Хозяйка каменоломни в Драконьем доле

Орра выслушала рассказ без особых эмоций и сказала в конце:

– Если вам нужно будет спросить о чем-то забытом, делайте это смело.

А Анна в свою очередь попросила:

– Если я буду вести себя особенно странно, дай мне знак. Не хочется слишком сильно лишнее внимание привлекать.

На том и порешили.

Вернувшись в деревню, Анна постучалась в ближайший домик к Джине и Ирме. Сообщила, что беда миновала. Потом, усталая, вернулась домой, успокоила Марису и уснула без задних ног.

Сон, наплывший на нее из неизвестности, выглядел слишком ясным и четким, чтобы быть просто сном. В нем Анна ощутила себя невесомой тенью, призраком, парящим метрах в пяти над цветочной клумбой, слишком знакомой…

Анна сама ее делала из поставленных на угол сколотых кирпичей.

Цветы не завяли – вот счастье! Наверное, Марина с первого этажа их теперь поливает.

Ветер колыхнул Анну резким порывом и, как на гребне волны, вскинул к окнам. Тем самым…

Она не хотела в них заглядывать, но пришлось. Из открытой форточки доносился громкий голос Ивана:

– Ну, помянем мою старуху, ребята…

Анну затянуло на маленькую кухню и прижало к потолку. Она пыталась оттолкнуться от оконной рамы, чтобы улететь прочь, не видеть…

…но толкаться было нечем. От рук не осталось даже очертаний.

Лишь искристая дымка.

Пришлось любоваться на бывшего мужа, сидящего за столом с парой сослуживцев. Эти двое были моложе его лет на пятнадцать, и супруг невольно тянулся за ними, чтобы не чувствовать себя стариком.

Теперь все трое пили коньяк и закусывали его копченой колбасой. У стены сгрудились сумки с мокрыми вениками – компашка вернулась из бани.

– Повезло тебя, Вань, – вслух позавидовал простодушный и недалекий Сеня Плеткин. – Новая жизнь. Молодая жена. Мужи-и-ик!

– Снежана-то в курсе твоей новой пассии? – иронично подметил Альберт Симонов.

Анна его всегда недолюбливала за то, что он гулял от своей благоверной налево и не стыдился об этом рассказывать окружающим, считая извечные предательства поводом для мужской гордости… Но стоп! Причем тут какая-то Снежана? Кто это вообще?

– Нет, конечно, – огрызнулся на приятеля Иван. – Я с ней порвал сразу после того, как Аня померла. Зачем мне Снежанка-то? Разведенка с прицепом возрастом под полтинник в жены? Еще не хватало! Погуляли и будет. И характер у нее стервозный. Все хочет что-то, цену себе набивает. Красивая, зараза, но жить с такой – нет уж. Другое дело Вера. Молоденькая совсем. Я ее под себя воспитаю, и заживем!

Анна поморщилась бы от омерзения, будь она в живом теле, а не в образе бесплотного духа. Значит, Верочка Шмакова не единственная любовница мерзавца-муженька?

Вот те раз!

Гнев, только-только успокоенный новой жизнью в новом мире, захватил моментально. Темная волна поднялась внутри и опала.

Прокатился по кухоньке рокот. Содрогнулись стены.

В последний миг гаснущей грезы бутылка коньяка покрылась сеткой стремительных трещин и разлетелась на куски.

Глава 4. Вот так новости

Сон Анна сочла предупреждением. Намеком на то, что расслабляться не стоит. Напротив, нужно собраться с мыслями, силами и хорошенько подготовиться.

Ко всему.

К встрече с герцогом. Тут начало уже было положено. Почтовый голубь – один из трех, имеющихся в Драконьем доле, – должен был вернуться со дня на день.

Анна волновалась, думая, что птица может и не долететь, но Мариса ее успокаивала, обещая, что на всех пернатых почтальонах королевской почты лежит специальное заклятие, оберегающее от небесных хищников и лихих стрелков.

Чуть позже в библиотеке, погрузившись в чтение с головой, Анна выяснила, что стоят королевские голубки довольно дорого. Но что поделаешь? За качественный сервис и в ее мире порой приходилось платить немалые деньги.

С местным правом Анна тоже решила ознакомиться. К счастью, в энциклопедии нужный раздел имелся. К несчастью, он был довольно поверхностным и общим.

О разводах говорилось кратко. Анна уяснила для себя основное: все аристократические браки подразумевают заключение договора, в котором прописываются конкретные для каждой пары нюансы. В общем, для детального разбора ситуации хотелось бы, конечно, поговорить со специалистом. Легистом – так тут правоведы-юристы назывались…

После дождя на улице похолодало и прояснилось одновременно. Солнце играло в дубовых гривах, сбрызнутых первой позолотой.

Нежно касалось мха, ползущего по граням пирамиды.

Темная и странная, она оказалась погребом. С двух ее сторон имелись заглубленные в землю двери. Нужно было спуститься по каменным ступенькам, отодвинуть засовы и нырнуть в холодный полумрак. Вдоль скошенных стен ютились стеллажи, груды ящиков и бочек. Чуть уловимый, стоял в воздухе запах изабеллы.

И усыпальницу-ротонду Анна подробно изучила. Верхняя часть представляла собой пустое помещение-барабан, светлое и тихое. Огромные окна впускали достаточно света, чтобы разглядеть остатки полустертой росписи на стенах.

Под куполом метались воробьи…

Тут же был выход на балкон, по которому Анна обошла все строение, в какой-то миг зависнув над глубоким оврагом, на краю которого усыпальница и стояла. Лес за склоном тянулся до самой реки, и где-то там, на ее высоком берегу, таились норы каменоломни.

Опавшие листья летели в лицо с большой березы, ложились на перила, бросались под ноги, просачиваясь меж колонн балюстрады. В фарфоровой чашке, на глянцевых бочках которой сверкали узоры из цветов и созвездий, исходил паром можжевеловый кофе. Мариса сделала: натолкла в ступке обжаренных ягод можжевельника, добавила по грамму корицы и гвоздики и еще пару зернышек настоящего кофе.

Вышло вкусно.

Анна забрала чашку, посильнее стянула на груди полы шерстяного салопа, спустилась по лестнице вниз, к основанию ротонды.

Пугающий саркофаг отыскался на первом уровне. Анна не стала заходить внутрь, заглянула через зарешеченное окошко у самой земли. Там пыльный сумрак скрадывал границы пространства, и саркофаг высился в нем одиноко, будто плыл в пустоте…

Мариса примчалась спустя минуту, взволнованная и запыхавшаяся.

– Госпожа, там Дрюмор приехал! – воскликнула громко.

– Дрюмор? – Анна в первый раз слышала это имя.

– Ах, да… – спохватилась камеристка. – Дрюмор – личный помощник его светлости герцога.

– И что ему надо?

– Вас увидеть.

Анна поспешила к дому. На секунду она разволновалась, а потом быстро успокоилась. Посланник герцога – не разбойник с большой дороги. Не монстр на реке. С ним более-менее все понятно. Начнет про развод говорить. Возможно, что-то требовать.

Пусть бы и угрожать.

Нестрашно.

Анна твердо решила, что будет до последнего стоять на своем, требовать назад приданое, а главное – не поддаваться на уговоры вернуться назад. Нет уж! Хотя, в последний исход событий верилось меньше всего.

Мариса, шагая рядом, сильно нервничала, кусала губу и, приходя в возмущение от какой-то мысли, хмурилась и мотала головой.

Наконец она решилась озвучить один особенно неприятный момент визита.

– Представляете, госпожа, он, как в дом вошел, даже не поинтересовался, где вы. Стал управляющую требовать. – Камеристка понизила голос, будто мог кто-то их подслушать. – Я говорю, зачем управляющая, если надо саму госпожу звать? А он мне: так померла ж госпожа твоя…

Она замолчала, испугавшись собственных слов, так жутко они прозвучали.

– Так и сказал? – свела брови Анна.

Вот те раз. Умерла…

И самое обидное – так ведь и было! Так и произошло с прежней Анной, так что гонец, этот самый Дрюмор, прав… Вот только откуда у герцога уверенность, что все закончилось именно таким образом? Он что-то знал? Да, душевное состояние у прежней Анны было не ахти, но это же не гарантия стопроцентной гибели?

– Да, – подтвердила Мариса. – Упертый такой. Он небось до сих пор уверен, что я ему наврала про вас и просто так сбежала…

– Не волнуйся, – поддержала Анна камеристку. – Сейчас я лично с этим Дрюмором поговорю, и он живо свое мнение изменит.

Она первой вошла в разрушенный холл.

Там ждал мужчина. Тонкоусый, с остатками черных волос на висках, с блестящей загорелой лысиной, он походил на хитрого жука. Удлиненные фалды сюртука, болтающиеся за сгорбленной спиной, как крылья, завершали образ.

Не то чтобы Анна как-то особенно не любила жуков. Скорее напротив, но…

Было в госте нечто «опасно-насекомое», чуждое и настораживающее.

Гость узнал ее. Совершенно точно узнал. И изменился в лице. Пошевелил усами, еще сильнее прищурил и без того узкие глаза.

– Так вы и вправду здесь, ваша пока еще светлость? – произнес он наконец.

– Здесь, – подтвердила Анна холодно.

Что ж… Они встречались раньше. И не раз. Скорее всего, довольно часто пересекались… Как с ним общалась прежняя Анна? Что он о ней знал?

В любом случае после предательства мужа все поменялось. И теперь новая Анна могла себе позволить быть немногословной и недружелюбной. Еще бы! Ее ни с того ни с сего практически похоронили заживо.

«Ни с того ни с сего». Вот так. В кавычках. Уверенность, с которой Дрюмор не ждал застать герцогиню в добром здравии, наводила на прискорбные догадки.

Муж и его личный помощник причастны к приступу, случившемуся по пути в Драконий дол? Возможно. Вот только…

Она не успела додумать.

Дрюмор задал новый вопрос:

– Как ваше самочувствие?

– Прекрасно. Вы, как я понимаю, ждали иного?

– Да, – неожиданно признался герцогский посланник. – Я ждал другого. Вообще не думал вас живой тут увидеть.

Это было смело. И прямо. И неожиданно.

– И почему же? – продолжила расспросы Анна.

Она старалась держаться спокойно и величественно, как, наверное, и положено истинной герцогине. Но собеседник закладывал в непростом разговоре слишком крутые виражи… Анна ждала, что он начнет отнекиваться или извиняться, а он с легкостью все признал. Ну, если так, пусть объяснит все подробно с чувством-толком-расстановкой.

Согнав с лица последнюю тень удивления, Дрюмор объяснил:

– После вашего отъезда из Лирна его светлость обнаружил в ваших покоях наполовину выпитый бокал со странным напитком. Господин герцог встревожился и великодушно отправил непонятную жидкость на проверку к личному алхимику. Тот выяснил, что в бокале находилось опасное зелье, способное свести с ума или вообще убить человека.

Слова о великодушии прозвучали неуместно. Герцог выгнал жену без особой жалости, а тут вдруг «великодушие». С чего бы?

Было там зелье или нет, Анна не ведала, поэтому решилась на блеф.

– Не знаю ничего ни про какие бокалы и зелья, – начала она. – И понятия не имею, как ваш яд попал в мои покои.

Интересно, что Дрюмор ответит?

Тот выкрутился:

– Значит, произошло некое недоразумение. – Он ничего не отрицал, не пытался уйти в тень, и это бесило. Оппонент, которого почти невозможно уличить во вранье или поймать на полуслове… – Я удовлетворен тем, что увидел. Вы в порядке, и это главное. Сообщу новость его сиятельству с предельной быстротой. Будьте здоровы, ваша светлость.

На этом он откланялся и поспешил к выходу.

Анна окликнула его, на ходу придумав еще один неудобный вопрос:

– А что бы вы сделали, если бы я обнаружилась тут мертвой?

– Проследил бы, чтобы ваше тело со всеми почестями погребли в фамильной усыпальнице вашей прабабки. Как и положено столь высокородной и титулованной особе, – не задумываясь, ответил Дрюмор.

Анна провела его до конца аллеи, а потом стояла и наблюдала, как он минует деревню, переходит мост. Там его ждет оседланная лошадь, породистая, в лакированной, с ажурными клепками сбруе. Видать, побоялся вести ее по шаткому мосту…

Как только герцогов посланник исчез из вида, Анна вернулась в дом.

Там Мариса, раскрасневшаяся и рассерженная, нервно звенела в кухне посудой. Закипал на чугунной конфорке чайник. Пахло сухими травами…

– Вот ведь врун, госпожа! – возмутилась она, стоило Анне приблизиться. – Не было в том бокале отравы. Я сама в него успокоительное вам наливала. И себе тоже…

– Себе? – не поняла Анна.

– Ну конечно! Я всегда проверяю то, что вам наливаю. Меня так учили. – Она вскинула глаза к потолку. – И я сама тоже пробовала тот отвар…

– Как ты думаешь, зачем он приезжал? – перебила ее Анна.

– Зачем приезжал? – Мариса растерялась. Потом побледнела. Губы ее затряслись. – Это что же, госпожа… Это как же…

– Мой муж и его помощник знали о том, что мне станет плохо в пути. Более того, они думали, что я не доеду до места живой. И эта история с бокалом…

– Неужели герцог хотел вас убить? – ахнула камеристка и чуть не выронила из рук чашку.

Аннину любимую теперь.

Ту, с космосом и цветами.

– Пока не знаю, – донеслось в ответ. – Но все это мне не нравится. И этот визит… Зачем Дрюмор приехал лично? Тащился в такую даль один. Могли бы и письма с прискорбной вестью дождаться.

– Ужас, госпожа, – принялась сокрушаться Мариса. – Как жить теперь?

– Как и прежде. – Анна задумалась. Закусила костяшку большого пальца на сжатом кулаке. Отпустила. – Знаешь, теперь я вижу и плюсы этого места. – Она посмотрела в окно на дичающий парк. – Оно, пожалуй, самое безопасное. Сюда непросто доехать. Подобраться незаметно вовсе невозможно. Тут хорошо.

Анна опустила веки, прислушалась к треску поленьев в печи. К далекому крику ворона. К перезвону маленькой речки и рокоту большой реки.

Тут безопаснее всего.

Несмотря на разбойников. Несмотря на недружественных соседей.

Несмотря на разруху.

Тут есть верные люди, такие как Мариса, Ирма и Джина. И многие другие. Тут чуткие гиены, бесстрашные и сильные. Тут Орра, могучая работница и опытная воительница.

Тут гроты пещер.

Тут можно выжить.

А поездку к герцогу придется пока отложить. Это опасно. Придется выяснять нюансы их развода каким-то иным способом. Договор… Нужно срочно прочесть его!

Анна спросила у Марисы про личные бумаги.

– Мы их взяли?

– Ох, госпожа… – Глаза камеристки гордо сверкнули. – Герцог ведь хотел отнять их! Ваши письма, договора и титульные грамоты… Но я его обманула. Сунула в папку пачку старых листов для розжига, а настоящие бумаги положила в чемодан с исподним… – Она вдруг смутилась и покраснела. – С грязным исподним, что не постирано было и в спешке так покидано… Зато туда его сиятельство точно б не сунулся, заметь он подмену!

– Хитро, – похвалила ее Анна.

А сама вспомнила случай, когда в девяностые ограбили квартиру соседки, владелицы трех коммерческих ларьков. Забрали все: телевизор, видеомагнитофон, норковую шубу… А вот золото и камни не тронули, ведь ценности были надежно упрятаны в пачках гигиенических прокладок.

– Да уж как получилось… – еще больше засмущалась камеристка.

Анна позвала:

– Ну пойдем, что ли, достанем бумаги из разнесчастного чемодана.

– Да что вы! – всплеснула руками Мариса. – Я их, как приехали, в вашей комнате положила в шкафу на дальнюю полочку. А вещи все перестирала.

– Спасибо, – улыбнулась Анна. И теперь сама смутилась. – Ты в следующий раз не беспокойся так. Я исподнее сама стирать могу.

– Потому что так делает та женщина из ваших снов? – догадалась Мариса.

– Именно, – подтвердила Анна.

Они поднялись в спальню, там Мариса достала папку из небольшого ящичка, спрятанного за оленьей головой. Потянула за рога, и вуа-ля – выдвинулась вперед узкая глубокая полка.

– Вот, госпожа. Все тут…

В руки Анны перекочевала кожаная пурпурная папка с узорной защелкой. Спустя миг она была вскрыта. Содержимое разложено по кровати. Несколько писем от – Анна бегло просмотрела их, нашла в конце подписи – родителей. И от сестры. Еще от пары неизвестных женщин… Надо будет расспросить о них Марису… И прочитать внимательно, но это потом.

Анна вытянула из-под писем красивый лист с разноцветной рамкой цветочного узора по краю и изображением вставшего на дыбы дракона наверху. Дракон – герб королевства? Ладно… В тексте говорилось о том, что король – все его регалии, заслуги и титулы перечислялись аж в трех абзацах – жалует наследной графине Анне Кларк новый титул, герцогини, в связи с ее замужеством.

Понятно.

Под грамотой нашелся и договор.

Прочитав все его пункты, Анна нахмурилась. Составлено явно в пользу супруга. В особенности вот этот момент: в случае, если жена по собственной неосмотрительности утратит здоровье и красоту, муж вправе потребовать с нее неустойку в объеме всего приданого.

Вот так вот.

Анна не сомневалась, что ушлый герцог непременно воспользуется этим моментом. И еще одним, где говорилось, что после развода муж вправе забрать все свои подарки.

Она зацепилась за слово «свои». Хорошо, а как насчет подарков от других людей, например?

Про них ничего не говорилось. Правда, дальше шел странный пункт о подарках от любовников (если таковые вдруг обнаружатся). Их предполагалось конфисковать в пользу пострадавшей стороны.

Анна усмехнулась про себя. Интересно, новая пассия дарила что-то герцогу? А то можно было бы… Хотя вряд ли.

Она еще раз внимательно перечитала каждую строчку. Пусть найдется хоть что-то хорошее для нее! И оно нашлось. О личных подарках от родителей и подруг ничего не упоминалось. И о тех досвадебных ценностях, которые прошлая Анна наверняка привезла с собой из Кларк-холла.

Она уточнила у Марисы.

Та закивала:

– Были-были! Брильянтовые серьги. Кулоны с рубинами и сапфиром. Не приданое, а просто украшения. Просто личные вещи.

– Коней мы вряд ли вернем, – сообщила камеристке Анна, помахивая в воздухе договором, – а вот за бриллианты можно будет побороться.

Она прикинула, сколько продуктов удастся выручить за рубин. И получится ли починить мост? И есть ли поблизости ломбард?.. Как тут вообще ценности продают? Мысленно поругала себя – не нужно радоваться раньше времени и выделывать шкуру неубитого медведя.

– Поборитесь, госпожа, – попросила Мариса, от волнения крепко сцепив пальцы на натруженных руках. – Уж поборитесь! А я буду помогать вам, чем смогу.

***

Следующая пара дней прошла в делах.

Анна внимательно изучила крестьянские амбары и пересчитала собственные запасы. На зиму пока не хватало. Увы.

Голодные времена и дальние походы научили быстро рассчитывать раскладку продуктов на разное время на заданное количество человек…

С Оррой снова лазили под землю, бродили по переходам и гротам. Анна запоминала.

Номера и названия.

«Лисья спальня», «Крысиный дворик», «Дымчатая столовая»…

Кто их придумывал? Но в память врезаются хорошо.

Анна держала за медное кольцо старую лампу, и та, обливаясь маслянистым светом, выдирала у темноты очередную морду веселого барсука, нарисованного угольком на известняке. Таких барсуков насчиталось по пути штук пять. Все были разные. Один смеялся, другой хмурился, третий скалил зубы, четвертый спал, а пятый носил шляпу с пером…

– Что это за знаки? – спросила у Орры Анна.

– Это не знаки. Просто детские рисунки, – прозвучало в ответ. – Народу тут раньше много было. Ламп на всех не напасешься, да и дорого. Вот дети и светили, жгли лучину за лучиной. Углями рисовали со скуки картинки.

– Почему все время барсуков?

Орчиха пожала широченными плечами. На оголенных руках – Орра обходилась кожаной безрукавкой – тенями лежали шрамы…

– Не знаю точно. – Она беззлобно щелкнула нарисованного зверя по угольному носу. – У Джины спросите. Она как-то обмолвилась, что девчонкой тут тоже светила работающим. Примета, наверное, какая-то.

– Джина трудилась под землей? – удивилась Анна. – Она ведь, кажется, боится пещер?

– Ну… – Орра замялась. – То же раньше было. Еще в детстве ее. Мало ли что там… Так. Осторожненько тут!

Она потянула Анну за плащ, заставляя пригнуться. Смоленая балка хитро пряталась над головой, не попадая в кольцо света. Можно было здорово удариться лбом.

Пролетела мимо летучая мышь, дерганая и бесшумная. Пометалась вокруг и исчезла в ближайшем переходе.

Большая.

«Они здесь все большие, или это та же самая?» – подумала Анна, ступая в очередной грот, просторный и длинный. Пол под тонким слоем воды блеснул зеркалом.

Анна восхитилась:

– Подземное озеро!

Орра показала на плоский камень, уставленный деревянными кружками. Большая их часть сгнила и развалилась. Но было и несколько новых.

Правда, совсем мало.

– Зачерпывать там, где поглубже. – Орчиха указала на углубление поодаль. – Чтобы муть не поднимать.

Они прошли по дорожке из крупных камней, уложенной так, чтобы не ступать по пригодной для питья воде, до дальнего конца грота. Там начинался новый ход, особенно длинный по сравнению с предыдущими. Из него расходились в стороны темные норы. Последняя была завалена.

Анна спросила:

– Тут был обвал?

– Нет. – Орра указала на ровную плиту потолка. – Тут все крепко. А это… Это еще при вашей прабабке закрыли.

– Зачем?

Гиены, подслушав разговор, прибежали из мрака и принялись демонстративно ковырять лапами камни. Хотели помочь.

– Нельзя, – скомандовала орчиха, они перестали. – Никто из нынешних жителей не знает, зачем, – ответила она на вопрос. – Там нижние гроты, которые позже этих раскопали. Ненадежные, наверное.

– Понятно.

Анна бросила на завал последний взгляд и последовала за Оррой дальше. Они повернули несколько раз, прошли длинным тоннелям, полным подпорок, и выбрались к знакомому забою. Он пустовал, лишь поблескивали слезно кристаллы.

Орра подозвала Бонту и Ашу, принесла из ящика, прячущегося в темной нише, крепкую сбрую с объемистыми кожаными сумками по бокам.

– Сегодня мы грузимся и вывозимся за мост, – объяснила Анне, укладывая камни в сумки. – Через несколько дней ярмарка на Репейном холме. Надо быть.

Анна взялась помогать. Поднесла несколько окаменевших раковин, чисто выбитых из породы.

– А что там вообще? – спросила.

– Все подряд продают. Смотрят. Ходят… Да как на любой ярмарке… – Орчиха задумалась на секунду. – Ну или не на любой. На деревенской. В захолустьях… У вас там в столицах не так все, наверное.

Анна не стала спорить.

Подтвердила:

– Наверное.

И поднесла еще камень.

Орра нагрузила гиен и рюкзак себе.

– Вот так… – Вскинула ношу на мощные плечи. – И пойдем.

– А я что? – Анна виновато огляделась вокруг. Не хотелось быть бесполезной. – Как какая-то белоручка.

– Вы не донесете, – строго покачала головой Орра.

– Я подниму. Хоть один.

Анна схватила плоский пласт с россыпью ежовых коричневых игл.

– Поднять-то поднимете. Но не донесете. – Орчиха была непреклонна. – Тропу вспомните. Она скользкая опять после дождя. Вы сюда шли – шатались, а с ношей такой… Не-е-ет. Покачнетесь да рухнете вниз с откоса. Вам оно надо?

– Не надо, – сдалась Анна. – Но уж очень не хочется быть бесполезной, когда другие трудятся.

– Пойдемте… – Орра не стала больше медлить. Ноша была нелегка. – А вы не бесполезная, – продолжила она по пути к выходу. – Вы в другом нужны. Вы думать должны. Планировать.

– Что-то пока не получается хорошо это делать, – призналась Анна. – И с этим мостом. И с этим разводом… И с этой зимой. Я ведь считала… И из того, что насчитала, немного проку получается. А ведь надо и того, и другого…

– Надо, – не стала спорить орчиха. – Ну так мы ж тут не первый год живем. Не первую зиму. И не умерли пока. Так что справимся.

Анне отчего-то не верилось. Да и не хотелось выживать, преодолевать на последнем издыхании. Хотелось, чтобы было спокойно. За всех. Знать, что все будут сыты и согреты до самой весны. Жить просто…

– Справимся…

– И по поводу моста вы зря так печетесь, – решила разрядить обстановку Орра. – Он нам ведь и помогает. По нему конный отряд разбойничий не пронесется. Все аккуратно, медленно ходят – и это хорошо.

– Так и камень неудобно возить, – не разделила ее оптимизма Анна.

– Камень, госпожа, из гротов неудобно вытаскивать по низким ходам да по тоненьким тропкам. Гиены помногу не уносят, как ни крути. Новый выход, чтоб ближе к забоям был, нужен. Чтоб коней подвести получалось с телегой… Вы в разные стороны смотрите, госпожа, а не в одну.

Не поспоришь.

Они вышли, отвезли камни и еще раз вернулись.

И еще.

Всего три ходки.

После, уже дома, Анна спросила у Джины про барсуков. Та удивилась. Вспомнила и рассказала:

– Когда в каменоломне была работа, я светила там, как и все другие деревенские дети… Из уст в уста передавали, что ежели заблудишься в туннелях или застрянешь где, надо всегда звать на помощь серебряную барсучиху.

– И помогало?

– Кому как. – Джина залила кипятком разнотравье в большом чайнике. Голос понизила, хоть кроме них двоих на кухне никого больше не было: Мариса ушла вместе с Оррой в дровяной сарай. – Мне один раз помогло. Случилось так: плита сверху упала и отделила меня от остальных. Там уже было не разгрести… И без света… – Ее голос дрогнул. Воспоминания были не из приятных. – Обшарила нити – все указывали в сторону обвала. Единственный проверенный путь. Я стала искать новый ход. Хоть какой-нибудь… И звала. Барсучиху…