Вологодская история

– Узнаю нашу Киру, – весело сказал Андрей, пожимая руку подруги: – Итак, если мы все в сборе, предлагаю обсудить версии смерти Олега.

– Вы папку то откройте, – заметила девушка, кинув на пол бычок: – Я битый час проторчала в прокуратуре, чтобы снять для вас эти копии.

– Но в следственный отдел же нельзя посторонним, – начал возмущаться сотрудник.

– Кирилл, солнышко, ваш прокурор попался на такой крупной взятке, что он теперь до выхода на пенсию будет запускать наших сотрудников в свой отдел и разрешать нам печатать дела на местной бумаге. Поэтому лучше скажи мне спасибо, что я принимаю участие в этом расследовании, несмотря на кардинально другую направленность своей работы.

– Спасибо, я правда благодарен тебе, – парень с интересом открыл папку: – Возбуд, ОМП, объяснения.

   Он прошелся глазами по рукописным бумагам, плохо пропечатанным на принтере.

– Здесь одна сухая инфа, вот он объясняет, как едет, а вот уже на обочине лежит тело мужчины, не подающего признаков жизни. Никаких улик или зацепок. Просто труп, лежащий недалеко от дороги.

– А на камеры ничего не попало? – спросил Егор.

– Какие камеры в Вологодской области! – перебил его сотрудник прокуратуры: – Нам бы хоть нормальный въезд в город сделать.

   Крепкий алкоголь снова ударил в голову, и Кирилл начал возмущенно хаять правительство, виноватое во всех его бедах. Вскоре к домашнему протесту присоединились и другие, превратив обсуждение дела в балаган.

– На следующей неделе будут готовы результаты баллистической экспертизы, – заговорила Кира, резко ударив папкой по столу: – На их основе уже и будем искать улики, плюс вся его одежда отправилась на трасологию.

– Даже белье? – удивился помощник прокурора.

– Конечно.

– Но как следователь дошел до такой дотошности?

– Не забывай, кому задолжал ваш прокурор, – подмигнула ему подруга: – Итак, пока у нас есть только тело, валяющееся на дороге, косые объяснения дальнобойщика и наши разговоры с Олегом. Предлагаю прошерстить все его последние контакты и разузнать у них всю информацию, касающуюся последних дней. Звоните его знакомым, приезжайте к его родителям. Если это начальники, то сообщите мне, я попытаюсь разобраться.

– И как ты разберешься с Калининым? – ехидно поинтересовался Егор.

– Этот старик, конечно, считает себя богом, но и к нему есть свой подход. И раз последнее место работы Олега – ОБЭП, то у меня к вам интригующее предложение. Кто-то должен изучить их отдел изнутри и собрать досье на каждого персонажа.

– Это, конечно, хорошо, – тихо отозвалась Ирина: – Но мы все работаем. Да и в нынешних условиях туда попасть нереально, если твой папа не начальник полиции.

– Но у нас есть безработный сын начальника отдела организации дознания, – улыбнулся Андрей, загадочно посмотрев в сторону Артема.

– Нет, ни в коем случае я не пойду работать в ментовку, – заговорил собеседник, стряхивая невидимые капли с рук: – Я вообще приехал поддержать вас, а не участвовать в детективных разборках. Думаю, следствие само рано или поздно вычислит убийцу, а если нет, то Кира даст прокурору волшебный пинок, и следствие все-таки найдет неуловимого мстителя.

– Ну, – девушка задумчиво посмотрела ему в глаза: – Тогда попробуем другой вариант. Поспрашиваю одногруппников, может кто-то из них устроился на работу в наше главное управление.

   Настроение в компании явно поникло. Напитки разливались уже не так весело, а в разговорах висели длинные паузы, скрывающие в себе миллион недомолвок. Стрелка часов постепенно приблизилась к двенадцати. Из деревянной коробки вылетела кукушка, сиплым голосом объявившая о начале нового дня. Кто-то из компании вздрогнул от неожиданной встречи со старинным прибором. Кира же в это время затушила об кресло еще одну сигарету и принялась складывать вещи в сумку.

– Уже уходишь? – спросил Кирилл, смакуя иностранный коньяк.

– Да, обещала завтра помочь коллегам. Заодно узнаю по поводу нашего расследования.

– Еще раз, спасибо тебе за все, – сотрудник заключил девушку в нежные объятия, от которых она быстро отстранилась.

– Обещай, что никто не поедет пьяным за рулем.

– Слово помощника прокурора, – Кирилл дружественно махнул рукой и пошел открывать дверь.

   Легкий весенний ветер назойливо продувал спину, опуская на лицо растрепанные тонкие волосы. Кира медленно шла, болезненно наступая на каждую ногу. Голову все еще кружило от алкоголя, однако свежий воздух, попавший в больные легкие, стал для организма незаменимым лекарством. Вскоре помимо топота своих каблуков девушка начала слышать чужие шаги.

– Этого еще не хватало, – рука залезла в маленькую сумочку, на дне которой лежала внушительная связка ключей: – Надеюсь, он просто испугается металлических предметов, торчащих из моих пальцев, и просто убежит.

   Шаги показались ближе, и вот справа от Киры возник студент режиссерского факультета.

– Не боишься шляться по ночным улицам? – спросил парень, оглядывая окна дачных домов.

– С тобой мне идти еще страшнее, – заметила собеседница, явно желая прекратить разговор.

– Дай угадаю, ты все еще не можешь меня простить?

   В мыслях сразу мелькнул вкус сладкого ликера, робкие поцелуи на студенческом вечере и совместный запуск шариков на выпускной. Вот ее руки касаются плеч партнера в медленном танце, а через секунду его язык пробует ее губы на вкус. За спиной слышны крики друзей, некоторые студенты радостно хлопают, поздравляя новую пару. Дальше все как в замедленной съемке: уборная туалета, ее голая грудь.

– Только не говори, что после той неудачной попытки секса ты думал, что у нас что-то есть.

– Я так не думал, а вот ты. Я прислал тебе несколько писем и ни на одно не получил ответа.

– Девушка имеет право игнорировать назойливых кавалеров, – Кира демонстративно сняла каблуки и пошла по земле босиком.

– Сейчас в раны инфекцию занесешь, надень лучше мои ботинки, – парень принялся развязывать шнурки, как его остановили.

– Если действительно хочешь мне помочь – согласись на мою авантюру.

– То есть ты предлагаешь мне бросить студенческую жизнь для того, чтобы проработать одну из твоих многочисленных версий о смерти Олега?

– Да, но, к сожалению, ты зассышь этим заниматься.

– Ничего я не побоюсь, не так уж и сложно под видом стажера устроиться в ОБЭП.

– Ну, если не сложно, то милости прошу, – девушка вцепилась в его руку и указала на небо: – Смотри, как прекрасны звезды. Никогда не замечала, что они светят так ярко.

– В Стризнево всегда так. Просто ты не видишь дальше своего носа из-за амбиций.

– Ну так давай остановимся и посмотрим.

   Кира уселась посреди дороги, раскинув под ноги полу своего плаща. На небе ярко мелькали тысячи звезд, украшая черный подол вселенского платья. Там, в мире спутников и комет с космической скоростью летают небесные тела, неизвестные человеку. Но что вековой планете до истории, когда она сама ее создает. То возведет огромный вулкан, то окружит газами, превратив себя в небесного гиганта. И может до этой вселенной никогда не дойдет глаз астронома, однако могущество ее превышает в разы влияние самых известных исторических личностей.

– Когда я смотрю на небо, я словно забываю земные проблемы. Да и кому они нужны, если после смерти мое тело преобразуется в частицы, путешествующие по атмосфере. Может одна из них залетит в космос и превратится в черную дыру. А может, она станет участницей рождения звезды. Я бы все отдала, чтобы увидеть бесконечный космос и страшно мне от того, что это мечте сбыться не суждено.

Глава 3

   Опричник грустно смотрел в сторону дома, который он неспешно покидал на своей кобыле. Теперь нескоро он увидит жену, услышит смех сына. Резной терем исчезал вдали, все больше сливаясь с голубым небосводом. Наконец, последняя крестьянская изба осталась позади, а впереди раскинулось бескрайнее поле.

   Знал царский воин, что недолго будет видеть он семью, ожидавшую его из похода. Молчаливая жена – татарка, как всегда, выйдет на крыльцо, окинет его взором темных очей и склонит голову в знак уважения. Он прижмет ее хрупкое тело, облаченное в русское платье, поцелует теплые руки. На заднем дворе малый сын бегает с палкой, гоняет по двору кур. Престарелая нянька прикрикнет на него, и он, бросив выдуманное оружие, бежит встречать батюшку с войны. Вдоволь навеселившись, войдет семья в дом, кушанья уже подала на стол кухарка. Опричник сядет во главу стола, возьмет деревянную ложку и станет хлебать борщ из увесистой миски, закусывая свежим салом. Жена посадит на лавку сына, завяжет фартук ему поверх рубахи, сама займет место справа от мужа и будет смотреть в окно скучающим взглядом, что не покидает лица ее с тех пор, как привезена она из захваченной царским отрядом Казани. Дите начнет было баловаться, но ударит ложкой отец его по лбу, сразу тише ребенок станет, мокрые глаза кулаком потрет да продолжит есть как ни в чем не бывало. В углу на скамье сидит нянька старая, впалые щеки ее обтянули беззубую челюсть, а на иссохших руках проступает большое пятно. Бабка посмотрит на обед барина да прикусит губу, ведь нельзя со стола хозяйского яства брать.

   После трапезы разбредется семье по комнатам, сын в курятник бежит, мать за прялкой сидит, а отец в опочивальню ступает. Плетеной накидкой укрыты его подушки, одеяло ватное золотыми узорами вышито. Уберет он накидку с подушек, положит на них светлую голову да приляжет на сон дневной, послеобеденный. И снится ему как царь приказывает крепость на реке заложить. На реке холодной, берега ее льдом покрыты. И стоит возле царя ведьма тощая, хромая. И шепчет она ему на ухо, чтобы перевез он сюда столицу, богатства Московские да украшения Владимирские. Хочет она на свои тонкие пальцы перстни надеть, да в боярских платьях ходить. И отвечает ей царь, страшными чарами одурманенный, что построит он Кремль здесь белокаменный да перевезет войско свое опричное. И посылает гонцов он разнести указ по всей державе, чтобы опричники ехали к нему да собирали народ на большую стройку.

   Просыпается воин с больной головой, входит в кухню. Там холопка готовит приборы к вечерней трапезе. В печи котелок с уткой кипит, на столе чаша с капустой квашеной красуется. Выходит опричник во двор, холод осенний ударил в лицо, в сенях ветер противный воет. Слышит он, как стучат в калитку, а рядом стук копыт конских да лошадиное дыхание. Идет он ближе, за забором гонец стоит, говорит, что царь батюшка велел привезти донесение. Речь заливает он, что уехал в северный город Иван да ждет он туда свое войско, что готовит реформу правитель по переносу столицы и нужны ему верные соратники, кто замысел осуществит, да государя поддержит. Промолвил посыльный, что ехать опричнику в Вологду надо рано утром, нигде не останавливаясь, чтоб как можно скорее отряд соорудить. Покрутил в руках молодой воин письмо, да зашел в терем сообщать домочадцам печальную новость. Сын удачи желает отцу, жена молча стоит, смотрит мужу в глаза. Обнимет опричник жену свою, поцелует сына да отправится потчевать, ведь с первыми лучами солнца ехать ему за тридевять земель.

   Сядет он на коня с утра, взглянет в окна домашние на прощание да поскачет куда глаза глядят. Скроется за горизонтом терем, пропадет родная деревня да раскинется впереди бескрайнее поле. Тихо здесь утром, от того громче кажется шум копыт. Лишь в голове горячей слышен смех хитрой ведьмы, что чарами своими охмурила царя.

   Яркие солнечные лучи пробили ограду из шторы и упали к изголовью кровати. Артем попытался закрыть лицо подушкой, однако, быстро потеряв возможность дышать, вернул все на прежние места. Со двора уже слышались детские крики, а из соседней комнаты вещал дневной репортаж радиоведущий. Парень приоткрыл глаза и принялся рассматривать свою старую комнату. Стены ее были украшены многочисленными дипломами. У одной из грамот висела медаль, полученная за школьные лыжные соревнования. На потертом комоде красовалась игрушка пингвина, подаренная ему на один из дней рождений друзьями из группы. С оконных стекол на парня смотрели побледневшие витражи, а на раму приклеилась лапами лягушка – градусник. В книжном шкафу грустно стояли учебники по многочисленным отраслям права, разделяя полку с советской кулинарной энциклопедией. На верхней полке красовался «Фауст» на языке оригинала, взятые несколько лет назад из библиотеки Киры, но так и не прочитанный. Около кровати стоял опустевший стол. Воспоминания сразу нарисовали картину, как его поверхность изгибалась под кипой бумаги, именующейся черновиком. На дубовой крышке лежала потекшая синяя ручка, каплями портящая благородный коричневый цвет. Среди всего этого хаоса восседал Артем, зачитывая свой последний сценарий, который будет отправлен на творческий конкурс. В картонном конверте с надписью «во ВГИК» уже лежали фотографии местности, распечатанные в лучшем фотосалоне города. Рядом лежала анкета абитуриента, написанная каллиграфически чистым почерком. Скоро к ней присоединится сценарий, и заказное письмо поедет в лучший кинематографический университет покорять капризную Москву и строгих критиков. Теперь же стол пустовал, и лишь темно – синее пятно напоминало хозяину о былых временах, проведенных в родной квартире.

   Артем снова положил голову на подушку, однако шумные голоса родителей, доносившиеся из кухни, не давали ему уснуть. Парень спрятал ноги в вязаные тапочки и отправился к общему сбору, дабы узнать события последних дней.

   Серьезный отец меланхолично читал газету, обводя красной ручкой какие-то объявления.

– А вот и наш бездельник проснулся, – проговорил он, даже не посмотрев в сторону сына.

   Артем предпочел не обращать внимания на колку реплику, неловко хлопнув дверцей шкафа и породив новый звук. Глава семейства недовольно повел бровью, продолжая выискивать интересующие объявления. Мать, дабы разрядить накалившуюся обстановку, предложила оладья из кабачков, расхваливая прошлый дачный урожай.

– Думаю, в этом году Артем поможет нам по хозяйству. Беседка уже давно облезла, надо бы ее перекрасить.

– Я скоро уеду, – проговорил сын, присаживаясь на свободный стул.

   Андрей Алексеевич раздраженно прикусил губу, переводя взгляд с сына на прессу. Однако вскоре на его глаза попалось интересное объявление, мужчина схватил ручку и принялся увлеченно переписывать чей-то номер в блокнот, заготовленный для подобных целей. Повисшую тишину разбавляла лишь передача на радио, где известный дачник рассказывал об особенностях выращивания карликовых помидоров. Артем угрюмо ковырялся в тарелке, представляя комнату общежития Дины, ее яркие глаза, занятые чтением русской поэзии. Сладкая ностальгия сменилась воспоминаниями о вчерашней ночи, холодном голосе Киры с нотками печали. Из хорошей подруги она превратилась в отстраненную незнакомку, смущающуюся его взгляда и не слышащую его слов. Словно эта была подмена настоящей Киры, шутившей над каждым разговором и бежавшей в объятия при любой встрече. Или же она всегда была такой наглой и молчаливой, а образ маленькой хохотушки был выдуман больным подсознанием? Прошлое убивало, но ведь Вологда всегда была для Артема чем-то чужим. Чужими были и ее жители, радовавшиеся незамысловатым празднествам на городской площади, по выходным посещавшие краеведческий музей или Кремль. Среди этих лиц была и Кира, жующая блин на масленице и укутанная в кружевной платок. Теперь ее образ стал максимально противен, будто не достойна она была титула родственной души, как Лжедмитрий не был достоин российской короны.

   Монотонный голос ведущего сменился новостной мелодией. Из приемника послышалась информация о криминальных происшествиях недели, в том числе и рассказ про погибшего сотрудника милиции. Отец все еще увлеченно выписывал телефон из очередного объявления, но услышав весть о смерти коллеги, недовольно пробормотал что-то про ОБЭП. В голове опять возник образ Киры.

– К сожалению, ты зассышь, – грубо проговорила она, изобразив на своем лице самую противную улыбку.

   «Я слишком стар, чтобы ввязываться в ее глупые споры», – проговорил Артем, вспомнив, что последний раз на слабо записался на практику в следственный отдел, где назойливый сыщик нагрузил его сортировкой материалов в архиве. Однако мысль о том, что можно наладить отношения с родителями и помочь друзьям одним действием не давала ему покоя.

   «Нет же, это исключено», – подумал парень, доедая последний оладушек. Отец в очередной раз листал газету, словно пытаясь найти там ответ на задачу тысячелетия. В голове все еще играло похмелье, поэтому Артем, отодвинув тарелку, окликнул отца и прямо спросил: – Сможешь устроить меня стажером в главное управление по экономической безопасности?

   От неожиданности отец поперхнулся и поправил слетевшие очки.

– Зачем тебе это? Там не любят бездельников, да и азы экономики надо знать.

– Я долго думал об этом и решил, что хочу продолжить дело своей семьи, – Артем старался увести хитрый взгляд от родителя.

– Но все-таки почему ОБЭП? Я бы мог прямо сейчас поставить тебя на лейтенантскую должность в отдел дознания.

– Не хочу вечно от тебя зависеть. Все-таки у меня будет другое руководство, да и оперативная работа привлекательнее следственной. Трупов я боюсь, поэтому лучшее решение – пойти стажером по экономической направленности.

– Это не меняет факта, что бездельников там не держат.

– Андрей, да пусть он уже устроится хоть куда – нибудь, – перебила мужчину жена: – Все равно их начальник в хороший отношениях с нашей семьей.

– Да, Алексей у меня в долгу… – полковник улыбнулся своим мыслям и пошел к телефону.

   Через пять минут ожидания он вернулся с небольшим листом, на котором были написаны указания.

– Завтра к десяти часам придешь в кадры, принесешь им диплом и заполнишь по форме анкету. В одиннадцать заглянешь в кабинет к Калинину, он назначит тебе наставника. Если успешно отработаешь месяц, переведем тебя на платную основу и найдешь проходить ВВК.

– То есть я месяц буду ходить туда на правах раба?

– Ну, если тебя что-то не устраивает, ты можешь отказаться. Только запомни, в милицию всегда стоит очередь за забором, поэтому на твое лакомое местечко согласится кто-то другой. А ты и дальше будешь бездельничать со своими циркачами, транжиря родительские деньги в Москве.

– Ну хорошо, к десяти в кадры, – Артем собирался пройти в комнату, как в коридоре зазвонил телефон.

– Не отвлекаю? – на другом конце послышался женский голос.

– Вроде нет, что-то срочное?

– Да как тебе сказать, я думала, что сегодня будет больше работы, но все дела закончились, а домой я не хочу. Можем погулять на набережной, заодно обсудим события нашей разлуки. Если согласен, встретимся в четыре около церкви Иоанна Златоуста.

   Не успел Артем ответить, как девушка бросила трубку.

– Даже сейчас не дала мне сделать осознанный выбор.

   Полуденное солнце скромно освещало серебристые купола старой церкви. Потемневшая от времени краска облазила со стены, оголяя вековые камни. Около входа в святыню сидел нищий, протягивая руку каждому, кто проходил мимо. Его глаза алчно оглядывали прохожих, завистливо смотрели вслед хорошо одетым горожанам. На траве резвились дети, придумывая запутанные игры, их матери же периодически охали о отгоняли чад от воды. На березах начали распускаться первые листики, а вокруг царил запах пришедшей весны.

   Артем подошел к одной из церковных стен, стараясь не попадаться на глаза попрошайке. Сверил на часах время: пять минут до ее прихода. Он подошел к реке, с противоположного берега которой виднелись башни Кремля. В голове сазу вспомнился смех хитрой ведьмы из сна, от чего тело покрылось мурашками, а в душе затаился страх.

   «И для чего могущественному правителю взбрело в голову устраивать такую застройку в нашей дыре», – негодовал Артем, глядя на серую воду: «То ли дело Москва, застроенная Иваном Калитой и Иваном Великим. Да Василий Темный обоих глаз лишился в борьбе за Московский престол, а тут взбрела идея построить крепость в Вологде». Парень подкинул над рекой камень, который через секунду издал противное бульканье. Сон про молодого опричника все еще не выходил из головы, и тоска героя по дому ментально передалась и юноше. Перед глазами снова проплыл образ Дины, играющей на фортепиано концерты Рахманинова. В нос ударил запах ее дорогих духов, а руки прочувствовали шелк сшитых на заказ платьев. Несмотря на рождение в другом городе, девушка казалась Артему эталоном москвички, которая знает несколько языков, носит дизайнерские вещи, ходит на выставки современных художников. Вместо застиранных колготок она надевает кружевные чулки, гармонирующие с коллекционным нижнем бельем из Штатов, в ее кожаной сумке от Луи Виттон всегда лежит томик стихов Есенина, которые она может наизусть зачитать, гуляя по чистым прудам. Местные девушки никогда не вели себя так утонченно, одновременно располагая собеседника к себе. Ирина и Полина давно утратили свою девичью красоту, ежедневно обмазывая лицо слоем рыжего тонального крема. Что касается Киры, так она никогда не была красивой. Ее тонкие губы, длинный нос и выпирающие щеки нарушали любую гармонию, словно скульптор, трудившийся над ее обликом, не учил анатомию, поэтому так ассиметрично проработал детали. Чтобы подчеркнуть и без того вызывающую внешность, девушка наносила несколько слоев красной помады. Студентки актерского факультета назвали бы этот образ вульгарным, однако подруги по педагогическому университету считали Киру чуть ли не законодателем моды, подкрашивая свои губы и рисуя толстые соболиные брови, данные модной однокурснице от рождения.

   Легкая рука коснулась плеча парня, и он обернулся. Перед ним снова стояла она, одетая в бежевую юбку и высокие сапоги. Растрепанные темные волосы и ярко красные губы – этот образ казался таким противным в мыслях, но стоило ей появиться перед его лицом, как надуманная вульгарность превращалась в идеал, сохранившийся с их самой первой встречи. В руках девушка держала тяжелый мужской портфель, доверху заполненный бумагами.

– Сложности на работе? – спросил Артем, предлагая девушке помощь по несению тяжести.

– Да это коллега попросил забрать, – улыбнулась Кира, передавая тяжелый груз: – Только не утащи домой, а то мне выпишут полное служебное несоответствие.

   Девушка засмеялась. Сегодня она была явно добрее, словно и не было никакой разлуки. Кира принялась рассказывать о жизни, об обучении. Разговор превратился в беседу старых друзей: не было тяжелых пауз и напряженности. В воздухе витало тепло, или это были всего лишь теплые чувства друг к другу, вырвавшиеся наконец-то наружу.

– Всегда убегала сюда во время ссор с отцом, – проговорила Кира, садясь на скамейку в небольшом дворике около дома губернского правления.

– Так это же далеко от Карла Маркса. Или ты не всегда там жила?

– Всегда, просто я любила убегать далеко. В юношестве меня никто не понимал, поэтому я уходила сюда, смотрела на реку и постепенно приходила в себя, принимая неприятную для меня действительность.

– А как твой отец сейчас поживает? Так и преподает древнерусские боевые искусства при Андреевской церкви?

– Сейчас он уехал в Чечню, но после обязательно продолжит преподавать, даже установил сроки летнего набора перед командировкой, – девушка грустно улыбнулась, представив лысого худощавого мужчину с мнительным взглядом, тренирующего учеников начальной школы.

– Вообще он про переезд задумывался, – продолжала она: – Крестный предложил ему хорошую должность в Московской Академии, да и мой брат там давно обосновался.

– Уже, небось, известный криптограф?

– Нет, его перевели в отдел кадров. Военные устои никогда не нравились ему, а там можно работать без звания.

– Да, Артур, не думал, что тебя так понесет…

– Ты сам то как? – прервала назревавшую тишину девушка: – Уже снял Жюстину в российских реалиях?

– Знаешь, – грустно проговорил Артем, прислушиваясь к далекому шуму воды: – Когда я уезжал в Москву, у меня было столько идей. Я сочинил сценарии к двум фильмам, и еще третий был написан в черновике. С самой первой пары я представлял, как в моих руках окажется камера, и я смогу запечатлеть свои мысли на киноленте. Но…

   Юноша продержал театральную паузу.

– Москва словно изменила мое мышление, и теперь я считаю себя бездарностью.

– Да брось, в студенческом театре всем нравились твои постановки.

– Всем, кроме тебя.

– Конечно. Вместо того, чтобы взять на роль Офелии утонченную и бледную девицу, ты утвердил на это место громкую Сару, которая каждую перемену ела по пирожку.

– Она была очень страстной, я не мог поступить иначе.

– Страстной она была только на той вечеринке, когда прыгнула на руки и вывихнула тебе кисть. А с каждым ее выходом на спектакль я боялась, что и без того потоптанная поколениями студентов сцена треснет, и она провалится вместе с Гамлетом в недра нашей шараги.