Натюрморт с покойником

– Да вот, пуговки все застегивала, – отвечал вполне узнаваемый голос актрисы «второго плана».

– Ха-ха-ха, – радостно закудахтал в унисон мужской голос.

Быстрова тяжело вздохнула. Ясно. Теперь Маргошу притянуло к экрану стальным тросом любопытства обывателя. Значит, придется общаться с безумной Заваленко, как говорится, "тет-на-тет". Ну что же… И не через такие сложности проходили.

– Тань, пойдем-ка на кухню, кофейку выпьем что ли, – бодро сказала она, и, не взирая на испуганное мычание Заваленко, которая до сих пор не проронила ни единого слова, буквально силком повела соседку в кухню. Включив свет, Быстрова несколько секунд хлопала глазами, потом из груди ее вырвалось какое-то неясное клокотание, очень напоминавшее чавкающее шипение напольным часов перед боем.

Наконец Яна собралась с духом, широко открыла рот и, указывая рукой на середину кухни, произнесла следующий набор слов и звуков:

– А-а-а-а! О-о-о!

Потом еще, немного погодя:

– Что ж это? Блин! А?!

И через пару секунд по квартире громким эхом прокатилось:

– Марго! Быстро ко мне! Скорее!

Когда в кухню на всех парах влетела запыхавшаяся Пучкова, Яна, уже вполне овладевшая своими эмоциями, сидела на корточках и с повышенным интересом разглядывала большое кроваво-красное пятно на полу.

– Осторожно, Маргош, не наступи, а то затопчешь улики, – предостерегающе оглянулась она на вошедшую подругу.

– Откуда взялось здесь это жуткое пятно? – Маргоша, казалось, все еще не вернулась из погружения в сериальные страсти и говорила каким-то не своим голосом, вероятно, подражая одной из «мыльных» героинь.

– А действительно, Татьян, как здесь очутилось это пятно? Ты разлила борщ? – на всякий случай спросила Яна, хотя и сама прекрасно понимала, что никакой это не борщ, и даже не кисель, а самая настоящая кровь.

– Я же вам говорила, еще утром, – начала каким-то странным, механическим голосом отвечать Заваленко. – Я убила утром Леню. Это его кровь.

– Слушай, а ведь на борщ это и вправду не похоже, – угрюмо произнесла Маргоша. – А вдруг это действительно чья-то кровь?

– А почему ее не было утром, когда эта умалишенная, – прошипела Яна и с каким-то отчаянием кивнула головой в сторону босой Заваленко, – уверяла нас, что именно здесь она пырнула Леню кинжалом? Татьяна, – теперь голос Быстровой приобрел металлический оттенок, – расскажи-ка нам скорее, что произошло с того момента, как мы ушли от тебя домой?

Заваленко как-то подозрительно улыбнулась «сама себе», зачем-то оглянулась в коридор, чем привела обеих подруг в крайне нервическое состояние, и тихим, каким-то автоматическим, ровным голосом пробубнила:

– Днем приходил Леня, он был очень недоволен тем, что я дома. Сказал, что никогда не простит мне того, что я убила его. – Внезапно голос Татьяны задрожал, она как-то беспомощно поглядела на Яну и Маргошу, потом беззвучно заплакала. Слезы, стекая по щекам, капали на белую ночную рубашку, оставляя на ней темные пятна.

– Танечка, не плачь, – кинулась утешать несчастную женщину Быстрова, – ты очень устала, наверное, поссорилась с Ленькой, вот все у тебя и перепуталось в голове-то. – Она по-матерински поглаживала Заваленко по белокурым, сбившимся теперь наподобие колтуна, волосам. – Ты сама посуди, – терпеливо, словно доктор, продолжала она, – ведь если бы ты убила Леонида, прости господи, еще с утра, как нам говорила, то как бы он мог днем прийти и тебя отчитывать за это? И потом, – Яна на секунду задумалась, – ведь мы прекрасно помним, что утром пятна этого здесь не было. А теперь есть. Значит, пятно появилось после нашего ухода. Давай вместе подумаем, откуда бы оно могло здесь взяться? К тебе кто-нибудь приходил днем?

– Только Леня, – как попугай, заученно произнесла Заваленко, шмыгнув носом. Уставившаяся блестящими, полными слез глазами на Быстрову, она была теперь похожа на старую больную болонку и вызывала лишь жалость. – Вы опять мне не верите, – в голосе ее снова послышались истерические нотки, и Яна поспешила успокоить ее:

– Мы верим тебе, Танюш, верим. Н-да-а… «Ни с кем, кроме вас».

– Чего? – удивленно переспросила Маргоша.

– Ну, это у Чехова есть один веселый рассказик…. Танюш, а ты уверена, что кроме Лени и нас, никто к тебе не приходил?

– Уверена.

– Ладно, – устало согласилась Быстрова. Чувствуя, что дальнейшие расспросы могут усугубить и без того шаткое психическое состояние соседки, она сказала, повернувшись вполоборота к Маргоше:

– Марго, помоги Тане, отведи ее к нам, попои чайком, покорми, она, наверное, голодная с утра сидит, а я здесь ненадолго задержусь. Так будет лучше, – и она сердито зыркнула на Пучкову, которая, видя, что ничего особенного не происходит, опять некстати вспомнила о телесериале и уже собралась было снова уйти в соседнюю комнату.

Глава 5. Важный звонок

Закрыв за Маргошей и Татьяной входную дверь, Яна сначала прошлась по квартире, включая свет в каждом помещении, а потом села на скамеечку на кухне и крепко задумалась, пытаясь привести мысли в порядок.

Если предположить, что Заваленко говорит правду, то в квартире действительно никого не было, кроме «убиенного» ею Леонида. Но о какой правде может идти речь, если Татьяна уверяет, что Леня отругал ее за то, что она его убила?! Чистой воды бредятина… Или Танька врет. Но зачем ей врать? Если она сама на себя наговаривает: мол, убила мужа и все тут. А если она все-таки свихнулась? Ну, всяко бывает. Наша суетная московская жизнь кого хочешь до «трясунчика» доведет. А если она сошла с ума, то откуда взялось кровавое пятно?

Поняв лишь то, что если она сейчас ни с кем не посоветуется, то и ей самой может в ближайшее время понадобиться психиатрическая помощь, Яна, мрачно произнеся «Тьфу. Так я и знала, что этим все кончится», вынула из кармана мобильный телефон. Пощелкав клавишами, она подошла к окну и тихим покорным голоском произнесла:

– Олег? Это Быстрова. Извини, что отрываю. Ты сейчас можешь говорить? Мне всего нужно три минуты. Это очень важно.

Из телефонной мембраны послышалось напряженное:

– Вообще-то у меня совещание. Ну, говори, раз позвонила.

– Олежек. Мне срочно нужна твоя консультация, – уже громче затараторила в трубку Яна. – Дело в том, что моя соседка с седьмого этажа убила своего мужа.

– Та-ак, – крякнул Соловьев, – ну а ты-то тут при чем? – потом сердито хмыкнул, – впрочем, зачем я спрашиваю – итак ясно. – Да ничего еще не ясно! Она ведь еще в милицию не сообщала, – попыталась было объяснить ситуацию Яна, – потому что… потому что тела, то есть трупа нет.

– Слушай, Быстрова, не морочь мне голову! – рявкнул Соловьев. – Тоже мне, «мадемуазель Постик»* выискалась! Как это нет трупа?! – он тут же закашлялся, видимо, сообразив, какое впечатление произвел своим выкриком на подчиненных и глухо сказал, – объясни толком.

– А так и нет, – запальчиво крикнула Яна, – она убила его утром. А тело исчезло, пока она бегала за мной и Марго. И пятно крови тоже. А сейчас вечером пятно появилось. Правда, трупа по-прежнему нет. Но пятно очень похоже на кровь. И кинжал пропал. Коллекционный… И Леньки дома нет… А Таньку Маргоша увела к нам. Она заговаривается.

– Кто, Маргоша?

– Да нет же, Танька.

– Тьфу, пропасть. Чертовщина. Ладно, Быстрова, ты – в своем репертуаре, как всегда, удружила, – огрызнулся Соловьев. – И сама ты, конечно, сейчас находишься в этой проклятой квартире? Да, собственно, зачем я спрашиваю… И так ясно… Короче, Быстрова. Сиди там, где сидишь, а я сейчас приеду. Номер квартиры подскажи.

– Пятьдесят пятая.

– Жди, – буркнул Соловьев и отсоединился.

Яна ощутила, как у нее начали гореть уши. Значит, следователь прервал совещание и сейчас, словно разъяренный бизон, несется сюда. И если пятно по каким-то необъяснимым причинам снова исчезнет с пола, то он, вероятно, убьет ее, чтобы, как говорится, «не зря ездить».

Быстрова ойкнула и села на скамеечку от кухонного «уголка», решив до приезда следователя охранять пятно. Уставившись немигающим взором на коричнево-красную лужицу, она стала вспоминать весь сегодняшний суматошный день. Начался он с дурацкого телефонного звонка, когда неизвестный пожелал ей приятных снов и обещал еще встретиться с ней. А едва она попыталась понять, ошибся ли кто номером или это телефонный хулиган, как раздался звонок в дверь, прибежала Заваленко и началась вся эта суета сует.

***

– Ну, что, подруга, страшно? – наигранно весело сказал Соловьев, склонившись над кровавой лужицей. Следователь осторожно макнул в лужицу палец, не спеша понюхал его, потом аккуратно вытер палец бумажной салфеткой и нахмурился. – Хреново! Придется бригаду вызывать. Это, к сожалению, действительно кровь. Правда, пока не

______________________________________

*мадемуазель Постик – главная героиня пьесы Р.Тома «Ищите женщину».

известно, чья…

В голосе вмиг посуровевшего следователя уже не чувствовалось дружеского участия. Но Яна и не собиралась обижаться. Это при сложившихся обстоятельствах было бы нелепо. С приездом Соловьева, во-первых, стало не так страшно, а во-вторых, Яна прекрасно понимала, что для Олега началась обычная, рутинная работа, где не место шуткам и расслабленности, иначе можно упустить преступника.

По телефону Соловьев вызвал группу криминалистов. Яна, пройдя в соседнюю с кухней комнату, слышала, как он раздает поручения и договаривается с кем-то о санкции на обыск. Ее не покидало чувство какой-то недосказанности. Нет. Скорее недоделанности. А уж если быть совсем точной, то в состояние полнейшего ступора ее привело невесть откуда появившееся пятно на полу в кухне.

Проходя из кухни в комнату, Яна бросила мимолетный взгляд на бордовый ковер, висевший на стене. Именно около этого ковра и прыгала по кровати Заваленко, патетически приговаривая, что «кинжал исчез». Чтобы хоть немного отвлечься от мучившего ее и, казалось, неразрешимого вопроса о загадочном кровавом пятне на кухне, Яна подошла к ковру вплотную и стала разглядывать оружейную коллекцию Заваленко.

Быстровой никогда не нравилось оружие – ни холодное, ни огнестрельное. С детства запуганная родителями всевозможными ужасами, грозящими тому, кто вовремя не обработает ранку или даже царапину перекисью водорода, а лучше йодом, Яна боязливо морщила носик, осматривая кривые восточные кинжалы, охотничьи ножи и какую-то доисторическую саблю. И зачем это в квартире собирать такую пакость? Это же страшно! Вот оружейный музей – другое дело. Там все страшные экспонаты красиво расположены под стеклом, надежно охраняются и никому никакого вреда принести не могут. А тут… Яна брезгливо дотронулась до бурого приклада, видимо, охотничьего карабина. Ужас какой! Сколько бедных, ни в чем не повинных лесных зверьков полегло из-за этого куска деревяшки с прикрепленной к нему железякой! А может, и не только зверьков.

Испуганно моргнув, Яна перевела взгляд на то место, где, по словам несчастной Заваленко, еще сегодня утром висел коллекционный кинжал. На опустевшем золотистом крючке пыли не было. Хотя да, ведь Татьяна уверяла, что ежедневно протирает пыль с коллекции. А что если…

Докончить свою мысль Яне не удалось. Вошедший в комнату Соловьев был непривычно хмур и сосредоточен. Яна давно не видела его таким озабоченным.

– Скажи-ка мне быстро номер городского телефона, – скороговоркой выпалил Олег и приготовился записывать цифры – в руках у него был маленький блокнот и ручка.

– Городского? – изумилась Яна. – Какого городского?

– Ну, номер телефона в этой квартире имеется? – нетерпеливо защелкал ручкой следователь. – Так ты и скажи мне его.

– Да откуда же я знаю? Что я помню наизусть его что ли? – засуетилась Быстрова. – Дома у меня, конечно, где-то записано…Погоди, – вдруг обрадовалась она, – я сейчас позвоню домой, все равно у нас Танька сидит, она и подскажет.

– Эта твоя Танька – как я понимаю, хозяйка квартиры? – поинтересовался Соловьев. Внезапно он побагровел. – А что она, собственно говоря, у вас делает?! С кем она там? – в голосе его хорошо были слышны раздражение и тревога одновременно. – Может, она уже сбежала куда-нибудь!

– Да ты бы видел ее! – грустно улыбнулась Яна. – На нее смотреть жалко. Она либо умом подвинулась, либо…

Говоря это, Яна уже было занесла руку над телефонным аппаратом.

– Не сметь! – рявкнул вдруг Соловьев. От неожиданности Яна зашаталась и чуть было не упала, потеряв равновесие.

– Ты что ошалел? – зашипела она на Соловьева, едва придя в себя. – Чуть не спятила от страха! Разве можно так орать? В самом деле!

– Извини! Но трубку руками трогать нельзя, – невозмутимым тоном произнес следователь. – Вдруг отпечатки есть? Сейчас ребята приедут, «пальчики» в квартире снимут, тогда звони, сколько угодно. – Он протянул Быстровой свой мобильный. – На-ка вот, звони, пока я добрый. Да. И пусть Марго приведет срочно сюда хозяйку квартиры.

– Только не набрасывайся на нее, а то она и так не в себе, – нажимая на кнопки мобильного, Яна умоляюще взглянула на следователя. – Она и так весь день твердит, словно попугай, что это она убила Леню… Марго! – бодрым голосом продолжила Яна. – Спроси у Таньки, какой у нее номер телефона в квартире. Подождет твой сериал! Это срочно! – повысила она голос. – Давай-давай. Я записываю. Как, как? Та-а-к! Дальше. Ничего себе… Стоп! Не может быть! Вот это да! Тогда получается, что… Так, Маргош, бери Танюху в охапку и двигай сюда. Следователь Соловьев уже здесь и ждет вас.

В трубке послышались какие-то хрюкающие звуки. Маргоша была явно возмущена тем, что у нее слишком мало времени на подготовку к встрече с Соловьевым. Но Яна не стала слушать сумбурные обвинения в свой адрес и отсоединилась.

Протягивая следователю лист бумаги с нацарапанными на нем цифрами, она задумчиво произнесла:

– Как странно. Почти наш домашний номер. Только последняя цифра не шесть, как у нас, а пять. Олег, – Яна, словно вспомнив что-то очень важное, даже хлопнула себя ладошкой по щеке. – А ведь сегодня утром нам кто-то позвонил по телефону и скрипучим противным голосом произнес странную фразу: «Спокойных снов, дорогая. Мы еще встретимся». Или «поквитаемся». Я точно не помню… Но что-то вроде этого сказано было. – Яна со значительностью поглядела на Соловьева, но взгляд того не выражал никаких эмоций, и она продолжила:

– Я так буквально запомнила эту фразу потому, что в этот момент мы с Маргошей как раз разговаривали о снах, сновидениях, вспоминали Настины сны о монахе.Помнишь?

Следователь кивнул. В глазах его наконец-то появилась искорка, свидетельствующая о том, что Соловьев начинает понемногу оттаивать.

– Мы еще подумали с Марго, – Яна заулыбалась, – что это Могиленко решил нам подпортить настроение из-за границы. Мол, еще поквитаемся с вами за то, что вы у меня из-под носа клад увели… – Яна почесала мизинцем кончик носа (с некоторых пор этот странный жест вошел у нее в привычку, и поэтому в минуты сложных умозаключений и задумчивости Яна выглядела смешно и нелепо). – А потом в дверь сразу позвонили, и я побежала открывать. Звонившей в дверь оказалась Татьяна Заваленко, которая рыдала так, что я сразу обо всем забыла. Она ошарашила нас своей ужасной новостью, что она, мол, убила мужа, а дальше все закрутилось, понеслось, и я совершенно забыла об этом странном телефонном звонке. А вдруг этот человек звонил вовсе не нам, а именно Таньке, – Яна внимательно поглядела на Соловьева, – просто ошибся цифрой? Может такое быть? А, Олег?

Ответить следователь не успел. В дверь настойчиво позвонили. Соловьеву пришлось идти открывать дверь. В квартиру ввалилась целая толпа весело гомонящих молодых мужчин. Один тут же принялся щелкать фотоаппаратом со вспышкой. Другой, быстро поздоровавшись, открыл черный чемоданчик-дипломат и, надев латексные перчатки, начал посыпать все вокруг белым порошком и тут же смахивать его кисточкой. Остальная «оперативная молодежь» вяло разбрелась по квартире. И каждый занялся своим делом: кто-то осматривал полки с книгами, кто-то внимательно изучал содержимое шкафов.

Почти одновременно с криминалистами в квартиру вошли и Маргоша с Татьяной Заваленко; на плечах у последней болтался Янин любимый розовый махровый халатик, подарок родителей на день рождения. Поняв, что таким образом мстительная Пучкова ответила ей за то, что слишком поздно узнала о приезде следователя Соловьева и не успела, как следует, одеться, Яна тяжело вздохнув и бросив на Марго тяжелый взгляд «38 калибра», подошла вплотную к Заваленко и прошептала:

– Танюш, я вызвала милицию. Но ты не бойся, – поспешила она добавить, видя, как глаза Заваленко распахнулись от сковавшего ее ужаса, – сейчас с тобой немного побеседует старший следователь прокуратуры Соловьев, Олег Сергеевич, друг нашей семьи. Он очень справедливый добрый. Ты его не бойся. Расскажи ему все, как нам. Он поможет тебе найти Леню.

Пробормотав это, Быстрова, взяв под локоток тяжело дышащую Заваленко, подвела ее к следователю и попросила:

– Только не кричи на нее! И расспроси про кинжал.

– Да, не волнуйся ты, все будет в порядке. – Взгляд следователя, на секунду остановившись на полубезумном лице Заваленко, недобро вперился в Быстрову. – А вы обе топайте-ка домой. Я попозже зайду. Или позвоню. – И развернувшись к ним спиной, Соловьев подхватил Заваленко под руку и прошествовал с ней на кухню.

Глава 6. Труп нашелся

Ворвавшись, словно фурия, в квартиру, Быстрова еще долго не находила себе места, то подливая кипяток в чашку с заварным пакетиком чая, то бегая в комнату, чтобы проверить, хорошо ли лежит трубка на телефоне. На Маргошу она почти не смотрела, негодуя на нее из-за «убитого» розового халатика. Видя, что «затронула больную струну» у подруги, Пучкова старалась быть тише воды, ниже травы. Самым, с ее точки зрения, безопасным местом, был диванчик, на котором мирно отдыхал после ужина Дмитрий Быстров, скосив один глаз в телевизор. Вот на этом диванчике Маргошу и нашла Быстрова минут через пятнадцать, когда обида на вытолкавшего ее с места преступления следователя Соловьева немного поутихла, и она перестала греметь кастрюлями на кухне.

– А-а, вот ты где затаилась, – все еще недобро поглядела она на вжавшуюся в диван Маргошу. – Ну-ка, пойдем, подруга, на кухню, поговорим.

– Девочки, у вас все нормально? – проснувшийся было от резкого тона супруги Димка сладко зевнул и автоматическим жестом переключил пультом телевизионную программу.

– Да, да, у нас все очень хорошо, – пробормотала Яна, хватая стушевавшуюся Маргошу за руку и увлекая ее из комнаты.

– Ну, давай, рассказывай, о чем вы с Танькой беседовали, пока она была у нас, – требовательным тоном сказала Быстрова, наливая Маргоше чай.

– Да, в общем-то ни о чем, – насупившись, ответила Пучкова, – лично я сериал смотрела, а она, напившись чая, дремала.

– Как это ни о чем?! – возмутилась Яна. – Тут такое происходит, а вы, значит, обе молчали, как партизаны?

– Да на самом деле я просто боялась ее теребить, а вдруг она все-таки не в себе? – стала неловко оправдываться Маргоша, – а вдруг она и вправду убила своего мужа? А ты меня с ней оставила, бросила… – Голос Маргоши дрогнул, и Яна решила не муссировать тему с «халатиком», а перешла сразу к «делу»:

– Скажи, Марго, ты ее хотя бы о чем-нибудь порасспрашивала? Ну, почему ей вдруг в голову взбрело Леньку убить? Может, он ей изменил?

– Да почем я знаю, что там у них произошло?! Говорю тебе, я испугалась! – буркнула Маргоша и демонстративно громко стала прихлебывать горячий чай.

– Мне почему-то кажется, что здесь что-то не так, что-то здесь очень странно, – задумчиво пробормотала Яна. – И Соловьев темнит… А, – радостно вскочила она, услышав «птичий пересвист» звонка, – а вот и сам пожаловал! – и она побежала открывать входную дверь.

Вошедший следователь был еще более хмурым, чем полчаса назад. Не отвечая на суетливые расспросы Быстровой, Олег прошел прямиком в кухню и потребовал чашку кофе.

– Да покрепче, – добавил он, – мне сегодня, скорее всего, придется всю ночь торчать на работе.

– Да что стряслось-то еще? – накинулись на него с расспросами обе дамочки.

– Нашли труп Леонида Заваленко, – устало произнес Соловьев.

– Да ты что?! – в ужасе Яна пошатнулась и выронила чашку с уже налитым для следователя кофе. – Черт! Как больно-то! – она потирала ногу, на которую попали брызги раскаленного напитка. – Боже! А где его нашли? Я же обыскала всю квартиру и даже балкон.

– На последнем лестничном пролете, под чердаком, – Соловьев, тяжело вздохнув, направился к чайнику с кипятком, чтобы «по соображениям безопасности» самолично заварить кофе. – По предварительному заключению экспертов (благо они оказались на месте) смерть наступила в результате проникающего ранения в грудь острым предметом. Тело «свежее», Леонид был убит совсем недавно. На теле было обнаружено несколько колото-резаных ран.

– Коллекционный кинжал, – зловещим шепотом подытожила Маргоша.

– Какой кинжал? – поинтересовался Соловьев.

– Ой, да я же говорила тебе, Олег, что Заваленко нам все уши прожужжала с утра, что, мол, она убила «своего Ленечку» ударом кинжала, который висел у нее на ковре вместе с остальной оружейной коллекцией, – раздраженно произнесла Быстрова. – Кстати, нужно уточнить время смерти Леонида, это очень важно. Если смерть наступила во второй половине дня, то Танька не могла убить его с утра, как она уверяла.

– Это еще ни о чем не говорит, – отмахнулся от нее Соловьев. – Предположим, она могла специально для вас прорепетировать сцену убийства, хотя на самом деле еще только лишь собиралась убить мужа. Ну, чтобы сбить вас с толку. Мол убила сначала утром, потом днем… Все подумают, что она бредит и никто не поверит… С другой стороны, даже если она его и убила, как уверяла, еще утром, то Леонид мог скончаться и не сразу после удара. Может, она заколола его, да и отволокла умирать на последний этаж.

– Средневековье какое-то, – мрачно пошутила Маргоша.

– Да уж, не «цирлих-манирлих», – парировал Олег. – В любом случае мы, конечно, проверим и следы крови на одежде подозреваемой, и нож этот ваш поищем.

– Во-первых, не нож, а коллекционный кинжал, – поправила его Быстрова. – Танька говорила, что он очень дорогой и достался ей по наследству от какой-то прапрабабки, выданной замуж за грузинского князя. – Она победоносно поглядела на изумленного следователя и добавила. – А, во-вторых, с утра Танька прибежала к нам в джинсах и майке, а сейчас она в какой-то длиннющей белой рубахе. Значит, нужно найти ее утреннюю одежду. Но, насколько я помню, ни на майке, ни на джинсах никаких пятен крови я не заметила.

– Я тоже, – подала голос Маргоша, которой очень хотелось тоже что-то сказать, но она смущалась присутствием следователя и боялась показаться смешной.

– Ну а что сама-то Танька говорит теперь? Когда узнала, что вы обнаружили труп мужа? – вновь принялась «допрашивать» следователя Яна. – Кто с ней сейчас?

– Да как я ей только сказал об этом, то она с воплями «Ленечка, Ленечка!» кинулась было на лестничную клетку, но мы ее не пустили. Врач сделал ей укол успокоительный… – Соловьев почесал переносицу, – вообще-то врачи со «скорой» сомневаются в ее вменяемости и предлагают на всякий случай госпитализировать… Хотя не исключают и влияния сильного стресса, семейной ссоры. Может, это просто защитная реакция организма и со временем пройдет…Но скорее всего, вашей подруге придется пройти медицинскую экспертизу.

– Слушай, Олег, – Яна даже застучала кулачком по столешнице, – обязательно нужно проверить у нее в крови наличие каких-нибудь усыпляющих препаратов. Понимаешь, – стала рассуждать она, – Танька вела себя очень странно, сначала плакала, рыдала, говорила, что убила мужа ножом, тьфу, кинжалом. А потом вдруг заснула на полуслове.

– Ну, это может, как раз реакция на стресс. Защитная функция организма, – опять забубнил Соловьев. Он уже протянул руку с чашкой и готовился сделать маленький глоток кофе.

– Нет, ты мне зубы не заговаривай, – вконец разозлилась Яна, – а что тогда, по-твоему, делать с кровавой лужей, которая то появляется, то исчезает? Это что же тогда, по-твоему, защитная функция наших с Маргошей организмов?! Так что ли? – Говоря это, Яна напирала на Соловьева, и несчастный следователь, оказавшись зажатым между плитой и сердитой Быстровой с чашкой кипятка, поспешил ретироваться:

– Ладно, ладно, не «писихуйте, гражданочка», проверим. Обязательно все проверим. Это же наша работа, – успокаивающим тоном произнес он и ухитрился вывернуться из «ловушки». – Ну, я, пожалуй, пойду. Кофе спокойно вы все равно не дадите выпить, – он осторожно начал опускать чашку на столешницу. – Да, кстати, – уже серьезным тоном произнес Олег, – ваша Заваленко в таком виде, конечно, не может ехать с нами. А поехать ей, увы, придется. Пойдите, помогите ей одеться поприличнее. Эй, стойте, ненормальные! – крикнул он им вдогонку, но обе дамочки уже ажиотированно ссорились у шкафа с одеждой. – Тьфу, пропасть, и что мне с ними делать! – в сердцах следователь неаккуратно поставил чашку на стол, и тонкий фарфор дал трещину. – Ну все, теперь Быстрова меня точно убьет, – вконец расстроился он.