Полная версия
Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь
Но путь бандитской группировке, ядро которой составляли отморозки Хаттаба, прошедшие диверсионную подготовку в специальных лагерях под Сержень-Юртом, преградили две сотни новороссийских десантников, отряды милиционеров и ополченцев. Сейчас о ситуации, сложившейся 7 августа 1999 года в Ботлихском районе, написано немало статей. Да что там статьи – в книгах разбирают боевые эпизоды! В одном источнике, например, я прочитал буквально следующее: «Десантники заняли изначально невыгодные позиции, так как Ботлих находился в котловине, окруженной со всех сторон горами. Разумнее было бы перекрыть ущелье Ансалта, оседлав склоны по обеим его сторонам и выдвинуть пост к развилке Зибирхали – там, где еще в первую чеченскую войну у нас стояла застава. Но сделано этого не было. Видимо, отцы-командиры не доверяли дагестанцам, которые могли перерезать десантникам путь к отступлению. Впрочем, и в Ботлихе федералов можно было легко отрезать – например, с захватом Муни».
Что ж, приходится читать и такую «критику». Ничего не попишешь: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Невольно вспомнились слова генерала Булгакова, сказанные в одной из бесед: «Иногда можно услышать такую фразу: «В такой-то ситуации я поступил бы иначе». Да, может быть, и я в каком-то боевом эпизоде поступил бы по-другому. Но не стоит забывать, что в реальном бою командир всегда в цейтноте».
– В Ботлихе бандиты пытались нас окружить. Что было под рукой – взводик, отделение, – сразу перебрасывали на угрожаемые направления. Показывали, что мы тут, и они здесь не пройдут. Боевики отходили, и сюда больше не совались, а совались где-то в другом месте.
Вот так генерал Булгаков и управлял боем, перебрасывая мелкие тактические группы с одного угрожаемого направления на другое. В какой-то момент критическая ситуация возникла в районе села Годобери. С юго-запада оно граничит с Цумадинским районом, куда ведет единственная дорога, которая проходит через аул, – на ней-то ополченцы и преградили путь боевикам.
Басаевцы потребовали их пропустить. Но старейшины ответили отказом. А молодежь села сказала: «Они войдут в наш аул только через наши трупы». Сама природа здесь была на стороне ополченцев. Глубокие ущелья, лес, высоты – все обещало помощь защитникам села. А захвати бандиты Годобери, отбить аул было бы гораздо труднее, чем другие населенные пункты.
Понимая стратегическую важность этого села (оно состоит из двух частей – Верхние и Нижние Годобери), басаевцы предприняли попытку захватить его. Но ополченцы мужественно держали оборону. Когда боевикам все же удалось потеснить их из нижней части аула, те отошли на высоту, где располагалось Верхнее Годобери, и там продолжали держать оборону.
Удача в первой серьезной схватке с противником окрылила ополченцев. Но вскоре бандиты снова попытались штурмом захватить село. Около двухсот пятидесяти боевиков с возгласом «Аллах акбар», ведя на ходу стрельбу из автоматов и пулеметов, двинулись к аулу, который защищали 23 ополченца и группа омоновцев, находившаяся на этом участке. Ожесточенный бой продолжался до утра.
– Одновременно бандиты просочились к дороге и по ней пытались войти в Ботлих, – заметил Булгаков. – Но я успел из фруктового сада, где основные силы прикрывали Андийское направление, снять одну роту и перебросить ее на Годоберийское направление на рубеж дороги. Завязался огневой бой. Увидев десантников и БМД, бандиты ушли…
В райцентре полагали, что Годобери заняли басаевцы. И каково же было удивление жителей Ботлиха, когда утром они узнали, что село выстояло, а бандиты, понеся потери, отступили.
На следующий день ополченцы уничтожили разведотряд басаевцев в составе шести человек и захватили приличный трофей: радиостанцию, топографические карты, бинокли, рабочую тетрадь полевого командира со списком снайперов-женщин и их адресами в Грозном.
У села Гагатли
Обострялась обстановка и в районе Андийского перевала. Поняв, что пройти в Ботлих со стороны Годобери и Рахаты не удается, Басаев и Хаттаб принимают решение: перекрыть с одной стороны перевал Андийские ворота, а с другой – взорвать мост в районе селения Муни и тем самым отрезать от остальной части Дагестана сразу три горных района: Цумадинский, Ботлихский и Ахвахский. После чего провозгласить на этой территории единое исламское государство. Но для осуществления этой задачи боевикам необходимо было пройти через высокогорные андийские села и силами банды Ширвани Басаева (брата Шамиля Басаева) перерезать на перевале Муни трассу Буйнакск – Ботлих, по которой в район Ботлиха начинали выдвигаться войска и осуществлялся подвоз материальных средств.
Одновременно наемники Хаттаба должны были занять господствующие Азальские высоты, чтобы прикрыть банду Ширвани с тылу. Оборону андийских сел организовал и возглавил начальник милиции Хасавюрта Умахан Умаханов, уроженец андийского селения Риквани.
На окраине села Гагатли, к которому подошли басаевцы, их встретили четверо старейшин в башлыках и при кинжалах: правая рука каждого из стариков лежала на рукоятке оружия, что означало: «Ты нежеланный гость в моем доме…»[9].
Боевики наставили на почтенных аксакалов автоматы. Не подействовало. Ширвани предупредил: «Если вы не пропустите мой отряд к перевалу Муни, то мы пройдем по вашим трупам». Тогда старейшина села Арзулум Исламов сказал Басаеву: «Если вы убьете мужчин, наши женщины, как кошки, вцепятся вам в горло».
Понимая, что угрозы не действуют на ополченцев, Ширвани попытался перехитрить аксакалов. Он начал просить их пропустить его отряд хотя бы на помощь погибающим в селах Ансалта и Рахата братьям, воюющим с российской армией. Старики были непреклонны: «Андийцы не могут пропустить через свои земли тех, кто идет с недобрыми намерениями».
Примерно тогда же к генералу Булгакову на КНП, который располагался в Ботлихе, прибыла делегация во главе с Умахановым. Просьба была одна: помочь андийским ополченцам солдатами и боеприпасами.
– На усиление я выделил разведвзвод в количестве восьми человек – больше не мог, так как каждый солдат был на счету. Бойцы оказали большую моральную поддержку андийцам и держали со мной связь по радио, поэтому я постоянно имел информацию по обстановке на Андийском перевале. Помог я ополченцам и боеприпасами, организовал с защитниками сел взаимодействие. И что бы после ботлихских событий ни болтали злопыхатели, андийские ополченцы вместе с разведчиками выполнили свою задачу, выполнили с честью, не пропустив бандитов к нам в тыл. И за это им огромное спасибо! Своими действиями они укрепили и усилили общую систему обороны Ботлиха и сковали часть сил бандитов.
– Значит, ополченцы имели оружие?
– Да, – подтвердил Владимир Васильевич. – Где они его доставали, не знаю. Я не разбирался, не до того было. Для меня в тот очень напряженный, трудный период главным было задержать бандитов, не дать им захватить Ботлих и прорваться в направлении Буйнакска к Карамахам на соединение с местными ваххабитами.
Как потом выяснилось, оружие андийцы добывали и по официальным каналам, и неофициально. Более сотни карабинов для ополченцев Умаханов получил через руководство республики. А вот автоматы, пулеметы, гранатометы (и боеприпасы к ним) андийцы приобрели на свои кровные. Причем не где-нибудь, а в той же Чечне, на рынках. Со слов бывших ополченцев, автомат Калашникова тогда стоил 16 тысяч рублей, и чтобы его купить, андийцу надо было продать две коровы…
Хроника событий: 9 августа 1999 года
9 августа президент России Борис Ельцин отправил премьер-министра Сергея Степашина в отставку. Исполняющим обязанности председателя правительства был назначен директор ФСБ Владимир Путин. В телевизионном обращении Борис Николаевич, в частности, сказал: «Сегодня я принял решение об отставке правительства Сергея Вадимовича Степашина. В соответствии с Конституцией я обратился в Государственную Думу с просьбой утвердить Владимира Владимировича Путина в должности председателя правительства Российской Федерации. Убежден, работая на этом высоком посту, он принесет большую пользу стране, и россияне будут иметь возможность оценить деловые и человеческие качества Путина. Я в нем уверен. Но хочу, чтобы в нем были также уверены все, кто в июле 2000 года придет на избирательные участки и сделает свой выбор. Думаю, у него достаточно времени себя проявить. Я знаю хорошо Владимира Владимировича, давно и внимательно наблюдал за ним, когда он работал первым вице-мэром Санкт-Петербурга. Последние годы мы работаем с ним бок о бок. На всех должностях он действовал уверенно и твердо, добивался хороших результатов. Владимир Владимирович имеет огромный опыт государственной работы. Руководить правительством – это тяжелая ноша и серьезное испытание. Справится – в этом я уверен – и россияне окажут ему поддержку…»[10].
Степашина, безусловно, отправили в отставку из-за событий в Дагестане. Сергей Вадимович оправдывался перед журналистами за свое бездействие: «Собственно, ваш покорный слуга отдал распоряжение о нанесении ударов. В качестве премьер-министра отдал последнее распоряжение. Кстати, это записано, зафиксировано – не попытка оправдаться. И тогда же я спросил и у военных разведчиков, и у начальника Генштаба: «Почему не наносит ударов батальон?» Ответа я не получил…»[11].
Нерешительность – не лучшее качество руководителя. И если бы в сложившейся обстановке генерал Булгаков не проявил решимости, не приказал летчикам и артиллеристам открыть огонь по ваххабитам, засевшим в Рахате, еще неизвестно, как все обернулось бы.
Из рассказа генерала В. Булгакова
– По-видимому, в Москве с сомнением относились к моим докладам, считая, что я преувеличиваю силы боевиков и поэтому ограничиваюсь только обороной. Москва требовала активных боевых действий по захвату господствующих высот и уничтожению бандитов.
До событий в районе Ботлиха я уже имел немалый опыт ведения боевых действий в горах. Два года в Афганистане воевал только в горах в районе ущелья Панджшер. Кто был в Афгане, тот хорошо знает худую славу этого района. Кроме того, в первую чеченскую кампанию проводил операции по уничтожению боевиков в горах. Поэтому я знал цену каждой господствующей высоты. И боевики знали это. Но овладеть всеми высотами не было сил. С большим напряжением, совместно с ополченцами и милицией мы выполнили главную задачу: остановили бандитов.
Часть высот находилась в наших руках, а горой «Ослиное ухо» владели боевики, доставляя нам массу хлопот. После упорного боя мы овладели этой горой, но, к большому сожалению, удержать ее не смогли, нечем было закрепить успех. Даже имеющейся артиллерией в тот период нельзя было в полной мере обеспечить огнем тех, кто, находясь в окопах, отражал натиск противника. Потому что каждый снаряд, мина были на счету, подвоз еще не был организован. Честь и хвала тем, кто находился в это время под Ботлихом. Ни один офицер, ни один солдат не дрогнул в боях, проявив при этом мужество и героизм. Это не высокопарные слова. Народ Дагестана, особенно Ботлиха, помнит своих защитников.
С целью выяснения обстановки в районе Ботлиха, да и в целом в Дагестане, ко мне на КП прибыл НГШ генерал Квашнин с группой генералов и офицеров. Выслушав доклад, сделав критические замечания, он продолжил свою работу. В это время с одной из вершин горы «Ослиное ухо» бандиты нанесли удар ПТУРами по вертолетам, стоявшим в районе приземления. В результате удара два вертолета были уничтожены, три повреждены. Погибли заместитель командира вертолетного полка подполковник Наумов, летчик-штурман старший лейтенант Гаязов и сержант Ягодин. Это были уже не первые жертвы ваххабитской агрессии.
География войны расширяется
Генерал Квашнин, побывав в районе Ботлиха, понял, что сил для активных действий недостаточно. В результате были выделены дополнительно войска и организован подвоз боеприпасов, продуктов и других материальных средств. Командующий округом генерал Казанцев прервал отпуск, его самолет, минуя Ростов-на-Дону, вечером 10 августа приземлился в Махачкале. В Ботлих прибыла группа офицеров во главе с генералами Владимиром Боковиковым и Мухридином Ашуровым для оказания помощи в приемке и размещении войск, организации управления и обеспечения их материальными средствами для ведения боя. Эта группа стала ядром штаба создаваемой группировки войск. Генерал Боковиков, имеющий большой практический опыт в применении артиллерии, возглавил руководство прибывающих артподразделений.
В тот же день разведка обнаружила выдвижение колонны боевиков по дороге Ведено – Ботлих у перевала Харами в составе трех танков, одной зенитной установки и трех грузовиков с боевиками. В результате нанесенного авиационного удара были уничтожены два танка и зенитная установка.
Дагестанская журналистка Халина Гаджиева, освещавшая в те августовские дни 1999 года события в Ботлихском районе, сообщала: «Утром командир Зибирхалинского поста доложил в штаб, что со стороны Кенхи приближается колонна из 40 автомашин, полных боевиками. Генерал Булгаков правильно оценил обстановку и без промедления поднял авиацию. Нужно признать, что Булгаков, пожалуй, был одним из наиболее решительных и ответственных из всех генералов, принимавших участие в боевых действиях в Ботлихе в те драматические дни (так, по крайней мере, говорят те, кто тогда находились с ним рядом). Настоящий боевой генерал старой закалки, он всегда был на передовой, стремился сам изучать обстановку и стал одной из ключевых фигур в организации обороны»[12].
11 августа в 15.00 Булгаков доложил Казанцеву: «Обстановка сложная. Боевики обкладывают со всех сторон, никак не можем сбить их с горы Элилэн». О напряженности боев говорит и тот факт, что за период боев с 7 по 11 августа с российской стороны погибло 11, ранено 32 военнослужащих. В те дни Владимир Васильевич оказался в самом настоящем цейтноте. Противник обложил со всех сторон, а сил, чтобы ему противостоять, кот наплакал. Выручал опыт, накопленный Булгаковым за годы службы в войсках, а также приобретенный на войне в Афганистане и в период боевых действий в Чечне в 1995 году.
С каждым днем география дагестанской войны расширялась. Если в начале августа речь шла о захвате лишь нескольких горных селений Ботлихского района, то через неделю в военных сводках мелькало уже около двадцати названий аулов из долины горной реки Андийское Койсу: Годобери, Агвали, Миарсо, Алак… Трудно сказать, какие из этих селений действительно были захвачены боевиками, а какие лишь подверглись набегу.
Местные жители встречали захватчиков неприветливо. Женщины и дети покидали районы боевых действий. В самой Махачкале скопилась тьма беженцев. Дагестанцы возмущались: «Как чеченцы могли напасть на своих братьев-мусульман!?»
– Жители Ботлиха мне рассказывали, – вспоминал Булгаков, – что в первую войну они помогали чеченцам: лечили раненых, давали кров беженцам, поили-кормили их. И потом, многие здешние парни женаты на чеченках, а чеченцы на ботлихских девчатах. Они так и жили, как родственники, друзья, – друг другу помогая, друг друга уважая. И то, что басаевцы, не спросив, пришли в их дом, да еще с оружием и со своими законами, а ваххабитов местные не очень воспринимали, – дагестанцев озлобило. И они сразу ко мне: «Давай нам оружие, ставь нас в строй, мы будем с ними воевать».
И вот тогда появились охотники-ополченцы, которые нам подсказывали, по каким тропам могут пройти бандиты, и мы эти тропы перекрывали. Эти проводники выводили нас в нужном направлении. Помогали нам и воины-«афганцы». Помню, поставил им задачу охранять артиллерию, которая стояла в районе реки. Так они сначала даже обиделись. Подходит ко мне их старшина и говорит: «Товарищ генерал, вы что, нам не доверяете?» Я его убеждаю: «Слушай, ты же воевал в Афгане, у тебя есть орден, и ты должен понимать, что артиллерия здесь – самое мощное средство поражение. Если боевики уничтожат этот дивизион, а они попытаются это сделать, – мы что, с автоматами на автоматы пойдем? Поэтому ваша задача: сохранить этот дивизион». Они согласились с моими доводами, взяли дивизион под охрану.
В августе 1999 года в Дагестане стояла невыносимая жара. Некоторые подносчики боеприпасов от интенсивной работы теряли сознание. «Афганцы», которым генерал Булгаков поставил задачу охранять дивизион, подменяли солдат срочной службы, сами подносили снаряды к орудиям, а кто из них был артиллеристом, становились к панорамам и вели огонь.
Питьевая вода в те дни была на вес золота: ее делили по глоткам. Жители селений Ботлихского района приносили солдатам хлеб, холодную минералку, арбузы, виноград, яблоки. «Спасибо, что пришли к нам, – говорили мужчины, а женщины низко кланялись. – Мы всегда об этом будем помнить».
Случай на рекогносцировке
25 августа федеральные войска освободили от бандитов высокогорный аул Зибирхали, причем взяли его без потерь. На этом направлении действовал 91‑й отдельный парашютно-десантный батальон из Ульяновска и 33‑й отряд бригады спецназа ГРУ из Свердловской области. Общее руководство операцией осуществлял генерал-лейтенант Владимир Булгаков.
Вспоминая события тех дней, Владимир Васильевич рассказывает:
– Перед взятием Зибирхали нужно было провести рекогносцировку, чтобы до конца выявить систему обороны боевиков и более точно определить задачи подразделениям, которые будут там действовать. Для этого у меня была группа офицеров и солдат. Накануне выполнения задачи я попросил начальника войск связи округа генерала Александра Михайловича Исайкина, чтобы он дал мне хорошего оператора, потому что прапорщик, который был начальником станции «Барьер», по семейным обстоятельствам срочно убыл в Ростов. Ну и мне выделили старшего лейтенанта – крепкого такого гвардейца, настоящего гренадера: кулаки с мою голову, а башмаки как лыжи. Но ему, видать, не очень хотелось идти в горы в составе нашей группы, и он Исайкину говорит: «Товарищ генерал, вы знаете, эту радиостанцию, видимо, брать не придется, поэтому я там буду не нужен». «Почему?» – спросил Александр Михайлович. «Гарнитура повреждена, – ответил старший лейтенант, – а запасной нет». «Это у тебя нет, – парировал Исайкин, – а у меня есть», – и протянул ему запасную гарнитуру.
Старший лейтенант взял гарнитуру, постоял-постоял и опять за свое: «Нет, придется меня все равно заменить». «Почему?» – удивился Исайкин. Офицер поднял носок ботинка, у которого была оторвана подошва, и пожаловался: «Смотрите, как я пойду в горы? Заменить ботинок нечем – моего размера тут и близко нет. Мне форменную обувь шьют на заказ».
Но Александр Михайлович был человек с юмором. Он взял телефонный кабель, подвязал им башмак старшего лейтенанта, и говорит: «Видишь, как хорошо? И нога скользить не будет. Так что, вперед!» Ну и тому ничего не оставалось, как идти в горы с нашей группой.
Мы взяли с собой местного проводника, который вывел нас на лесную тропу, которая шла по ущелью. По ней мы прошли к высоте, отработали все вопросы. Налазились так, что ноги гудели. А тут еще пришлось тащить с собой аккумуляторы от «Урала» – как дополнительный источник питания к радиостанции. Они тяжелые, их попеременно несли по два человека. В общем, измотались мы тогда изрядно.
Дело шло к вечеру. Но жара не спадала. Вода кончилась, и страшно хотелось пить. Проводник обнадежил: «Километра через два родничок, там и попьем». А идти надо было в гору. И вот тут мой «гренадер» начал сдавать позиции. Упал навзничь и говорит: «Все, дальше я двигаться не могу».
Тащить его на себе нереально: сами вымотались, еле ноги передвигали. А слова на него не действовали. Пришлось припугнуть. Говорю ему душевно: «Нести мы тебя не сможем, сами еле-еле двигаемся. А оставить тебя живым я не могу – слишком много знаешь. Вот и подумай, что мне делать в этой ситуации?» Он вскакивает и кричит: «Пойду, пойду!..»
И мы двинулись вперед. Дошли до родника, напились горной водички и пошли дальше – с бугра спускаться было легче. Мой «гренадер» уже не отставал, не пыхтел, не говорил, что трудно идти.
А закончил свой рассказ Булгаков такими словами:
– По завершении боевых действий в Дагестане этот старший лейтенант был награжден медалью «За отвагу» – в принципе, он неплохо себя показал. Ну а что касается того случая на рекогносцировке, то у любого человека случаются слабости, особенно, когда впервые попадаешь в какой-нибудь переплет…
Взятие Зибирхали
Операцию по взятию горного аула Зибирхали можно смело вписывать в учебник по военному искусству, настолько профессионально действовали федеральные войска. Причем в штурмовых отрядах никто не погиб. Даже раненых не было. Удивительно и другое: детали той операции до сих пор почти никому не известны, включая самих участников. Как же все происходило?
– Лесная дорога, которую нам показал проводник, – вспоминает Владимир Васильевич, – как раз выходила на высоту, что нависала над Зибирхали. Рано утром на малом ходу, прикрываясь скатами, чтобы нас с Зибирхали не видели, мы с проводником загнали туда две БМД‑2. Об этом знал ограниченный круг людей. Ну, во-первых, чтобы боевики случайно не прознали и не устроили нам там засаду, а во-вторых, чтобы это произвело эффект неожиданности. Поэтому боевую технику мы тихо и скрытно провели на высоту, замаскировали ее там и стали ждать начала штурма.
Эти БМД у меня были основным огневым средством. Артиллерия достать позиции противника не могла: била по опорному пункту, но скаты крутые, вроде бы по площади цель накрывается, а в окопы снаряды не попадают. На авиацию тоже надежды было мало: наносила удар, что-то попадало, что-то не попадало, короче, штурмовики больше на психику воздействовали. Поэтому вся ставка делалась на неожиданность и на БМД‑2, на которых стояли «тридцатки» – автоматические пушки. Мы зарядили их в основном осколочными снарядами. Были, конечно, вкраплены и трассирующие, чтобы пристреляться.
Командира батальона десантников я сразу предупредил: «Как только по моей команде выйдите вперед – сразу дымите, изображайте атаку, а под огонь бандитов не лезьте». Почему? Потому что снизу подобраться к опорному пункту было невозможно – скаты очень крутые, а по тропинкам козьим, что шли серпантином, не полезешь, там все пристреляно и зря людей положишь. Поэтому весь расчет делался на эти боевые машины. Пару раз нас «обнюхивала» авиация, пришлось через авианаводчика подавать летчикам сигналы, чтобы они по нам не ударили. После того, как по позициям боевиков поработала артиллерия, десантники, прикрываясь дымами, пошли на штурм. Я находился на высоте, и мне все было отлично видно.
Бандиты повыскакивали из укрытий, заняли позиции и начали стрелять, вскрыв, таким образом, свои огневые точки. Они-то не знали, что мы наверху! А мне сверху было все хорошо видно.
Уточняю у Владимира Васильевича:
– Какие у басаевцев были укрытия?
– Блиндажи, – ответил Булгаков. – И, надо сказать, в инженерном отношении они были оборудованы надежно.
– Почему боевики не боялись, что войска обойдут их сзади?
– А оттуда просто невозможно было обойти, – пояснил Владимир Васильевич, – это нужно было через такие хребты перелазить. Со стороны Ботлиха мы подойти не могли, там дороги идут через Рахату и Ансалту, где еще бои шли. А мы зашли им во фланг через Годобери.
– Сколько их было на позициях?
– Около 40 человек. Достаточно для того, чтобы держать ту высоту. И держать очень долго. Причем среди убитых бандитов мы обнаружили труп снайпера. Значит, у них были там и снайперы.
– Итак, боевики выскочили из укрытий. Что было дальше?
– Я подождал, пока все бандиты вошли в окопы, и дал команду на открытие огня из БМД‑2. И автоматические пушки ударили по выявленным целям. И так получилось, что снаряды начали взрываться непосредственно в окопах. Эффект был ошеломляющий! Басаевцы так и не поняли, что произошло. Штурмовые отряды идут снизу, а снаряды летят сверху. Окопы у них, естественно, не были перекрыты – просто вырыты в скальном грунте. То есть бандиты были уверены, что они защищены на сто процентов. И когда наши «тридцатки» начали бить сверху, боевиков охватил ужас. Стрельба сразу прекратилась, они стали выскакивать из окопов и убегать. И мы взяли опорный пункт, в принципе, без потерь.
Когда я доложил Казанцеву, что Зибирхали взято, он даже не поверил. «Что, сразу взяли?» – спрашивает. «Взяли», – отвечаю. «Какие потери?» – он знал, что этот опорный пункт сложно было брать. Я доложил: «Товарищ командующий, ни раненых, ни убитых нет». Вот так, благодаря двум БМД, которые мы затащили наверх, и была решена довольно сложная боевая задача…
27 августа 1999 года в Махачкалу прибыл председатель правительства России Владимир Путин. Не задерживаясь в столичном аэропорту, он сразу же направился в Ботлихский район, где ждали войска и местные жители. Выйдя из вертолета, приземлившегося на окраине села, премьер-министр принял доклад командующего войсками округа генерал-полковника Виктора Казанцева, затем поочередно обнял главу Ботлихского района Магомеда Умаргаджиева и Владимира Булгакова, стоявшего рядом.