Тотальность контроля. Как наука объясняет наши действия

Тотальность контроля

Как наука объясняет наши действия

Максат Муратович Муратов

Дизайнер обложки Максат Муратович Муратов

© Максат Муратович Муратов, 2024

© Максат Муратович Муратов, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-3409-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

МУРАТОВ МАКСАТ

ТОТАЛЬНОСТЬ КОНТРОЛЯ

ВВЕДЕНИЕ

Беднейшая страна северной Америки, Мексика, уже долгие годы находится в состоянии пороховой бочки с возможностью рвануть в любую секунду. Страна наполнена различными наркокартелями, которые ведут регулярные войны между собой и с государством для получения максимально выгодных условий контрабанды. В процессе их борьбы погибают множество людей, существуют территории, которые подвластны исключительно данному наркокартелю, контролируются им, на них устанавливаются его законы и его порядки. В 2023 году, власти Мексики арестовали сына одного из крупнейших глав наркокартеля El Rató. В ответ на это, один из лидеров данного наркокартеля смог вызвать массовые беспорядки в регионе, где находится их база. На улицах города Синалоа начался настоящий ад: беспорядочно выпущенные пули, открытые военные действия между военными и членами картеля, обстрел вылетающего пассажирского самолёта и т. д. В результате массовых беспорядков было убито более 20 человек, ещё больше было раненых. Кажется, что в такие моменты каждый местный житель хотел, чтобы в регионе была установлена сильная власть, которая бы продиктовала единый для всех закон. Однако такой взгляд является слишком поверхностным и свойственен только апологетам государства.

Если мы обратимся к истории независимой Мексики, то увидим, что наркокартели всегда выступали для простого крестьянина в качестве Робин Гудов, которые борются с богатыми белыми на Севере и используют их для общего обогащения, хотя правильнее будет сказать не обогащение, а минимально необходимый уровень для жизни. Большая численность наркокартелей в Мексике обеспечивается местным населением, для которых они являются основными работодателями, дающими им средства для существования. Кажется, что беспорядки являются высшим примером хаоса, неразборчивости, отсутствием какого-либо контроля. Однако, как правильно заметили многие социологи (к примеру Ральф Тернер, который выдвинул утверждение о том, что в толпе появляются нормы и члены толпы воспринимают, интернализируют их), действие членов картелей были согласованными и преследовали определённые задачи поставленные им. В то же время действия солдат, стоявших по другую сторону баррикад, также были подвержены контролю со стороны штаба. Таким образом, «массовые беспорядки» нельзя обосновать отсутствием контроля. В конкретном случае с Синалоа, это была борьба двух конфликтующих сторон, которая вовсе не лишена социального контроля. Кроме того, каждый из них обладал знаниями об общей мексиканской культуре, общим историческим наследием, а значит понимали логику действия друг друга даже в заочном положении.

Приведённый выше пример иллюстрирует, что те явления, которые мы привыкли характеризовать в качестве хаоса имеют внутренний и внешний социальный контроль, который регулирует отношения внутри данного хаоса, определяет социальные роли его членов, характеризует основные тенденции его развития и пути его преодоления. Приведём более мирную иллюстрацию. В 1789 году во Франции произошла Великая французская революция, которая должна была положить конец монархии. Основным её лозунгом был призыв «Свобода! Равенство! Братство!». Новый парламент должен был решить, как необходимо организовать республику для наиболее демократического управления, для обеспечения прав и свобод народа. Но тут мы встречаемся с дилеммой, которая уже много раз являлась местом спора между левыми и правыми политическими силами. Если мы хотим обеспечить максимальную свободу для каждого гражданина, то как мы можем обеспечить демократическое управление большинства народа? При обеспечении прямой демократии вырастает вероятность того, что правительство посягнёт на свободу гражданина. Отдельному гражданину придётся подчиниться мнению большинства, даже если это противоречит его интересам, правам и свободам. Похожую идею мы можем найти у английского философа исследовавшего сущность и природу государства Томаса Гоббса. Его знаменитая концепция «левиафана» говорит о том, что государство является продуктом человеческого развития и основная его задача заключается в обеспечении мирного сосуществования различных людей, поддержании порядка. Догосударственные отношения между людьми имели анархичный, неупорядоченный и агрессивный характер. Однако в таком положении человек ежедневно рискует быть убитым и у него отсутствуют стимулы и условия для развития. Естественное состояние для людей это «война всех против всех» (Bellum omnium contra omnes). Поэтому люди решаются заключить общественный договор, создавая тем самым стоящую над ними, над обществом, Левиафана – государство, которое наделяется правами физического насилия и регулирования общественных отношений.

Все три примера отражают для нас общую суть – в современном мире, во всех действиях и взаимодействиях людей, мы можем проследить присутствие социального контроля. Концепция контроля, который по своей сути выражает власть общества над каждым из его членов, будет развиваться на протяжении всей работы, собственно говоря, именно данная концепция является основой для понимания таких слов, как социальное действие, социальное взаимодействие, общественные отношения, социальные институты и т. д.

Каждый из людей хочет быть наиболее свободным в своих решениях, предпочтениях, интересах и прочее. Иногда, это стремление к свободе может постигать на границы другой личности с целью обеспечения наиболее благоприятного положения для «единственного». Вся история развития политических идеологий строилась вокруг концепции стремления к либерализации (лат. Liberalis «свободный»). Эрих Фромм в знаменитой книге «Бегство от свободы» утверждает, что у ребенка в процессе его развития развивается стремление к свободе и независимости, это в общем и делает его самостоятельный, потому что рвутся его первичные связи.

«По мере роста ребенка – по мере того, как рвутся первичные связи, – у него развивается стремление к свободе и независимости. Но что происходит с этим стремлением, это мы можем понять лишь в том случае, если примем во внимание диалектический характер процесса растущей индивидуализации».

В современных средствах массовой информации и популярных работах «постмодернистов» можно часто услышать такие слова как информационный модерн, экономика знаний, в учебниках по истории уже выделяют информационную эпоху и тому подобное. Совместно с техническим развитием информационных технологий многие авторы указывают на изменение понятия индивид и его возрастающей ценности в обществе. Зигмунд Бауман пишет книгу «Индивидуализированное общество», функционалисты, такие как К. Дэвис и У. Мур указывают на то, что человек сам может построить свою успешную карьеру, а социальная стратификация (т.е. деление общество на слои с различными жизненными шансами на успех) лишь подталкивает людей к стремлению самосовершенствования. В среде философов современного общества распространяется концепция «self-made man» (человек, сам себя сделавший). Корни этой концепции восходят к Бенджамину Франклину, одному из отцов-основателей США, который смог стать в этот ряд (т.е. стать одним из лидеров становления новго государства – США) путем долгого труда, помогая отцу изготавливать мыло и свечи и работая учеником в типографии. Изначально, мало кто мог предсказать ему великое будущее, ребенку с двумя классами обучения. Однако, его стремление к самосовершенствованию привели его в кресло генерального почтмейстера, а затем и к должности президента Верховного Совета Пенсильвании. В книжных магазинов значительно возросло количество материалов о том, как «правильно мыслить», каждый проходимец имеющий достаточное количество денег даёт обывателю «формулу успеха». В социальных сетях человек встречается с отдельной областью Интернета, которая призывает его создать себя, а если у него это не получится, значит это он где-то ошибся и нужно повторить все заново. Таким образом, эта замкнутость на «Я» отдельного индивида, без всякой научной базы и теоретического рассмотрения, что это Я собой представляет, стала основой мировоззрения миллионов людей. Вы не заметили никакого механизма в описании данного явления? Призывы избавиться от всякого контроля со стороны других и быть свободными привели к тому, что миллионы людей стали предпринимать однотипные действия, шаблонно мыслить о «свободе» и «успехе», создали свою субкультуру, стали подвержены влиянию других людей. Мы решили стать свободными не путем личного осознания человеческой «субстанции», а по той причине, что так стало просто принято. Нам сказали, а мы поверили. Это вовсе не парадокс, а закономерный диалектический процесс. Это утверждение является одним из основных, которое будет исследоваться и объясняться в данной работе. Мы пришли к двум обстоятельствам: 1) в каждом обществе, а если говорить более объективно, то в каждой группе присутствуют свои механизмы социального контроля (кажущийся хаос является исключительно субъективным восприятием ситуации, если индивид оценивает событие в качестве «неконтролируемое» это означает лишь то, что он не имеет материала для анализа социального контроля в данной конкретной ситуации, но не то, что контроль вовсе отсутствует); 2) даже в стремлении быть свободным от общества, индивиды приходят к состоянию создания новой группы (общества), к созданию новой культуры и новых механизмов, которые забирают определённую часть свобод личности и передают ее в собственность общественного влияния. Таким образом мы приходим к заключению, что в нашей жизни присутствует социальный контроль. Но это даёт нам ещё больше вопросов: что такое социальный контроль? Является ли он общественным или частным? Как он влияет на нас? Можем ли мы ему сопротивляться? Имеет ли он свое собственное развитие и отчего зависят формы его проявления? Меняется ли степень социального контроля в современном мире? Как информационные технологии изменили данный социальный контроль? Роль личности и роль общей социальной организации на формирование/деградацию социального контроля? Как социальный контроль согласуется различными общественными институтами? и т. д. и т. п. Безусловно, перед нами открывается поле для больших эмпирических и теоретических исследований, которые невозможно уместить в одну работу, однако в данном цикле книг мы рассмотрим основные, и, на взгляд автора, необходимые отправные элементы, введение в понимание сущности социального контроля сегодня.

Итак, что же такое социальный контроль?

Впервые этот термин ввел Габриэль Тард дав ему следующее определение: «средство, инструмент возвращения лиц с антиобщественным поведением к общественно значимой деятельности». Г. Тард рассматривает его в качестве механизма возвращения девиантов (людей, которые не следуют в своей деятельности социальным нормам поведения, желательным или необходимым образцам и ожиданиям) в нормальную общественную жизнь на правах полноправных членов. Однако со временем нельзя было обойтись исключительно таким определением. Ведь социальному контролю подвергаются не только девианты, но и рядовые, конформные, строящие свою жизнь по правилам граждане. В таком случае нам бы пришлось назвать всех граждан девиантами (в особенности детей), ведь все, в определенных формах, подвергаются контролю со стороны других, допускают ошибки в своем поведении и исправляют их. Поэтому социологи пошли дальше, определив, что основная цель социального контроля это не обеспечение конформного поведения (конформное поведение – некритическое восприятие индивидом установленного порядка, абсолютное следование групповым ценностям и нормам), а активное поведение индивида в качестве члена данной группы, идентификация себя с ней, поддержание ее жизнеспособности1. В связи с этим Э. Гросс и Р. Парк внесли новое понимание социального контроля в качестве отношений между социальными силами и индивидом, интернализацией (т.е. процесс при котором индивид принимает общественные/групповые ценности и нормы в качестве личных, индивидуальных) индивидом общеодобряемых способов поведения, направленных на поддержание данной социальной группы. Данные два определения указывают общее развитие концепции индивидуального контроля в среде функционалистов (люди, считающие, что каждое социальное явление несёт в себе определенную функцию).

Есть и противоположная концепция рассмотрения социального контроля – конфликтологическая парадигма. Марксисты рассматривали социальный контроль с точки зрения классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом. С их точки зрения, господствующий класс буржуазии устанавливает выгодные и нужные для него нормы для управления всей основной массой населения. В частности это выражается в том, что занимая господствующее экономическое положение капиталисты могут управлять общественным мнением, выдавать свои классовые интересы за интересы всего общества. К примеру, навязанная потребность в приобретении «роскошных» предметов. Следуя логике «Капитала» Карла Маркса, капиталистам необходимо стимулировать потребление и спрос ради населения, так как это позволит им повысить цену товара, а так же увеличить скорость воспроизведения капитала, что сулит повышение нормы прибыли. Продолжатели марксисткой парадигмы развили применение логики классовой борьбы к сфере культуры и человеческих взаимоотношений. Герберт Маркузе писал: «транспортные средства и средства массовой коммуникации, предметы домашнего обихода, пища и одежда, неисчерпаемый выбор развлечений и информационная индустрия несут с собой предписываемые отношения и привычки, устойчивые интеллектуальные и эмоциональные реакции, которые привязывают потребителей посредством доставляемого им большего или меньшего удовольствия к производителям и через этих последних к целому».

По его мнению, тот повседневный жизненный мир, который окружает человека, представляет из себя заранее приготовленный со стороны господствующей группы шаблон поведения, который транслируется через средства массовой коммуникации. При этом, следую социалистам утопистам, марксисты считают, что после социалистической революции и переходного периода должно восторжествовать «царство свободы», при котором нет никаких рамок мешающих или ограничивающих действия и выбор отдельного человека. Насколько это возможно? Отвечать на этот вопрос бесперспективно, однако положение о том, что помимо своей функциональной значимости и бесперебойной работы общества социальный контроль также можно рассматривать в качестве инструмента управления меньшинством над большинством, дополняет наше понимание его как социального явления.

Несмотря на то, что термин социальный контроль встречается во многих сферах науки (при изучении социализации, девиантного поведения, экономическом и культурном взаимодействии, социального порядка, научной организации труда и так далее), его определение продолжает быть неполным и относительным к конкретным исследованиям. При изучении девиантного поведения, авторы основываются на понимании социального контроля как стремления группы поддерживать конформное поведение (на ограниченность такого определения, которое берет начало ещё со времён Г. Тарда мы указывали выше). При изучении конструирования социального порядка, социальный контроль выступает в форме интернализации культуры и работы социальных институтов (концепцию которых развивали П. Бергер и Т. Лукман). Однако подобная плюралистичность значений не означает того, что понятие социальный контроль является теоретической абстракцией. Наоборот, это означает многогранность механизмов социального контроля и его важную роль в повседневной жизни. Он может выражаться в наших друзьях и семейных связях, но также и в тоталитарных законах фашиствующих государств. В этом и заключается одна из целей данной книги: изучить степень влияния социального контроля на рядовых членов социальной группы, рассмотреть основные механизмы его действия и роль человека в его регулярном воспроизводстве.

На сегодняшний день, большинство учёных из области социальных наук определяют социальный контроль в качестве системы стратегий и механизмов, с помощью которых социальная система обеспечивает поведение человека в рамках ее условий и значений, нередко с помощью законов и санкций, для обеспечения функционирования данной социальной системы. Таким образом тут можно заметить отражение различных парадигм: с одной стороны, система стремится к нормальному (т.е. регулярному, бесперебойному функционированию), с другой стороны, она обладает монополией на определенные механизмы, законы и санкции, которые обеспечивают поведение исключительно в рамках ее условий и потребностей, что можно сравнить со стремление господствующего класса или элиты сохранить свое положение, при помощи различных инструментов (СМИ, института образования, экономического принуждения и т.д.). То есть это одновременно необходимый элемент для того, чтобы мы могли понимать друг друга и сохранять стабильность и факт контроля наших действий со стороны других, который нередко может переходить от функции стабильности к функции подавления. От данного определения мы и будем отталкивать в дальнейшем анализе.

Следующей отправной точкой данной работы будет понятие социальных и общественных отношений. То, что люди не живут обособленно, а постоянно взаимодействую друг с другом для выживания в данном опасном мире – трюизм, всем известная истина. Куда более сложным утверждением является исследование формирования данных социальных и общественных отношений, их роль для человека и для группы и их связь с социальным контролем.

Давайте представим себя в роли «единственного». Мы горды тем, что одни и независимы от всех других. Мы не просто хороший социальный актер словно Евгений Онегин, который был одновременно отстранён от общественной жизни, но в тоже время принимал в ней регулярное участие. Мы и вправду живём далеко от ближайшего цивилизованного человека. Кажется, что с современными знаниями, которыми обладает отдельный человек он вполне смог бы выжить в экстремальных ситуациях и словно Робинзон Крузо обустроить свое хозяйство даже на необитаемом острове. Но насколько адекватна такая жизнь? Вспомним Робинзона Крузо, который преобразился после освобождения Пятницы и уже вместе с Пятницей освобождал других пленников дикарей. В этот момент мы можем проследить, что Крузо стремится выстроить диалог между собой и освобожденным, он чувствует возвращение своей идентичности, которой лишился в тот момент, как остался один. Другие люди дают нам самих себя, отражаются нас, словно давая отзывы о каком-либо приложении. Вопрос о том, как конструируется человеческая идентичность и как с ней связан социальный контроль и социальные отношения будет отдельно рассмотрен в следующих частях. Но тут мы видим, что социальные отношения являются потребностью человека. Причем данная потребность заложена не только при социализации ребенка, но и обусловлена биологически. Социальными психологами описано множество детей-маугли, которые сильно отличаются от их прообраза из детской книжки. Конкретные истории о них будут рассмотрены в последних параграфах2.

На данном моменте нам необходимо только указать, что между социальными отношениями и общественными отношениями существует существенно качественная разница. Социальные отношения являются более общим понятием, раскрывающее различные формы установленных взаимодействий между членами социума. В свою очередь, общественные отношения являются конкретным видом социальных и отражают отношения между индивидом и обществом, различными группами общества, отношения между институтами данного общества и его социальной системы. Общественные отношений характеризуются ещё тем, что они возникают между людьми занимающих определенную социальную позицию в обществе. Мы акцентируем на этом внимание, чтобы указать, что в общественных отношениях, другого человека, в первую очередь, рассматривают в качестве несущего определенную социальную функцию. В то же время, в межличностных социальных отношениях мы можем воспринимать другого человека исключительно из-за его определенных черт характера, не обращая внимания на те социальные позиции, которые он занимает. К примеру, человек может быть мойщиком окон, общественные отношения в данном случае могут проявить себя в качестве отношений между заказчиком и исполнителем, неся по этому случаю определённую окраску, формальность, официальность, рациональный обмен товарами и т. д. В то же время, с точки зрения социальных межличностных отношений, он может быть хорошим другом для другого человека и этот другой человек может даже не знать основную профессиональную занятость нашего героя. Такое разграничение между социальными и общественными отношениями необходимо для упрощения различных уровней анализа, Однако следует указать, что в реальности они переплетены друг с другом и непосредственно взаимосвязаны. Общественные отношения влияют на характер социальных отношений. Это видно на примере «ментальности социальных слоев» (термин введённый великим немецким социологом Максом Вебером): люди стремятся больше поддерживать отношения с теми, кто занимает сходную с ними позицию. Рэндал Коллинз приводит в пример отношения между рабочей группой и группой менеджеров. В первую очередь это общественные отношения построенные на формальном подчинении. Однако каждый из членов данных групп также является отдельным индивидом и за пределами работы они могут взаимодействовать друг с другом. Однако, если какой либо рабочий знает, что данный человек принадлежит к группе менеджеров, его формы взаимодействия, лингвистическая структура, цель и осмысленность действий будут более формальными и отстранёнными. Люди из группы менеджеров также могут быть более надменными и стремится к прекращению всякого взаимодействия вне рабочей обстановки. Таким образом мы видим, что отношения сформировавшиеся в разных социальных полях, с различными рамками (то, что Ирвинг Гофман фреймами) могут влиять друг на друга, взаимодополнять. Из данного утверждения вытекает также следующий вывод: наша личная идентификация и наша типологизация других людей происходит не фрагментарно в различных жизненных мирах, а в результате скрещивания множества социальных полей и практик в пространстве и времени.

Таким образом мы можем преступать к основной части работы, однако до сих пор не была обозначена ее суть. Мы действуем в рамках общества, подчиняясь и разделяя те ценности и нормы, которые существуют в нем. Как мы указали в самом начале, даже если какие-либо действия и отношения являются неформальными, революционными, если мы определяем ситуацию как тотальный беспорядок, это не отменяет того, что мы стали абсолютно свободными деятелями и предпринимателями своей судьбы. Именно это утверждение будет одним из крайних углов данного цикла работ. Почему мы несвободны в своих решениях? Означает ли это, что на протяжении своего существования отдельный человек всего лишь дополнительная, не несущая особо важной информации шестерёнка? Можем ли мы сознательно и творчески преобразовывать себя и общество? Как социальные сети и информационные технологии поставили нас в ещё большее подчинение? Можно ли найти выход из данного подчинения? И каким образом мы стали свободными заключёнными безликих властителей мира?

Книга разделена на основные пять разделов, каждый из которых имеет главы и параграфы. В первом разделе под названием «введение» будут рассмотрены и развиты общетеоретические положения социальных контактов, действий, взаимодействий. Через призму производительной жизни материального мира мы проанализируем основные исторические тенденции социальных взаимодействий людей, так как они являются исходной и конечной точки любого анализа нашего общества, а также рассмотрим факторы их образования. Таким образом первый раздел книги посвящен описания теоретического фундамента дальнейших рассуждений.

Во втором разделе, под названием «Социальные отношения как регулятор человеческих действий» будет объяснена роль социальных отношений в поведении человека. Ее влияние на нас и общество в целом. Будут рассмотрены различные механизмы, через которые социальные отношения могут изменять нас самих. Таким образом в данном разделе социальные отношения выступают в виде одной из форм социального контроля над личностью. Также, будут рассмотрены социальные явления на макроуровне, такие как институты (образование, семья, экономика, культура и т.д.), влияние культуры во всем ее многообразии (обычаи, привычки, нормы, ритуалы, ценности, традиции и пр.) на социальные отношения. Таким образом, во втором разделе мы изучим и проиллюстрируем динамику социальных отношений, их появление, развитие и постоянное движение.