Три жизни

Вскоре стали просыпаться и другие ребята. Это стало понятно по неохотному шевелению и стонам разочарования вокруг. Первым со словами: «Слава, надо вставать», – ко мне подошёл Бекмурат. Он, конечно, гений. Понятное дело, что надо вставать, вот только делать это совсем не хотелось. Всё, что я хотел, это согреться, пожрать и снять головную боль. Ничего из этого Бекмурат и кто-либо другой в радиусе квадратного километра мне сейчас предложить не мог. Всё, что я мог получить, это дурацкое «Слава, надо вставать». Да пошли вы все на хуй, вот что.

Так я пролежал ещё минут тридцать, пока вокруг не стало появляться ещё больше жизни – хождение туда-сюда, какие-то короткие диалоги, смешки. Ладно, действительно пора вставать. Как минимум для того, чтобы это замечательное мероприятие наконец закончилось.

Нужно выйти на свежий воздух, должно стать легче. В тамбуре, что ведёт к выходу, уже стоял на карачках Полфунта и оттирал мокрой тряпкой застывшую лужу своей блевоты. Переходя из замёрзшего в растаявшее состояние, рвота стала источать отвратительный кислый запах. Если бы я не проскочил быстро на улицу, клянусь, материала для уборки стало бы гораздо больше.

Воздух. Свежий пригородный воздух. Небо хоть уже и затянула типичная мартовская дымка, здесь было гораздо лучше, чем в душном, пропитанном запахами людей доме. Пока я так стоял, ребята уже успели прибраться и собрать вещи. Я тоже взял свой рюкзак, осмотрелся по сторонам, чтобы ничего здесь не оставить, и вышел за ворота.

Дорога обратно хоть и проходила опять через этот ледяной снег, всё же была гораздо легче. Во-первых, это путь назад – то есть домой, в тепло, к воде и еде. Во-вторых, мы, когда шли сюда, и Артур с Игорем на пути обратно успели немного натоптать. Поэтому оставалось просто наступать на уже имеющиеся следы, а не проваливаться раз за разом под снег, как это было вчера.

Вот она, остановка. Ждём автобус, едем в город. Быстрое прощание на площади Калинина, ведь все хотят домой. Потом я сажусь в метро и вот уже через тридцать минут стою у двери в подъезд моего дома. Там я немногословен. Ем всё, что стоит на кухонном столе, и вру что-то про ночёвку у Артура. Ведь если бы я рассказал родным про реальный вчерашний замысел и его реализацию, то меня бы окончательно записали в сумасшедшие. Мне это не надо.

По крайней мере, не сейчас.

Электрошокер

Олег, как и многие подростки из Сибири в период 2013—2016 годов, начал увлекаться так называемой «правой темой». Её суть заключалась в необходимости коротко стричься, носить какое-нибудь холодное оружие, не любить азиатов, кавказцев, негров и увлекаться прочей неонацистской тематикой. Ни к чему более серьёзному эти люди, как правило и к счастью, не прибегали. Мерзость и тупоголовие, не правда ли? Мне эта тема, как и, к слову, другим пацанам с Чёрной, была глубоко противна, а вот Олег, к сожалению, увлёкся. Его надоумили другие парни из нашей школы – те, у которых, помимо ума, отсутствовала ещё и нравственность.

Будучи под впечатлением от новой идеи, Олег купил себе телескопическую палку и электрошокер – он тоже был в форме длинной цилиндрической палки для удобства применения. Часто Олег приносил всё это в школу, чтобы на переменах изрядно попугать местных лохов. Со слов пострадавших, да и судя по тому, что я видел своими глазами, бил шокер очень сильно.

Помните Колю? Да-да, это тот парень, который напился в сауне и должен был деньги пацанам за то, что они достали из бассейна его обувь, которую сами же туда и бросили. Однажды Коля пригласил Детройта, Олега и меня к себе в гости. Точнее, мы сами просто к нему напросились, так как сидение на Чёрной в тот день уже всем надоело. К тому же шёл дождь. У Коли была уютная двухкомнатная квартира, он жил в ней с матерью, отцом и младшей сестрой.

В гостях, как и на Чёрной, не было интересно. Мы перебрасывались короткими фразами, как-то шутили, но не более того. Тотальная скука одолевала всех нас. Для того чтобы добавить в это положение хоть немного остроты (а на самом деле, от нечего делать), Олег достал свой электрошокер и нажал пару раз на зловещую кнопку. Край палки резко осветился, из него с мрачным треском стали выходить всполохи электричества. Одного небольшого прикосновения достаточно, чтобы эти разряды с болью прошли через всё твоё тело. Коля вздрогнул от неожиданного звука, и это была его первая ошибка в тот день.

Олег ещё раз нажал на кнопку, Коля повторно вздрогнул, после чего его испуганный взгляд уже никуда не переходил от места разряда. Я никогда не использовал шокер на человеке и сказал Олегу:

– Дай его мне.

Предмет оказался в моей руке. Холодный, безжизненный, такой безразличный к страданиям человека.

Детройт улыбался, Коля продолжал испуганно смотреть на электрошокер, Олег смотрел в одну точку, его лицо ничего не выражало. Я нажал на кнопку. «Т-р-р-р-р-р!» – звук по-настоящему жуткий. Коля опять вздрагивает. Детройт всё с той же зловещей улыбкой на лице произносит:

– Ты должен сказать: «Извините, мой Сир, я больше так не буду»!

– Что?! – Коля вообще не понимал, что происходит. А пора бы уже.

– Да! – подхватил я. – Ты должен сказать: «Извините, мой Сир, я больше так не буду»! Иначе я ёбну тебя электрошокером!

– Отвалите от меня! Совсем, что ли, ёбнулись?!

Коля ошибочно держал оборону, хотя должен был атаковать, поэтому я поднёс шокер близко к его телу и нажал кнопку. Раздался треск. Коля завизжал, как маленькая девочка. Я никогда не слышал, чтобы парень так истерил. На его глазах выступили слёзы.

– Ладно, ладно! Я скажу! Убери только эту хуйню от меня!

– Я жду!

Нажимаю на кнопку. Треск. Визг.

– Извините, мой Сир!.. Я больше не буду!

– Извините, мой Сир, я больше ТАК не буду!

– Извините, мой Сир!.. Я больше так не буду!..

– Как ты не будешь?!

– Не знаю!

Я опять нажимаю на кнопку. Он опять визжит и начинает плакать. И это только от самой угрозы удара. Своей глупой беспомощностью он буквально принуждает меня довершить задуманное.

– Я больше не буду себя плохо вести! И не буду никого оскорблять!

– Это хорошо, – я убрал электрошокер подальше от его тела. – Но теперь ты должен написать расписку с этими словами. Где у тебя лист бумаги?

– Сейчас, сейчас… – он полез куда-то в рюкзак, вырывая из тетради листок. Я подстёгивал его разрядами шокера вблизи его тела. Он не переставал хныкать и, когда у него окончательно сдали нервы, начал бегать от меня по всей квартире, пока, наконец, не оказался загнанным в угол ванной комнаты. Детройт и Олег спокойно наблюдали.

– Ох, бля. За твоё неповиновение я долбану тебя прямо сейчас.

Не отпуская кнопки, я стал подводить разряд к его животу. Коле некуда было бежать, он прижат к стене и так громко визжал, что я испугался прихода соседей. Даже когда я убрал электрошокер от его тела, Коля не переставал дёргаться и хныкать. Он не мог сказать ни слова, смотрел в одну точку и плакал. Я почувствовал руку на своём плече. Это Детройт.

– Ладно, пойдём отсюда, пора завязывать.

Он был прав, я больше не мог смотреть на эту истерику. Я отдал электрошокер Олегу, который всё так же пусто смотрел на происходящее вокруг. Мы открыли дверь в коридоре и вышли прочь из подъезда на улицу.

Купля-продажа, небольшое продолжение

История с продажей телефона Олега наложила отпечаток на его общение в нашей компании. До того, как окончательно от нас отколоться, он ещё некоторое время гулял с нами. Никто из нас никогда не рассказывал Олегу, что произошло и кто решил продать телефон (ведь фактически мы все были соучастниками), но интуитивно он всё же подозревал Игорька. Это проявлялось в разного рода пассивно-агрессивных актах: он с ним не разговаривал, мог не протянуть руку, «случайно» толкнуть. У Игорька хватало наглости злиться на Олега из-за этого.

Как-то раз я, Полфунта, Детройт, Игорёк и Олег сидели в коридоре общаги и попивали пиво из пластиковых стаканов. Когда Олег вышел в туалет, Игорёк взял его стакан и с фразой «Сука!» плюнул туда. «Долбоёб?» – только и спросили мы. Олег вернулся, и никто ничего ему не сказал.

В полной тишине Олег сделал глоток.

Последний звонок

Вот и закончился мой девятый год обучения в школе. Довольно странно было участвовать сегодня в «Последнем звонке», учитывая то, что впереди меня ждали ещё два года в этом же месте (по крайней мере, я так планировал, ведь впереди ещё маячил вступительный экзамен), которое действительно стало моим «вторым домом». Спасибо за это моим друзьям, учителям, а также моему больному сознанию, которое способно увидеть интересное и прекрасное почти во всём. Тем не менее для кого-то сегодня звонок в школе действительно был последним. Многие ребята уходили в колледжи для получения среднего профессионального образования, чтобы потом… А чёрт знает, что потом. Как правило, в колледжи уходили те, кто не смогли зарекомендовать себя как «прилежные ученики». Проще говоря, от сильно отстающих и законченных хулиганов моя школа с радостью решила избавиться, чтобы последние два года обучать только «истинную элиту». Конечно же, никакой элитой ни от меня, ни от моих будущих одноклассников и не пахло. Лично я просто старался нормально учиться (даже умудрился аттестат без троек получить) и никого сильно не раздражать. Это позволило мне заработать право на получение среднего общего образования и последующую возможность поступить в университет. По правде сказать, с точки зрения «успешности», я слабо отличался от ребят, которые ушли в колледжи после девятого. Просто у меня было больше шансов «выбиться в люди». Хотя университет, как, собственно, и высшее образование, сами по себе ещё ничего не значат. Если ты полный идиот, закончи ты хоть «Оксфорд», идиотом и останешься.

Сам праздничный вечер прошёл весьма тривиально. Клишированное напутственное слово от директора, такие же клишированные выступления местных депутатов, которых вы никогда в жизни не видели и больше не увидите, несколько песен, танцев и, собственно, занавес. Гораздо интереснее мне представлялась неофициальная программа, которая должна была разыграться сегодня вечером. Небольшой компанией мы собирались посидеть в гараже у нашего общего друга Жоры и, конечно же, выпить.

После окончания концерта все вышли к крыльцу. Разговаривали, фотографировались, смеялись. Я отдал аттестат своим родителям. Мама спросила меня:

– Ну, что вы делать сейчас собираетесь?

– Да так, прогуляемся по городу, посидим где-нибудь в торговом центре, поужинаем. Ближе к десяти буду дома.

– Пить, я надеюсь, не собираетесь?

– Да нет, – улыбнулся я. – Тем более где?

– Опять на квартиру сейчас какую-нибудь поедете… Что вам, много ума нужно, чтобы напиться?

– Да нет же, всё в порядке, правда.

Уверен, примерно такой же диалог происходил параллельно во всех семьях, чьи дети тоже решили «нормально отдохнуть» после скучного концерта. Жаль, что нам приходилось обманывать родителей. Но иначе бы нас не отпустили. Если я буду отцом, буду делать всё для того, чтобы мой ребёнок меня не обманывал. Чтобы он не боялся говорить правду под страхом ограничений. Ведь я бы отпустил своего сына или дочь на подобное «мероприятие», если бы знал, что у него/неё есть голова на плечах и что он/она общается с нормальными ребятами. Всё, что нужно, это воспитать адекватного, порядочного человека, быть честным с ним во всём и оберегать его от всего очевидно плохого. В этом-то и заключалась ключевая разница между мной и моими родителями – выпить компанией в гараже в шестнадцать лет не является для меня «очевидно плохим». Прав я или не прав, не знаю. Если хотите, осуждайте.

Потихоньку всем удалось убедить своих родителей в том, что им не стоит беспокоиться. Забавно, кстати, что около двух дней назад все девятые классы коллективно подписывали какую-то бумагу о том, что мы обязуемся не употреблять алкоголь вечером после выпускного. В случае, если нас поймает полиция, это будет расцениваться как нарушение дисциплины с соответствующими санкциями вплоть до отчисления. Сейчас, стоя на крыльце, завуч всем напоминал об этом. Какое у всего этого юридическое основание, никто не знал. Да и что смеяться, всем было насрать.

Компания собралась довольно большая. Включая меня, около десяти человек. Была только одна девушка, остальные все парни. Её звали Даша. Она обладала довольно жёстким характером, который позволял ей чувствовать себя комфортно в мужской компании. Мы были знакомы с ней с первого класса. Она мне нравилась. Было бы неплохо зависнуть с ней сегодня вечером. Остальные парни – тоже мои одноклассники. По правде сказать, никто из них не был мне другом. По разным причинам. Кто-то казался мне слишком глупым, кто-то – слишком жестоким, кто-то – слишком странным. Все мои друзья учились в параллельных классах. Если бы они что-то тоже сегодня устраивали, я бы с удовольствием присоединился к ним.

Но сейчас я шёл вдоль улицы со своими одноклассниками, особо не зная, куда и не зная зачем. Уже довольно давно я испытываю это чувство регулярно. Мы дошли до магазина разливного пива. Каждый взял себе всё что нужно. Я купил примерно полтора литра светлого. Потом встретились с мужиком, который продавал контрафактный виски. Я был уже знаком с этим палёным дерьмом, поэтому в покупке «Jack Daniel’s» решил не участвовать. Закупившись всем, чем нужно, мы двинулись к гаражу. Благо, он находился в десяти минутах ходьбы. Гараж принадлежал родителям Жоры. Не знаю, как он взял ключи, но всё же у него это получилось. Это был обычный одноместный автомобильный железный гараж с кучей хлама внутри. Такие боксы вы по-прежнему можете встретить во многих дворах нашей страны, хотя сейчас их становится всё меньше. Ведь они являются продуктом уже ушедшего времени.

К слову, некоторый хлам оказался весьма полезным. Мы нашли небольшой столик и штук шесть стульев к нему. Каждый разлил себе алкоголь. Я стоял с пол-литровым пластиковым стаканом и медленно попивал пиво. Мне было очень скучно.

– Ну, с окончанием школы, – фальшиво-торжественно произнёс один из них.

– Ура-а! – в унисон и также фальшиво-торжественно пролетело с нескольких сторон.

Я молча пил пиво. Даша сидела за столом на главном месте. Королева этого дерьмового бала. Вокруг неё собралось пацанов пять. Каждый с удовольствием трахнул бы её. Ей это нравилось.

Дальше пошли пустые разговоры вперемешку с глупыми шутками. На улице пошёл сильный дождь, поэтому мне пришлось всё это слушать. Я был бы рад поговорить с этими людьми, но я не знал, о чём. Я просто пил пиво.

Спустя час один из нас уже успел напиться. Это был Матвей. В школе такой весь из себя серьёзный и аккуратный, всегда ходил в строгом костюме и считал себя умнее других. Тот самый Матвей, который несколько лет назад «дрался» с «А» классом, а сегодня сидел с этими же парнями в гараже и пил.

Сейчас я наблюдаю, как он бегает в этом же костюме вокруг гаража под дождём и что-то громко и весело кричит. Когда я решил его остановить, он побежал от меня и через несколько секунд, потеряв равновесие, упал прямо в грязную лужу. Я понял, что, если ничего не предпринять, через час он уже будет в этой же луже спать. И всем, конечно же, будет похер. Необоснованная агрессия этих людей сменилась полным безразличием, и, признаться честно, я не могу сразу ответить на вопрос, что из этого хуже.

Я зашёл в гараж и сказал парням:

– Пацаны, там Матвею плохо.

– То есть?

– Ну, он перебрал, бегает там как идиот, упал уже один раз.

– Да и похер. Побегает и успокоится. Мы вон ему здесь постелем, ха-ха!

Да, кажется, если ничего не сделать, следующую ночь Матвей будет проводить где-нибудь на лавочке во дворе и, в лучшем случае, заработает воспаление лёгких. Однажды мне рассказывали, как один алкаш из города, где я родился, уснул летом на улице и умер от переохлаждения. Не хотел бы я, чтобы Матвей умер так по-идиотски. Интересно, что мне, в общем-то, было всё равно на его судьбу, ведь он не мой друг. Но я точно не хотел оставлять его в беде.

– Ладно, я тогда пойду провожу его до дома. Кто-нибудь хочет помочь?

– Да забей ты хуй, Славик!

– Я вас понял. Ладно, до встречи. Даша, можно тебя на минутку?

– Да, конечно, – ответила она, медленно приподнялась со своего жалкого трона и вышла со мной на улицу.

Дождь уже перестал идти. С неба падали лишь мелкие брызги. Мы прошлись до детской площадки.

– Даша, я сейчас ухожу.

– Да, я слышала.

– Я не прошу тебя идти со мной, просто хочу сказать тебе, что я не хочу, чтобы ты здесь оставалась.

– Почему?

– Понимаешь, всё это место… В общем, мне оно не нравится. Не нравятся люди в нём. Не нравится, как они смотрят на тебя и как ведут себя с тобой.

– Ты что, смеёшься, что ли? Очередная твоя шутка? Всё же хорошо.

– Нет, я не шучу. Я просто говорю тебе, что я вижу и чувствую. И думаю я, что тебе пора уходить!

– Слава, послушай меня, всё в порядке. Проводи Матвея до дома и возвращайся.

– Я не хочу сюда возвращаться.

Она молча смотрела на меня. Она явно меня не понимала.

– Тогда позвони мне, как решишь проблему. Убедиться, что всё в порядке. Всё будет хорошо, обещаю тебе.

– Никогда ничего не будет хорошо.

– Да что ты несёшь! Я тебя не понимаю! Что с тобой?

– Я не знаю… Ладно, я пошёл провожать Матвея. Где, кстати, он? – улыбнулся я, мгновенно переменившись в лице.

А она больше не улыбалась. Молча развернулась и пошла обратно в гараж. Матвей стоял недалеко от него и шатался.

– Ладно, пойдём со мной, алкаш, – сказал я, подойдя к нему.

– Куда? – в недоумении ответил он.

– Домой. Где, кстати, он у тебя находится?

– Эн-нет! Нахуй домой! Никуда я не поеду, ха-ха!

Он опять попытался убежать от меня. Я схватил его за рукав. Грязный рукав.

– Стой, придурок! Ладно, я пошутил. Давай просто до магазина сходим, мне купить кое-что надо.

– Что?

– Что «что»?

– Что купить надо?

– Да какая… ай… пиво ещё надо мне взять. Погнали?

– А-а, пиво… Пиво – это заебись!

Не знаю, зачем я это сказал. Но придумать что-то точно было нужно. Иначе он бы со мной никуда не пошёл. План был хилый. Я лишь надеялся на то, что по пути он сам осознает, что ему срочно нужно домой. Проблема заключалась в том, что я вообще не знал, где он живёт. Единственное, я знал, что он добирается до дома на метро. Именно туда я с ним и направился. Все это напоминало дурацкую и опасную авантюру в дырявых доспехах, однако это было всяко лучше, чем сидеть в унылом гараже.

Мы шли уже около минуты, как вдруг я услышал, как кто-то окрикивает меня сзади. Это один из парней из гаража. Аркаша Паков. Когда-то давно мы с ним очень близко общались, дружили. А потом просто повзрослели и поняли, что не так уж мы и близки. Что он здесь делает?

– Что ты здесь делаешь? – спросил я его.

– Решил помочь тебе.

– Ух ты… Ну, спасибо. Тогда пойдём!

– Так, а я не понял! С чем помочь?! – вдруг ворвался в диалог Матвей. Как он меня достал.

– С чем, с чем, с сумками!

– Ну-у, нет! Никуда я не пойду, нахуй!

Он резко развернулся и быстро пошёл в сторону гаража, шатаясь в разные стороны.

– Идиот! Стой! Куда ты пошёл?! Гараж в другом направлении! Так уж и быть, возвращаемся! Уговорил!

Он остановился. Задумался. Потом развернулся в мою сторону и пошёл за мной в нужном направлении.

Спустя несколько минут он уже с трудом шёл сам. Пришлось его поддерживать за руки. Хорошо, что Пак взялся помочь. Без него это стало бы ещё более невыносимым.

– Аркаша? – начал я.

– Что?

– Почему ты решил мне помочь?

– Я понял, что ты поступаешь правильно. Матвею надо помочь. Мне было стыдно оставаться там, понимая, что ты один за всех пытаешься отдуваться.

– Спасибо тебе. Я ценю.

– Не за что, – улыбнулся он.

Матвей больше не сопротивлялся, хотя прекрасно понимал, что мы идём не в гараж. Думаю, он уже и сам осознал, что ему необходимо домой. Первая часть моего хилого плана всё же сработала.

Через пару минут показалось метро. Нормально спускаться Матвей отказался. Повиснув на моих и Аркаши плечах, он начал отталкиваться от ступенек и крутить ногами, как на велосипеде. Ему было очень весело. Мне нет.

Я сильно переживал по поводу того, как мы будем проходить через турникеты под пристальным взором контролёра. Иллюзия того, что нас не замечают, сохранялась в моем сознании примерно несколько секунд. Я услышал громкое «молодые люди!» и закатил глаза от негодования. Делать было нечего. Я передал Матвея под руки Аркаше, а сам подошёл к контролёру. Благо это была молодая девушка. Я надеялся на то, что она меня поймёт.

– Здравствуйте! Что у вас происходит?

– Здравствуйте. Я прошу прощения, но наш друг перебрал. Мы везём его до дома. Пропустите нас, пожалуйста! Мы не хотим лишних проблем.

Она несколько секунд смотрела на меня, а потом ещё столько же на Матвея, которого держал Пак. Подумала, а потом сказала:

– Ладно, проходите. Только аккуратнее!

– Спасибо вам огромное!

Я готов был её расцеловать.

Мы прошли турникеты и начали спускаться к перрону. Матвей больше не играл в велосипедиста. Он больше вообще ни во что не играл. Ему уже не было весело. С трудом мы спустились. Благо вокруг каменных колонн, что стояли вдоль перрона, стояли лавочки. Туда мы посадили Матвея, пока ждали поезда. Тут я вспомнил, что не знаю, в каком направлении нам ехать. Я подошёл к Матвею и спросил его:

– Где ты живёшь?

– А?

– До какой станции нам ехать?

– Это… А… «Маршала Покрышкина»!

– Отлично, тогда ждём.

Поезд должен прийти примерно через четыре минуты. Я решил отойти и позвонить Даше. Узнать, как у неё дела. Через пару гудков она взяла трубку.

– Алло?

– Алло, привет!

– Всё в порядке?

– Ну, такое… Мы с Аркашей привели его на станцию метро. Сейчас ждём поезда. Ему с каждой минутой всё хуже. Боюсь, не донесём мы его до дома.

– Если что случится, возвращайтесь сюда.

– Думаю, что вернуться уже не получится. У тебя как дела? Всё в порядке?

– Да, всё хорошо. Звони мне и держи в курсе ситуации.

– Хорошо, договорились. Ладно, сейчас поезд придёт, я пошёл.

– Удачи вам там.

– Хех, спасибо, – улыбнулся я. – Пока.

Я вернулся к ребятам. Первое, что я услышал от Аркаши, было:

– Слав, он уснул.

– Ничего страшного.

«Надеюсь, ничего страшного», – параллельно подумалось мне.

Я начал бить его по щекам и громко звать по имени. Это было бесполезно. Я влепил как можно сильнее ещё одну пощёчину. И ещё одну. И ещё. Никакой реакции. Это был живой труп. Я отошёл от него, бестолково озираясь по сторонам и силясь что-нибудь придумать. Так прошло секунд тридцать, после чего Пак спросил меня:

– Что нам делать?

Не успел я ответить, как Матвей с закрытыми глазами медленно встал со скамейки, с силой изрыгнул фонтан блевотины впереди себя, растопырив руки в разные стороны, и упал ничком в собственную лужу. Удивительно, как себе лицо не разбил. Потом изрыгнул ещё одну порцию, тем самым увеличив диаметр месива, в котором он лежал. У него были длинные волосы. Я видел, как они плавают в этой жиже, впитывая её в себя. Это было отвратительно. Настоящий панк. Забавно, ведь он действительно увлекался роком, в том числе и панк-роком. Пай-мальчик панк. Классическое сочетание.

Плохое положение, которое было всего пару минут назад, сейчас становилось просто ужасным. Мы привлекали к себе слишком много внимания. Я понимал, что с минуты на минуту придут менты либо ещё кто-нибудь из персонала метро, чьему визиту я не буду рад. Хотя ждать кого-нибудь мне представлялось единственной адекватной идеей. Потому что я вообще не понимал, что я могу сделать сейчас самостоятельно. А так, возможно, ситуация и разрешится, если история получит дальнейшее развитие.

Сначала подошла какая-то женщина. Судя по её служебной форме, она была ответственна за что-то вроде порядка на станции. Начала спрашивать у меня, что произошло. Я сказал то же самое, что и контролёру десять минут назад. В этот момент Матвей продолжал купаться в собственной блевотине. Далее подошёл ещё один сотрудник в такой же форме – на этот раз мужчина и с более агрессивным настроем. Он подошёл к Матвею и со словами: «Давайте убирайте его отсюда», – начал его пинать слегка ногой. Меня это разозлило, поэтому я агрессивно сказал ему, чтобы он перестал это делать. Он посмотрел на меня, как на говно, однако пинать перестал.

– Так, ну делать-то что-то всё равно нужно, – начала более адекватная сотрудница станции. – Где он живёт-то хоть?

– Мы не знаем, он нам не успел сообщить. Хотели по ходу движения узнать.

– Тогда давайте родителям его звонить, пусть его забирают отсюда.

– Нет! – сказал я. – Давайте пока не будем к родителям обращаться.

Я точно не хотел, чтобы мать или отец Матвея обнаружили его в таком состоянии.