Три жизни

– Тогда скорую вызывать нужно.

– Вот, давайте скорую.

Пока женщина пошла звонить в дежурную часть, я достал из кармана Матвея телефон. Уже было два пропущенных от его мамы, и теперь, когда я держал телефон в руках, она звонила в третий раз. Я не знал, что делать. Отвечать на звонок и говорить: «Знаете, ваш сын нажрался и теперь лежит в собственной рвоте на перроне станции метро», – я был не готов. Поэтому я просто дождался, пока звонок прекратится.

Прошло около десяти минут. Аркаша за это время успел позвонить парням из гаража, которые довольно быстро прибежали и сказали мне:

– Так, берём его и уносим отсюда!

Мне эта идея совсем не понравилась. Иначе можно было вообще его сюда не тащить. Сейчас же приезд скорой помощи казался мне наиболее приемлемым вариантом развития событий.

– Нет, – отрезал я, – мы сейчас ждём врачей и едем в больницу.

– Дело твоё. Но чтобы никто не узнал, где он так нажрался!

– Да, договорились. Скажу, что сидели во дворе.

– Ну всё, давай, мы тогда возвращаемся. Вы с нами?

– Нет, я и Аркаша поедем с ним в больницу, если это будет возможно.

Когда наши «кореша» покинули нас, как раз подоспела бригада скорой помощи. С собой у них были носилки, на которые они и загрузили бесчувственное тело Матвея. Его мама опять мне звонила. Когда-нибудь мне придётся ответить, но сейчас слишком рано. Хотя я и не был в этом уверен. Наверное, мне просто неловко говорить ей правду. Но я всё же пытался придумать, как лучше всего ей описать возникшую ситуацию.

Прямо сейчас носилки поднимали обратно со станции на улицу. Прохожие боязно и непонимающе глядели на тело какого-то школьника, чья одежда была вся в грязи и рвоте. Я наконец-то вдохнул свежий воздух. На обочине стояла машина скорой помощи, чьи задние двери открыли санитары. Погрузили туда носилки, зашёл я с Аркашей, а потом санитары, захлопнув двери. В последний раз я ездил в машине скорой помощи лет пять назад, когда у меня обнаружили аппендицит. Тогда я особо не понимал, что вообще происходит, поэтому сейчас я с неприкрытым любопытством оглядывался по сторонам. Можно сказать, что Матвей уже нажрался не зря. Хоть в скорой помощи покатались.

Настало время и моей маме мне позвонить. Я взял трубку.

– Алло.

– Алло, привет!

– Привет.

– Как дела? Что делаете?

– Да всё хорошо. Вот сейчас в торговом центре сидим ужинаем.

– Что-то тихо у вас там как-то.

Я смотрел на бессознательное тело Матвея, которое везли непонятно куда.

– Да я просто в туалет тут отошёл, чтобы шумно не было.

Аркаша смотрел на меня и улыбался. Я улыбнулся ему в ответ. Санитарам, что тоже развесили уши, было вообще всё равно. Мне кажется, им уже знакомы подобные истории. Мало, что ли, пьяных вусмерть школьников бывает.

– Понятно, – ответила мне мама. – Когда домой собираешься?

– Пока не могу точно сказать. Думаю, часа через два буду дома.

– Ладно. Смотри, аккуратнее там.

– Хорошо, до встречи.

Мы ехали по центральной улице Новосибирска. Я спросил у санитаров, куда мы направляемся. Оказалось, что в какую-то районную больницу на другом берегу. Это где-то километров десять пути. Не ожидал, что придётся ехать так далеко.

Всю оставшуюся дорогу я просто смотрел по сторонам и думал. О дебильности ситуации, о Даше, о семье и о собственном будущем. Странно, ведь обычно я довольно редко размышлял о собственном пути. Возможно, глядя на Матвея сейчас, я подумал, что сделаю всё, чтобы подобное состояние не стало для меня обычным. Чтобы я вообще никогда не был в таком состоянии. Параллельно с этими мыслями Аркаша говорил мне про что-то. Наверное, про произошедшее. Я его не слушал. Матвей что-то стонал себе под нос. Ну, хотя бы он перестал напоминать труп. Думаю, ему было охрененно плохо.

Проезжали мост через Обь, на другой берег Новосибирска. Условно его называли «Левый». Он никогда мне не нравился. Каждый раз, когда я там оказывался, у меня складывалось впечатление, что время там остановилось примерно в начале нулевых годов. Забавно, что когда я рассказывал об этом месте в таком ключе кому-нибудь из знакомых, впоследствии выяснялось, что этот человек с Левого берега. Порой обижались. Порой соглашались. Чаще всего обижались.

По Левому берегу пришлось ехать ещё где-то минут десять. Меня уже самого начало подташнивать от духоты внутри машины скорой помощи, которая была насыщена различными запахами: автомобильным маслом, потом санитаров и рвоты Матвея. К облегчению, вскоре показалась районная больница. Мы медленно припарковались у приёмного отделения скорой помощи и так же медленно вышли из автомобиля. Я решил постоять хотя бы полминуты на улице. Просто подышать свежим воздухом. В это время тело Матвея заносили в больницу. Интересно, что сейчас будет? Его просто положат в какую-нибудь палату и дадут проспаться? Что ж, настало время узнать.

Я прошёл через дверь, в которую затащили носилки, и оказался в плохо освещённом, длинном, узком бесцветном коридоре. Как я понял, это было что-то типа отделения неотложной помощи. Мне раньше доводилось бывать в больнице, но ничего подобного я не видел. Из кабинета в кабинет пробегали санитары и медсёстры, вдоль коридора стояли носилки с людьми (в сознании и без). Они постоянно стонали и произносили странные звуки. Была ещё пара школьников – такие же пьяные вдрызг, как Матвей. Стоял спёртый и неприятный запах, а симфония непонятных и жутких звуков заставляла мурашки пробегать по телу. В такие моменты в очередной раз понимаешь, насколько несправедливы низкие зарплаты врачей и сотрудников больниц. Ведь, проработав несколько лет в подобной обстановке, можно просто сойти с ума. Для того чтобы выдерживать такое постоянно, необходимо иметь стальные нервы либо изначально быть сумасшедшим.

Матвея занесли в один из кабинетов, а мы с Аркашей сели на стулья недалеко от него. Слушать происходящее было трудно, поэтому я решил что-то спросить у Пака. Изредка мы перебрасывались фразами. Думаю, это помогало отвлечься и одновременно ускорить время. Скоро из кабинета, в котором находился Матвей, послышались громкие звуки. Как будто бы кто-то включил душ с весьма сильным напором, на фоне которого безудержно блевал Матвей. Дверь в кабинет была слегка приоткрыта. Я встал со стула и решил заглянуть туда. Внутри стояло человека три. Все стояли вокруг Матвея, который лежал на кушетке с каким-то шлангом во рту, через который ему вливали обильное количество воды. Когда подачу воды отключали, Матвея переворачивали на бок, и он изрыгал эту воду обратно в таз, стоящий на полу. Это называется «промывание желудка». Вещь противная, однако в нашем случае весьма действенная. После третьего или четвёртого «извержения» Матвей даже начал что-то бормотать. По всей видимости, всё складывалось вполне неплохо. Я решил пройтись по коридору, в котором стало заметно тише, чем полчаса назад. Шум создавал только какой-то неадекватно орущий бомж, которого только что закатили на носилках. Вернувшись к Аркаше, я услышал странный разговор из кабинета, где лежал Матвей. Агрессивный женский голос спрашивал: «Зачем ты это сделал?! Говори!» – «М-м-м-э-э-а-а», – стонал Матвей. Я вновь заглянул в щель. Промывание делать перестали, теперь он просто лежал на кушетке и странно извивался. Ранее услышанный голос принадлежал женщине лет тридцати, которая снимала на телефон происходящее и задавала свои вонючие вопросы. Во мне всё стало подниматься от гнева. Я резко толкнул дверь, и все обернулись в мою сторону. В том числе и она стала смотреть на меня своими тупыми глазами.

– Какого хрена вы его снимаете? – повышенным тоном спросил я.

– А ты ещё кто такой? – набросилась в ответ она. Её безмозглый взгляд продолжал раздражать меня.

– Я его друг. Ещё раз, зачем вы его снимаете?

Вмешался санитар:

– Тебе какое дело?! Дверь закрой!

Кажется, тупых в этой комнате было как минимум двое. Пришлось держать ответ и перед ним:

– Я не с вами разговариваю. Я задаю вопрос: какого чёрта вы снимаете?

– Родителям потом показать.

– Думаю, они этого не оценят. Уберите телефон, ему и так плохо.

Возникла долгая пауза. Эта дура продолжала съёмку.

– Я всё равно не успокоюсь, – настаивал я. – Уберите телефон.

С ненавидящим взглядом она, наконец, сделала это.

– Слава-а-а! – это орал Матвей.

– Да, я здесь.

– Скажи маме, что всё в порядке!

Вот они, настоящие дети. В хорошем смысле. Как бы тебе ни было плохо, а о маме не забываешь. Хочешь, чтобы она не переживала.

– Я уже ей сказал, Матвей, всё в порядке, – улыбался я ему.

– Спасибо-о. А я где?

– В больнице. Ты перебрал, тебя сейчас откачивали.

– Охренеть. Всё нормально?

– Да, типа того.

Он уснул. Тело вынесли на носилках обратно в коридор. Думаю, настало время действительно позвонить его матери. Пропущенных к этому моменту стало двенадцать штук. Срань. Честно, звонить было ещё отвратительнее, чем пару часов назад. Но теперь уже точно не отвертеться. Телефон тягостно и монотонно завибрировал в руке. Она как раз звонила в тринадцатый раз. Нажимаю кнопку «Принять вызов».

– Алло.

– Алло, сынок! Ну наконец-то! Ты где был?..

– Всё хорошо… Но это не Матвей.

– Господи! Кто это?!

– Всё в порядке, это Слава. Матвею плохо стало, он немного перебрал с алкоголем, но теперь всё хорошо…

– Так и знала! Где вы?

– В больнице.

– В больнице?!

– Да, всё хорошо, вот он лежит тут рядом. Его прополоскали, теперь он спит. Надо его домой забрать.

– Да… Да, конечно! Адрес только скажите, пожалуйста.

– Да, разумеется, сейчас…

Я подбежал к стоящему неподалёку санитару и спросил адрес, после чего продублировал его в трубку.

– Хорошо, я поняла. В течение часа отчим заберёт его. Спасибо тебе большое! Что не оставил его.

– Да не за что. Мы тогда подождём вместе с ним. На этот же номер пусть отчим звонит, как приедет.

– Я ему скажу, хорошо. Спасибо ещё раз!

– Да, пожалуйста. До свидания.

Фу-ух. Диалог оказался не настолько трудным, как я ожидал. Даже какой-то успокаивающий, что ли. Теперь оставалось только ждать. Только ждать.

– Аркаша, как ты?

– Пф-ф, – потянулся он, – да нормально. Что его мама сказала?

– Что его отчим за ним в течение часа подъедет. Нам бы тоже к этому времени потом уехать. Уже десять часов.

– Да, позвоню сейчас Паше.

Это был парень его старшей сестры.

Я же написал своим, что буду дома через час.

Со стороны Матвея вновь послышались стоны. Он проснулся.

– А-ах… Слава-а!

– Да, привет.

– Скажи моей маме, что всё в порядке!

– Да, уже. Скоро за тобой приедут и ты окажешься дома.

– Слава…

– Да?

– Спасибо…

– Не за что, – улыбнулся я.

Утомительное ожидание близилось к концу. Сначала подъехал Паша на своей «пятёрке». Пришлось мне с Аркашей рассказывать ему вкратце произошедшее. Пашу, кстати, эта история крайне позабавила. Справедливости ради стоит сказать, что я тоже нахожу всё это довольно смешным. Особенно весёлой мне кажется сцена, где Матвей в полёте изрыгает из себя всё содержимое и потом падает своим лицом во всё это прямо на перроне станции метро. Клянусь, эта картинка иногда мелькает перед моими глазами и спустя много лет.

Через десять минут приехал и отчим. Молодого вида опрятный брюнет с бородой средней длины. Он пожал нам руки. Видимо, как и его жена, был благодарен. Пак пошёл в больницу за Матвеем, а я пока вкратце описал произошедшее его отчиму. Без пикантных подробностей, разумеется.

Процедура промывания оказалась и правда действенной. Матвей выходил из больницы уже на своих двоих. Довольно медленно, но всё же шёл. Я отметил, что отчим не смотрел на него как на какого-то врага, а вполне понимающим взглядом. За это уважение. Он просто сказал подошедшему Матвею:

– Здорóво. Ну, поехали?

– Да-а, сейчас… – и обратился ко мне с Аркашей: – Спасибо, пацаны, что не бросили меня…

Он протягивал мне руку. Честно, вспоминая всё то, что эта рука повидала за сегодняшний вечер, жать её вовсе не хотелось. Но отказываться было некрасиво. Поэтому я протянул свою руку в ответ.

Матвей сел со своим отчимом в серый «мерседес», который спустя полминуты уже скрылся за горизонтом. Настало время и мне с Паком возвращаться по домам. Паша, который ждал буквально в двадцати метрах от нас, уже завёл свою машину. По дороге домой перебрасывались короткими фразами. Я особо не участвовал. Думал о своём.

Я посмотрел на часы, когда вдалеке показался мой дом. Полпервого. Подъехав к дому, я попрощался с Паком и Пашей и, как только вышел из машины, позвонил Даше. Она была дома уже около часа. Хорошо. Я спросил для собственного спокойствия, всё ли у неё в порядке. Она ответила, что да. Сама спросила у меня, как всё прошло. Вкратце рассказав, я добавил: «Вышло очень интересно, жаль, тебя не было». В ответ она лишь улыбнулась. Через трубку я видел эту улыбку, и она мне не нравилась.

Следующий день я отсыпался и отдыхал, а через сутки мне нужно было идти в школу для посещения подготовительных курсов к ГИА. Они проводились абсолютно бесплатно для каждого желающего. Конечно, ведь в интересах школы, чтобы её ученики написали этот экзамен хотя бы на допустимый минимум. Иначе окажется, что это не ученик тупой виноват, а плохая школа, которая на смогла сделать из тупого – умного. Я слышал, что из-за этого некоторым особенно «одаренным» на проверке учителя дописывали правильные ответы, чтобы в итоге набрать этот допустимый минимум.

Я пришёл заранее. У кабинета стоял только Бекмурат – мой одноклассник. Он тоже находился в гараже два дня назад. На все его вопросы я отвечал коротко и неинформативно. Решил не посвящать его в лишние подробности прошедшего вечера. Всё-таки деликатные моменты должны таковыми и оставаться. Я, в свою очередь, решил выведать подробности «гаражной вечеринки» с того момента, как я её покинул. Меня интересовала только Даша. Мне нужно было убедиться, что всё в порядке.

– А ты чё, не знаешь, как она с Васей целовалась? Ха-ха! – вот так просто выдал он.

Меня обдало кипятком с головы до ног. Так дали о себе знать негодование, разочарование и смятение. Не хотел выдавать себя перед этим весельчаком Тимуром, поэтому решил переменить тему разговора, во время которой я не слушал ни себя, ни его. Кажется, я просрал возможность сблизиться с девушкой, которая так сильно мне нравится. Обидно до слёз, но ничего уже не поделаешь. Я успокаивал себя уверенностью в том, что она бы не ответила мне взаимностью.

У людей всё на глазах написано. Её глаза источали холод. Жаль, что этот холод я слишком часто видел в глазах людей. Когда ты сталкиваешься с ним регулярно, гореть самому хочется всё реже.

Где эта сила, которая не даст потухнуть, перегореть? Найти мне её только предстояло.

Вечер встреч

Окончательно дома мне не сиделось уже к шестнадцати годам. Поэтому когда Полфунта позвал меня и Артура к себе в гости с ночёвкой в комнатушку на восемнадцать квадратных метров, я согласился с удовольствием. Даже когда выяснилось, что остаться на ночь не получится по той причине, что приехали родители и придётся гулять всю ночь, я не расстроился. Конечно, мне это не очень понравилось, но в целом было насрать.

План такой – закупиться пивом около дома Полфунта, распить его во дворе, а после поехать на метро в центр. Там должны ждать подруги Полфунта. Две девушки, о которых ранее я ничего не слышал.

Пивка купить было не проблемой. Во многих точках бухло продавали даже таким пиздюкам, как мы. Взяли на троих по литру. Пока хватит. Местом для трапезы определили излюбленный уголок за гаражами, где проведено уже не счесть сколько часов. Да, та самая Чёрная. По пути нам встретились двое моих одноклассников – Вася и Олег. Они тоже отдыхали – пили пиво. Мы не были близки, поэтому ограничились перебрасыванием дежурных фраз и пошли дальше к назначенному месту.

Вот она, территория нашей деградации на протяжении нескольких лет – Чёрная. Хрен знает, почему обычный уголок за большим гаражом так назывался. Когда я познакомился с этими пацанами, все вокруг его уже так кличили, а я не то чтобы особо интересовался происхождением наименования. Просто спрашивал пару раз. Забавно, но каждый, кому я задавал вопрос про название, не мог дать мне ответа. Думаю, имя этого места было попросту старше нас.

Придя сюда, мы открыли первую полторашку, откуда по очереди начали пить. В перерывах разговаривали. В основном о том, что будем делать в эту ночь. Одно мы знали точно – никакого понимания о следующих десяти часах не было. Я хотел побыстрее напиться, чтобы перестать волноваться.

– Серёга-а-а!

Это прозвучало издалека. Может, метров триста.

– Мне не показалось? – спросил я.

– Нет, но да похуй, – невозмутимо ответил Полфунта и сделал пару глотков.

– Серёга-а, блядь!

Этот бухой и агрессивный голос стал ближе. Я уже начал слышать шаги. Интуитивно я был уверен в том, что этот хрен идёт сюда. В этом районе все шли на Чёрную.

– А-а-а, нахуй!

Двадцать метров. Шаркающие шаги. Пятнадцать метров.

– Что делаем? – задал вопрос Артур.

– Ничего.

Я сделал несколько крупных глотков и уже смирился с предстоящим бредом. То, что бред будет непременно, я даже не сомневался. Пять метров. Я выпил ещё. Мужская тень, ярко освещаемая Луной.

– Вот вы где, нахуй!

Передо мной стоял мужик лет тридцати. Темные волосы, пивной живот, ниже меня – примерно метр семьдесят. В футболке, шортах и сланцах. Довольно прохладно для конца августа в Сибири. Он был изрядно пьян.

– Здорово, – ответил Полфунта.

Подходя ближе, мужик спросил: «А вы кто такие, бля?»

– Полфунта.

– Артур.

– Слава.

– Акула, – ответил он и крепко пожал каждому руку. Слишком крепко, я бы сказал.

Это был Акула. Я видел его во второй раз, но слышал о нём часто. Он обладал репутацией главного отморозка на районе. Из всех возможных здешних алкашей нам почему-то попался именно он.

Повисло короткое молчание.

– А вы чё, пиздюки, тут делаете?

– Пиво пьём, – показал бутылку Полфунта.

– Опа! Ну-ка дай попробовать.

Он присосался к нашей бутылке надолго. Он хотел выпить всё. Сделав с десяток глотков, наконец остановился. Больше я к этой бутылке не прикасался.

– Ну-ка, дай посылательный! – обратился Акула к Артуру.

Артур дал ему свой средний палец, и Акула тут же начал его выкручивать. Я услышал хруст. Артур извивался и просил остановиться. Наконец, Акула отпустил палец. Больше ему никто «посылательный» не давал.

– Слушайте, парни, а проводите меня до стадиона. Меня там один пидор ждёт.

Негласно мы поняли, что это прекрасная возможность избавиться от этого мудака. До стадиона было всего пять минут пешком. В общем, мы согласились.

Всю дорогу он нёс какую-то ахинею. Я его не слушал. Считал минуты, пока, наконец, не появился на горизонте стадион.

– Так, ладно, дальше я сам. Бывайте, пацаны, – протянул нам руку Акула, которую мы как можно быстрее пожали.

– Дай ещё глотнуть.

Полфунта протянул бутылку, которую Акула осушил до дна.

– О-ох, заебись. Дай посылательный!

– Нет, Акула, давай. Мы пойдём, – не терпелось мне.

– Ну ладно, идите на хуй.

Я с наслаждением наблюдал за его спиной, которая отдалялась от нас всё дальше и дальше. Всё внутри меня успокаивалось.

– Наконец-то он съебался, – улыбнулся Полфунта.

Все трое дружно рассмеялись во весь голос.

В то же время я понимал, что внезапное появление бухого Акулы является дурным знаком. Если хотите, это говорил мой внутренний голос. Значит, этой ночью нас ожидало что-то дерьмовое. Вернуться домой возможность ещё имелась, но я от неё отказался. Не хотелось оставлять парней. Плюс, повторюсь, в целом мне было всё равно.

– Ну что, едем в центр, покупаем пиво и встречаемся с бабами? – допивая, спросил нас Полфунта.

– Других вариантов особо нет. Что за девчонки хоть? – поинтересовался я.

– Да так, в интернете познакомился. Виделся несколько раз, вроде нормальные.

– Сколько лет?

– Нашего возраста.

– Понятно. Ладно, хрена ли ещё делать. Поехали на метро, пока оно не закрылось. Осталось двадцать минут.

И мы пошли. Я понимал, какой херней занимаюсь, но по странной и неизвестной для меня причине не мог с этим ничего поделать. Полагаю, желание избежать одиночества и отсутствие нормальных альтернатив сделали своё дело. Я шёл непонятно куда и непонятно зачем.

Метро ночью ходило значительно реже. Пришлось подождать минут десять, прежде чем приехал наш поезд. В вагоне мы сидели одни. Смотрели друг на друга в шуме стремящегося вперёд вагона и улыбались. Ещё через десять минут мы были на месте. Когда мы вышли со станции под тривиальным названием «Площадь Ленина», перед нашими глазами местный служащий закрыл двери.

Киоск, где женщина в летах без зазрения совести продавала алкоголь малолеткам, находился в нескольких минутах ходьбы отсюда. Там мы взяли по две банки «Туборга» на каждого и засели в тихом дворике. Полфунта уже писал тем дамам.

Через десять минут пришли две девушки на вид лет четырнадцати-пятнадцати. У каждой в руке было по пиву.

– Привет, – неловко произнёс каждый из нас.

Дальнейший диалог является настолько тупым и скучным, что я с удовольствием хотел бы избавить от него себя и читателя.

Главным, к чему по итогу пришли, было то, что мы идём в гости к этим двум бабам. Правда, у них в квартире находился ещё один хрен лет двадцати, которому звонил Полфунта. Он был против новой компании из трёх пацанов. По разговору мы втроём поняли, что это какой-то лох, поэтому его отказ нас не особо волновал. Договоримся, что называется.

Вольно попивая пивко, наша компания шла прямо по главной площади города. Наконец-то я чувствовал некоторое спокойствие. Скоро я окажусь в какой-никакой, но хате. Неизвестная, неловкая, скучная ночь будет позади. Так же внезапно, как нахлынувшее умиротворение, за нашими спинами в нескольких метрах появилась другая компания из трёх человек. Она стремительно приближалась к нам. Через несколько секунд я понял, что это менты. Ещё секунда, и я услышал:

– Молодые люди, остановочку делаем!

Все пятеро, словно околдованные заклинанием, сделали «остановочку».

– Что так поздно на улице делаем?

– Домой идём…

– А в руках что?

А в руках было столь необходимое сегодняшней ночью пиво.

На второй вопрос никакого ответа не последовало.

– Так, за нами проследуйте!

Вот и закончился наш вечерочек. Если бы я был один, я бы побежал подальше от всего этого. Но бросить этих ребят я не мог. Я не был уверен в том, что они сообразят и побегут тоже и, главное, что их не примут. Поэтому я молча шёл к ближайшему полицейскому посту, сопровождаемый полицией.

Дежурный пост находился неподалёку, прямо напротив оперного театра на центральной площади. Это небольшое помещение в форме стакана квадратов на пятнадцать, где стоял стол, несколько стульев и огороженная решёткой комнатка. Она была пуста.

Начальник отряда сел за стол и начал писать какие-то документы. Слева и справа стояли сотрудники с автоматами. Они потребовали выложить из наших карманов всё содержимое. На столе оказались телефоны, ключи, наушники, зажигалки и пакетик насвая1. Спрашивали наши персональные данные. В разговоре между собой у них порой проскакивали маты. Вся эта ситуация меня очень сильно злила. За каким-то хуем Полфунта выдал:

– А зачем вы материтесь? Вы закон нарушаете.

Все, а не только менты, посмотрели на него с выражением крайнего удивления.

– Тебе показалось, – спокойно ответил главный.

– Нет, вы матерились, – невозмутимо настаивал Полфунта.

– Я сказал, тебе показалось, нахуй! – заорал он.

На этом дискуссия закончилась.

Пока они выясняли особенности использования русского мата с точки зрения позитивистского и социологического правового подхода, я всё поглядывал на выход. Идея побега вновь родилась в моей голове. Ещё немного, и я бы ринулся через дверь. Парни наверняка бы последовали моему примеру. Но в последний момент я решил передумать. И, как оказалось потом, не зря. Ведь дверь-то была, оказывается, закрыта. Вот бы получился позор. С другой стороны, имелся бы повод потом это вспоминать, каждый раз смеясь.

– Так, значит вот, что будем сейчас делать. Звоните своим родителям, пусть они приезжают и забирают вас домой.

– Так уже поздно, мы не хотим их будить, – не нашёл ничего получше я.

– А мне всё равно. Просто так мы вас точно не отпустим, забудьте про это.

Пятеро малолеток тупо стояли и молчали. Я не знал, что делать. Ситуация казалась безвыходной. Мне очень не хотелось звонить домой. Будить родителей, заставлять их волноваться и ехать ночью забирать от ментов их тупого сына – это всё казалось мне невероятно стыдным.