Исторические миниатюры. Скрытая реальность

Очевидно, подобное изображение агнезы (овечки) было нанесено на плите погребальной крипты 21 января 304 года, когда христианская община хоронила тело казнённой 12-летней римлянки, очередной мученической жертвы религиозного террора.

По римскому закону, казнить девственницу было невозможно, и чтобы устранить такую досадную помеху, преторианцы бросили приговорённую в грязный лупанарий (публичный дом). Церковное предание гласит, что ангелы не дали совершиться надругательству, и тогда беззащитное дитя заклали, как жертвенного ягнёнка…

Ужас от совершённого злодеяния был велик, но ещё более велик был подвиг стойкости совсем ещё юной девочки, потрясший воображение современников. Молва не сохранила имя девы-мученицы по рождению, но стала именовать её ласково и нежно – (агнезе – «овечка»). Резонансная казнь создала ореол мученицы, и с ним культ почитания святой девы Агнезе, – под этим именем, как части христианской легенды, её и канонизировали впоследствии.

Всего через 9 лет после тех страшных событий, в 313-м году н. э. римский император Константин издал знаменитый Миланский эдикт, провозгласивший религиозную терпимость на территории Римской империи. Казни и преследования христиан прекратились, а Церковь христианская получила невиданные преференции и возможности для осуществления своего культа.

Рим стремительно менял религиозную ориентацию. Входы в катакомбы открыли, и доступ к телам мучеников стал свободным. В 342-м году дочь императора Константина, принцесса Констанция приняла на себя личную опеку над местом упокоения Агнезе.

После скорой кончины дочери император воздвиг над катакомбами святой Агнезе роскошный мавзолей для упокоения сестёр-принцесс Елены и Констанции. К мавзолею примыкает базилика, ставшая церковью в память святой Агнезе Римской. Император рассчитывал, что соседка-святая охранит и поможет в загробной жизни членам его семьи.

В последующем религиозная слава святой Агнезе перешагнула границы Римской империи во времени и в пространстве, и создала полюбившийся многими средневековыми художниками иконографический образ. Подвиг невинной и чистой душой и телом девы призвал к труду гений Доменико Эль-Греко, Марко Бенефиала, Хосе де-Рибера, и многих других мастеров кисти.

В Дрездене, в галерее старых мастеров, доныне экспонируется картина Спаньолетто «Санта Агнез с покрывалом», 1641 год.

В Вашингтоне люди трепетно любуются полотном Эль-Греко «Мадонна с младенцем и святыми Мартиной и Агнезе», около 1640 года.

В «личной» церкви святой Сант-Аньезе-фуори-ле-Мура трогает чувства всякого прихожанина великолепный мозаичный портрет мученицы.

Важно глубокое понимание образа святой Агнезе в контексте событий того страшного и судьбоносного времени. В череде преследований и пыток ранних римских христиан публичное исповедание гонимой религии требовало колоссальной силы духа и мужества. Проявление несгибаемой стойкости и самоотречения у 12-летнего ребёнка казалось невероятным, и потому вызывало безмерное удивление всех, знакомых с той печальной историей. Что объясняет искреннее почитание святой девочки и в среде христиан, и в лоне самой Церкви.

И в наши дни ежегодно 21 января в римской базилике Сант-Аньезе-фуори-ле-Мура, что на Via Nomentana 349, проводится обряд благословения двух агнцев, из шерсти которых прядут паллии – накидки для митрополитов с черными шелковыми крестами.

В христианских храмах название Agnus Dei, или Potiriokalymma, носит пелена, покрывающая чашу во время совершения Святых Таинств. На ней изображен Агнец, и служит она эмблемой плащаницы Христа…

Познавательно, что Агнец – вечный жертвенный искупительный символ в праздновании Рамадана у мусульман всего мира.

Имя святой Агнезе включено в Римский канон мессы латинского обряда, и в Литанию всем святым. Святая Агнезе традиционно чтится как символ духовной чистоты, и покровительница девушек во всём христианском мире.

Неудивительно, что имя-легенда стало прообразом личного имени Агнезе, столь популярного в различных национальных формах в Европе и за океаном.

В русскоязычных странах имя сие адаптировали и произносят как Агнесса; испанский и португальский средневековый вариант имени Inez озвучен как Инесса. Как самостоятельное имя существует и первичная родственная форма имени Агния.

Принятие христианства в X-м веке открыло дорогу на Русь непривычным новым назвищам-именам. Давали имена священники при обряде крещения; опирались же на святцы, минеи и церковные календари, где собраны были имена христианских подвижников и мучеников. Люди охотно приняли благозвучное имя Агния, и вместе с ним формы Агнесса и Инесса, и с удовольствием нарекали им девочек, рождавшихся в семьях подданных российской империи.

А́да

Это имя имеет еврейское происхождение. На языке библейского народа имя Ада (עדה) означает: «наряжать, надевать украшения», «украшение».

Украшать – значит убирать, наряжать, придавать красоту, изящество, убранство, делать приятнее на вид.

Украшение, или украс, украса – всё то, что красит, украшает, и что делается с этой целью; отделка, наряд, убор, драгоценности.

В древнейших преданиях еврейского народа упоминается шестое имя Единого Бога, соединенное с выражением Ва-Даат (неслучайное созвучие с именем Ада!). Его сфира Тифарет, смысл которой – «украшение, красота, великолепие, наслаждение». Эта сфира символизирует древо жизни и управляет через чин Достоинств, которые Иудеи называют Малахим (Ангелы в сфере Солнца, дающие ему блеск и жизнь), и они же управляют металлами. Свойства многих из них – блеск и сияние, а назначение – основа для ювелирных украшений.

Греки, а за ними и римляне считали всякое ремесло занятием рабов и простолюдинов; евреи же ремесло, особенно ювелирное, почитали занятием весьма почтенным, и охотно отдавали своих детей в обучение.

От седой старины основной денежной единицей у евреев был сикль (шекель), и представлял он собой весовой кусочек золота или серебра.

Драгоценные металлы шли на украшение и утварь скинии и храма.

Особенной популярностью на Востоке пользовались женские украшения. Извечная женская слабость не осуждалась, если страсть к узорочью не становилась чрезмерной.

Носить изделия ювелиров можно было и в праздники, и во дни будние, и только в дни траура запрещалось всякое украшательство. Блестящее и сверкающее женщины носили на лбу, в ушах, в носу, на щёчках, на шейках, ручках и пальчиках, на щиколотках и ступнях очаровательных ножек. Серьги, ожерелья, запястья, пряжки, носовые кольца (нэзэм) из золота, стекла или рога сопровождали древнюю еврейку по жизни и даже по наступлению смертного часа в могилу, равно как мужчину оружие.

Согласно апокрифической книге Еноха, автором традиции украшательства выступил «благостный ангел Азазел», какой научил мужчин носить мечи, ножи и щиты, а женщин – зеркала, браслеты и т. п.

Серьги на Востоке делались из золота, по достатку украшались драгоценными камнями и жемчугом, и могли быть различной формы и величины. Скромным вместо злата и серебра доставались цветное стекло или рог. Серьги носили женщины и дети, прищепляя к мочкам ушей, либо продевали в ушной прокол на подвеске или штифте.

Кольца для носа (нэзэм) имели форму серёжек, и подвешивались в крыльях носа или в носовой перегородке.

На запястьях и предплечьях смуглые красотки носили браслеты, скрученные или согнутые из золотой или серебряной проволоки. Замочки на браслетах слыли признаком изысканного шарма.

Особенным шиком считались женские ножные браслеты; когда их соединяли цепочками, походка благородных евреек с такой обузой становилась мелкой и семенящей, что считалось признаком тонкого вкуса в те стародавние времена.

Носили браслеты и мужчины, но лишь как знаки статусного отличия. Для мужчин престижным считалось ношение перстней с вырезанной на кварце, смарагде или ониксе печатью. Личную печать носили скрытно, на шейном шнурке.

Женщины тоже не забывали о своих шейках: их украшали ожерелья из жемчуга, бусы бисерного плетения, редких камней и раковин. На бусах и шейных шнурах нередко подвешивались амулеты по египетской моде, или традиционные для Израиля, точёные из кости по форме булавы.

Гладкими золотыми полосками венчали головы новобрачных, а распашную одежду словно булавками прихватывали изящными чеканными фибулами.

Орнаментальная фантазия златокузнецов имела ограничения: закон запрещал чеканить изображения людей и животных, ибо таилась в том опасность идолопоклонства, подобно Золотому Тельцу времён Исхода.

В целом же древние иудеи в украшениях видели проявление личности человека, и привязанность владельца или владелицы к своим украшениям образно переосмысливалась как проявление верности народа Богу Израиля (Иер. 2:32), и верности Бога Своему народу (Ис. 61:10).

«Такой угол зрения инициировал постепенный перелом в оценке отношения к драгоценностям: в Пятикнижии истинным украшением молодых людей уже названо умение слушать наставления отцов и заветы матерей; стариков же украшает седина, – считали евреи, – а не ухищрения с целью сокрыть свой возраст».

В учении Христа истинным украшением человеков называлась красота души и жизнь в послушании Богу. Чрезмерное украшательство отвергалось из соображения того, что не должен человек любоваться лишь телом и одеждами своими, отвлекаясь взглядом и мыслью от внутренней сущности. Красивые вещи в прельщении ими оборачивались искусительной силой.

Простые евреи едва ли знали то, что понимали мудрые раввины: выражение A-DA сохранилось в наследии древних шумеров, и в их речи буквально означало – «быть A», «(быть) близким А». Шумерский силлаб «A» нёс в себе сложный и многогранный смысл: «вода», «канал», «семя», «наследник», «отец», «слезы», «потоп». В совокупности граней дифтонг A-DA обретал сакральное значение: «быть всему Началом и Концом», «быть Альфой и Омегой».

Так представлял себя Бог в священных текстах. Но к чему шёл человек?..

Гордыня A-DA и привела людей к печальному итогу – непониманию друг друга, а главное – к неспособности говорить с Богом на прекрасном и дивном красотою языке бессмертной души. О последствиях сего убедительно повествуют рукописи Мёртвого моря: «…Оплакала Иудея гибель царства своего, когда увели ассирийские воины десять колен Израилевых. И служили им мужчины рабами, и женщины служили им, блистая красотою своей и достоинств своих, как драгоценные алмазы блистают в оправе золотой …».

Понимание последствий потребовало реализации предосторожности, и если в текстах Ветхого Завета Ревекка для встречи Исаака оделась в «ризу летнюю», иначе – в праздничную, торжественную одежду; и Фамарь, свергнув ризы вдовства своего, также украсила себя праздничной, щегольской накидкой, то в тексте Нового завета апостол Пётр представил Сару как образ истинной женской красоты и достоинства, состоящих не в плетении волос, не в златых уборах и нарядности её одежд, но «в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом».

Так, кропотливо и методично, в умах людских замещалась мораль любования и стяжательства на мораль духовности и совести. В обновлённом смысле хорошая женщина сама подобна драгоценному украшению, и блистает добродетелями в доме своём. И в наши дни в еврейских религиозных семьях перед субботней трапезой отец семейства обычно читает вслух библейскую поэму, выражающую восхищение женой. Поэма называется по своим начальным словам – «Эшет хаиль». В ней сокрыты замечательные слова: «…такая жена дороже жемчуга ценой… Подаёт она бедному, руку она протягивает нищему… Уста свои открывает для мудрости…».

Иносказательно – достоинства души украшают женщину лучше всех драгоценностей мира. Не вместо, а – прежде!..

Такая доктрина неизбежно привела к переосмыслению весьма древнего женского имени Ада, в котором сочеталось извечное стремление женщины нравиться и быть привлекательной, и видение идеала благонравной жены.

Ада – второе после Евы женское имя, упоминаемое в иудейской Торе и в христианском Ветхом Завете. В библейской истории Ада – первая из жён Ламеха, потомка Каина в пятом поколении. «Ада родила Иавала: он был отец живущих в шатрах со стадами. Имя брату его – Иувал: он был отец всех играющих на гуслях и свирели» (Бытие 4:20–21). Адой звали и дочь Элона Хеттеянина, одну из трёх жён Исава и мать Элифаза. Нарекая дочерей своих именем Ада, израильтяне желали им вырасти украшенными истинными душевными добродетелями.

Соседи израильтян, древние греки, считали женскую добродетель весьма отличной от мужской. Лишь та жена истинно прекрасна, – судили они, – о которой отсутствует всякая слава в людской молве: и добрая, и худая. Лучшим же украшением жены служит молчание…

Правда, известнейшая из гречанок с именем Ада (греч. – Ἄδα) домостроевским типом не отличалась. Ада правила в IV-м веке до н. э. провинцией Кария в качестве сатрапа персидской империи Ахеменидов. Александр Македонский после взятия Галикарнаса оставил энергичной Аде власть над Карией, и отнёсся к ней как к матери…

Ныне саркофаг с телом «карийской принцессы» Ады экспонируется в турецком городе Бодрум, в замке рыцарей-госпитальеров. Первой Ады, чьё существование материально удостоверено учёными-историками.

На просторы Руси имя Ада принесли ещё в VIII-м веке хазарские купцы, исповедовавшие иудаизм. Хазарский каганат владел землями Нижнего Поволжья, Северного Кавказа, Приазовьем, большей частью Крыма, и степью до Днепра. Мир и войну делили русичи с грозным соседом. О том времени сказано в бессмертных пушкинских строках:

Как ныне сбирается Вещий Олег, отмстить неразумным хазарамИх сёла и нивы за буйный набег, обрёк он мечам и пожарам…

Имя Ада не присутствовало в святцах, и потому его вхождение в российский именослов произошло достаточно поздно – только в XIX-м столетии. Наибольшее распространение это имя получило на Волге, в сердце России, и в её северо-западных областях.

Оставлен след имени в народном фольклоре: «Добра хозяйка Адушка, добры у ней оладушки, на меду аль на сметане, пышны, смачны и духмяны».

Аи́да

Это имя имеет арабское происхождение. Aida (Аида) – европеизированная форма арабского имени Гайде. На языке древних кочевников – воинственных бедуинов, проживавших в северной части Африки, на Аравийском полуострове, имя Гайде означает «польза», «вознаграждение».

Пользой в старинном смысле считалась льгота, облегчение; помощь, прок, подспорье, улучшение; выгода, прибыль, нажива. Вознаграждение – любое событие или предмет, который приносит радость или удовлетворение и который получен, когда была выполнена некоторая поставленная задача.

В древности эти понятия были тесно взаимосвязаны, и на Востоке в них вкладывали особенный смысл, произраставший из старинных брачных обрядов.

Ещё в Таблице законов Хеттского царства (XVIII–XII вв. до нашей эры) сказано: «…Если мужчина возьмёт себе жену и приведёт её в свой дом, то берёт он и приданое её, и польза будет ему. Отцу же и матери девушки мужчина даст брачный выкуп, и тогда вознаграждение будет им, и утешатся они…».

В исламской традиции этим понятиям также придавалось важнейшее значение. За всякое благое деяние, будь то молитва, пост, паломничество, милостыня, прочитанный Коран и т. д., человек имеет право отдать вознаграждение кому угодно. Данное вознаграждение дойдет до умершего, и, как утверждают люди сунны, покойный получает от этого пользу…

В разных житейских ситуациях вознаграждение и польза служили критериями морали и нравственности. Удивительно ли, что из таких важных понятий на Востоке родилось имя человеческое – Гайде?

Запад узнал это имя много позже. Пионером на европейском пути имени Гайде стал Джордж Гордон Байрон, потомственный английский лорд и одарённый поэт. Байрон сочинял, декадентствовал понемногу, и в порыве души высоком отправился путешествовать в Испанию; посетил Мальту, и серьёзно интересовался Албанией, Грецией и Турцией. Доро́гой вел стихотворный дневник, и по возвращению домой в 1812-м году издал его с названием «Паломничество Чайльд-Гарольда». Эта вещь сразу сделала Байрона знаменитым.

Поселился поэт в Венеции, где написал первые песни «Дон-Жуана», любовно-авантюрного романа в стиле галантного века, крупнейшего из написанного им. Затем в новом порыве отправился участвовать в национально-освободительной войне Греции с османской Турцией, там заболел и скончался 19 апреля 1824 года.

Герой его романа Жуан попал в кораблекрушение и был спасен дочерью пирата Ламбро – очаровательной девушкой Гайде, которая подобрала на прибрежном песке умирающего юношу, измученного голодом и свирепой бурей. Вылечила и полюбила.

Однако счастье Гайде оказалось недолгим. Разгневанный пират, отец Гайде, продал Жуана в рабство туркам, а Гайде в отчаянии угасла. Бедная, добрая Гайде…

Байрон бился с турками за свободу порабощённой ими Греции, и потому по личным мотивам имя героине дал восточное, Европе той поры незнакомое.

…Ламбро был грек по крови, и дом имел на диком острове Киклад…Имел он дочь-красавицу. За ней приданого готовил он немало,Но дочь его Гайде красой своей богатства блеск бесспорно затмевала.Как деревце, в сиянье вешних дней она светло и нежно расцветала.

Имя его очаровательного персонажа и стало дебютом имени Гайде в европейских умах!

Через 20 лет на книжных развалах Парижа появился «Граф Мо́нте-Кри́сто» – приключенческий роман Александра Дюма, классика французской литературы, написанный в 1844–45 годах. Имя своему герою писатель придумал во время путешествия по Средиземному морю, когда он увидел парящий в дымке остров Монте-Кристо, и услышал легенду о зарытых там несметных сокровищах.

Его герой Дантес под личиной графа Монте-Кристо мстителем вошёл во французское высшее общество, заинтриговал и поразил аристократов своим богатством и необычным образом жизни. Кроме того, граф по-отечески опекал юную невольницу Гайде, дочь предательски убитого Янинского паши.

Али, паша Янинский был известен в те времена как реальное лицо: номинальный вассал Оттоманской империи и фактический правитель Албании и части Греции. Европейцы видели в нём искусного правителя и дипломата. Имя паши Дюма в тексте романа сохранил подлинным. А вот имя Гайде, литературной дочери паши, Дюма заимствовал из модной молвы, прельстясь его свежим восточным колоритом.

Успех романа «Граф Монте-Кристо» затмил все ранние произведения писателя. На долгое время сей бестселлер стал одним из популярнейших литературных произведений Франции. Роман обсуждали в каждом доме; по роману на сценических подмостках ставили спектакли; юные француженки грезили любовью Гайде к страстному испанцу.

Гонорары позволили Александру Дюма помимо дома выстроить ещё и загородную виллу, названную им «Замок Монте-Кристо», где Дюма вёл расточительную жизнь, достойную своего героя. Там жил он в эпикурействе, там витали его музы, и звучали экзотичные имена его героев, ставшие необычайно модными.

Ещё через четверть века очередной узелок судьбы имени Гайде завязался на северо-востоке Африки, в стране Та-Кемет, что с лёгкой руки греков стала носить название Египет.

Сорок столетий египтяне гордились своей самобытностью, но в декабре 639-го года н. э. арабский отряд числом лишь 3500 человек вторгся из Палестины, и за год завоевал всю эту большую и густонаселённую страну. Египет потерял своё былое величие, свою веру и свою культуру. И в итоге страна потеряла свою независимость. Египтом стали править арабы, и править весьма неоднозначно.

В XIX-м столетии французы сумели получить концессию на строительство Суэцкого канала, и в апреле 1859-го года в древнюю землю дельты Нила вонзилась первая французская лопата. Канал должен был удешевить все корабельные логистические схемы мира. Это был фантастический проект, обещавший фантастические прибыли.

А в 1863-м году к власти в Египте пришел умный и прогрессивный турок Исмаил-паша. Этот талантливый администратор оживил промышленность и торговлю, проложил телеграфные и железнодорожные линии. При его правлении открылись новые школы, первые национальные газеты и журналы, зародилась новая арабская литература и публицистика.

Исмаил-паша приблизил к себе людей, подобных просветителю аль-Тахтави, чьи труды возродили интерес к Египту в просвещённом мире. В Египет поехали европейцы, какие принесли финансовые ресурсы и промышленные технологии, а с ними серьёзные культурные и торговые контакты. В 1867-м году Исмаил добился от султана наследственного титула хедива, что возвысило его над другими пашами Османской империи.

Немногие знали о том, как страстно хедив Исмаил, будучи человеком просвещенным и любящим искусство, мечтал превратить Каир в «маленький Париж»! В этом русле в лучших традициях европейской архитектуры был выстроен Каирский оперный театр на 1000 зрительских мест, с золотой ложей-беседкой для гарема самого хедива. На протяжении многих лет лучшие итальянские премьеры шли в Каире с опозданием всего в пару лет. Удивления достойно, что всего за полтора года в Каире прошли премьеры опер «Риголетто», «Норма», «Тоска» и «Травиата». Но Исмаил мечтал о постановке оперы национального характера, написанной лучшим композитором, и приуроченной ко дню торжественного открытия Суэцкого канала.

В 1868-м году опера была заказана египетским правительством итальянскому маэстро Джузеппе Верди, чья мировая слава вспыхнула ярким пламенем после премьеры оперы «Риголетто» (1851).

В ноябре 1869 года величайшее сооружение XIX века – Суэцкий канал был открыт. Но оперу с названием «Аида» поставили лишь в 1871-м.

Хедив Исмаил послал Верди восторженную телеграмму: «Колоссальный успех!». Своей двадцать четвертой оперой Верди достиг апогея славы. Действие её происходит в Мемфисе и Фивах во времена владычества фараонов. В опере повествуется о несчастной любви предводителя египетских войск Радамеса и эфиопской рабыни Аиды – дочери эфиопского царя, с войсками которого сражаются египтяне. Пышная восточная экзотика, торжественные марши и шествия придали опере характер блестящего, помпезного спектакля, с прекрасно прописанным сюжетом и характерами главных героев.

Но сделал это не только Верди! Сценарий для либретто писал по просьбе Верди историк Мариетт, друг основателя Каирской школы египтологии аль-Тахтави.

Это был весьма неординарный человек! Француз Мариетт получил от египетских властей монополию на археологические исследования в стране. В 1858-м году Мариетт принял от египетских властей место главного Хранителя древностей, и остался в Египте навсегда. Первым в истории он осуществил раскопки в Карнаке, Абидосе, Танисе и Гебель-Баркале. Именно он обнаружил Аллею сфинксов и Серапеум – место захоронения священных быков. Именно он основал знаменитый Египетский музей в Каире, и обогатил многочисленными находками коллекции Лувра. Среди его открытий – прекрасно сохранившийся храм фараона Сети I. Великий Сфинкс его заботами был освобождён от многовековых песчаных наносов и обрёл свой современный облик.

Ключевое открытие произошло в Луксоре: Мариетт раскопал запечатанную камеру, где его встретила статуя молодой женщины высотою 170 см! Искусно выточенная из полупрозрачного молочно-белого алебастра статуя дочери египетского фараона и храмовой жрицы Аменердис. Эта застывшая в камне прекрасная египтянка стала для Мариетта вдохновением образа принцессы Амнерис в опере Верди.

В октябре-ноябре 1869 года уже отягчённый титулами египетского паши и бея Мариетт послужил личным гидом последней императрице Франции во время её визита в Египет, приуроченного к открытию Суэцкого канала. Евгения де Монтихо была столь обворожительно красива, что окончательную шлифовку образа героини оперы эфиопской пленницы Аиды Мариетт завершил под впечатлением её нежного обаяния.

Имя Аида родилось в итальянской огласовке арабского имени Гайде, органично подобранного Мариеттом для восточного фона оперы. Учёный подвижник и драматург Мариетт имел на это право: ибо он внушил Джузеппе Верди мысль о создании оперы на древнеегипетскую тему, и рекомендовал гениального итальянца могущественному и просвещённому хедиву Египта.

Тайну и мотив выбора имени Аида Хранитель музея унёс с собой в могилу. В соответствии с завещанием он был похоронен в древнем саркофаге во дворе основанного им музея. Имя же Аида (Гайде), напротив, получило путёвку в жизнь европейских именословов.

Россия не чуралась европейской культуры, и российские граждане вместе с поэзией Байрона, прозой Дюма и оперой Верди имя Аида узнали и оценили. Дебют оперы «Аида» в Петербурге состоялся 19 ноября 1875 года.

В советский период имя Аида включалось в список рекомендуемых имен советских календарей в 20-х годах. Известно, что в бывшем СССР этим именем впервые начали называть новорождённых с апреля 1925 года (дата рождения девочки, родившейся в г. Миллерово Ростовской области).