Antakarana. Час расплаты

– Какое очаровательное создание! – восторженно восклицает Алекс и бодро устремляется вслед за девушкой. Эльф бросает в его сторону уничижительный взгляд и молча исчезает в коридоре. Несмотря на все установки оставаться безучастной к судьбам других участников игры, я все больше проникаюсь симпатией к этой девушке.

Отрезок второй

На входе в тоннель мы находим 10 фонарей, которые легко крепятся на голову с помощью широких ремешков. Наверное, это те лампадки, о которых говорил в подсказке Маэстро. Но плащей нигде не видно, хотя дополнительная одежда в таких условиях уж точно бы не помешала – несмотря на плотную ткань костюма, сырость и холод прокрадываются за воротник и распространяются по всему телу.

Фонари откидывают довольно яркие лучи, поэтому не составляет особого труда осмотреть коридор, в котором мы оказались. Он представляет собой широкий каменистый тоннель искусственного или природного происхождения. Стены и потолки ровные и влажные, так что периодически вода капает кому-нибудь на голову.

Как только последняя участница – Триша – оказывается в тоннеле, каменная дверь с грохотом захлопывается за нами, создав тем самым определенную панику среди некоторых игроков.

– Мы ведь не пойдем туда, пока не расшифруем подсказку? – с надеждой в голосе спрашивает Бабур.

– Еще бы понимать, что она может означать. Где здесь взять плащ, а, тем более, третий предмет – чем бы он не являлся, – волнуется Ной.

Женщина, чье имя для меня до сих пор остается загадкой, крепко выругивается и предполагает, что мы недостаточно внимательно осмотрели предыдущую локацию.

– Так не бывает в линейном квесте, – успокаивает ее Бабур, который своей наивностью уже порядком действует мне на нервы. – Если дверь захлопнулась, значит, все задания там уже выполнены.

– Извините, – раздается робкий вежливый голос.

Но на долговязового парня никто не обращает внимания. Игроки выдвигают предположения, горячо обсуждают притчу и ищут потаенный смысл там, где его нет. Алекс при этом, с присущим ему шармом, пытается шутить, а невероятно похожая на Блонду девушка так серьезно несет какую-то околесицу, что я почти полностью убеждаюсь в том, что глаза и чувства сыграли со мной злую шутку. Во всеобщей дискуссии не принимают участия лишь Эльф, Марко и я.

– Что же это может быть?! – восклицает с отчаянием в голосе Триша. – Я почти уверена, что этот предмет и является ключом ко всем нашим вопросам.

– Извините, – вновь вмешивается высокий парень с длинными волосами, – кажется, я знаю, о чем говорил Маэстро.

Внезапно галдеж прерывается, и все с изумлением уставляются на него. Смущенный подобным вниманием, парень продолжает:

– Речь идет о флейте. Еще в 350 году до нашей эры великий Аристотель сказал: «Флейта плохо влияет на дух человека – она слишком волнует». Тем самым философ подчеркивал, насколько губительно может быть воздействие этого инструмента на впечатлительных юных особ. Ведь из нее нельзя извлечь ни звука без вдохновения, без глубоко прожитых эмоций! Поэтому каждая нота волшебного инструмента наполнена чувством, проникающим глубоко в душу. Вот почему Мудрец не хотел брать флейту – она заставляла интенсивнее чувствовать тоску по дому.

Как мечтательно он об это рассказывает, какую страсть излучают его глаза в этот момент! Невольно я вспоминаю несчастного Холео, который также самоотверженно посвящал себя астрономии. Увлеченным людям всегда непросто живется в нашем жестоком обществе. Но каким бы пустым был наш мир без этих странных созданий, искренне верящих в великую силу искусства, религии, науки, разума, души – да мало ли чего еще!

На удивленно-вопросительные взгляды игроков долговязый пожимает плечами:

– Я музыкант с классической школой. Ребята из моей группы дали мне кличку Диез. Потому что я всегда на полутон выше, – и он застенчиво смеется. Эта тонкая шутка с намеком на высокий рост и голос мужчины в сравнении с нотным знаком диезом, который обозначает повышение любой ноты на один полутон, вносит определенное веселье в слегка растерянную компанию. Бабур начинает громко хохотать, мотая при этом головой и хлопая своими пухленькими руками по коленкам. Его смех так заразителен, что и Триша, которая еще недавно пребывала в состоянии глубоко шока, кажется совершенно об этом забыла. А я, в свою очередь, вспомнила, как приятно звучит гортанный смех Алекса…

– Первое дельное замечание за весь день, – коротко хвалит его Эльф. – А теперь хватит терять время. Не знаю, как вы, но я умираю от голода.

***

Алекс ведет нашу группу, негласно взяв на себя руководство. Должна признать, манипуляция людьми – это его конек. Лишь мне одной известно, что скрывается за подобными лидерскими качествами и какой подлой душой обладает этот, на первый взгляд, милый и остроумный парень.

Коридор оказывается на удивление длинным и неровным: он постоянно петляет, уходит вверх, опускается вниз. Скользкая скалистая поверхность заставляет нас часто спотыкаться или поскальзываться. Постепенно начинают появляться первые сталактиты и сталагмиты. С разных сторон слышно, как крупные капли соскальзывают с каменных сосулек и падают в образовавшиеся на полу лужицы, издавая самые разнообразные звуки. Мне то кажется, что я слышу чей-то шепот, то мерещатся капли дождя над головой, словно те барабанят по несуществующей жестяной крыше. Тоннель становится все шире, рельеф стен, пола и потолка – разнообразнее. Если раньше это напоминало скорее искусственное сооружение, то сейчас, вне всякого сомнения, мы идем по пещере природного происхождения. Все чаще на пути попадаются гроты или небольшие ответвления, каждое из которых заканчивается тупиком.

Игроки растянулись в линию и идут либо парами – тройками, либо поодиночке. Меня не покидает ощущение Дежавю. Пять лет назад я также бродила по темным пещерам, катакомбам, лабиринтам, но тогда все было иначе. Другие люди и мысли, иные цели… Сегодня все кажется проще, больше похожим на обычную игру. Складывается впечатление, что никто не воспринимает происходящее всерьез, организаторы не угрожают нам ни потопом, ни радиацией… Тем опаснее всеобщее заблуждение!

Проходит около часа, и на пути встречается развилка равнозначных дорог, каждая из которых вновь переходит в такой же тоннель. Я не прислушиваюсь к обсуждению вариантов действия. Вместо этого напрягаю голову, пытаясь сообразить, что бы могла значить подсказка Маэстро. Вне всякого сомнения, это задание способен выполнить лишь один из нас. И это не я, потому что притча не имеет для меня никакого смысла. Словно мудрец, мы бредем под покровом ночи. У нас есть свет, но по-прежнему нет ни плаща, ни флейты. А если бы и были – как все это применить на деле?

– Диез, послушай, – впервые за все время второго отрезка я произношу что-то вслух. Игроки удивленно устремляют ко мне свои взгляды. Судя по всему, они уже поставили на мне клеймо нелюдимой и довольно агрессивной особы, что меня вполне устраивает. – Это задание твое. Ты единственный, кто имеет представление о третьем предмете. Подумай, что тебя настораживает в этой развилке. Прислушайся к интуиции, разуму, сердцу! Что они подсказывают?

– Скорее слух, – смущенно произносит музыкант в наступившей тишине. – Я не уверен, мне надо… – он прерывается на полуслове и, ведомый непостижимыми для моего сознания силами, исчезает в первом коридоре, что-то мурлыкая себе под нос. Вскоре он возвращается и ныряет, на этот раз, во второй тоннель. Когда Диез вновь появляется, то улыбается во весь рот. Несмотря на несколько нелепое выражение лица, парень обладает определенным обаянием – наверное, дело во внутренней одухотворенности. Даже в тусклом свете можно видеть, как восторженно поблескивают его зеленые глаза. Быстро исследовав третий коридор, парень возвращается и с ликованием в голосе объявляет:

– Как же это гениально! Мне давно не доводилось видеть столь не примитивные квесты! Браво, организаторам!

– Не томи же, – торопит своего друга Бабур.

– Во втором коридоре, если затаить дыхание, можно отчетливо услышать музыку, которую играют сталагмиты и сталактиты. Да-да, не удивляйтесь! Я не знаю, как организаторы добились этого, но, скатываясь и падая, капли воды играют вступление увертюры «Волшебной флейты» Моцарта! Вольфганг Амадей был без ума от этого инструмента!

– Друг мой, это ты гениален! Готов поспорить, ты прекрасный и знаменитый музыкант в родной стране! – восклицает Бабур и не сводит с Диеза восхищенного взгляда.

– К сожалению, это не так, – с грустью в голосе возражает тот. В Америке сложно заработать деньги на музыке. Я работаю в компании, обслуживающей лифтовое оборудование, и играю с приятелями в музыкальной группе в подземных переходах и на городских площадках…

– Когда ты выиграешь 3 миллиона долларов, то обязательно станешь звездой! – простодушно заверяет его Бабур.

Меня удивляет их диалог. Я презираю такую наивность, но сердце неожиданно наполняется щемящей тоской – настолько мне не хватает веры в простую человеческую доброту и теплое слово.

***

Мы продвигаемся дальше в указанном Диезом направлении. Теперь долговязый парень стал звездой. Игроки не устают раздавать в его адрес похвалы, хлопать по плечу, расспрашивать про несложившуюся музыкальную карьеру. Музыкант все сносит с достоинством, застенчиво улыбается и вежливо отвечает на вопросы. Преданнее всего умиляется его талантам низкий пухлый друг. Диез и Бабур напоминают мне Страшилу и Железного Дровосека из известной детской сказки «Волшебник изумрудного города». От подобного сравнения на моих губах непроизвольно растягивается улыбка. Быстро беру себя в руки – слишком безобидной и веселой кажется эта игра, не идет ни в какое сравнение с раундом пять лет назад…

Обращаю свое внимание на Лолу. Девушка идет одна, склонив голову и абстрагировавшись от всего происходящего. Сейчас или никогда! Вот он – момент истины. Я тихонько подкрадываюсь сзади и зову:

– Блонда!

Девушка резко оборачивается и ищет глазами того, кто позвал ее – так реагируют погруженные в собственные мысли люди, когда слышат свое имя. Наконец, ее взгляд останавливается на мне. На секунду Лола замирает на месте. Осознав, какую ошибку только что совершила, она быстрыми шагами подходит ко мне и останавливается так близко, что я могу чувствовать ее частое дыхание на лице.

– Считаешь себя самой умной? – выдавливает она сквозь стиснутые зубы. – Так вот, забудь! Мы с тобой не подруги, не товарищи и не знакомые. Я забыла все, как страшный сон, и тебе советую. Мне не нужны твоя помощь, поддержка и забота, ясно?

Ошарашенная подобной реакцией, я даже не нахожусь, что ответить.

– Скажешь кому хоть слово, и я убью тебя. Поняла? – с этими словами она разворачивается и удаляется от меня.

– Мне совершенно все равно. Если тебя не раздавило в тех пещерах – поздравляю. Но сдохнуть здесь – это твой выбор, – холодно кидаю я ей вслед. Если Лола, то есть, Блонда и услышала эту фразу, то даже не повернула головы в мою сторону.

Глубокая досада и разочарование переполняют меня. Несмотря ни на что, я была рада видеть Блонду живой и на секунду понадеялась, что мы действительно могли бы помочь друг другу пережить то, что с нами произошло тогда, и то, через что еще придется пройти. Но так будет лучше. Да, намного лучше. Ненависть с ее стороны и равнодушие с моей – это то, что мне сейчас нужно. Временное затишье всегда предвещает бурю – никто лучше меня не знает Корпорацию Антакарана. Все еще пребывающие в неведении игроки будут умирать один за другим, и я не стану их оплакивать. Напротив, это будет лишь ускорять приближение столь заветного финала. Я стану победителем! И всем воздастся по заслугам!

Успокоенная собственными мыслями и абсолютно потеряв всяческий интерес к Лоле-Блонде, я продолжаю свой путь.

Лола

Я узнала Лавину, едва оказалась в зале Собрания. Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Мне неизвестно в точности, чем закончился финал – это всегда оставалось темой табу для Алекса – но Лавина оказалась в травматической коме без единого шанса на выздоровление. Конечно, судьба незавидная, но, по сути, это никак меня не касалось. И вот она, собственной персоной, живая и невредимая, необъяснимым образом появляется передо мной! Я недолюбливала ее с того самого момента, как увидела на борту самолета, направляющегося в место Локации пять лет назад. Помню, как в салон вошла немного суетная девчонка, одна из тех, кто не отдает себе отчета в собственной привлекательности и умении воздействовать на других людей. Она казалась очаровательной в своей небрежности и, в отличии от меня, совершенно не зацикленной на внешности. Красивая оболочка всегда была средством скрыть внутренний мир, переживания и трудности, с которыми мне приходилось сталкиваться в течение всей жизни. Ей же это было совершенно ненужно – изнеженному родительской любовью созданию, окруженному признанием и уважением окружающих. Словно нежному тепличному растению ей оставалось неведомо страдание, существующее в этом мире – ни побои, ни проклятия, ни ощущение ненужности… С первого взгляда я почувствовала презрение, отторжение, раздражение… зависть?

Но, насколько велика была антипатия, настолько же велико и странное волнение, которое она вызывала во мне. Наверное, дело в глазах Лавины – столько в них заключалось жизни, тепла и внутреннего света, который лучился из их синевы, заливая все кругом, создавая в этом погрязшим в пороках мире какой-то радостный микроклимат. Умение быть счастливым в нашей жизни всегда казалось мне неуместным и недостижимым! Неудивительно, что со временем ей удалось расположить к себе всех участников. А я… Стыдно признаться, но иногда мне хотелось оказаться на месте ее воображаемой подруги Лилу. Ах, к черту эти сантименты!

Не менее странным было увидеть здесь Алекса. Алекс… Мое сердце по-прежнему сжимается от одного взгляда на этого смуглого мужественного парня. Вне всякого сомнения, он хорош собой, но для меня это не имеет значения. Никогда не имело. То, что меня так болезненно притягивает к нему – это полный противоречий и потаенных уголков внутренний мир, в котором я могла скрыться от самой себя. Блуждая по коридорам его души, открывая в ней каждый раз новые закоулки, пугаясь, умиляясь, возмущаясь, мне даже порой удавалось чувствовать себя счастливой. Алекс не раз заставлял меня взлетать, но каждый раз падение оказывалось настолько болезненным, что эта игра во «взлет-падение» начала вызывать во мне нездоровую зависимость. Я до сих пор с содроганием вспоминаю свою «ломку» после того, как, наконец, нашла в себе силы прекратить эти мучительные отношения. Слава Богу, сейчас все в прошлом. Взгляд его темных лукавых глаз периодически останавливается на мне, задерживается на долю секунды и продолжает свой путь. Я для него – незнакомка, коей, впрочем, всегда оставалась. Догадывался ли Алекс когда-нибудь, что значил для меня? В моменты наших ссор, примирений, моей постоянной игры в равнодушие, его приступов безграничного эгоизма? Что он делает здесь, какого черта выводит меня из равновесия на четко продуманном пути?

Что ж, какие бы цели Алекс с Лавиной ни преследовали, мне до этого нет дела. Потому что единственное, что имеет значение, это моя собственная цель! Я сделаю все, чтобы ее достичь. И стану победителем, чего бы это ни стоило! Даже если придется пройти через этот ад еще раз.

В таких глубоких размышлениях Лавина и застала меня врасплох, произнося вслух давно забытое имя. Блонды больше не существует, также как и Хелены. Она умерла пять лет назад в том ужасном подземелье, полоумная, покинутая всеми и до смерти напуганная. Теперь меня зовут Лолита в реальной жизни, или просто Лола, как здесь.

Я рассвирепела от того, как ловко Лавине удалось провести меня! Ярость вылилась в пламенную речь, но я ни о чем не жалею. Не имею ни малейшего желания пытаться казаться дружелюбной и скрывать истинные чувства от нее.

Сейчас, когда моя злость немного улеглась, на смену пришло удивление по поводу того, как разительно изменилась Лавина. Дело даже не в осунувшемся лице и нездоровой худобе. Раньше ее взгляд был полон жизни, радостного блеска и – что больше всего меня раздражало – добротой. Но там, где раньше горел огонь, сейчас виден лишь леденящий душу холод, а там, где пряталась любовь, затаилась лютая ненависть. Кажется, ее глаза даже посветлели на пару тонов. Они пронизывают насквозь своим ледяным презрением. Язвительная усмешка, замершая на губах, и едва поднятая бровь, выражающая недоверие и затаенную злобу, заставляют меня содрогнуться. Вряд ли кто-то из игроков добровольно подойдет к ней с каким-то несущественным вопросом. Это не милая девушка, а дьявол во плоти. Серьезная соперница, которой чуждо все человеческое. В чертах ее лица не видно ни обиды, ни отчаяния, ни намека на внутреннюю слабость. Да и черт с ней! Глупо было бы надеяться, что все пойдет гладко.

Тем временем мы подошли к следующей развилке. Длинный неопрятный парень – кажется его зовут Диез – вновь исчезает в коридорах. Смешно наблюдать за тем, как этот инфантильный неуклюжий идиот искренне радуется своей полезности. Не считаю нужным напрягать свой мозг, потому что задание точно не предусмотрено для меня. Мой черед еще придет, а пока я просто следую за группой восторженных игроков. Кажется, и мы с Энджелом были такими же пять лет назад. Брат искренне верил, что игра станет самым большим приключением в его жизни. А потом проклятая Корпорация убила его, и остатки моей веры во что-то хорошее окончательно утонули в реке дерьма… Энджел! Как обычно, при мысли о нем сердце наполняется одновременно нежностью и тревогой. Он – мое слабое место, я становлюсь сентиментальной, а значит, уязвимой. Не думать об этом! Ни за что!

Диез возвращается и с горящими глазами объявляет о том, что в коридоре справа сталагмиты играют знаменитый отрывок из «Партиты для Флейты» Баха. Не понимаю, как эти сосульки в принципе что-то могут играть?

Так проходит около часа и мы, наконец, покидаем бесконечные пещеры с «играющими» сталагмитами и сталактитами. Искренне надеюсь на то, что организаторы дадут нам отдохнуть.

Вопреки опасениям, мы достигли конечный пункт на сегодня и оказались в большом каменном зале, в котором нет ничего, кроме массивного стола по центру и десяти металлических дверей по периметру. Это наш отель на ближайшие… сколько ночей? Игроки жалуются на отсутствие солнечного света. Паникерша Триша театрально вздыхает о «тюремных» условиях. Кто-то говорит, что сырость вредна для здоровья. Я же рада и этому. Потому что, на самом деле, игра – вот что вредно для здоровья.

Каждая из дверей подписана цифрами и игровыми именами. Договорившись встретиться за столом после небольшого перерыва, игроки расходятся по своим ячейкам, и я, наконец, оказываюсь наедине с собственными мыслями. Сложно изображать обычного человека, не имеющего представления о грозящих опасностях, притворяться, что мне интересны эти людей и скрывать за маской безразличия внутреннее волнение.

Оказавшись в своей ячейке, я оглядываюсь по сторонам. Скромный интерьер ограничивается узкой кроватью, деревянным столом и стулом, на спинке которого уже приготовлен хлопковый белоснежный костюм с вышитой на груди эмблемой Корпорации. Справа от двери можно видеть раковину с небольшим зеркалом. За полиэтиленовой ширмой унитаз и небольшой керамический поддон, над которым расположена лейка на шланге – иначе этот душ никак не назовешь. На деревянном столе ожидает скромный ужин – пара тюбиков с красивыми названиями и совершенно пресным содержанием и бутылка с водой, которую я сразу же опустошаю. Но больше всего я радуюсь предмету на застеленной белым бельем кровати. Хватаю его и с трепетом прижимаю к груди – маленькую книжку в потрепанном кожаном переплете со стихами известных шведских поэтов. Я так опасалась, что больше не увижу его! Что на этот раз разрешенный единственный предмет был конфискован организаторами при обыске перед началом игры! С любовью открываю первую страницу и читаю надпись: «Моей дорогой сестрице Хелене. Надеюсь, поэзия способна растопить твое холодное сердце. Прочти пару строк в промежутках между препарированием лягушек и вспомни, что у них тоже есть душа. Шучу. Люблю. Твой Энджел».

Улыбаюсь, вспоминая, как брат вручил этот скромный и показавшийся мне тогда совершенно ненужным подарок, когда узнал, что я поступила на биологический факультет. Сажусь на кровать и начинаю листать страницу за страницей, с грустью всматриваясь в пометки на полях, сделанные рукой Энджела. Мне даже не нужно притворяться для организаторов: печаль на лице говорит сама за себя. Бедная девушка вспоминает о своем несчастном брате, оплакивает его ужасную гибель пять лет назад. Она вернулась, чтобы пройти игру и восстановить его память и доброе имя! Конечно же, логично, что она взяла с собой именно этот предмет – все люди так сентиментальны! Отлично! Пусть так думают. В душе поднимается волна ликования, потому что на самом деле важно то, что скрывается внутри, тщательно спрятанное и безупречно отутюженное в кожаной обложке книги. ОНИ думают, что контролируют каждый наш шаг, что знают все про нас. Но ОНИ не в силах проникнуть в мои мысли. Поэтому я продолжаю со скорбью на лице листать сборник, а сердце танцует от радости – у меня есть своя тайна. То, что Корпорация Антакарана не знает. То, ради чего я здесь.

***

Вдруг раздается стук, дверь открывается и раздаются шаги. Даже не поворачивая головы, я точно знаю, кто это.

– Мог бы дождаться приглашения войти. Что, если бы я была неодета или принимала душ? – с раздражением замечаю я, все еще не глядя на Алекса.

– А я на это и рассчитывал. Что ты здесь делаешь? Совсем с ума сошла? Не знаешь, как это опасно? – шипит он.

– Решила немного поразвлечься, не хватает острых ощущений, – язвительно кидаю я в ответ. – Кстати, тоже самое могу спросить и у тебя. Какого черта ты потерял здесь?!

– Тебя это не касается.

– Взаимно.

В воздухе повисает молчание. Все как обычно, как и три года назад. Ничего не меняется.

– Как я скучал по нашим продуктивным беседам, – наконец, смягчается Алекс и дарит свою обезоруживающую улыбку. – Мне тебя не хватало. Позволишь обнять старую знакомую?

«Нет! Это слишком опасно!» – тревожусь я про себя.

– Конечно, – равнодушно произношу вслух. Он притягивает меня за плечо и крепко прижимает к себе. Какое чудесное тепло исходит от этого человека! Как хочется расслабиться, положить голову к нему на грудь и рассказать все, что на душе: через что мне пришлось пройти за последние три года, что я чувствовала, когда мы были вместе, что мучает меня в эту минуту. Но, как и прежде, я сдерживаю себя.

– Как ты попал сюда? Думала, ты перестал ползать по этим игровым форумам и квест-сообществам? – спрашиваю я его с усмешкой.

– Так получилось, – уклончиво отвечает Алекс, – решил, что стать богаче на три миллиона не повредит. А ты?

– Просто отправила заявку.

– Но зачем?

– Если бы знала, что увижу здесь твою самодовольную мину, то подумала бы 1000 раз.

– Понятно, – смеется он, – моя Лолочка не меняется. Мне тебя не хватало.

Прежде чем я успеваю опомниться, он берет мою голову в свои руки и целует в губы. Опасная волна нежности и любви грозят затмить разум, но я не в силах остановить его.

– Это был последний поцелуй, дальше мы – соперники, – Алекс отстраняется от меня и подмигивает, лукаво улыбаясь. – Отлично повеселимся, я уверен.

– Отвратительный жест, сукин сын, – смеюсь я, преодолевая душевную боль. Молчу некоторое время, не в силах вымолвить это имя:

– А что с Лавиной? Как она, черт возьми, здесь оказалась? Кажется, она лежала в коме без шансов?

– Не знаю, – пожимает Алекс плечами, – врачи иногда ошибаются.

– Расскажи мне, наконец, как закончился финал? – неожиданно нападаю я на него. – Это может быть очень важно!

– Я тебе уже тысячу раз говорил: Лавина пошла в комнату с артефактом, совершила обряд, и через ее голову прошел высокий разряд тока – подарочек от нашего общего друга Планка. По правилам Маэстро я вынужден был остаться в последней комнате, чтобы подстраховать ее. Это все.

– Но почему не пошел ты?

– И это тебе известно. Я дал ей шанс выиграть, потому что всегда был неравнодушен к Лавине. Да и кто устоит перед подобной стихией?

Каждый раз эти слова больно ранят меня, но я реагирую на них лишь презрительной усмешкой. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, мне никогда не удастся занять в его сердце место Лавины. И за это я ненавижу девушку еще больше.

– Что ж, твоя любовь вновь нашла тебя, – произношу я как можно равнодушнее, чтобы скрыть истинные эмоции.

– С тобой я это обсужу в последнюю очередь! – Алекс дразнит меня, я знаю. – Ты для меня значила намного больше. А сейчас готовься, через полчаса сбор за общим столом. Послушаем восторженных детишек и, по возможности, спустим их с небес на землю.

С этими словами он покидает мою ячейку.