Коллаборанты

– А вы не подумали, что вас могут прослушать?

– Как? Мы ежедневно проводим проверку на жучки!

– Но они вас прослушали!

– До сих пор не могу понять, как они это сделали. Может они слушали не нас, а бельгийцев?

– Хорошо, второй вопрос: почему Серов вас отпустил?

– Не знаю. Он наверняка взял моего агента фотографа и выбил из него нужные показания. Я проверяла, агент исчез.

– Ну и последнее. Что за «красный цвет»?

– Не «красный цвет», а «цвет красный». Серов это подчеркнул.

– И что это означает?

– Этого я тоже не знаю.

Разговор с Дафной Кларк мало что прояснил. Ясно только, что Серов передал некое сообщение, но кому?

Глава русского отдела недолго мучился сомнениями. Он решил просто передать информацию «на верх». Директор Секретной Службы Джон Синклер так же, как и его подчиненные, понятия не имел, что означает сообщение Серова. Но у него на такой случай была инструкция. Он набрал телефонный номер, которого нет ни в одном справочнике и, услышав в трубке «говорите», произнес только два слова «цвет красный». Услышав короткие гудки, он положил трубку на рычаг и посчитал свою миссию выполненной.

Дэниел Мур прослушал сообщение шефа МИ-6 на автоответчике уже к вечеру. Он сразу же отправился в библиотеку замка Уэлдон, в надежде застать там Хозяина. Хозяин оказался на месте. Он сидел за столом и что-то писал.

– Простите за беспокойство, мессир, но я не мог ждать до утра, – заговорил Мур.

– Что случилось, Дэниел? – не отрываясь от письма спросил Хозяин.

– Генерал Серов просит срочной эвакуации.

Хозяин отложил ручку и откинулся на мягкую спинку стула.

– А какой нам смысл его эвакуировать? – сказал он, – какая от него здесь польза? Да и кого ему бояться? Если Хрущева, то нам проще убрать этого говоруна, а Серова поставить на его место. Ты не прорабатывал такой вариант?

– Еще нет, мессир, но вариант интересный.

– Вот и займись им. И по Восточной Европе я с тебя задачу не снимаю. Как там, кстати?

– Пока небольшие подвижки есть только в Польше и Венгрии.

– Главное начать, а там все покатится, как снежный ком.

– Да, мессир.

– Ну, все иди.

Дэниел Мур в свои 69 лет чувствовал себя самым могущественным человеком на Земле. К его «советам» прислушивались президенты и премьер-министры, банкиры и главы корпораций. К нему стекалась разведывательная информация из МИ-6, ЦРУ и Моссада. И не кому-нибудь, а именно ему Хозяин поручал разрабатывать специальные операции по всему миру.

В настоящий момент он готовил антисоветские перевороты в странах Восточной Европы. Но поручение, полученное сегодня относительно советских лидеров, было несомненно важнее. На самом деле было бы просто замечательно, если во главе Советского Союза станет Серов! Исчезнет последняя преграда на пути к мировому господству Хозяина, а, значит и его, Дэниела Мура.

Осталось придумать, как убрать Хрущева, Булганина, Жукова… кто там еще может угрожать Серову? Может быть небольшой заговор? Заговорщики убивают советских вождей, а Серов разоблачает заговорщиков и становится народным героем. Ерунда. У Хрущева нет оппозиции. Чтобы ее подготовить, уйдут годы, а нужно уложиться в пару месяцев. Что можно сделать в такой короткий срок? Только диверсию. Дождаться пока все они соберутся в одном месте и взорвать. Например, на 1-е мая на мавзолее. Они все там будут, правда, и Серов тоже. Но можно придумать, как его эвакуировать перед взрывом. Вариант трудно выполнимый, но возможный. До 1-го мая еще три месяца. Время на подготовку есть. Что еще?

А что если пригласить правительственную делегацию СССР сюда, в Лондон? Почему ему сразу не пришла в голову такая мысль? Это же очевидно: подложить бомбу в самолет на аэродроме в Хитроу намного легче, чем в мавзолей в Москве! Окрыленный такой замечательной идеей, Дэниел сел в машину и с ревом погнал ее на Даунинг стрит в офис премьер-министра.

В приемной он лишь на мгновение остановился, чтобы спросить секретаря:

– У него кто-то есть?

– Нет, но господин премьер…

Мур не дослушал, что там ему пытался возразить секретарь и вошел в кабинет. Увидев его, премьер-министр Энтони Иден встал из-за стола и двинулся на встречу.

– Что-то случилось, мистер Мур? – встревоженно спросил он, протягивая руку для приветствия.

– Добрый вечер, мистер Иден, – ответил на рукопожатие Дэниел, – давайте присядем.

– Может быть виски? – предложил премьер, собираясь с мыслями.

– Не сейчас. Я тут подумал, почему бы нам не устроить встречу на высшем уровне с Советами?

– А смысл? Я полгода назад в Женеве имел весьма подробный разговор с Хрущевым. С ним очень трудно говорить с позиции силы. Нам, практически, ни о чем не удалось договориться.

– А может в этом и ошибка? Никто не тащит барана на бойню силой, зато если показать ему приманку, он и сам туда пойдет, и своих овец за собой потащит.

– Ха-ха! А ведь верно подмечено. Хрущев действительно по характеру баран: недалекий, но упрямый… Только вот что для него будет приманкой?

– Ну, скажем идея мирного сосуществования двух империй: советской и британской.

– Эта идея в Женеве уже поднималась, но встал вопрос, как поделить третьи страны. Он уверен, что там скоро победят социалистические революции. А я сказал, что мы этого не допустим.

– Мы можем предложить принцип невмешательства в дела третьих стран.

– И зачем нам это? Да и Парламент такую доктрину не утвердит. Даже если утвердит, то даст козырь оппозиции и нас скинут.

– Я же не сказал, что мы не будем вмешиваться. Я сказал: провозгласим принцип. Согласитесь, это разные вещи. Пусть официально нас считают голубем мира. Это не помешает проводить нам тайные операции.

– Война разведок? МИ-6 против КГБ?

– Именно!

– А вы уверены, что мы победим?

– Абсолютно! Во-первых, за нас будет не только МИ-6, но и ЦРУ и Моссад, а во-вторых…, впрочем, хватит и «во-первых».

– Ну, что ж, вы меня убедили. Осталось определиться, где провести переговоры. Может, пригласить их в Лондон?

– Прекрасная идея!

– Тогда я сегодня же отдам необходимые распоряжения.

***

Серов входил в свой кабинет, когда на его столе зазвонил телефон «вертушки». Генерал, прошел к столу и снял трубку.

– Серов, – привычно сказал он.

– Вань, зайди ко мне срочно, – раздался голос Хрущева.

У Серова похолодело в груди. Похоже Хрущеву доложили о короне, а операция прикрытия еще не подготовлена. Если зацепятся за корону и протянут ниточку до драгоценностей Рейхсбанка, ему, Серову, несдобровать. И этот чертов Дэниел Мур молчит. Просил же его о срочной эвакуации!

– Серов, ты меня слышишь? – донеслось из трубки.

– Да, Никита Сергеевич, сейчас буду, – ответил генерал и обреченно вышел из кабинета.

Всю дорогу он думал, как ему выкрутиться, но страх мешал сосредоточиться. Мысли путались. Сердце бешено колотилось. Поднявшись на третий этаж, Серов постарался взять себя в руки и в кабинет первого секретаря ЦК вошел уже немного успокоенным.

– А, проходи, Иван Александрович. Есть серьезный разговор, – махнул ему рукой Хрущев.

Серов подошел к столу и уселся на стул.

– Слушаю, Никита Сергеевич, – изобразил он полное внимание.

– Скажи, Вань, сколько людей расстреляли по твоему приказу? – огорошил его Хрущев.

– Не знаю, не считал, – растерянно произнес Серов, – а что?

– И я не считал. А вдруг кто-то посчитает?

– Да кто, Никита Сергеевич?! Все архивы у меня. Пока я председатель КГБ, никто туда не полезет.

– А что у тебя в архивах никто не работает? Найдется какой-нибудь книжный червь и раскопает наши грешки.

– Ну, раскопает, и куда он пойдет? Ко мне и пойдет, – начал успокаиваться генерал.

– Хорошо, если к тебе, а если к иностранцам? Представляешь, какой они вой поднимут?

– Я понял, Никита Сергеевич. Я лично займусь архивами.

– Займешься, но это потом. Мне вот какая мысля пришла. Нам надо обвинить во всех репрессиях Сталина и Берию. Тогда, если какой документ и обнаружится, то мы не виноваты. Мы исполняли их приказы. А, как тебе?

– Здорово придумано! Только, боюсь, никто этому не поверит.

– Как не поверят, если мы приведем цифры и факты?

– Где ж мы их возьмем? Сталин вообще приговоры не подписывал, а Берия больше народа из лагерей освободил, чем туда сажал.

– От ты нашел трудности на ровном месте. Подписи нет. Мне тебя научить, как подписи появляются? В общем, Ваня, мне нужен доклад в таком роде, что дескать, Сталин вовсе не такой уж пламенный революционер, что он натворил много плохого, что сам же создал культ своей личности, а его кровавый палач Берия по его приказу вообще загубил тысячи невинных душ.

– Я, пожалуй, смогу написать такой доклад, – окончательно успокоился Серов, – дайте мне месяц и…

– Нет, у тебя всего две недели. Я хочу зачитать доклад на съезде.

– Я постараюсь, Никита Сергеевич.

– Ты уж постарайся, Ваня.

Из Кремля Серов вышел с двояким чувством. С одной стороны, его опасения по поводу короны не подтвердились. И это очень хорошо. У него есть целых две недели, чтобы отвести от себя всякие подозрения. Но то, что предлагает Хрущев – это абсурд! Никто не поверит, что Сталин губил невиновных. Для советских людей имя Сталина свято. Нельзя вот так сразу разрушить их веру в своего вождя. Народ может потребовать доказательств. А где их взять? Сфабриковать документы? За две недели? Нереально! Тем не менее, приказание первого секретаря ЦК надо исполнять. Доклад он напишет.

Серов вернулся на Лубянку и приказал начальнику архива собрать все данные по репрессиям с 1924 по 1953 годы.

– Сделаем, товарищ генерал армии, – вытянувшись по стойке смирно, ответил тот.

– Сколько тебе нужно времени? – уточнил Серов.

– За пару месяцев управимся.

– У тебя три дня!

– Но это невозможно, товарищ генерал армии! Вы не представляете, сколько придется перелопатить материалов…

– Как раз, хорошо представляю. Поэтому могу дать в помощь столько оперативников, сколько тебе нужно.

– Это не поможет. Они только мешаться будут.

– Как хочешь. Но справка мне нужна через три дня.

Отпустив архивариуса, генерал придвинул к себе чистый листок бумаги, взял ручку и принялся писать черновик доклада. Цифры в него можно вставить и потом.

Он сразу определился с концепцией. Все достижения, которые приписываются Сталину, совершены советским народом не благодаря, а вопреки Сталину. А во всех просчетах, голоде тридцатых годов, военных поражениях, репрессиях невинных граждан виноват именно Сталин.

Поначалу работа двигалась медленно. Мысли формулировались коряво. Приходилось долго обдумывать каждое предложение, каждую фразу.

Через три дня из архива принесли те данные, о которых он просил. Серов внимательно их изучил. Получалось, что львиная доля репрессий выпадала на «ежовский» период. Генрих Ягода и Лаврентий Берия выглядели просто белыми и пушистыми по сравнению с Николаем Ежовым. И это несмотря на то, что первый инициировал раскулачивание, а второй депортации. Если беспристрастно проанализировать архивные данные, то можно сделать вывод: в большинстве репрессий виноват не Сталин, а Ежов. Так как Ежов возглавлял НКВД всего 2 года, то Сталину можно поставить в заслугу, что он так быстро разобрался с садистской сутью Ежова и его расстрелял.

Нет, в таком виде архивные данные использовать в докладе нельзя. Надо их творчески переработать. Сначала нужно объединить понятия «раскулаченные», «репрессированные» и «депортированные». Особенно нежелательно упоминать о депортированных, потому что ими лично занимался сам Серов. Так, отлично! Теперь все они будут репрессированные. Еще нужно как-то убрать «ежовский» пик. Может раскидать часть репрессий на Ягоду и Берию? А смысл? Проще довести число пострадавших от них до «ежовского» уровня. Если умножить на 10 их цифры, то примерно так и получится. Не будет совпадать общее число репрессированных? А кто проверит? Все архивы засекречены!

Ай, да Серов, ай да… молодец! Работа по докладу пошла гораздо легче. Серов так увлекся, что чуть не забыл об операции прикрытия по делу с короной. А когда вспомнил, сразу все бросил и поехал к ювелиру.

В этот раз Михаил Соломонович ждал Серова и открыл дверь сразу, как только услышал голос генерала.

– Проходите, гражданин генерал. Только вчера закончил, – суетился он, – вот, полюбуйтесь.

Серов глянул на оригинал, на копию: похоже. Нет конечно бриллиантового блеска, но размеры, формы – все один к одному.

– Неплохо, – сделал заключение он, – сколько я должен?

– Я отложил все заказы и работал почти без сна…

– Короче, сколько?

– Десять тысяч.

– Ого! – Серов поцокал языком.

– Но вы же…

– Да не дрейфь, – ухмыльнулся генерал, – держи свои десять тысяч. Надеюсь ты понимаешь, что с тобой будет, если кто-то узнает о нашем маленьком секрете?

– Как вы можете такое подумать?! – изобразил возмущение Михаил Соломонович.

– Еще вот что. Я оставлю у тебя оригинал на пару месяцев? Надеюсь за это ты с меня плату не возьмешь?

– Что вы такое говорите, гражданин генерал? Оставляйте и не берите в голову. Обеспечу сохранность, как в швейцарском банке и абсолютно даром.

Генерал оставил оригинал на столе, уложил в портфель фальшивую диадему и, кивнув на прощанье, покинул ювелира. По дороге домой он завернул в фотостудию Фролова. Фотограф оказался на месте. Он два дня назад вернулся из отпуска, и у него образовалась очередь из дам, желающих увековечить свою красоту.

– Избавься от них, – приказал Серов, – через полчаса я приеду со своей женой, чтобы никого здесь не было.

– Да, конечно, товарищ генерал, – согласно закивал Кирюша.

Серов съездил домой, приказал жене надеть то же вечернее платье, что было на снимке с короной и вернулся с ней в студию. После того, как Кирюша заснял ее в фальшивой диадеме, Иван Александрович отпустил ее домой.

– А ты, не забывай о своей расписке, – сказал он фотографу.

– Я все помню, товарищ, генерал. Да, если бы я знал…

– Ладно, ладно продолжай работать. Но, как только кто-то начнет тебя расспрашивать о твоих клиентках – сразу ко мне. Понял?

– Все понял, товарищ генерал.

Серов вышел из фотостудии и вздохнул полной грудью. Главную беду он от себя отвел. А когда снег растает и грязь высохнет, он отвезет диадему на дачу и спрячет в тайнике. Туда никто и никогда не доберется.

Вот теперь можно спокойно возвращаться к докладу. Серов вернулся к себе. Едва он вошел в приемную, как секретарь вскочил со стула и взволнованным голосом произнес:

– Товарищ генерал армии, пока вас не было три раза звонил товарищ Хрущев.

– И что он хотел?

– Сказал: как появитесь, что б сразу к нему ехали.

Серов, не входя в свой кабинет, развернулся и отправился в Кремль. На этот раз он даже хотел, чтобы Никита задал ему вопрос по короне. Мысленно он уже смаковал, как размажет этого говоруна своими железными аргументами. Но, оказалось, Хрущев вызвал его не за этим. Он протянул генералу листок бумаги со словами:

– Вот смотри, англичане Булганину приглашение прислали.

– И что? – пробежав текст по диагонали, спросил Серов.

– Ну как, что? Они приглашают правительственную делегацию. А я, выходит, побоку?

– Да почему побоку-то, Никита Сергеевич? Это просто так пишется «правительственная делегация». Если они приглашают не кого-то конкретно, значит оставляют определить состав делегации за нами.

– Значит, я тоже могу поехать?

– Конечно!

– Слушай, а не могут они нам козу устроить?

– В смысле?

– Ну, приедем мы в Англию всем правительством, а они возьмут нас и грохнут.

– Так не надо ехать всем правительством. Оставьте здесь Молотова, Жукова, Ворошилова…

– Ладно, мы с тобой это еще после съезда обсудим. Как у тебя с докладом?

– На днях закончу.

– Тут у меня некоторые деятели тоже занимались репрессиями, так у них получается во всем Ежов виноват. А у тебя как?

– По архивным данным так и получается, Никита Сергеевич, но я кое-какие цифры подправил. Теперь вину Сталина можно считать доказанной, – ухмыльнулся Серов.

– Вот это ты молодец! – обрадовался Хрущев, – вот за что я тебя люблю, Ваня, понимаешь ты толк в политике.

– Только я хотел предупредить, Никита Сергеевич: нельзя этот доклад сразу публиковать.

– Как это? Что значит нельзя? Зачем он тогда нужен?

– Вы просто вспомните, что было после «разоблачения» Берии? А тут Сталин! Нам могут сказать: а вы куда смотрели?

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю зачитать доклад перед каждой делегацией по-отдельности, и посмотреть на реакцию. Кто сильно возмущаться будет, на заметку взять. Так мы сможем, кстати, избавиться от всех сталинистов в партии.

– Ты, может, и прав, но тогда как народ узнает о «злодеяниях» Сталина?

– Народ сначала подготовить надо.

– Как?!

– Никак. Мы доклад засекретим и зачитаем только делегациям. Но вы же знаете, как это бывает. На кухне, под рюмочку, под большим секретом какой-нибудь делегат расскажет своему другу, тот своему…, поползут слухи, а через пару лет все будут знать, что Сталин – злодей.

– Ай, голова ты, Серов! – рассмеялся Хрущев. – Ладно, я подумаю. Иди заканчивай свой доклад.

История с докладом прошла на съезде именно так, как и предполагал председатель КГБ. Когда в последний день съезда на закрытом заседании Хрущев зачитал «творение» Серова, делегаты испытали шок. Рушилась их картина мира. Многие отказывались верить в услышанное. Кто-то с мест потребовал доказательств. Но делегатам объявили, что доклад секретный, обсуждению не подлежит и его нужно просто принять к сведению.

Наступил переломный момент. Если бы все несогласные с Хрущевым в оценке личности Сталина выступили совместно, то от Никиты только пух и перья полетели бы. Но они разъехались по своим партийным организациям. Весь протест ушел внутрь себя. Однако совсем без народных волнений не обошлось.

В начале марта Серову позвонил начальник управления КГБ Грузии.

– Товарищ генерал армии! У нас тут на площади Руставели толпа собралась, митингуют.

– И зачем ты мне звонишь? Разгони и после этого доложи!

– Как я их разгоню? Их тысяч десять собралось!

– И что они хотят?

– Требуют восстановить честное имя Сталина.

– Ну так собери своих людей со всей республики, милицию подключи. Что я тебя учить должен?! Разгони их к чертовой матери!

– Так милиция с ними в толпе кричит: долой Хрущева.

– Так, тогда сделай вот что: займи со своими людьми радиостанцию, телеграф, отключи междугородний телефон. Не дай им связаться с другими городами. Понял?!

– Хорошо понял, товарищ генерал-полковник! Сделаем!

– Все, жди указаний.

Серов снял трубку прямого телефона с Хрущевым.

– Чего тебе? – услышал он через какое-то время.

– В Тбилиси беспорядки…

– Да, знаю я. Позвонили уж. Хотел тебе звонить, а ты сам…. Что думаешь делать?

– А что делать? Мои люди своими силами не справятся. Какое-то время они ключевые точки удержат, но без армии им каюк.

– Вам бы все армию…. А может, покричат и разойдутся?

– Не думаю, Никита Сергеевич.

– Ладно. Поговорю с Жуковым, – закончил разговор Хрущев.

Через пять дней силами мотострелковой дивизии бунт в Тбилиси был подавлен. Серов ждал повторения Тбилисских событий и в других местах, но вскоре стало понятно, что других выступлений не будет. Народ проглотил ложь и не поморщился. Ну, может, и поморщился, но совсем чуть-чуть.

В конце марта Серова вызвал Хрущев.

– Вот видишь, Ваня, – заговорил он, – всего месяц прошел, а уже все утихло. А ты говорил…

– Ничего не утихло, Никита Сергеевич. Недовольных еще много. Если они найдут способ объединиться, нам несдобровать.

– Ты думаешь, я дурак? Мы всех недовольных исключаем из партии потихоньку. А будут и дальше выступать, сядут за контрреволюционную пропаганду.

– Умно! Ничего не скажешь, – польстил ему Серов.

– То-то же! Но я тебя не за этим позвал. Ты помнишь, я тебе про приглашение англичан рассказывал?

– Помню, конечно.

– Решил я вместе с Булганиным ехать.

– Разумно, Никита Сергеевич.

– Ты тоже поедешь, вернее поплывешь. Хи-хи, на корабле поплывем.

– Пойдем.

– Куда пойдем? – не понял Хрущев.

– На корабле ходят, а не плавают.

– Ходят на ногах! Грамотный нашелся! Где у корабля ноги?! Ишь ты, первого секретаря поправлять вздумал!

– Да я пошутил, Никита Сергеевич.

– Шутник…, лучше бы спросил, почему на корабле?

– Да, а почему на корабле?

– В Женеве англичане говорили со мной свысока. В Лондоне я им покажу, кто в доме хозяин. Пусть утрутся.

– Не знаю…, удивить англичан кораблями? – покачал головой Серов

– Кто сказал, что кораблями? – хитро усмехнулся Хрущев, – корабли – это так, для затравки. Я Курчатова с собой возьму. Он говорит, что создал самую мощную бомбу в мире.

– Как я понял, вы хотите напугать англичан? Но зачем?

– Поучу их, как разговаривать с советскими руководителями. Ты мне лучше скажи: Курчатов не сбежит?

– Я этого не допущу.

– Ну, и ладненько. Недельки через три поплывем. Я еще хотел спросить: если мы с тобой уедем, а Молотов с Кагановичем попытаются взбрыкнуть, то Жуков на чьей стороне будет?

– Не знаю, Никита Сергеевич. Поговорите с ним.

– А ты не мог бы с ним поговорить?

– Лучше вы. Я для него не авторитет.

– Ладно, иди.

После разговора с Хрущевым все мысли Серова были заняты предстоящей поездкой. Эх, не вовремя Никита ее затеял. В Президиуме ЦК неспокойно. Молотов, Каганович и Маленков выступают против антисталинского курса партии. Если первого секретаря долго не будет в Москве, они могут перетянуть на свою сторону колеблющихся. А таких тоже не мало. Может так случиться, что, вернувшись, Хрущев узнает, что он уже не первый секретарь. После этого и ему, Серову, конец. Его все считают сторожевым псом Хрущева. Если Никиту снимут, Серову припомнят все. Нет, он этого не допустит! Он примет свои меры, чтобы этого не случилось.

***

Бельгийский посол в Москве долго ждал возможности неформально пообщаться с советским министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. В последнее время у него не выходил из головы вопрос, что делать с информацией о бриллиантовой диадеме королевы. Направить официальный запрос в МИД СССР он не мог, не имея на руках ни одного доказательства, ни одного свидетеля. Сотрудница британского посольства, обещавшая представить фотографию диадемы, куда-то исчезла. Оставалось одно: ждать какого-нибудь светского мероприятия, куда пригласят иностранных послов.

Наконец, такое приглашение было получено на 27 марта. МИД устраивал прием по поводу очередной годовщины начала освобождения Европы от фашизма. Во время фуршета посол подошел к Молотову и заговорил:

– Давно искал повода поговорить с вами, господин министр.

– Да? И о чем, – насторожился Вячеслав Михайлович.

– Понимаете, к нам в посольство пришла информация об очень ценной для нашей страны реликвии, которая была утрачена во время германской оккупации. Неожиданно оказалось, что эта реликвия сейчас здесь, в Москве.

– И насколько достоверна эта информация?

– Источник был в высшей мере достоверный, но, к сожалению, он исчез. Причем, исчез в тот же день, когда собирался передать нам доказательства.

– И как вы это себе объяснили?

– Мы связали это с работой ваших спецслужб.

– Так, давайте по-порядку. Что это за реликвия и при чем тут наши спецслужбы? – разговор становился интересен для Молотова.

– Реликвия – это бриллиантовая диадема нашей королевы. В качестве доказательства, наш источник собирался передать фотоснимок диадемы на голове жены генерала Серова. Но встреча…

– Постойте, какого Серова? Председателя КГБ?

– Именно! Мы считаем, что он помешал нашему источнику встретиться с нами и причастен к его исчезновению. Я счел своим долгом проинформировать вас, господин министр, об этом инциденте и попросить помощи в поисках диадемы.

– Благодарю, господин посол, за ваше обращение, но не могли бы вы направить в МИД официальную ноту?

– А это не будет расценено, как недружественный акт с нашей стороны?

– Нет, что вы! Просто, чтобы предъявить претензии к шефу КГБ нужно нечто большее, чем слова.

– Хорошо. Нота будет представлена в ближайшее время, – откланялся посол.

Молотова очень обрадовал этот короткий разговор. Кажется, у него появился шанс разрушить тандем Хрущева-Серова. Этот тандем проявился сразу после смерти Сталина, и оказался самой мощной силой во всей верхушке СССР. Им удалось скинуть самого Берию, а потом отстранить и Маленкова.

Что можно противопоставить спайке партии и КГБ? Только армию! Однако Жуков тоже тяготеет к этому тандему. Пока. Но если раскроется причастность Серова к похищению королевской диадемы, то и тандем может распасться, и Жуков может от них отколоться. Отлично! Молотов взял со столика бокал шампанского и залпом опрокинул себе в рот.