Вологодская история

– Какая ты злая, – с иронией произнес Артем: – Кстати, ты вроде писала стихи. Сейчас что-то получается?

– О, нет, для стихов нужно необходимое настроение, – загадочно проговорила девушка, глядя на темнеющее небо: – Я не пишу их специально, они словно сами рождаются, когда моей душе очень больно.

   Я смотрю на туман в леденящую даль,

   Мои хрупкие кости ломает февраль.

   Под толщами снега и глыб ледяных,

   Мне снится, как яркое солнце горит.

   Эти строки я написала, когда Артура хотели отправить в Чечню. Тогда как гром среди ясного неба раздался звонок из военкомата с требованием мобилизовать юношей призывного возраста на войну. Я очень испугалась, что потеряю близкого мне человека, а по дороге в школу родился стих.

– То есть твои стихи связаны с чувствами?

– Да, мама тоже подобным образом выражала боль. В ее дневнике было много красивых рассказов, которые она писала во время ссор с отцом. К сожалению, я до сих пор не могу найти в себе силы дочитать ее дневник до конца, ибо каждое воспоминание о ней вызывает у меня мысли о ее гибели.

– Значит, еще не время его читать, – сказал Артем, погладив подругу по плечу: – Но что насчет стихов, ты считаешь, что для написания шедевра нужно пережить душевное потрясение?

– Ну, мой опыт показывает, что это так, – Кира оглядела опустевшую улицу: – Знаешь, мне грустно, что все уезжают из этого города. Конечно, я понимаю, что вы хотите добиться славы в Москве, но разве нельзя остаться здесь и работать на благо обществу?

– Ты знаешь вологодские театральные вузы?

– А зачем тебе этот театр, мог бы остаться здесь, устроиться в отдел организации дознания к отцу. Как мы и планировали на выпускном, помнишь?

   Гладкая рука девушки легла в широкую ладонь Артема. Молодые сидели, наслаждаясь закатом, пока идиллию не прервал писк телефона.

– Авруцкая на линии, – серьезно проговорила Кира: – Что? Калинин из аналитического управления отказался принимать наш запрос? Перенаправь меня на линию с ним! Что? Не знаешь его мобильный?

– Да они охренели, – девушка ударила телефоном об угол скамьи, отчего на пластиковом корпусе появилась трещина.

– Итак, Артем, с завтрашнего дня добываешь компромат на Калинина – старшего. Никто не смеет мешать моим планам!

Глава 4

   Кира сидела за столом, грустно заглядывая в дневник. За окном валил снег, превращая дворовый пустырь в белое поле. Изредка был слышен хруст тяжелых шагов, пробирающихся по свежим сугробам. На стекле застыли замысловатые ледяные узоры, напоминавшие кружево вечернего платья. Кира прикоснулась к одному из них, и теплый палец постепенно начал растапливать красоту, покрывая окно порцией маленьких капель. Девочка нарисовала сердце, но, опомнившись, быстро стерла рисунок рукавом, и продолжила делать уроки, отпечатывая мокрую подушечку на тетрадном листе.

   Тревожные мысли не давали учиться, однако школьница пыталась хоть на секунду забыть причину, по которой родные уехали в разгар бури из дома, оставив ее в холодной и темной квартире. Кира сделала еще один глоток чая из американской кружки с Микки Маусом и продолжила переписывать условие задачи, попутно придумывая ее решение.

– Физика, химия, для чего мне эта ерунда? – возмущалась девочка, перечитывая условие: – Вон мама сама говорила мне, что не сдала экзамен по математике, зато на работе ее все хвалили.

   Мысли о матери привели ученицу в чувства. Она представила, как женщина поздним вечером возвращалась домой, проходила в детскую, чтобы поцеловать на ночь спящую дочь. От нее пахло какими – то дорогими духами со вкусом корицы или ванильного печенья. Тонкие пальцы, одетые в несколько перстней с драгоценными камнями, поправляли одеяло на постели Киры, и вот она направлялась на выход, почти бесшумно переступая ногами.

   Девочка закрыла глаза и представила, что в гостиной загорелся свет, а мама сидит, как ни в чем небывало, читая какие-то документы из толстой папки. Иногда она переводит глаза на детей, гладит по голове Артура, подходит к задумчивой Кире.

– Снова читаешь про хоббитов? – смеясь, говорит мать, откидывая назад темные локоны.

   И дочь в очередной раз начнет рассказывать родительнице чудесную историю про борьбу за кольцо. Женщина примется задавать вопросы, интересоваться, как герои смогли преодолеть такой путь, сражаясь с разными монстрами. И девочка снова станет пересказывать удивительные приключения, вдохновляясь фэнтезийным миром.

– А ты бы хотела жить в Средиземье? – спросила вдруг мать, серьезно смотря на чадо.

– Конечно. Там же есть волшебники, обладающие огромной силой.

– И ты тоже хотела бы быть волшебницей?

– Да, – протянула Кира, мечтательно глядя куда-то в даль.

– И что бы ты сделала, будь у тебя сверхъестественные силы?

– Подарила бы тебе и папе вечную жизнь. А еще помогла бы тебе с бумагами, чтобы ты раньше приходила домой.

– Ах, милая, если бы ты знала, как я хочу проводить много времени с вами, – женщина прижала ребенка к себе.

– Но ты должна защищать город от бандитов, – добавил брат, глядя в сторону семьи.

– Ты прав, это моя задача, – мать обняла и его: – Но я каждую секунду думаю о вас. Поверьте, скоро мы переедем из этой дыры и сможем наконец-то быть вместе, не задумываясь о делах.

– Ты хочешь уехать из Вологды? – грустно спросила девочка.

– Да. А что нам здесь делать?

– Но здесь же наш дом, мы не должны его покидать. Здесь речка и Кремль, парки и леса, что еще нужно для счастливой жизни?

– В Москве еще больше Кремль. И река, – перебил сестру Артур: – Так что там тебе понравится еще больше.

– Нет! – Кира обиженно закатила глаза.

– Так, дети, не ссоримся, я желаю вам только добра. В Москве мы будем все вместе гулять по паркам, смотреть на природу. Мы станем самой дружной семьей, какую только в рекламе показывают, – женщина прижала детей еще крепче, однако дочь вырвалась из ее объятий.

– Я никогда не уеду из Вологды, – проговорила она и ушла в свою комнату.

   Путешествие в прошлое нарушили звук открывающейся двери и шорох зимних ботинок. Девочка перенеслась за свой привычный стол, обложенный кипой учебников. Несмотря на навязчивое желание выбежать из комнаты и задавать вопросы, школьница продолжила сидеть в комнате, делая вид, что увлечена параграфом по физике. Наконец, в дверь постучался отец, неспешно заходя в детскую

– Надеюсь, я не потревожил тебя, – скучающим голосом проговорил он. Мужчина никогда не был близок к родной дочери, поэтому каждый их разговор сопровождался муками поиска нужных слов, превращая семейную беседу в доклад руководителю на совещании. В этот раз родитель был особенно угрюм, не зная, как рассказать отпрыску тяжелую правду жизни.

– Как ты знаешь, мы сегодня ездили на суд.

   Кира отстраненно посмотрела в его сторону, предвкушая долгие подробности поездки, ожидания в коридоре и краткую справку о каждом участнике дела. Мужчина, как старый преподаватель, читал длинную лекцию, описывая место, где проходил суд, цвет стен в главном холле, даже не обращая внимания на скуку в глазах собеседника. Закончив вводную часть, он принялся перечислять монологи судьи, речь прокурора и адвоката, рассказывать о свидетелях. Наконец, он поведал об окончании суда и полном закрытии уголовного дела.

– Значит теперь убийца мамы будет наказан? – Кира облегченно захлопала в ладоши, представив, как преступника ведут на расстрел.

– Знаешь, – отец на секунду замолчал: – Наверно, сейчас ты не поймешь мои слова, но с возрастом к тебе придет осознание. В зале суда сидел лишь исполнитель – человек, который выстрелил в нее по чьему – то приказу.

– Это значит, что будут еще кого-то искать? – отозвалась девочка.

– Нет, – мужчина снова продержал паузу: – Это значит, что твоя мать полностью виновата в своей гибели, как бы вы с Артуром не отрицали. Она взяла на себя слишком большую ответственность и этот шаг… Это решение по поиску доказательств на влиятельного застройщика, имеющего связи в Москве, обошлось для нее слишком дорого…

– После суда я поговорил с ее коллегами, – продолжил отец: – Они все говорили, что Ангелина залезла, куда не следует, ради новой звезды на погонах, которую присвоили раньше срока. Твою мать сгубили собственные алчность и стремление к большим должностям.

– А что с тем заказчиком преступления? Его найдут?

– Я-то откуда знаю? – вспылил Авруцкий, хлопнув руками: – Вину спихнули на местных строителей, расправившихся с ней из-за корыстных побуждений. Больше, по мнению суда, никто не виновен в этом деле, потому и не будут кого-то искать. Ты, главное, пообещай мне, что не будешь ввязываться в нелепые авантюры ради своих погон. Я по глазам вижу, что ты пойдешь вслед за ней. Но только не повторяй ее ошибок и не беги вперед паровоза, иначе твое тело найдут лежащим на рельсах.

– Поэтому, – мужчина положил ладони на плечи дочери: – Уясни одну вещь: работай добросовестно и звания придут к тебе сами. Да, это сложный путь, но он того стоит.

   Отец вышел из комнаты. Кира еще долго смотрела на ночной пустырь, освещаемый одним фонарем. Выполнение домашней работы даже не присутствовало в мыслях, силы остались только на то, чтобы сдерживать поток слез. Мама больше не придет, потому что погубила себя.

   ***

   Стрелка часов показывала восемь утра, а в управлении загорались первые лампочки. Кира одухотворенно бежала по коридору, шумя каблуками на весь этаж. Наконец, топот ног затих, и девушка начала весело открывать дверь, насвистывая известную мелодию. Кабинет встретил ее духотой и запахом старого кофе, переночевавшего в одной из кружек коллег. Она недовольно повела носом и включила огромный системный блок, зашуршавший в знак приветствия. Солнце только начало подниматься, отчего в комнате царил приятный розовый свет, будто созданный для свиданий. Девушка принялась вычеркивать имена из блокнота, как в дверь постучали.

– Войдите, – произнесла она, не отвлекаясь от дела.

   В кабинет неспешно прошел руководитель, державший в руках несколько донесений.

– Кира Александровна, доброе утро, – заговорил он, закрывая за собой дверь: – Скажите, Вы хоть иногда бываете дома?

– Бываю, и не так редко, как хотелось бы.

– Да Вы что? Отдыхать тоже надо, а то посадите все здоровье в свои двадцать четыре года, а Вам то до пенсии еще много лет. Так и будете больной на работу ходить.

– Ох, Николай Михайлович, какая пенсия? С нашими взяточниками я уйду сразу в гроб на каком – нибудь особо тяжелом допросе.

– Ну, в гроб Вы уйдете потом, а пока послушайте новости. С Лубянки пришло поручение руководителям отдела о поиске талантливых сотрудников в их управлениях, ну и, соответственно, подаче информации о них наверх. Я проанализировал наш последний квартал, у всех максимум сдано по два дела. Вы же закрыли четыре за последний месяц, да еще и менты на подходе, – начальник указал рукой в сторону монитора: – И я решил указать Вас, как подающего большие надежды молодого сотрудника. Надеюсь, Вы не будете против.

– Что-то Вы меня засмущали, товарищ полковник, – улыбнулась девушка, отводя глаза: – То у меня у единственной премия за последний квартал, то теперь сообщаете обо мне в аппарат. Коллеги – то завидуют.

– Ох, эти бездельники, сидящие у меня тут из-за связей своих отцов. Всех бы разогнал, будь моя воля. Иной раз в прокуратуру заедешь, там люди компетентнее сидят.

– И берут такие же компетентные взятки.

– И это тоже, – начальник задумался: – Значит, Вы согласны с моим решением?

– Да, но у меня есть небольшие опасения…

– По поводу?

– Не захочет ли потом местное руководство издать приказ о моем переводе в Москву?

– Ну… – полковник задумался: – Отправим туда Антона. Вас я все равно через полгода поставлю на должность заместителя руководителя отдела, заодно получите капитана досрочно. Так что по поводу Москвы можете не переживать.

– А куда уходит Степан Петрович? – удивленно заметила Кира, анализируя услышанное.

– На пенсию скорее всего, – Николай Михайлович повел бровью: – Вы главное себя подготовьте морально к такой должности, технически то, я знаю, Вы все умеете. Но свои нервы тоже поберегите, чтобы не пить валериану литрами.

– Спасибо за утреннее напутствие, – проговорила сотрудница, переводя взгляд на голубую заставку экрана.

– Больше не смею Вас отвлекать, – прощаясь, ответил начальник, покидая кабинет.

– Господи, если бы не эти данные о передвижении злодея, давно бы дело отправила в суд! – проговорила Кира, смотря на часы: – Интересно, каковы шансы, что Калинин уже приехал?

   Девушка вышла в пустой коридор. Где-то вдалеке раздавались шаги, однако общая картина спокойствия превращала управление в захолустную нотариальную контору, занимающую несколько комнат в небольшом домике в историческом центре.

– Ладно, попытка не пытка. Если что, он даже не узнает о моем приходе, – Кира зашла на лестницу. Голоса усилились, однако поднимаясь на два этажа, девушка так и не пересеклась ни с какими людьми.

   Коридоры аналитического отдела встретили ее мраком и удручающей тишиной. Охранник еще раз проверил удостоверение пришедшей и указал на приоткрытую дверь в конце коридора, из-за которой проблескивал свет. Довольная Кира вальяжно направилась в нужную сторону, однако с каждым шагом уверенность покидала ее, заставляя пальцы неконтролируемо заламывать друг друга. Наконец, девушка дошла до цели и скромно постучалась в дверь, на что услышала грубое «Открыто».

– Здравствуйте, – Кира прошла в кабинет. За одним из столов, на котором стоял белый дорогой монитор, сидел стройный молодой мужчина, опознанный девушкой как Калинин. Сотрудник увлеченно искал на экране какие-то данные, от того даже не обратил внимание на посетительницу. Наконец, когда затянувшаяся пауза переросла в неловкое молчание, капитан из аналитического отдела решил начать разговор.

– По какому делу Вы тут стоите? – произнес он, оценивающе глядя на коллегу.

– Я пришла поговорить по поводу Вашего неправомерного отказа на мой запрос о предоставлении информации на ряд сотрудников управления по борьбе с экономическими преступлениями.

– Ах, значит это Вы, – последнее местоимение он протянул с особой интонацией: – Та самая Кира Авруцкая из следственного.

– В каком смысле та самая?

– Удивительно, как сложен мир. Мы учились в одной школе, наши родители хорошо общались, но Вы даже не узнаете меня.

– Простите за мою наглость, но я ходила в школу ради учебы, а не знакомств, поэтому, увы, не запоминала людей из других классов.

– А как же лыжный турнир, где Вы обошли меня на последнем круге?

   Кира почувствовала, как неприятный шок кольнул в ее сердце, однако, сохраняя деловитую отстраненность, она старалась не подавать вида.

– Не грустите Вы так, вон отец потом со мной месяц не разговаривал после того, как узнал, что меня обогнала девчонка из младшего класса. Но все-таки я рад Вас увидеть, – Калинин приветственно протянул ей руку.

   Авруцкая пожала его ладонь в ответ, и в комнате вновь воцарилась тишина. В этот раз прервать ее решила уже посетительница.

– Никита Алексеевич, обоснуйте мне Ваш отказ? Информация о передвижении сотрудников в указанный период помогла бы мне доказать тот факт, что они вывозили незаконно полученные средства за границу.

– Значит, по Вашей версии три бедных капитана милиции вывозят деньги в заграничные офшоры, я Вас правильно понимаю?

– Да, и эти деньги были незаконно получены ими за фальсификацию доказательств в уголовном деле о мошенничестве в особо крупном размере.

– Вы сейчас хотите сказать, что сотрудники главного управления по борьбе с экономическими преступлениями покрывают каких – то мошенников? Вы в своем уме? Дело было закрыто из-за отсутствия состава, никто бы и не уничтожил доказательства, которых не было изначально.

– Но следователь сам на допросе признался, что слышал разговоры оперативных сотрудников о получении денег от некоего лица.

– И Вы решили, что это были именно эти сотрудники и именно этот мошенник деньги им дал? Я обращался к Вашей помощнице по поводу данного дела, у Вас даже нет записей с камер, которые бы доказывали передачу взятки. Так почему Вы возбуждаете дело, несмотря на отсутствие фактов вины?

– Видеосъемка не является обязательным доказательством в уголовном процессе. Я провела множество других следственных действий, которые доказали вину. И я просто прошу у Вас просто информацию, которая поступила в Ваше управление из МВД, а не обвинительный приговор.

– Вы не предоставили ни единого аргумента, исходя из которого я должен Вам эту информацию передать. И согласно закону «О государственной тайне», а также внутреннему регламенту ФСБ, я не имею право разглашать Вам секретные данные, допуск к которым у Вас отсутствует. Думаю, наш разговор окончен.

   Кира собралась уходить, как ее окликнули.

– И да, – продолжил Калинин, пристально глядя в ее глаза: – Моя семья была близко знакома с Вашей матерью. Отец говорил мне, что она расследовала нежелательное дело, что ее и погубило. Рекомендую Вам выучиться на ошибках родственницы, и также не лезть в дела, расследование которых Вы не осилите.

   Девушка смущенно прикусила губу, но все же накопившаяся боль решила излить себя в самом неподходящем месте.

– Как хорошо, что Вы лезете всего лишь в одно место в этой жизни, – истерично проговорила она и выбежала, громко хлопнув дверью кабинета.

   Коллеги медленно заполняли рабочее помещение. Помощница Света носилась по коридору, таская дела. Следователь Антон вальяжно попивал кофе, разгадывая кроссворд на рабочем месте. Оперативник Максим был занят заполнением карточек, однако временами отзывался на вопросы Антона.

– Часть научного произведения, издаваемая отдельной брошюрой? Шесть букв, первая «В».

– Выпуск, – проговорил Максим, не отвлекаясь от карточек.

– О, правильно! Все-таки светлая у тебя голова, коллега. Теперь на ту же букву русская единица длины.

   Дверь кабинета открылась, и туда влетела негодующая Кира.

– Моральный урод! – прокричала она так громко, что даже стены издали вибрацию.

– Дорогая, я, конечно, виноват, что не пришел вчера проводить обучение для стажеров, – Антон принялся оправдываться: – Но и ты выбирай выражения.

– Он моральный урод с чувством собственного величия!

– А, это она про своих женихов, – продолжил коллега: – Кирочка, сейчас я расскажу тебе новость, которая полностью восполнит твое месячное отсутствие секса.

   Девушка настороженно повернулась в его сторону.

– Минут двадцать назад позвонил Акимов и сказал, что пришли результаты экспертизы по твоему делу. Попросил сегодня за ними заехать.

– Акимов? Тот прокурор? – удивился Максим.

– Да, у нашей мисс сотрудник месяца очень теплые связи с прокуратурой. Они даже звонят к ней в отдел.

– Давай я сама разберусь, с кем у меня будут какие связи, – огрызнулась коллега и начала набирать сообщение.

– Да не злись, я же не со зла. Но раз ты туда едешь, завези им мой том с экспертизами.

– А твой рапорт об увольнении на Лубянку не завести?

– Ой, ладно, сам все сделаю! Сработаешься с вами…

– Кира, ты здесь? – в кабинет радостно влетела помощница, сметая все на своем пути: – Тут кое – кто тебе конверт передал, не знаю, что там, но очень надеюсь, что по твоему запросу.

   Следователь забрала из ее рук небольшую бумажную упаковку. Вскоре обстановка в комнате нормализовалась, и Кира принялась дописывать обвинительное заключение, теша себя мыслями, как через несколько дней повезет это дело в суд.

   На обеденном перерыве, когда часть сотрудников разошлась в близлежащую столовую, девушка все-таки решила вскрыть конверт. На дне упаковке лежала небольшая бумажка, исписанная кривым почерком.

   «Смогу ли я искупить вину? Вторник, 19:00, двор 42 школы. Н.К.»

   Кира смяла листок и выкинула его в урну. В душу закрались сомнения по поводу истинного авторства письма, однако размышлениям она решила предаться после работы. Наконец, последняя страница была дописана, и следователь решила направиться в прокуратуру.

– Точно не отвезешь мой том? – тоскливо протянул Антон, наблюдая за сборами девушки.

– Нет, Антон, как говорил Феликс Эдмундович Дзержинский: «Отдохнем, товарищи, в тюрьме», поэтому напряги хотя бы свои ноги, если не хочешь оказаться за решеткой.

– Он еще говорил о том, что у чекиста должно быть горячее сердце. Твое же сердце холоднее гранитной плиты.

– Ты просто не в моем вкусе, Антон, – проговорила Кира, оставляя коллегу наедине с уголовными делами.

   В здании прокуратуры сегодня было шумнее обычного. То ли долгое отсутствие проверок так обрадовало народ, то ли погода сегодня была особенно приятной, однако сотрудники весело сновали по кабинетам, любезно отвечая на вопросы посетителей.

– Это хорошо, что ты приехала почти сразу, – радостно говорил прокурор, попивая кофе из большой кружки: – На журнальном столике положил копии экспертиз, ознакомься.

– Могу ли я их?

– Взять? Конечно, только сделай подписку о неразглашении. Сама понимаешь, СМИ сейчас так и норовят получить свежие факты.

– То есть Вы мне не доверяете, Владимир Иванович?

– Ну… – задумался прокурор: – В своей работе я не делаю исключений.

– Значит, Вы наивно думаете, что наш отдел уничтожил видеозапись со взяткой?

– Так, все, хватит. Бери бумаги и вон отсюда, у меня своих дел по горло.

– Еще раз спасибо, Владимир Иванович.

   Проводив Киру до выхода, прокурор громко хлопнул дверью, испугав подчиненных в соседних кабинетах.

   ***

   Артем подходил к скамейке, установленной напротив Пороховой башни Вологодского кремля. Белые стены ярко отсвечивали на солнце, отчего у парня болели и без того уставшие от компьютера глаза. На горизонте появилась Кира, не заставившая себя долго ждать.

– Если ты злишься на меня за то, что я вырвала тебе с работы по собственной прихоти, то можешь успокоиться. У меня есть результаты экспертизы! И они очень хорошие, – подруга раскрыла перед собеседником документы.

– Я ничего не понимаю в этих инженерных терминах, давай уже к выводам.

   Кира перевернула страницу.

– Выстрел был произведен из кустарного оружия? Это значит, что кто-то самостоятельно сделал ствол?

– Ага. А еще пули были сделаны из переработанной стали!

– То есть наш объект сталевар – любитель?

– Похоже на то. Версия с Калининым откладывается, вряд ли он имел удовольствие заниматься разработкой домашнего оружия. А вот что насчет остальных сотрудников…

– Я сегодня посмотрел на этих коллег, они все подозрительные. А еще у нас на заднем дворе стоит заграничный джип.

– Это нашего мэра.

– А… Я думал, чей-то местный.

– Ну, в декларации я джипов не видела. Но вид оружия – это не самое главное. Посмотри сюда, – Кира указала на выводы трасологической экспертизы: – На его одежде были кровавые следы непонятного происхождения. Словно убийца обо что-то поранился, пока тащил его.

– Уверена, что это убийца, а не Олег испачкался где-то до смерти?

– Эксперт указал, что примерное появление следов было в ночь убийства. Сейчас уже отправили эту кровь на проверку в криминалистическую лабораторию, может совпадет ДНК с кем-то из базы.

– А если убийцы в этих базах нет?

– Продолжим искать. Думаю, в Вологде мало подпольных оружейников, так что мы быстро найдем клиента.

– И за что могли убить Олега? – негодовал Артем.

– Я всю жизнь задавала себе вопрос: за что можно убить человека, и никогда не находила на него ответа. Злодею просто хочется и все. Он не понимает, что у жертвы может быть семья, которая не дождется отца или сына, он не думает, что может остановить производство, если умерший занимал важный пост. Он просто стреляет из своего гребаного пистолета и спокойно живет дальше, не представляя, как страдают люди из-за потери. Поэтому мы не получим ответ про Олега. Убийца будет, наверно, оправдываться, что на него напали. Или что он в этот день поссорился с девушкой и решил выпустить пар. Знаешь, на суде все обвиняемые как дети, которых застали за шалостью, кричат и просят не наказывать их, ведь на то есть тысяча и одна причина. Только вот на самом деле никаких причин нет, как и оправданий нарушенного закона.

– То есть если человек нарушает правила дорожного движения, чтобы довести рожающую жену до роддома, он тоже не имеет оправданий, и его надо судить?

– Ну, мой дорогой выпускник юридического, это уже крайняя необходимость, которую докажет следователь.

– А вдруг убийца Олега действовал, например, из соображений необходимой обороны?

– Не думаю, что Олег на него напал.

– Ну вдруг. Я полтора года вас не видел и понял, что вы совсем не такие, какими я вас представлял.

– Да? И какой для тебя стала я? – Кира задумчиво посмотрела ему в глаза.