На скорости чувств: полюби меня снова

Не выдержав тупой боли в груди, которая просто разрывает меня на кусочки, я прикусываю губу и начинаю плакать. Падаю в руки отца и вою ему в грудь. Он гладит меня по спине и волосам. Я не слышу его слов. Не слышу, как после короткого стука, в комнату входит мама. Все, что я чувствую, как мое сердце рвется на куски.

***

– Кенди, ты собираешься работать сегодня? Или снова решила нажраться на рабочем месте? – Ко мне подходит низкорослый толстый мужчина средних лет. Его лысина блестит при ночном свете, а узкие глаза противно смотрят прямо на меня. Это мой начальник, Эш. Мужчина лет 50, который может только кричать на всех, чаще всего без повода, и проводить ночи в ВИПе со стриптизершами. Кроме молодых девочек и набитого наличкой бумажника, его ничего не волнует. Секс, деньги, алкоголь. Прекрасный начальник, которому так и хочется подражать. Я тушу сигарету о мусорный бак, выдыхая дым мужчине в лицо. Во мне уже половина бутылки виски, поэтому я без задней мысли, начинаю говорить все, что думаю.

– Эш, ты хочешь, чтобы у тебя работали идеальные и прилежные сотрудники? Так будь примером, а не трахай свой же персонал у себя в кабинете. – Я ядовито усмехаюсь, прислоняясь к прохладной каменной стене. Мужчина хватает меня за запястье, разворачивая спиной к себе.

– Может, мне и тебя снова трахнуть, раз ты так ревнуешь? – По телу пробегают противные мурашки, а я вспоминаю ночь, когда он воспользовался моим невменяемым состоянием. Я замахиваюсь и бью ему локтем в надутый живот.

– Да пошел ты! Я не одна из тех, кто лезет тебе в ширинку.

– А, по-моему, тебе тогда очень понравилось. Ты так извивалась подо мной. – Дрожь в теле усиливается. До сих пор я не могу отчетливо вспомнить тот момент. Смена, снова бесконечный алкоголь, помутнение рассудка, толстые пальцы мужчины, обхватывающие мой подбородок и… ничего больше. Я проснулась на следующий день в его кабинете, когда зашла Сьюзан, одна из работниц, и посмотрела на меня с огромным сожалением.

Кисть ноет от боли, и я всхлипываю. Как же мне это надоело.

– Когда-нибудь мне окончательно сорвет крышу, и я подожгу твой клуб. И, надеюсь, в этот момент ты будешь находиться внутри, – со всей ненавистью высказываю я и снова замахиваюсь, чтобы ударить его. На этот раз ногой. Плевать, кто он. Плевать, что будет.

Пока Эш пытается прийти в себя, я забегаю в клуб и забираю свои вещи с барной стойки. Напарник смотрит на меня, выгнув в недоумении бровь, пытаясь понять, что происходит. Скинув с себя фартук, я бегу прочь из здания.

Я не могу больше оставаться здесь. Что я делаю со своей жизнью? Я загоняю себя в яму все больше и больше. Я больше не хочу так жить. Да я вообще не хочу жить!

Нахожу взглядом свой байк, который выделяется среди машин и привлекает внимание ярко-красным цветом. Сажусь, завожу двигатель и, надев шлем, уношусь прочь от этого места. Прочь от своих мыслей. Голова кружится, перед глазами все плывет, но я лишь сильнее давлю на газ. Может, в этот раз получится? Может, мои страдания прекратятся? Прошу, пусть в этот раз я разобьюсь насмерть. Не хочу больше. Ничего не хочу.

Стрелка спидометра уже превышает двести километров, но я и не думаю тормозить. Мчу вперед, чувствуя, как в венах бурлит кровь. Как бьется и ускоряется мой пульс. Страх вперемешку с адреналином полностью заполняет меня. Прикрываю глаза на секунду, и в воспоминаниях проносится авария. Я так испугалась. Мне было так страшно. Я помню лицо Даниэля и помню, как хотела, чтобы он остановил этот мотоцикл. Но он не остановил. Он бы не смог.

Сейчас я не боюсь.

Сейчас я только и мечтаю, чтобы когда-нибудь просто разбиться. Может, у меня судьба такая? Две аварии… Вряд ли меня спасут в третий раз.

Я резко торможу, когда на горизонте появляется выступ. Обычно скорость помогает мне забыться. Но сейчас даже она не спасает от навязчивых мыслей. Я все еще думаю. Все еще тешу себя надеждами, что все наладится. Снимаю шлем и утираю слезы, которые текут не по моей воле. В темноте замечаю машину и напрягаюсь. Кто здесь может быть? Это место только мое и…

Нет. Его здесь точно не будет.

Слезаю с мотоцикла и иду прямиком к машине, слегка пошатываясь из-за выпитого алкоголя. Подхожу и стучу в стекло, которое тут же опускается. Задерживаю дыхание и пытаюсь избавится от непрошенных мыслей. Не дышу до тех пор, пока не замечаю знакомую рыжую шевелюру.

– Идиот. Я испугалась, – ворчу я, смотря на Роя.

– Знал, что ты приедешь сюда.

Мужчина выходит из машины и тянет меня к себе, обнимая и согревая. Как он узнал, что я буду здесь? И откуда вообще знает об этом месте?

Мы стоим вот так, на краю обрыва. Я обнимаю его, вдыхая свежий ночной воздух. Цепляюсь за его джинсовую куртку, пытаясь не упасть. В голове все еще проносятся мысли: «А что, если бы тут был не Рой?» Но ведь это глупо, да? Бенсона даже в Милане нет. Откуда ему взяться на нашем холме?

– Что ты здесь забыл?

– Тебя, принцесса. Кого же еще? – Его грудь вибрирует от тихого смеха, и я делаю несколько шагов назад. Смотрю ему в глаза и хмурюсь.

– Не называй меня так. Мы оба знаем, что я ни черта не принцесса.

– Кому как. Для меня ты все это время была ей. Что с тобой? И почему ты приехала сюда? Еще и на байке.

Я закатываю глаза и иду к выступу. Сажусь на холодную траву и обнимаю себя за плечи. Вот только нотаций мне не хватает для полного счастья. Будто я закончу гонять, если мне будут читать морали.

– Кажется, я уволюсь.

– Почему? – Рой встает позади меня и кладет руку мне на плечо.

– Не могу терпеть Эша. Не могу выносить все это. Хочу начать все заново.

– Ди?.. – Друг поднимает и разворачивает лицом к себе. Смотрит в глаза и проводит рукой по моей щеке. Пульс ускоряется, стоит ему провернуть такое, а глаза застилает пелена.

И так каждый раз. Каждый раз, когда это происходит, я отключаю голову, чтобы на следующий день не думать о том, какая я мерзкая.

Дотрагиваюсь до руки Роя и, приблизившись, касаюсь его губ своими. Целую грубо и слишком резко. Толкаю в грудь по направлению к машине.

– Ты же знаешь, что пользуешься мной? – спрашивает он, чуть усмехаясь.

– Конечно. Так же, как и ты. Заткнись и возьми меня.

Рой подхватывает меня за талию и несет к машине. На улице начинается дождь, как только мы оказываемся в салоне. Мелкие капли дождя глухо стучат по стеклу и крыше, пока я торопливо снимаю одежду с мужчины. Мы друзья? Да, конечно, друзья. Которые изредка встречаются, чтобы хорошенько потрахаться, а потом расходятся до следующего раза. Не снимая с меня кофты, Рой сжимает мою грудь и из меня вырывается стон. Срываю с него куртку и расстегиваю ремень на джинсах. Между ног до боли пульсирует, пока мы раздеваемся, терзая губы друг друга. Я задыхаюсь от его поцелуев, жадно хватая ртом воздух. Дождь усиливается, но в салоне машины душно. Я стягиваю с себя кофту, и Рой приникает губами к моей груди. Обводит языком сосок и зажимает между пальцев второй.

Я отвратительна.

И я это знаю.

Завтра я снова буду жалеть об этом. Снова буду думать о том, что они были лучшими друзьями с Даниэлем. Буду плакать и ненавидеть себя. Но это будет завтра, а сейчас я просто заполняю дыру в своей груди.

3 глава

Домой я возвращаюсь только под утро, проведя всю ночь с Роем в машине и наслаждаясь вниманием с его стороны. Я знаю, как это неправильно. И так вообще не должно быть! Мы ведь друзья. Он поддерживал меня после аварии, после расставания с Бенсоном. Но… Но почему-то наша дружба зашла немного не туда. У меня нет к нему никаких чувств. Да и у него тоже. Мы просто хорошо проводим время вместе.

Но именно сейчас. Боже, мне так стыдно и противно от самой себя. Я занималась сексом с лучшим другом бывшего. В том месте, которое любил Даниэль. В его тайном месте, которое он показал только мне. Я приезжала туда каждый раз, когда вновь хотела почувствовать себя лучше. Оно стало для меня невидимой нитью, за которую я крепко держусь. Здесь мы доверились друг другу. В первые открыли наши души. А сейчас? Что я наделала? Почему не попросила уехать оттуда? Почему решила осквернить это место своим грязным поступком?

Я идиотка.

Захожу в спальню и падаю на кровать. Виски уже давно выветрилось из организма, вновь возвращая меня в реальность. Твою мать, в этот раз мои загоны Эш точно не проигнорирует. У нас каждый раз проходили стычки, но я никогда не поднимала на него руку и не угрожала. Может, он забудет? Тоже ведь пьяным был.

Прикрыв глаза, устало провожу рукой по лицу, чувствуя, как в горле встревает ком. Эш, который только и делает, что распускает руки. Рой, каждая встреча с которым заканчивается в постели. Джек, рядом с которым я думаю только о том, что тоже могла бы быть матерью. Все это… Все это так давит на меня, что я просто не могу вынести этого.

В полной тишине слышу, как в дверь скребется Брут. Поднимаю свой зад и впускаю пса.

– Ну что, Брут, может ну его. Уедем отсюда и начнем новую жизнь? – Собака переворачивается на живот, наклонив голову вбок. Я достаю из сумки телефон и набираю номер отца, так как видеть их вживую сил нет.

– Пап, привет. Ты не занят?

В трубке слышится тихий и усталый голос:

– Для тебя я всегда свободен. Что-то стряслось?

– Я хотела посоветоваться с тобой. – Притянув колени к себе, кладу на них подбородок.

– Конечно, говори.

– Я хочу уехать из Милана.

Отец громко выдыхает в динамик, несомненно, удивленный моим решением.

– С чего вдруг такие мысли? Неужели…

– Нет-нет. Это не из-за того, что ты хочешь сказать. Я просто хочу сменить обстановку. Может, стоит поехать к Фирсу? Побыть немного там, вдруг мне понравится? – Не знаю, зачем я решила поговорить с отцом на эту тему. Но он единственный, кто знает, как мне на самом деле тяжело и как я хочу уехать из этого города. За все это время я так никому и не сказала, что у меня был выкидыш. Я не хотела видеть жалостливые взгляды и слышать слова сожаления. Мы не сказали даже маме, боясь, что она не переживет это. Она очень эмпатичная и все принимает близко к сердцу, поэтому лучше не волновать ее лишний раз.

– К Фирсу? Но он же в Канаде. Ты хочешь уехать так далеко?

– Чем дальше, тем лучше, – бормочу я себе под нос. Отец спрашивает что-то еще, но вдруг я слышу голос мамы.

– Это мама? Я хочу услышать ее.

– Милая. Почему ты не приходишь к нам? Мы что, зря переехали в Милан, чтобы быть к тебе ближе? – возмущается мама, видимо, отобрав телефон у папы.

– Прости, у меня много работы.

– Именно поэтому ты собралась куда-то уезжать? Ди, я все понимаю, ты все еще переживаешь разрыв, но не пора ли начать жить дальше? Пять лет прошло, милая. Пять. Вокруг тебя столько мужчин. Взять хотя бы Роя.

Я отодвигаю телефон от уха, не желая слушать ее советы. Жить дальше?.. Как?

Начну встречаться с Роем, прекрасно зная, чей он друг. Зная, что между нами не будет никакой любви. Нам тупо нужны тела друг друга. И это будет ровно до тех пор, пока он не найдет себе нормальную девушку. Шансы, что я найду парня, куда меньше.

– Мам, мне пора, – перебиваю женский голос, когда понимаю, что начинает болеть голова.

Мне уже двадцать пять, а все до сих пор советуют, как правильно жить эту жизнь. Какая кому разница!?

– Напомню, что мы не видели тебя два месяца. Приходи, когда захочешь. Мы всегда тебя ждем. И любим тебя, ты же знаешь это? – уже почти шепотом говорит мама.

Я прикусываю губу, чтобы не разрыдаться. И я люблю их, просто не хочу, чтобы мне давали уроки правильной жизни.

Отключив вызов и отложив телефон, я иду на кухню, чтобы заварить себе кофе. Трясущимися руками достаю кружку, но она неожиданно выскальзывает, разбиваясь о кафель.

– Да твою мать! – Один из осколков отлетает мне в щиколотку, царапая. Удержавшись за тумбу, я рефлекторно поджимаю под себя ногу. Когда-нибудь этот тремор прекратится. Когда-нибудь, когда я начну ходить к психиатру и изменю уже наконец свою жизнь. Я застываю, смотря в окно. В глухом помещении раздается звонок, и я бегу к телефону. На экране высвечивается номер моего напарника бармена.

– Алло?

– Боуман, что ты наговорила Эшу? Он тут рвет и мечет, лучше не попадаться ему на глаза.

Я фыркаю, попутно обрабатывая порез.

– Будет знать, как распускать руки.

– Он начальник, ему плевать, что он может делать, а что нет, – парень говорит это всерьез и таким голосом, словно отчитывает. Хотя он младше меня на восемь лет.

– Не делай мне мозг. Поорет и успокоится. – Я уже собираюсь отключиться, как слышу крик Эша.

– Это Боуман? Дай сюда. Слышишь ты. Ты! Ты уволена, понятно? Не смей даже и шагу сделать в мой клуб. – Его противный хриплый голос вызывает во мне только отвращение.

– Я уволена за то, что поставила тебя на место?

– Имей уважение, ты говоришь с начальником.

– Так я же уволена, – я усмехаюсь и слышу в ответ тяжелое дыхание.

– Зарплату получишь на карту. Хватит быть сукой, Кенди. Иначе так и останешься без мужа и детей.

Меня передергивает от его слов, и я окидываю взглядом пустую квартиру. Скинув звонок, прикрываю глаза. Упоминание о детях заставляет меня снова поддаться эмоциям. Тело начинает предательски подрагивать, и я иду на кухню. Достав маленький пузырек из верхнего шкафчика, вытаскиваю две таблетки успокоительного и запиваю водой.

Как же надоело.

Мне точно нужно отдохнуть от всего. Зайдя в спальню, беру ноутбук и открываю сайт авиабилетов. Ближайший рейс в Монреаль через два дня, так что я вполне успею собраться и навестить Мелиссу перед отъездом. Для себя я все решила еще ночью и сейчас не собираюсь поворачивать назад. К чему это все? Для чего я здесь? Мне нужно уехать хотя бы на неделю.

Несколько минут я смотрю на оформленный билет, прежде чем закрыть ноутбук. Я все делаю правильно. Другой город пойдет мне на пользу.

***

Брут довольно бегает по лужайке, разгоняя птиц, что спокойно клюют разбросанный хлеб. Я прикрываю глаза из-за палящего солнца, которое слепит и не дает спокойно идти по улице. По алее гуляют семьи с детьми. Кто-то спокойно прогуливается и рассматривает деревья, кто-то бежит, едва не сбивая людей с ног. Женщина расслабленно шагает, разговаривая по телефону, и смеется. Мужчина, наоборот, прикрывает рот рукой и кричит на кого-то в трубку. У каждого своя жизнь и свои дела. Впервые за долгое время я нахожусь в таком шумном и людном месте, не считая работы. Это так необычно для меня, что я спешу прицепить Брута к поводку и ретироваться к подруге. Находиться где-то, помимо дома и работы, по-прежнему тяжело. Из-за недосыпов и недоедания мое тело слишком слабое. Меня хватает только на десятиминутную прогулку. А может, я просто не хочу светиться на улице. Боюсь? Боюсь случайно увидеть того, кого не должна. Ну а вдруг?

Дохожу до дома Мелиссы и поднимаюсь на нужный этаж. Дверь мне открывает Джек и тут же крепко обнимает.

– Я же обещала, что приду. – Поцеловав его в макушку и вдохнув родной запах, я успокаиваюсь и расслабляюсь. В доме витает запах жульена, отчего у меня урчит живот. Но желания есть по-прежнему нет.

– Ди, ты уже пришла? – Подруга высовывает голову в проем и улыбается.

– Захотелось посидеть у вас подольше.

Мы с Джеком проходим на кухню и садимся за обеденный стол. Как раз в это время Мелисса достает блюдо из духовки. Я качаю головой, извиняясь, так как сразу понимаю – голодной меня отсюда не выпустят.

– Я поела дома. Могу взять с собой, если ты настаиваешь. – Подруга встает в боевую стойку, уперев руки в бока, и недовольно хмурится. Моим словам она явно не верит.

– Если бы ты действительно ела, то не выглядела бы так. – Пройдясь взглядом по мне, она устало сводит брови к переносице и обреченно цокает.

– Ты права. Надо больше питаться. Ты же знаешь, это все из-за работы. Мелисса понимающе кивает, отрезая кусок жульена, и кладет его в контейнер. Я привыкла держать все проблемы и переживания в себе, не рассказывая о них никому. Я не хочу, чтобы Лиса переживала за меня как раньше. У нее своя семья, сын. Вот о ком ей действительно стоит заботиться, а не обо мне с моими звоночками РПП и алкоголизмом. К тому же, первое я удачно скрываю, ссылаясь на плотный рабочий график. Она достаточно переживала обо мне. Хватит с меня этих жалостливых взглядов. Наверное, именно поэтому я сблизилась с Роем. Он не смотрит на меня, как на брошеного котенка. Не вспоминает о прошлом. Ему просто удобно со мной. Как и мне. К чему эти клятвы в верности и признания в любви, когда можно хорошо провести время и разойтись, верно?

– А где Ричард? – Я верчу головой из стороны в сторону, выискивая его и прислушиваясь к шуму в других комнатах. Глаза режет от светлого помещения и белой мебели, но Мелисса всегда была в восторге от своего интерьера. Еще бы, она несколько месяцев обустраивала все под себя, не щадя Ричарда. Представить не могу, как он терпел беременную девушку, у которой крыша ехала от того, что ей срочно нужно поехать и посмотреть, как продвигается ремонт. Тогда она действительно была не в себе. Кажется, вторую ее беременность я не переживу.

– Он уехал в командировку. Вернется только через две недели. – Девушка забирает из моих рук Джека, который уже клюет носом, и переносит в кресло-качалку.

– Довольно долго. Будешь брать отпуск? – спрашиваю, потому что понимаю: работу и ребенка она вряд ли совместит.

– Придется. Не хочу нагружать тебя. – Лиса пожимает плечами, хлопая рядом с собой по дивану. Я пересаживаюсь и кладу голову ей на плечо. Мы давно не сидели вот так вдвоем. Это напоминает мне наши ночевки у меня дома и ночные посиделки в общежитии. Мелисса изменилась. Нет, она и раньше была всегда собранная, умная и ответственная. Но сейчас она еще сильнее. Замужество и беременность изменили ее. И я совру, если скажу, что мне не нравятся эти изменения. Она повзрослела. А вот я, кажется, так и застряла в возрасте девятнадцати лет. Только желание жить куда-то испарилось. Вместе с Бенсоном.

Наверное, это так глупо, страдать из-за расставания с парнем. У людей есть проблемы куда серьезнее. Но какая разница. Можете осуждать меня, можете понять. Два парня изменили мне, я снова попала в аварию, потеряла ребенка и, скорее всего, больше не смогу иметь детей, потеряла веру в любовь. Издеваюсь над своим организмом, вливая в себя литры алкоголя и вызывая рвоту. Я жалкая. Но я не хочу закончить свою жизнь где-нибудь на отшибе Милана в мусоропроводе. Мне нужна эта поездка в Монреаль. Там Фирс, там я смогу попытаться начать все заново. Без оглядок на прошлое. Стоит только найти это крошечное желание жить.

– Лиса, я хочу уехать отсюда ненадолго, – говорю почти шепотом, чтобы Джек не услышал. Девушка вздрагивает и переводит взгляд на меня.

– Уехать? Но почему?

– Ты же сама просила что-то изменить. Я хочу перезагрузить себя, снова начать жить.

Подруга сжимает мою ладонь, поглаживая ее.

– Если тебе это действительно нужно, то езжай. Ты же знаешь, я не буду останавливать тебя.

Подняв голову, я благодарно смотрю на нее, а на глаза начинают наворачиваться слезы. Хоть я и не рассказываю ей ничего, она все еще остается моей лучшей подругой и все так же понимает меня. Всегда рядом и поддерживает все мои решения. Иногда мне кажется, что я ее не заслуживаю. Я должна всю оставшуюся жизнь оставаться на самом дне и не тянуть за собой друзей.

– Даже не попытаешься отговорить?

– Я вижу по твоему взгляду, что ты уже и без меня все решила.

– Да, – признаюсь, слегка улыбаясь.

– Как Рой отреагировал?

– А что он?

– Да брось. Месяц назад я застала его голый зад в твоей постели.

– Ты узнала его только по заднице? Боюсь спросить, каким образом? – удивляюсь я. Мелисса смеется, но я вижу мелькнувшее в ее взгляде осуждение. Ну, конечно.

– Почему ты не рассказывала мне об этом?

– Лиса, мы просто… Это было несколько раз. Ничего больше. Просто секс.

– Но он… – подруга замолкает, прикусывая язык. Что он? Друг моего бывшего? Это она хотел сказать?

– Он хороший друг. И ничего более. И я хочу закончить этот разговор.

И закончить с Роем. Меня и саму совесть грызет из-за этого. Мелисса понимающе кивает и переводит тему.

Мы проводим вместе весь вечер, почти как раньше. Смотрим фильмы, и я все-таки съедаю жульен, что приготовила Лиса, чему она очень рада. Я и сама довольна тем, что наконец поела нормальную еду, а не йогурты и шоколад. Пустота и глухая боль в груди пусть и немного, но начинают утихать. И на их месте появляется крохотная надежда, что я все еще могу изменить свою жизнь, если возьму себя в руки. Я начну нормально питаться, сменю город, перестану пить и прекращу пьяное вождение на бешеной скорости. Все вернется на свои места, и мне больше не будет плохо. Я изменюсь. Я постараюсь измениться.

***

Весь следующий день я просиживаю в квартире, раздумывая обо всем. В одной руке держу полупустую бутылку вина, другой – подкуриваю сигарету и затягиваюсь дымом. Выдыхая кольца прямо в потолок, я протягиваю руку вверх, рассматривая тонкое запястье и вздутые вены, которые сильно выделяются на фоне бледной кожи. Каждую секунду мой мозг призывает провести надрез по этой синей линии. Хотя бы один. Небольшой. Я уже давно перестала соображать. Кусать щеки изнутри, царапать себя, обжигать кожу горящей сигаретой, делать небольшие надрезы. Это все приносит мне нездоровое удовольствие. Приятно ощущать жжение, пульсацию от ран на бархатной коже. Они притупляют моральную боль. Могла ли я вообще думать о том, что меня сломает какой-то парень? Может, вы думаете, я слабая идиотка? Я, наверное, соглашусь с вами. Так и есть. Ни капли любви к себе. И ненависть за то, что причиняю себе вред. Ненависть к Даниэлю, из-за которого моя жизнь стала такой. Я осознаю, что нездорова. Мои мысли… Нормальный человек не думает, как бы порезать себя так, чтобы не увидела подруга или, не дай Бог, ребенок.

Нормальный человек не уродует свое тело. Не закидывает в себя горсти таблеток, только чтобы его не трясло хотя бы несколько часов, не вливает в себя литры алкоголя. Что, если я не смогу измениться? Вдруг это жирная точка? Ведь, если бы я хотела, то давно вернулась бы к прежней жизни.

Я не помню, в какой момент стала такой. В какой момент начала разрушать себя. Сначала авария, пропажа Даниэля, правда о выкидыше. Слезы, истерики, отказ от еды, нежелание идти на учебу. Я лежала в ледяной ванне, пока по щекам текли обжигающие слезы. Обида на Бенсона и его предательство терзали мою грудную клетку. Я все еще помню то чувство. Словно тебя бьют хлыстом по спине, и ты не можешь дышать. Грубые и сильные руки сжимают в тиски, ломая ребра. Ножом разрезают кожу на груди, погружаясь глубже, добираясь до сердца. Эта боль была невыносима. И в какой-то момент я хотела заглушить ее. Сделать хоть что-то, чтобы отвлечься от нее. На глаза попалась бритва, и уже в следующее мгновение лезвие полоснуло меня по кисти, один раз. Второй. Третий. Кожа неприятно заныла, но этого было мало. А потом я опустила руку в холодную воду и раны сразу защипало. Прозрачная вода начала окрашиваться в розовый цвет, постепенно становясь темнее, а я просто лежала и наблюдала за этим. Губы растянулись в широкой улыбке, когда я поняла, что беспокоюсь о своих порезах, а не о том, что меня бросили. Физическая боль заботила меня больше. На следующий день я провернула подобное снова. Потом еще раз. Это стало своего роды привычкой. Причинять себе физическую боль, не желая чувствовать душевную.

Я открываю глаза от резкого звука. Оглядываюсь по сторонам, ища причину, а затем понимаю, что моя рука слишком легкая. Смотрю на пол и вижу, как на ковре расползается пятно от вина. Так ушла в свои мысли, что уронила бутылку. Просто замечательно. Возвращаю взгляд в потолок и продолжаю наблюдать, как гостиная постепенно окрашивается в оранжевые оттенки. Начинает смеркаться. Уже завтра я уеду отсюда. Пусть на время, но, надеюсь, это поможет пробудить во мне жизнь. Рядом будет Фирс. Он поможет. Может мне понравится там? Фирсу ничего не мешает приезжать к друзьям на праздники, значит и я смогу. В этой поездке нет ничего плохого. Мне наоборот станет лучше, правда? Я не буду жить в городе, где меня вечно преследует прошлое. Я смогу ходить по улице не боясь, что увижу до боли знакомое лицо. Стоит ли говорить Фирсу, что я приеду к нему? Хотя… Сделаю ему сюрприз. Вот он удивится, когда увидит меня в Монреале.

В первые за долгое время я искренне улыбаюсь, подумав о предстоящей встрече с другом. Стоит увидеться с егомамой, она давно звала меня в гости. Может быть, захочет передать сыну что-нибудь.

Убедившись, что вполне отрезвела за время, пока витала в воспоминаниях, я встаю с дивана и тянусь за телефоном. Чувствую легкую боль в голове, отчего хмурюсь и давлю рукой на лоб, притупляя неприятные ощущения. Найдя в контактах номер миссис Белинды, пишу ей сообщение. С тех пор, как уехал Фирс, я часто навещаю ее, и мы вместе собираем букеты на заказ. В качестве модельера Моретти не преуспела и решила открыть цветочный магазин. И он вышел потрясающим. Если заказывать букеты, то только у нее. И Ричард с Мелиссой прекрасно знают об этой моей слабости. Каждый год я получаю от них букет бело-красных роз, которые, судя по всему, они собирают сами. Как-то я проболталась маме Фирса что обожаю такое сочетание цветов, а она лишь хитро улыбнулась и записала себе в блокнот. К этой женщине я питаю огромную любовь. Она одна из немногих, кто видит меня насквозь. Видит всех моих тараканов, но не лезет с непрошенными советами. Обожаю ее за это.