Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969

Французские и английские произведения берут начало из двух совершенно разных литературных традиций: французских автобиографий-исповедей и английских книг для юных читателей. Как и подобает первой из них, даже самые ранние автобиографии французских женщин о детстве сосредоточены на себе. Первые англоязычные работы, напротив, рассказывают скорее о событиях детства, а не историю самой маленькой девочки. Это же справедливо и для ранних немецких работ. Русскоязычные работы следуют французской модели.

Во Франции детские автобиографии, и мужские, и женские, появились раньше и в большем количестве, чем где-либо еще. «Ответственность» за появление жанра можно возложить на Жан-Жака Руссо, чья «Исповедь» открыла традицию светской автобиографии, а также, например, популярности интимных дневников во Франции XIX века. Французские писательницы в 1854–1855 годах получили огромный импульс от выхода монументальной, вдохновленной Руссо «Истории моей жизни» Жорж Санд. С самого начала детские автобиографии, написанные французскими женщинами, содержали момент интимности. Хотя большинство женщин XIX века пытались явно или косвенно, через сам стиль письма, оправдаться за смелое решение написать о себе, французские женщины тем не менее писали о своем личном опыте и чувствах. Как и русские писательницы.

Ранние образцы опубликованных в англоязычных странах женских автобиографий детства существенно отличались от тех, что выходили во Франции в XIX веке. Свое начало они берут не непосредственно из автобиографической традиции, а скорее из детской и юношеской литературы. Еще в 1845 году британская писательница Мэри Хоувит опубликовала для «юных читателей» историю собственного детства «Моя собственная история, или Автобиография ребенка»1. Другие, такие как Грейс Гринвуд с ее сборником рассказов «Воспоминания о моем детстве» (1852), миссис Ф. Хьюз (1891), Эллен Кэмпбелл (1892) и Фрэнсис Ходжсон Бернетт (1893), последовали ее примеру. Помещая свои произведения в контекст детской литературы, эти писательницы были более осторожны и куда менее откровенны, чем их коллеги из Франции. Они выдвигают на первый план идею «детства», а не идею «себя в детстве». Характерно, что, говоря о детском опыте, они избегают местоимения «я», предпочитая ему «мы» или «она». В Германии аналогичным образом писали о своем детстве авторы детских книг, такие как Изабелла Браун (1871) и Тони Шумахер (1901).

Женская автобиография детства во Франции

«История моей жизни» Жорж Санд, в которой много написано о ее детстве, стала основополагающей работой для француженок, пишущих автобиографии детства. На момент публикации Санд было около пятидесяти лет. Санд вдохновлял Руссо, и она выражает свое восхищение им. Одновременно она явно не согласна с его откровенным эксгибиционизмом, по ее мнению, неуважительным к окружающим. В этом аспекте она ориентируется на «Исповедь» Августина, который, по ее словам, рассказал историю своих бедствий и страданий в назидательных целях2. Санд предупреждает читателя, что ее стиль будет отвлеченным, – так и есть. Автобиография Санд содержит длинный, подробный, увлекательный раздел о ее детстве – намного обширнее, чем у Руссо, и, безусловно, самый длинный в книге. Когда повествование подбирается ближе к примечательной взрослой жизни Санд, она пишет все меньше и меньше. Опыт детства едва ли мог вызвать кривотолки. По-видимому, именно поэтому Санд не стесняется о нем распространяться. Женщины XIX века, как правило, ограничивались написанием автобиографии детства вместо рассказов о взрослой жизни, потому что это было менее рискованным. Санд начинает с рассказа о родителях, их историю она описывает очень долго, включая, в частности, письма своего отца к его матери. Затем она переходит к тщательному описанию самых ранних воспоминаний: как она ударилась, когда ей было два года, как верила в Рождественского Деда*, какие песни знала, ночные кошмары, напугавшие эпизоды и так далее. Будучи уже известной писательницей, Санд рассказывает читателю о рождении и становлении автора, о том, как и при каких обстоятельствах в детстве она начала мечтать и сочинять истории. Ее детство, пришедшееся на эпоху Наполеоновских войн, было насыщено событиями, включая путешествия в Испанию, где ее отец служил в армии, и обратно. В частности, обратный путь, во время которого семья пересекала поля сражений, рисует необычайную картину того времени. Но Санд фокусируется на собственном опыте на фоне этих исторических событий, и она часто говорит о них, как о воспоминаниях, предваряя написанное фразами «в моей памяти» или «как мне запомнилось». Она не пытается заретушировать пробелы в памяти, а, напротив, признает и даже подчеркивает «рваный» характер своих воспоминаний.

Основной сюжет произведения включает в себя соперничество между ее матерью и бабушкой по отцовской линии за опеку над ней, а также и за ее душу. Брак родителей Санд, безумно влюбленных друг в друга, был неравным: отец – благородных кровей, а мать – простолюдинка из Парижа. Санд с самого начала описывает свои отношения с матерью как очень близкие. Вернувшись во Францию из Испании, семья жила с бабушкой по отцовской линии в Ноане. Вскоре отец Санд погиб в результате несчастного случая. А когда ей было семь или восемь лет, эта обеспеченная бабушка захотела стать единоличной опекуншей девочки. После ссор с матерью Санд, личностью не менее замечательной, но совсем иной – красивой, теплой, вспыльчивой, артистичной, творческой, и легко раздражающейся, – бабушка Авроры осталась с внучкой в Ноане, тогда как ее мать уехала зарабатывать на жизнь в Париж*. Таким образом, Аврору рано разлучили с самым горячо любимым человеком – матерью. Санд очень скучала по ней и никак не могла до конца привыкнуть к жизни со строгой, спокойной, довольно холодной саксонской бабушкой. Однако после смерти бабушки восемнадцатилетняя Аврора так и не сумела поладить со взбалмошной матерью, о воссоединении с которой так мечтала в детстве. Реалистичный, яркий, подробный рассказ женщины о ее детских воспоминаниях – эта работа сразу задает несколько аспектов, которые сделают жанр автобиографии детства привлекательным для будущих писательниц: желание писать о личных эмоциях и переживаниях, хоть и не о взрослой жизни, а также наблюдательность и интерес к психологии детей.

Конфликт между матерью и дочерью

«Воспоминания ребенка» Атенаис Мишле (1866) – самая ранняя написанная женщиной автобиография, посвященная исключительно детству, которую мне удалось найти. Мишле объясняет, что написать книгу ей предложил муж, историк Жюль Мишле3. На тот момент ей было чуть меньше сорока лет. Импульсом, по-видимому, послужила смерть ее матери за несколько месяцев до этого, поскольку текст рисует такой ее портрет, который вряд ли был возможен при жизни последней*. Детство Мишле не было счастливым. Средний ребенок в семье из шести детей, она чувствовала себя угнетенной собственной матерью, заброшенной и нелюбимой. Повествование заканчивается на смерти обожаемого отца, когда ей было четырнадцать лет. Своими воспоминаниями Мишле открывает сюжет, которому суждено будет укорениться в рассказах женщин об их взрослении: конфликт между матерью и дочерью.

Атенаис Мишле пишет, тщательно излагая факты. При этом абсолютно точно нельзя сказать, что описание среды вытесняет из ее рассказа личность ребенка, как это будет в случае с ее американской современницей Люси Ларком. Мишле стремится дать портрет времени, места и людей в Монтобане, где она выросла. Более того, она называет свою книгу мемуарами, а не исповедью. Она описывает сельскую местность вокруг Монтобана, как она выглядела до середины (XIX. – А. Ф.) века. С вниманием историка она отводит в своем рассказе место сельским ярмаркам и праздникам, записывает слова песен. Она описывает работу на ферме, пишет о каждом из близких родственников и о людях, живших по соседству. Владея бумагами отца, она также подробно описывает историю его жизни, заключительным этапом которой стали женитьба и создание семьи. Но в центре истории неизменно находится она сама. Она рассказывает о своем детстве в хронологическом порядке, останавливаясь на событиях, которые были особенно значимыми для нее тогда.

Она не поддается эмоциям и не комментирует. Тем не менее ее фактологический отчет позволяет читателю предположить, что в детстве Мишле была подвержена сильным и бурным переживаниям, очень часто – печали и ревности. Взрослая рассказчица, по-видимому, продолжает сопереживать той девочке. Для пересказа она выбирает эмоционально напряженные эпизоды и не делает ничего, чтобы как-то обосновать их или неким образом представить во взрослой перспективе. Мать немедленно вводится в повествование – в рассказ Мишле о ее первом воспоминании, датируемом, по ее словам, возрастом четырех или пяти лет. В этом воспоминании Атенаис сидит рядом с молодой серьезной женщиной с красивым, суровым лицом и светлыми, синими глазами. Это ее мать – англичанка из Луизианы, которая оказалась на большой ферме в Монтобане на юго-западе Франции, выйдя замуж. Атенаис рассказывает нам, что ее мать любила двоих старших детей, дочь и сына, но что рождение ее – третьего ребенка – не было желанным. Мать не нянчила ее, а отправила на первые четыре года к кормилице-крестьянке. Когда Атенаис вернулась домой, родились еще два мальчика.

Это первое воспоминание о том, как Атенаис сидела рядом с матерью, как оказывается, демонстрирует обычное положение дел. С раннего детства Атенаис учили шить и вязать, и большую часть времени она проводила за этим занятием под присмотром матери. Мать она изображает очень холодной. Мишле описывает ее как сдержанную, прилежную и точную, совсем не похожую на живых и непосредственных жителей юга Франции. Нуждающаяся в материнской любви и заботе, маленькая Атенаис встречает лишь безразличие. Она характеризует свою мать словами «правила и порядок» – как человека, которому нравилась молчаливая покорность. Тем не менее худшую часть реальной истории Атенаис, по-видимому, оставила за скобками. Атенаис Мишле – женщина, о которой многое известно благодаря дневнику ее мужа, в котором он регулярно и с большой заботой писал о своей любимой жене. Согласно этому дневнику, госпожа Миаларет* избивала и порола свою дочь, запирала ее в темных местах и по нескольку дней не выпускала из дома4. Сама Атенаис никогда не упоминает этих эпизодов насилия.

Атенаис не ладила с братьями и сестрами и по разным причинам завидовала каждому. Она привыкла к свободе, которой пользовалась в деревне у кормилицы, но дома она оказалась взаперти. В то время как ее братья, закончив уроки с отцом, были предоставлены сами себе, Атенаис должна была возвращаться к матери, потому что «девочки принадлежат своим матерям»5. Младшие братья играли с Атенаис только до тех пор, пока их не брали с собой старшие, и немедленно бросали сестру, как только большие мальчики принимали их в игру. Это обычная история. Энид Старки, выросшая в Ирландии в начале XX века6, и Дорис Лессинг, вспоминая о своем детстве в Южной Родезии в межвоенный период7, также жалуются на предательство братьев. Главным образом, Мишле вспоминает, как братья подшучивали над ней. Она хотела их дружбы, но боялась их розыгрышей. Ее старшая сестра, напротив, пошла в мать, и обе они, действительно, были компаньонками. Сестра любила играть в хозяйку дома, у нее были куклы, платья и друзья. Атенаис завидовала всему этому. Ее отчаянное желание иметь куклу, а затем и история куклы, которую она наконец получила, занимают удивительно большую часть повествования.

Именно пол, положение среднего ребенка и, прежде всего, характер матери сделали детство Атенаис ограниченным, пустым, одиноким, несчастным и ненормальным. Возможно, деревенское воспитание стало причиной того, что она не стала частью детского коллектива. Она слишком часто оставалась одна, и ее детские мысли принимали странные, навязчивые формы. Ее воображение питалось историями о рождественских чудесах, феях, которые приносят младенцев, и колдуньях, и маленькая Атенаис надеялась, что волшебные существа могут исполнить ее мечты. Ее мир выглядит маленьким, и даже ее радости кажутся пустячными. Она признается, что, потеряв свою первую самодельную куклу, готова была покончить с собой.

При этом всем Атенаис была страстно предана отцу, который являл собой единственный луч света в ее эмоционально неполноценной жизни. Он называл ее принцессой. Ее любовь и восхищение этим уже пожилым, добрым и всеми любимым мужчиной безграничны. Нередко говорят, что Атенаис Миаларет «вышла замуж за своего отца» – Жюля Мишле, который был на двадцать восемь лет старше ее. Ее муж отмечает в своем дневнике, что эмоционально Атенаис застыла в возрасте четырнадцати лет, когда умер ее отец, и что, будучи взрослой, она продолжала возвращаться в детство. Сама Атенаис оказывается осторожной рассказчицей, которая, видимо, лишь немного отдалилась от той девочки, которую описывает. Она изображает себя в детстве угнетенным ребенком, но в то же время, кажется, прикусывает язык, пытаясь соблюсти рамки приличий, и избегает обвинять своих обидчиков и высказывать неподтвержденные суждения.

Многие более поздние женские автобиографии детства раскрывают конфликты авторов с их матерями, но это не потому, что Атенаис Мишле задала тон. Напротив, до переиздания в 2004 году книгу Мишле почти не читали. По словам Пьера Энкелля, издавшего автобиографию Мишле в 2004 году, оригинальное издание 1866 года продавалось плохо и вскоре было забыто. Ни переиздание 1888 года, ни более позднее начала XX века не оправдали себя8. При этом публикация 2004 года не была связана с современным ростом интереса к жизни женщин.

Воспоминания

Совсем иной тип произведений – автобиография Жюли Доде «Детство парижанки» (L’Enfance d’une Parisienne), впервые опубликованная в 1883 году. Книга представляет собой мемуары и построена как серия запоминающихся эпизодов, где Париж и его окрестности играют такую же важную роль, как и само детство. Эта книга скорее о Париже, проживаемом маленькой девочкой из определенного социального класса, чем о личности автора, которая проявляется, прежде всего, в поэтических воспоминаниях об ощущениях. Эта короткая книга, написанная Доде в конце 30‑х годов и незаслуженно забытая сегодня, напоминает знаменитое «Берлинское детство на рубеже веков» Вальтера Беньямина как по своей концепции, так и по форме – на грани между автобиографией и циклом стихов в прозе. Каждый изящно и тщательно исполненный фрагмент рассказывает о каком-то занятии, месте или событии ее детства: «Праздники», «Куклы», «Корь», «Бунт», «Прогулки» и так далее. Многочисленные отсылки к воспоминаниям ясно дают понять, что рассказчица – взрослая женщина, оглядывающаяся назад. Доде даже выдвигает некоторые теории о памяти: «Самые ранние воспоминания в их спутанном подвешенном состоянии подобны вспышкам молнии, окруженным темнотой ночи, скорее призраки воспоминаний, чем воспоминания как таковые»9. Далее она ставит под сомнение одно из своих очень ранних воспоминаний (то, в котором речь идет о детском бунте), чем предвосхищает рассуждения о памяти более поздних авторов рубежа XIX–XX веков, таких как Жюльетта Адам или Ханна Линч.

Выдающийся раздел – глава «Книги», где Доде описывает, как ее ранние отношения с книгами и опыт чтения были связаны с материальными характеристиками, такими как картинки или длина строк. Ее комментарии о чтении в детстве превосходят многие другие трактовки этого популярного предмета.

По своей концепции работа Доде не похожа на предыдущие написанные женщинами автобиографии детства. Ее книга, однако, имеет некоторое сходство с детской автобиографией, написанной ее современником Анатолем Франсом, «Книга моего друга» (1855), объединяющей части, которые между 1879 и 1884 годами выходили в журналах по отдельности. Эти произведения схожи по форме (отдельные части) и тону (идиллический и ностальгический) для описания городской жизни, тогда как раньше так писали скорее о детстве на природе.

Автопортрет

На рубеже XIX–XX веков вышли сразу две французские автобиографии детства, представляющие собой полномасштабные автопортреты. Обе написаны выдающимися женщинами. Произведения, однако, очень разные: роман Жюльетты Адам «Роман моего детства и юности» (1902) – первый том мемуаров, посвященный ранней жизни этой политически влиятельной женщины, а «Ожерелье дней» (1902) писательницы Жюдит Готье – это настоящая автобиография детства, которая обрывается на возрасте приблизительно девяти-десяти лет и с удивительной психологической проницательностью рассказывает читателям глубоко личную историю.

Жюльетта Адам, в девичестве Ламберт, родилась в 1836 году. Известна, кроме прочего, тем, что организовала салон, в котором собирались сторонники Третьей Французской республики. Красивая, умная и амбициозная женщина ничем не примечательного провинциального происхождения, она стала протеже Мари д’Агу и, в меньшей степени, Жорж Санд. Благодаря мужу Эдмонду Адаму она обрела деньги, власть и возможность участвовать в политических делах. Она поддерживала отношения со многими видными политиками-республиканцами, особенно с Леоном Гамбеттой. Став вдовой, Жюльетта использовала свое состояние, чтобы больше участвовать в политической жизни Франции. Она основала Nouvelle Revue – литературный и политический журнал, посредством которого она продвигала любимую идею, что только союз между Францией и Россией позволит Франции возместить потери Франко-прусской войны и спасти ее от дальнейших нападений со стороны Германии, находящейся под влиянием Пруссии. Она знала всех в политических, военных, журналистских и артистических кругах. В 1880‑е Жюльетта Адам была известна во Франции и во всем мире как La Grande Française (великая француженка) – великая дама французской политики и патриотизма. Ее творческое наследие включает ранние романы, политические статьи, написанные в бытность редактором, и, наконец, после шестидесяти – свои монументальные мемуары «Мои воспоминания», первым томом которых и стал «Роман моего детства и юности». Очень влиятельная женщина своей эпохи, Адам умерла в возрасте девяноста девяти лет.

Из ранних автобиографий детства, написанных женщинами, эта работа наиболее соответствует канону мужских произведений подобного рода: в ней рассказывается о предыстории, характере и становлении человека, впоследствии добившегося успеха и влияния. Это портрет волевой и умной личности, появившейся «из ничего» и оказавшейся в центре семейных конфликтов. Себя Адам позиционирует как миротворицу. Уже в детстве она героически спасает отца от ареста, пряча его крамольные бумаги.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Анджелу М. Поэтому птица в неволе поет / Пер. с англ. А. Глебовской. М., 2021.

2

Вольф К. Образы детства / Пер. с нем. Н. Федоровой. М., 1989.

3

Саррот Н. Детство; Золотые плоды / Пер. с франц. Р. Райт-Королевой. Иваново, 1995.

4

Дюрас М. Любовник / Пер. с франц. О. Захаровой, Н. Хотинской. М., 2008.

5

Мернисси Ф. Рожденная в гареме. Любовь, мечты и неприкрытая правда / Пер. с франц. Т. Шуликовой. М., 2016.

*

Причины исторической сдержанности женщин, особенно в отношении написания и публикации автобиографии, тщательно исследованы и описаны Сидони Смит (Smith S. A Poetics of Women’s Autobiography. Bloomington, 1987).

6

Coe R. N. The Autobiography of Childhood and Adolescence: A Bibliography of Primary Sources in the Major Languages of European Origin // Reminiscences of Childhood: An Approach to a Comparative Mythology, Proceedings of the Leeds Philosophical and Literary Society, Literary and Historical Section. Vol. 19. № 6. P. 68–95.

7

Long J. E. Remembered Childhoods: A Guide to Autobiography and Memoirs of Childhood and Youth. Westport, 2007.

8

Hooton J. Stories of Herself When Young: Autobiographies of Childhood by Australian Women. Melbourn, 1990.

9

Wedel G. Autobiographien von Frauen: Ein Lexikon. Cologne, 2010.

*

Каждый библиограф понимает тему по-своему. Коу, Хутон, Лонг и Ведель перечисляют автобиографии детства и юности, но, в отличие от меня, они не интересуются тем, сколько внимания уделяет автор детству по сравнению с юностью и зрелостью. Никто не делает различия между автобиографиями, ориентированными на себя, и мемуарами, ориентированными на внешний мир, хотя иногда это два пересекающихся, но все-таки разных типа. Действительно, Лонг называет все произведения своей библиографии мемуарами, а Ведель – Erinnerungen (воспоминаниями). Лонг и Ведель, как и я, считают важным отличать автобиографию от автобиографического романа (часто это трудная задача). Лонг исключает из своего списка автобиографические романы, а Ведель включает, но обозначает как таковые. А Коу и Хутон, напротив, включают автобиографические романы в свои библиографии без особых уточнений.

10

Gombrich E. H. Norm and Form: Studies in the Art of the Renaissance. London, 1978. P. 88.

11

Hirsch M. The Mother/Daughter Plot: Narrative, Psychoanalysis, Feminism. Bloomington, 1989.

*

Сидони Смит и Джулия Уотсон предлагают очень полезный каталог биографических жанров с комментариями (Smith S., Watson J. Reading Autobiography: A Guide for Interpreting Life Narratives. Minneapolis, 2010). «Исповедь» – ключевой термин для меня, поскольку «Исповедь» Руссо положила начало целой тенденции в женской автобиографии детства; Рита Фельски в своей книге (Felski R. Beyond Feminist Aesthetics. Cambridge, 1989. P. 86–121) исследует сближение исповеди с другими жанровыми формами, которые я прослеживаю: апелляция к типичности и групповая идентичность в женской автобиографии, возникающие под влиянием современного феминизма. «Мемуары» – еще один ключевой для меня термин, но я использую его в старом смысле, а не в соответствии с его нынешним значением как обобщающего термина для любого описания жизни. «Реляционная автобиография» – концепция, которая привлекла так много внимания, что ее определение было почти переопределено. Я использую этот термин экономно и просто, без гендерных подтекстов.

12

«Паук и муха» в пер. Е. Фельдман.

13

Занд Ж. История моей жизни / Пер. Н. Г. Чернышевского // Современник. 1855. № 1–3, 7.

14

Conversations with Maxine Hong Kingston / Ed. P. Skenazy, T. Martin. Jacksoni, 1998. P. 216.

15

Smith S., Watson J. The Trouble with Autobiography: Cautionary Notes for Narrative Theorists // A Companion to Narrative Theory / Ed. J. Phelan, P. J. Rabinowitz. Malden, 2005. P. 356–371.

*

Смит и Уотсон приводят примеры постколониальных произведений, в которых автобиография маркирована как художественный текст, таким образом, она становится «свидетельством», рассказывает истории, которые угнетенные люди не могут высказать напрямую.

16

Couser G. T. Memoir: An Introduction. Oxford, 2012. P. 8.

17

Brettschneider W. «Kindheitsmuster»: Kindheit als Thema autobiographischer Dichtung. Berlin, 1982; Coe R. When the Grass Was Taller: Autobiography and the Experience of Childhood. New Haven, 1984; Lejeune Ph. Le récit d’enfance en question. Nanterre, 1988; Reisinger R. Die Autobiographie der Kindheit in der französischen Literatur. Tübingen, 2000; Pinfold D. The Child’s View of the Third Reich in German Literature: The Eye among the Blind. Oxford, 2001; Davis R. Begin Here: Reading Asian North American Autobiographies of Childhood. Honolulu, 2007; Lange K. Selbstfragmente: Autobiographien der Kindheit. Würzburg, 2008; Douglas K. Contesting Childhood: Autobiography, Trauma, and Memory. New Brunswick, 2010.

18

Sanders V. The Private Lives of Victorian Women: Autobiography in Nineteenth-Century England. New York, 1989.

19

Records of Girlhood: An Anthology of Nineteenth-Century Women’s Childhoods. Aldershot, Hampshire: Ashgate, 2000, and Valerie Sanders / Records of Girlhood. An Anthology of Nineteenth-Century Women’s Childhoods. Farnham, 2012. Vol. 2.