавались статистическому анализу и, соответственно, могли становиться основаниями для оптимального решения.

При этом следует выделить и более общую тенденцию: центром исследовательского интереса и в рамках исследования операций, и затем в системном анализе было решение уже выявленной проблемы. Здесь удавалось продемонстрировать новые, быстро растущие возможности использования математического аппарата и вычислительной техники. Библиографический анализ литературы по проблемному подходу подтверждает этот тезис[32].

При этом вне фокуса исследовательского интереса оставались подходы, связанные с выделением «проблемы», с ее определением в качестве объекта анализа и поиска адекватных «решений». В системном анализе эта процедура получила название «замыкание системы».

Такие общесистемные подходы еще как-то получали развитие и применение в отношении естественно-научных объектов. Нас же, по вполне понятным причинам, интересуют проблемные ситуации, в которых действуют акторы, обладающие собственными системами представлений о происходящем и собственными критериями его оценки.

Нельзя сказать, что ведущие исследователи, обращавшиеся к проблемному подходу, игнорировали эту специфику. Одной из первых попыток учета такой специфики была работа одного из основоположников системного анализа Р. Акоффа[33]. Здесь важно отметить, что Р. Акофф исходно связывал системный анализ с изучением проблемных ситуаций, которое, собственно, и позволяло определить, «закрыть» систему, требующую изучения и на этой основе решить проблему.

Нельзя сказать, что в нашей государственной практике нет примеров проблемного подхода к решению крупных социальных проблем. Значимым примером использования такого подхода было принятие в 2009 году программы материнского, или семейного капитала. Особенно хочется подчеркнуть, что дело не ограничивалось материальной поддержкой. Она имела превалирующее значение в условиях, когда рождение второго ребенка сильно снижало уровень жизни семьи, зачастую оборачивалось ее бедностью. Но в рамках задач этой программы был использован также критерий «повышение статуса женщины в семье». Женщина, принесшая в семью материнский капитал, уже не нахлебница, она реальный партнер в семейном благополучии. Это свидетельствует о широком социальном видении авторов программы.

Такое понимание проблемного подхода позволяет осознать как его возможности, так и многие трудности, возникающие при попытках его использования.

Пример материнского (семейного) капитала значим для нашего рассмотрения и в связи с тем, что он показывает связь между характером выделяемой проблемы, с одной стороны, и институциональными средствами ее решения, с другой. Конструкторы институционального дизайна либо просто не знают, либо высокомерно игнорируют тот факт, что социальные институты всегда являются инструментом решения вполне определенной проблемы[34]. На примере эволюции такого социального института, как «семья», можно проследить, как в соответствии с переменами в проблемной ситуации в соответствующем секторе социальной жизни менялись и институциональный дизайн, и предмет социального регулирования этого института[35].

Соответственно, эффективному институциональному решению с необходимостью должно предшествовать ясное определение решаемой проблемы. Попытки игнорировать этот принцип, подходить к институциональным решениям исходя из узко понимаемой задачи, приводят к серьезным просчетам. Ярким примером такого просчета является пенсионная реформа в ее первоначальном виде в качестве лишь средства сокращения расходов. Результатом стала вполне предсказуемая реакция большого числа людей, воспринявшая такое решение как попрание принципов социальной справедливости.

Следует отметить, что последующее вмешательство Президента и корректировка пенсионной реформы осуществлялись из широко понимаемой проблемы – учета комплекса интересов лиц старшего поколения.

При этом взаимосвязь между институциональным решением, с одной стороны, и проблемой, для решения которой создается соответствующий институт, с другой, упускается даже при рассмотрении важнейшего вопроса о качестве институтов[36].

Вполне понятно, что прояснение в явном виде источников рисков и вызовов, обусловливающих изменения в функционировании рассматриваемых социальных или социально-экономических процессов, создает содержательные предпосылки для учета их влияния, для разработки инструментов для купирования этих рисков и вызовов. Другой вопрос, что такое прояснение – непростой вопрос и порождает новый класс исследовательских проблем и задач.

Но, по крайней мере, понятно, что искать. Прежде всего средства анализа качественных изменений в социальной жизни и институциональном регулировании условий этой жизни. Понимание, что на качественном уровне меняется в условиях социальной жизни, создает предпосылки для понимания базовых «развилок», создающих основы для альтернативных сценариев развития, и, соответственно, для выявления существа проблемных ситуаций, требующих своего решения.

Значение этого тезиса связано с тем, что многие проблемы предстают перед нами в качестве эмпирически фиксируемого социального феномена, содержательные причины и последствия которого остаются не проясненными.

Примером такого феномена может служить «ловушка среднего уровня дохода», фиксируемая историками социально-экономического развития[37]. При этом содержательно не проясняются причины этого феномена[38]. Соответственно, «расколдовывание» такого рода феноменов, за которыми зачастую скрываются серьезные барьеры и ловушки развития, становится частью предмета нашего исследования. Рассмотрением части такого рода ловушек мы займемся в дальнейшем.

В то же время следует прояснить причины того, что проблемный подход при всей своей перспективности практически не занял сколько-нибудь заметного места ни в анализе, ни в практике управления. Более того, он достаточно быстро был лишен легального места в системе научного знания[39].