Медвежья злоба

– А деньги у вас есть? – недоверчиво спросила продавщица.

– Нет. К сожалению, нет. Но мы отдадим, поверьте. Завтра всё до копеечки отдадим.

– Без денег не могу товар отпустить, – отрезала тётя Груня.

– Вы нас не помните? – чуть не расплакался от обиды Валерка. – Мы студенты. Осенью у вас отоваривались перед заброской в тайгу. Еще помогали машину с дровами для магазина разгружать. Нас забыли из тайги вывезти, вот мы сами и пришли. Володька болеет. Пока к вам шли, только о булочках и думали. Мы заплатим, вы не волнуйтесь. Вот и пушнина у нас есть. – Дрожащими руками он стал выкладывать из рюкзака на прилавок добытых куниц.

– Ребята? Так это вы? – Лицо продавщицы смягчилось. – Не узнала – богатыми будете. Да вы и на себя-то сейчас не похожи. А я, глядя на вас, сначала подумала, что в посёлке бомжи появились. Конечно, конечно, берите! – И она торопливо сняла с полок три банки молока и три булочки.

– Спасибо большое, – обрадовался Валерка. Он достал нож и пробил в крышке одной из банок две дырки.

На полу стояло пустое блюдце, из которого питался живущий в магазине кот. Туда Валерка и вылил содержимое банки. Потом искрошил туда же одну из булочек. Векша терпеливо наблюдала за его действиями и только после команды хозяина приступила к еде.

Пробив дырки в оставшихся банках, Валерка вместе с булочкой отдал одну Володьке, вторую бережно поднёс к своим губам. Набрав в рот топлёного молока, немного подождав и испытав огромное наслаждение, сделал глоток. Отщипывая от булочки маленькие куски, стал есть, запивая их молоком. Тётя Груня молча следила за ним и за Володькой.

– Может, ещё по булочке и по молоку? – спросила она и, не дожидаясь ответа, выложила на прилавок «добавку».

– Давайте! – не раздумывая согласился Валерка и стал распихивать всё по карманам. – Мы сейчас в госпромхоз. Пушнину сдадим и сразу деньги занесём.

Директор госпромхоза был в своём кабинете. Валерка, аккуратно постучав в дверь, зашёл к нему, таща за собой Володьку, который еле держался на ногах.

– Вот и мы, товарищ директор. Возвращаемся с дипломной практики…

– Ребята! Живые? – От удивления директор раскрыл рот.

– Врезать бы вам! – Валерка сжал кулаки. – Но не сейчас… Вот отъемся немного, может, и врежу!

– Будете так себя вести, я вам плохие характеристики в институт напишу, – сказал директор, нервно перебирая лежащие на столе бумаги.

– Дайте машину. Володьку надо до больницы довезти, – грозно сказал Валерка. – А свою характеристику сверните трубочкой и засуньте себе… Так лучше будет!

– Конечно, отвезём, – сразу засуетился директор. – Я сейчас же сам его в больницу доставлю. Ну а ты отдыхай, отдыхай! Я ведь за вас отвечаю.

Директор выскочил из кабинета, и через несколько минут Володьку увезли, а Валерка так и заснул на диване в директорском кабинете.

Утром, с трудом разбудив практиканта, директор стал оправдываться:

– Валер, ты пока приводи себя в порядок, а я уже баньку истопил. Жена стол накрывает. Помоешься, переоденешься во всё чистое. Володька-то простудился сильно, но врачи обещали через неделю его на ноги поставить. А сейчас пошли ко мне. Ты только не обижайся. Я ведь летал к вам на участок два дня назад. В избе вас нет, следов нет. Сделали облёт – не нашли вас. Что было делать? – Директор вздохнул. – Не поверишь – все эти дни не спал, думал, что погибли мои практиканты. Хорошо, что в институт не успел сообщить. А что было бы, если б телеграмма о вашей гибели в деканат ушла? Представить страшно!

В бане Валерка сидел несколько часов. Никак не мог прогреться. Помывшись, заложил в печь всю свою грязную одежду, которая горела, словно пропитанная бензином. Чистое бельё приятно облегло тело.

– Помылся? Пошли! – Директор позвал Валерку в дом. Усадил за стол, достал бутылку водки, разлил по стаканам.

– Давай выпьем за ваше возвращение!

Валерка, молча чокнувшись с директором и его женой, выпил. Голова сразу закружилась, телу стало тепло.

– Ты ешь, ешь! – подбадривал директор. – Когда в последний раз сытно ел?

– Давно. Вы собаку мою покормите, пожалуйста, тоже голодная.

– Сейчас, сейчас покормим. Не волнуйся! – Директор вместе с женой вышли во двор, где сидела привязанная Векша.

Валерка стал медленно накладывать в свою тарелку еду со всех стоящих на столе блюд. Начал есть, но через минуту у него сильно разболелся живот.

– Ты что не ешь, не вкусно? – удивился вернувшийся за стол директор.

– Вкусно. Готов всё съесть, но вот не могу. Вы меня извините, я лучше пойду. Мне ещё к Володьке в больницу заглянуть надо.

– Ну хорошо, иди, – сказал директор, а Валерка, улучив момент, когда тот отвернулся, быстро сунул себе в карман пару бутербродов и приличный кусок недоеденного мяса…

Целую неделю Валерка собирал в госпромхозе необходимые ему и Володьке материалы для дипломных работ. Сидел в конторе, писал, чертил графики. Каждый день ходил в больницу навешать больного друга. Приносил ему купленные в магазине продукты. Чаще всего это почему-то были белые сдобные булочки и топлёное молоко в консервных банках. Володька поправлялся быстро…

В поезде ребята весело смеялись, вспоминая своё возвращение из тайги, но только каждый раз во время еды они почему-то машинально рассовывали по карманам продукты.

– Валерка, ты не знаешь, зачем мы так поступаем? – однажды поинтересовался Володька.

– Не знаю, – сказал тот и, немного подумав, добавил: – С поездом ведь тоже всякое может случиться…

Нужный человек

Вечером, после работы, я решил заехать в районное общество охотников и рыболовов. Председатель правления в это позднее время был в своем кабинете, кому-то звонил по телефону. Увидев меня, очень обрадовался, оставил аппарат в покое:

– Здравствуй, охотовед! Прекрасно, что заскочил. Как дела, хорошо?

Я кивнул в ответ, он продолжил:

– Помощь твоя завтра потребуется. Охоту необходимо одному человеку организовать. Мы с Правлением посоветовались и решили устроить охоту на кабана. Это интереснее и спортивнее, чем на еще что-то. Завтра с утра выезд. Поучаствовать сможешь?

– Конечно, смогу, всегда рад помочь. Если надо, ради родного общества под поезд брошусь. А тут всего и делов – охота на кабана.

Председатель, явно воодушевленный моим ответом, заулыбался:

– Понимаешь, очень нужный нам человек. Обещает помогать во всем. Запчастями, кормами, бензином… Для него все эти вопросы не проблема, а для нас вечная головная боль. Согласись?

Я согласился, прекрасно понимая трудности охотничьих хозяйств. Как-никак сам охотовед.

Председатель продолжал:

– Мы его давно заприметили. Решили охотником сделать. В общество приняли, полгода назад билет охотничий торжественно вручили. Приобрести ружье помогли. Ружье отличное, штучное. Пристреляли – бой что дробью, что пулями исключительный. Осенью на уток вывозили. Мужик вроде ничего, компанейский. Утку одну добыл, радости было – хоть отбавляй. Рассказывал, что немало в жизни поохотился, но в общество вступить времени не было. Сильно занятый человек. Начальник! Вот как приходится ковать кадры. Одобряешь?

Я одобрил. Председатель – дальше:

– Так ты постарайся завтра с егерями, чтобы на него кабанчик вышел. Пусть стрельнет. Убьет – совсем наш будет. Кстати, зовут его Иван Иванович. Не забудь.

– Не забуду. Устроим, чтобы он кабана добыл. Тем более «чайникам» всегда везет. Наверное, зверь их чувствует. Не сплоховал бы только…

– Не должен. Хотя черт его знает… Завтра посмотрим.

Из общества я уехал только часа через три, когда план операции был окончательно отшлифован.

Утром, взбодрённый легким морозцем, я вышел к условленному месту встречать машину. Вскоре подъехал старенький уазик, в салоне которого сидели охотники во главе с председателем общества. Мне не был знаком только один – здоровенный дядька в ондатровой шапке, лихо сдвинутой на затылок, новом офицерском бушлате и унтах. Лицо его было раскрасневшимся от мороза и, судя по запаху в салоне и бутылке в руках, от дорогого коньяка.

– Приветствую вас, Иван Иванович, – протянул я ему руку. – Я охотовед.

– Вы меня уже знаете? – удивился он.

– Наслышан от наших охотников. Много хорошего рассказывают.

Всю дорогу Иван Иванович рассказывал, как охотился раньше, каких зверей бивал. Ведь по службе ему пришлось пожить во многих регионах страны, и везде, где бы он ни был, нет-нет, а на охоту выезжал. Как только в наш район перевели – сразу в общество.

Минут через сорок машина остановилась, и к нам подошел старший егерь. Мужик он отличный и толковый. Если так можно сказать – знающий в лицо всех зверей, обитающих в хозяйстве. Он сразу доложил нам, что кабаны вчера лежали в ельнике и сегодня должны быть там же. Звери непуганые. В это время егеря обходят по свежему снегу ельник, чтобы еще раз убедиться, что кабаны на месте. Загон надо делать, когда окончательно определимся, а пока он пригласил всех в дом попить «чайку с огурчиком», сказав, что по маленькой еще никому не повредило.

Дружно поддержав эту идею, мы пошли в избу, где уже был накрыт стол. Мы увидели самовар и нехитрую деревенскую закуску: сало, квашеную капусту, соленые огурцы и помидоры, к чаю – мед и пироги, испеченные женой егеря.

Пока чаевничали, разговор не утихал. Больше всех говорил наш гость, ну, а мы ему дружно вторили. Просидели часа два, пока из леса не вернулись егеря. Они вошли в дом чуть приуставшие, но радостные – кабаны в окладе. Уступив место за столом вновь прибывшим, мы с председателем вышли на улицу.

– Ну что, охотовед, сможешь выставить на гостя кабана? – спросил он.

– Не волнуйся, загон известный. Я сам вместе с егерями пойду, а ты номера расставь. Иван Иванович пусть на краю ельника и болота встанет, возле осинок. Кабаны всегда этим краем ходят. А стрелять там удобно. Только пусть тихо стоит, не курит…

– Так и сделаем!

Вскоре мы двумя группами двинулись к лесу. Стрелков повел председатель, а я и старший егерь – загонщиков. Наша команда особо не спешила, так как стрелкам на номера предстояло идти подальше. Пока дойдут, пока расстановятся, осмотрятся, ружья зарядят…

Начался загон. Я крикнул, услышал ответы остальных загонщиков и вошел в лес.

Мне нравится быть в загоне. Идешь, покрикиваешь, смотришь по сторонам, распознаешь следы животных, слушаешь выстрелы. А на номере что? Стой, не шевелясь.

Не дай бог промажешь! Засмеют! Хотя если добыл зверя – ты герой. Почет тебе и уважение от команды!

С этими мыслями я пересек вчерашние следы довольно крупного кабана и пошел по ним. Метров через триста заметил в кустах лежку из еловых веток. Резко крикнул. Хороший секачишка, поднявшись с лежки, замер, определяя, откуда идет опасность. Я спокойно поднял ружье, прицелился в лопатку, но тут же опустил – не мой кабанчик, а нужного нам Ивана Ивановича.

Крикнул еще раз. Кабан, ухнув, сорвался с места, явно недовольный, что его потревожили, и побежал в сторону стрелков. Через некоторое время там, где должен был стоять Иван Иванович, раздался дуплет. Выстрел за выстрелом, почти без паузы. А вслед за дуплетом по лесу покатилось истошное:

– Помогите! Помогите! А-а-а-а!

Я бросился на крик, соображая, что в кабана, скорее всего, попали. Крики смолкли. Остальные загонщики, видимо, тоже спешили на помощь человеку. Приблизившись к номеру Иван Ивановича, все увидели валяющегося в снегу кабана. Рядом под осиной на снегу с бледным лицом сидел стрелок. Ружье и ондатровая шапка валялись тут же. Члены команды пытались понять, что же произошло, но Иван Иванович говорить был не в состоянии. Каждый из охотников стал выдвигать свою версию случившегося.

Больше всех суетился председатель общества, бегая от одного к другому и повторяя:

– Все хорошо, все нормально. Кабан убит, люди живы. Все нормально…

Кто-то самый мудрый из нас наконец произнес:

– Налейте мужику граммов сто водки, пусть отойдет.

После этих слов каждый полез в свой рюкзак.

Председатель опередил всех, налил полную крышку от термоса и подал ее Ивану Ивановичу.

Тот, поняв, что от него требуется, выпил содержимое одним глотком. Через минуту по глазам гостя стало видно, что он начал соображать. Придя в себя, стал рассказывать:

– Смотрю – кабан! Стреляю. Кабан ко мне. Я на дерево. Повис. Тот схватил меня за ногу и тянет. Ору. Кабан отошел, постоял немного и упал в снег. Я тоже. Все!

Охотники посмотрели на осину и увидели на стволе следы от ногтей. Стало ясно, что, когда кабан тянул стрелка за пятку, тот, пытаясь спастись, цеплялся за промерзший, без единого сучка, осиновый ствол так, что ободрал с дерева кору.

Мы подняли гостя с земли и все по очереди стали его успокаивать:

– Все отлично! Трофей что надо! Молодец! Не подвел. Настоящий охотник. Таких мужиков поискать, – перебивая друг друга, говорили мы.

Иван Иванович молча стоял, слушая нас. Ему подали ружье. Отличное штучное ружье. Он посмотрел сначала на него, потом исподлобья на всех нас и со словами: «Плевал я на вашу охоту, ваше общество и ваших кабанов!» – с силой ударил прикладом о ствол осины, да так, что щепки полетели во все стороны. Еще раз размахнувшись. Иван Иванович забросил стволы и остатки приклада в кусты, после чего повернулся и, немного хромая, пошел в сторону деревни.

Мы опешили. Наконец молчание нарушил председатель:

– Черт с ним! Гнать надо таких из нашего общества. Обойдемся без него! Жили раньше и теперь не пропадем. Подумаешь, кабан укусил. Тоже мне гусь. Гусь кабану не товарищ!

Все окружили трофей. Нужно было снимать со зверя шкуру, тащить к машине мясо, отдать жене старшего егеря печенку, чтобы начала готовить. Как переделаем дела – сразу за стол. Только «нужного» нашему обществу Ивана Ивановича с нами не будет. А мы так старались…

Дело случая

После телефонного разговора с Сергеем – моим институтским однокурсником, с которым мы не виделись уже несколько лет, меня охватило приятное волнение. Ведь он предлагал приехать к нему в гости на открытие медвежьего сезона. Говорил, что лицензии на медведя и кабана он уже взял, что звери активно посещают поля и что мы обязательно что-нибудь добудем. От таких предложений отказаться я не смог и пообещал приехать.

Расстояние от моего дома до деревни, где жил Сергей, было около пятисот километров. Ехать к нему надо было на машине, и я стал прикидывать, кто их моих знакомых автомобилистов готов составить мне компанию. Друзей-охотников у меня много, но практически все, кому я звонил по телефону, сначала загорались, однако, узнав, что ехать надо именно на медвежью охоту да еще за пятьсот километров, с извинениями вспоминали про неотложные дела и отказывались. Правда, каждый обещал, что обязательно поедет со мной в следующий раз.

Я уже совсем было решил, что охота из-за отсутствия машины сорвется, когда, вернувшись домой, вспомнил, что мой сосед Константин имеет жигуленка и что у него тоже есть ружье. Хотя от охоты он был далек, а все больше ездил на рыбалку да за грибами и ягодами. Костя обрадовался моему приходу, усадил за стол, стал угощать чаем.

– Я в отпуске, – сказал он мне, – предлагаю вместе за грибами съездить.

– Грибы могут подождать, – возразил я. – Давай лучше рванем к моему товарищу на медвежью охоту. Всего-то верст с пятьсот ехать…

– Я-то за, – сказал Костя, немного подумав. – Но ты же знаешь – я, как ружье купил, так его больше в руках не держал. А тут на медведя охотиться!

Все сомнения товарища я развеял в следующие полчаса, рассказывая все, что знаю об этой охоте. Он слушал, не перебивая, а потом серьезно спросил:

– Пули дашь? Я понял, что медведя нужно пулями стрелять. И еще скажи, куда нужно целиться, чтобы убить сразу, наповал.

– Конечно, дам. Пару патронов в ружье зарядишь, пару в карман положишь – больше все равно не понадобится. А стрелять лучше всего в лопатку.

Я схематично нарисовал тушу медведя и поставил крестик, обозначающий убойное место. Потом мы пожали друг другу руки и разошлись, чтобы начать сборы.

Спать мне не пришлось – то одно дело, то другое. Отвлек меня звонок в дверь. На пороге стоял улыбающийся Костя:

– У меня все готово. Поехали!

Дорога до дома Сергея утомительна, но Костя вел машину без особого напряжения, всю дорогу расспрашивая меня про охоту на медведя. Усталость почувствовалась, только когда мы подъехали к дому моего друга. Погода стояла замечательная, солнечная. Сергей, как всегда, был рад приезду гостей.

– Пообедаем и в лес, – говорит он, провожая нас в дом. – У меня все готово. уазик старенький, но на ходу. А на вашем жигуленке к полям не проехать.

За чаем я рассказываю о себе, семье, прожитых после окончания института годах. Сергей в свою очередь рассказывает о своей жизни. Про Костю мы совсем забыли – все в воспоминаниях.

– Стоп! – Посмотрев на часы, Сергей обрывает разговор. – Пора ехать, а то совсем заболтались.

Костя, взяв ружье, чуть ли не бегом торопится на улицу.

– Твой напарник давно охотится? – спрашивает Сергей, придерживая меня за рукав. Я отрицательно качаю головой:

– Хотя ружье уже несколько лет имеет, но на охоте впервые…

– Ну что ж, – говорит Сергей, немного подумав. – Посажу его на один лабаз, куда медведь вряд ли выйдет. Хотя на охоте все случается. Пошли.

Машина охотоведа, судя по виду, успела пройти «огонь, воду и медные трубы». Усевшись на переднее сиденье, я практически ничего не смог разглядеть через лобовое стекло, которое передо мной почти все было в мелких трещинах.

– Нравится вам мой аппарат? – спрашивает Сергей, доставая из бардачка отвертку.

– Конечно, нравится, – говорит Костя. – Другой-то все равно нет.

– Она, конечно, не городская, но для наших дорог в самый раз, – улыбается Сергей. Он вставляет отвертку в ключ зажигания, поворачивает, и уазик, к моему удивлению, сразу же заводится.

Ведя машину по деревенской дороге, Сергей умудряется здороваться со всеми встречающимися на улице. Люди оборачиваются, разглядывают меня и Костю. Такое ощущение, что все местные жители уже знают, зачем мы здесь.

Поля начинаются сразу за околицей. Нам нужно поле, где засеян овес. Думая о предстоящей охоте, о медведях, я отключаюсь от внешнего мира и прихожу в себя, только когда машина останавливается.

– Вот твое поле, – говорит мне Сергей. – Лабаз на противоположной стороне. Садиться можешь не сразу, а пока полежать на опушке, покурить. Времени у тебя достаточно, а вот нам еще ехать и ехать. Жди меня до самой темноты.

– Все понял, не подведу. Я ведь тоже как никак охотовед.

– Давай вылазь, – улыбается Сергей. – И не забудь, что у нас, деревенских, за промах – литр беленькой.

– Ты же особо не пьешь? – удивляюсь я.

– Я не пью – люди пьют. Не нам здешние порядки менять…

Оставшись один, я закуриваю и всматриваюсь в противоположный конец поля. На березе замечаю еле заметный лабаз. Сесть в него лучше пораньше, ведь зверь непуганый и может прийти еще по светлому.

К лабазу двинулся напрямую, памятуя еще с института, что, чем меньше ходишь по полю, на котором собираешься охотиться, тем лучше – меньше оставляешь запахов, которые могут насторожить зверя. По помятым колосьям овса видно, как кормившийся ночью медведь ползал здесь на брюхе, собирая метелки. Следы свежие, значит, сегодня зверь вновь должен прийти. На душе становится радостно – не зря приехал.

Лабаз оказался добротным. Доски его почернели от времени – охотятся здесь из года в год. Забравшись на него по прислоненной к дереву лестнице, осматриваюсь. Место выбрано – лучше не надо. Хорошо видны набитые медведями тропы. Мое сердце стучит так, что слышно самому. Немного успокоившись, усаживаюсь поудобнее и заряжаю свою старенькую двустволку. После этого время для меня останавливается. В такие моменты вся моя суетная жизнь отходит на второй план, и думается только об охоте…

Прошло около трех часов моего сидения на дереве. Солнце скоро зайдет за макушки деревьев. Тень от них уже легла на овес. В лесу послышался треск. Снова треск. Через несколько секунд на поле появляется кабан. Я в замешательстве – стрелять или нет, ведь я ожидал медведя, а не секача. Автоматически снимаю ружье с предохранителя и выцеливаю зверя. Понимаю, что до него далековато. Между тем кабан, скусывая овсяные зерна, быстро движется по полю. Пока я соображаю, что делать, он достигает моего заходного следа и моментально замирает, поймав запах человека. Затем резко разворачивается. Нервы у меня не выдерживают – стреляю! Кабан бежит к лесу. Второй выстрел. Кабан скрывается за деревьями.

Я начинаю ругать себя. Зачем стрелял? Видел же, что далеко для стрельбы из гладкостволки. Уверенный, что медведь сегодня уже не выйдет, спускаюсь на землю и иду осматривать место – вдруг попал, и зверь ушел раненым. На земле отчетливо видны кабаньи следы. Крови нет. Чистый промах, и, может, это и к лучшему.

До темноты еще с час времени и от нечего делать я опять забираюсь на лабаз. Настроения нет, не то что полчаса назад. Бегущий по полю кабан до сих пор у меня перед глазами. Вдруг краем глаза замечаю на поле шевеление. Метрах в шестидесяти от меня в овсе сидит медведь средних размеров и, загребая лапами колосья, обсасывает их. Сидит как-то по-домашнему, и у меня такое ощущение, что он находился на поле все время. Как же я прозевал его выход?

После недавно пережитых волнений я плохо себя контролирую. Поднимаю ружье, целюсь в грудь зверя, поспешно нажимаю на курок. Вижу, как медведь вскакивает и удирает. Второй раз выстрелить я уже не успеваю.

И снова я ругаю себя. Зачем стрелял не подождав! Раз медведь кормится, значит, опасности не чувствует и может приблизиться к лабазу. Тогда будет возможность сделать верный выстрел…

Сергей и Костя подошли ко мне, когда уже совсем стемнело.

– Можно поздравить с добычей? – спрашивает охотовед.

В ответ мое кислое лицо.

– Как же так? Я всю дорогу доказывал Косте, что зверь взят. Первым был дуплет, через короткий промежуток времени – еще выстрел. Значит, добил. Мы все бросили – и к тебе.

Я стал рассказывать, как было дело. Выслушав, Сергей, как всегда, улыбнулся:

– Ладно, охотник, не переживай. С кем ни бывает. Главное в охоте – процесс. Адреналину в кровь накачал, это уже неплохо.

– А как у вас дела? – спросил я.

– У нас по нулям. Правда. Костя что-то слышал в лесу. Но на поле зверь не показался. Завтра места дислокации поменяем.

Проснулся я только в обед. Пока спал. Сергей с Костей вымыли обе машины, и теперь они прямо-таки светились на солнце. Они успели обсудить предстоящие места охоты и решили, что Костя займет вчерашнее место, а для меня соорудим новый лабаз, рядом с полем, где овес посеян вперемешку с горохом. Мне такая идея не очень-то понравилась. Ведь такие поля больше любят посещать кабаны, а я приехал за медведем.

Когда я увидел это, небольшое по размерам поле, где гороха было больше, чем овса, то по-настоящему расстроился. Но делать было нечего, и мы с Сергеем стали строить лабаз на березе, стоявшей на краю леса прямо у кабаньей тропы. Я подавал ему метровые березовые жерди, которые мы принесли с собой, а он привязывал их к веткам Дерева. Минут через тридцать засидка была готова.

– Охоты на этом поле никогда не было, – успокаивал Сергей меня. – Звери непуганые. Обязательно выйдут. Я поставлю уазик на противоположном конце поля. Покараулю. Как думаешь?

Я согласился, хотя в нулевом результате охоты был уверен. Сергей слез с дерева, и я забрался на его место. Лабаз оставлял желать лучшего. Сидеть на нем было не только неудобно, а просто невозможно. Но человек может привыкнуть ко всему, и, покрутившись, я кое-как усиделся. Зарядил ружье: правый ствол пулей, левый – картечью.

Прошло минут двадцать. За моей спиной в лесу что-то еле слышно треснуло. Прислушался. Снова треск, шуршание листьев. Слышно, как кто-то идет по тропе. Я замер, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать. Зверь остановился под березой, на которой я сижу. Медленно наклоняюсь и смотрю вниз, но видна только тень зверя. Наконец замечаю шкуру серо-желтого цвета. Кабан? Секач? Если бы это была свинья, то рядом были бы поросята. Торопиться с выстрелом нельзя. Опускаю вниз стволы ружья и тут вижу под собой медвежью голову.

Вот тебе и кабан! Медведь стоит и смотрит на поле. Целюсь в него, но что-то удерживает меня от выстрела. Зверь делает шаг вперед. Останавливается. Еще шаг. Стали видны его лопатки. Прицеливаюсь между ними и стреляю.

Медведь валится на землю и, ревя, загребает передними лапами траву, листья, сучья. Переламываю ружье и, заменив стреляный патрон на новый, вновь стреляю. Медведь катается по земле. Снова и снова перезаряжаю ружье и стреляю. Зверь затихает, и я во всю глотку кричу Сереге, что убил медведя. Вскоре он подруливает на уазике к моей березе и, осмотрев зверя, говорит:

– Наповал. Слезай. Самец, года два-три.