Хроники Ворона. Книга первая

– Да заткнись ты, наконец, чертов слюнтяй! – пророкотал археолог Йоэль ван Браф. – Мне не нравишься ни ты, ни твоя дурацкая мазня!

– Просто авангардизм придуман не для таких узколобых людей как ты, Йоэль. – заступился за художника филантроп Руперт ван Амильон.

– Да что ты! Ну куда мне, простому археологу, до такого широко мыслящего филантропа, как ты! Ведь если бы я был таким же умным, то, наверное, тоже насоздавал бы кучу различных фондов «в поддержку калек», «в поддержку вымирающих видов животных» и других! И точно так же, как и ты, ни одного талера не отдавал бы ни калекам, ни еще кому! А как бы я делал, Йоэль? Правильно, все деньги, уготованные для тех, кто в них нуждается, я бы с большим удовольствием оставлял бы в своем кошельке! Так ведь, а, филантропишка?

– Я хотя бы не убиваю собственных работников, чтобы не платить им за их труд.

– Те раскопки оказались неожиданно затратными! Я не мог позволить себе обанкротиться!

Зоран едва сдерживался, чтобы не присоединиться к нескончаемому гомону признаний и разоблачений, как вдруг услышал голос верховного судьи Трезны Мерелиса Тода:

– Знаете, – обратился он ко всем сразу, – наиболее сомнительной из всех здесь присутствующих мне представляется фигура мастера детектива. Вы ведь на самом деле никакой не детектив, а, мастер? Вы похожи на какую-то смесь шпиона, сектанта и разбойника, но это – вещи взаимоисключающие. Стало быть, вы одно из трех. Так кто же вы?

«Да уж, проницательный тип. И в сравнении с остальными – воспитанный».

Мерелис Тод, похоже, смог заинтересовать своей догадкой всех сидящих за столом мужчин. Они прекратили свои споры и замолчали в ожидании ответа Зорана. Они знали, что он неизбежно последует, так как чувствовали – самозваный детектив испытывает то же, что и они. Непреодолимое желание говорить правду.

И Зоран заговорил:

– Да, Мерелис, ты прав. Я – не странствующий детектив. Настолько не странствующий детектив, насколько твоя Трезна – не образец законности и правопорядка. Как ты там сказал про смерть Дункана? Скоропостижная? Нет. Мгновенная. Я отрубил ему башку своим мечом, и это заняло меньше секунды. Я сделал это, потому что он торговал людьми, заключенными в его тюрьму за высосанные из пальца обвинения, а родным этих людей говорил, что они сбежали. Все эти люди были из простых. Ремесленники, в основном. Это к слову о том, как Дункан о них заботился. И плакали люди после его смерти скорее от счастья, а не от горя. Хочешь узнать, как я осмелился его убить? Все просто: убивать для меня скорее неприятно, чем страшно. Я умею это делать лучше, чем кто-либо, так как это моя работа. Прикончить кого-нибудь и остаться незамеченным для меня проще простого. Напомню тебе, как меня зовут. Я – Зоран из Норэграда. И я – Ворон с горы Афрей. Орден, который все вы считаете лишь страшной сказкой, наивной легендой о справедливости, существует, и я тому подтверждение. А теперь ответь мне, Мерелис, чтобы я знал, стоит ли мне прийти в Трезну еще раз, но уже за тобой, или нет: знал ли ты о том, что барон Дункан ван Рерих – работорговец?

Напряженная тишина повисла в воздухе. Было слышно, как судья Мерелис громко сглотнул слюну из-за страха. Но уйти от ответа он не мог – ему не позволяла магия, которая развязала им всем языки.

– Да… да, я знал. Дункан платил мне, чтобы я закрывал на все глаза.

– Жди меня, Мерелис. Я приду за тобой.

Верховный судья Трезны тяжело охнул. Больше никто не заговорил.

Семь женщин хлопнули в ладоши почти одновременно, и свет появился вновь. И звуки музыки. И все вдруг стало как прежде, как было до того, как все исчезло. Только сидевшие за столом мужчины изменились: они выглядели уже не праздными и беззаботными, а встревоженными и какими-то оглушенными. Глядя друг на друга, побледневшие и испуганные, они не понимали, что с ними только что произошло. Мерелис побледнел при этом больше всех. Один Зоран сохранял внешнее спокойствие. Когда он повернулся к Аделе, ему показалось, что она смотрит на него с восхищением.

– Сестры! – провозгласила Тэя. – Думаю, никто не станет спорить, что победительницей в этом году становится Адела.

«Победительницей?»

Когда аплодисменты чародеек утихли, Адела встала:

– Благодарю вас, сестры, за замечательную ночь. Мы все в равной степени победили, потому что праздник удался на славу! А теперь, когда он подходит к концу, мы с Зораном вынуждены удалиться.

Чародейки попрощались с ними, после чего Адела и ее спутник ушли.

***

Назад они шли той же тропой. Зоран злился.

– Что это, черт подери, было? – спросил он.

– Ничего, просто конкурс.

– Да? И в чем же он заключался?

– Побеждает та, чей спутник понравится чародейкам больше всех. В награду она получает артефакт и сможет тем самым увеличить свои магические силы.

– А что же получает спутник? Разоблачение?

– Не переживай по этому поводу, мои сестры сотрут своим спутникам память о вашем откровенном разговоре. Но я тебе – не буду.

Зоран немного успокоился. Несколько минут они молчали. Разговор возобновила Адела:

– Ты убьешь Мерелиса?

– Нет. Мне его никто не заказывал. А бесплатно я убийств не совершаю.

Они опять замолчали. И теперь уже Зоран прервал тишину:

– Ты меня использовала.

«А я, оказывается, ранимый».

– Женщины меркантильны.

Зоран нахмурился. Адела продолжила:

– Но знаешь, даже если бы мне не нужен был спутник для конкурса, я все равно захотела бы с тобой познакомиться, и была бы чрезвычайно рада тому, что сделала это. По поводу твоей тайны – повторюсь, не переживай. Она в безопасности. Чародейки ее не выдадут, а твои новые знакомые не смогут этого сделать из-за стертых воспоминаний.

Он почему-то ей верил.

– Хорошо. Если так, то хорошо.

Они снова замолчали. Зоран ощущал нечто странное: он не мог долго злиться на Аделу и очень не хотел вскоре с ней прощаться.

– Я желаю поблагодарить тебя, Зоран.

Адела протянула ему какой-то голубой драгоценный камень квадратной формы, похожий на скромного размера топаз и висящий на тонкой серебряной цепочке.

– Это артефакт, который может оказаться для тебя очень полезным. Если потереть камень рукой, то на время станешь невидимым, что необходимо для твоей профессии. Только запомни одну небольшую предосторожность: этот камень имеет душу, которая мне верна. Эта душа будет раскаиваться, что служит другому хозяину, и, если мы с тобой еще хоть раз увидимся, пожелает загладить передо мной вину, считая, что предала меня, и попытается тебя убить. Остерегайся, а я, в свою очередь, тоже позабочусь о том, чтобы между нами не произошла случайная встреча.

– Я не приму это, Ада.

– Почему это ты его не примешь? Я настаиваю.

– Ты же сама сказала: если я его приму, мы больше не встретимся.

Адела выглядела тронутой, когда посмотрела на него полными симпатии глазами, и молча убрала камень. Зоран вдруг обратил внимание, что рядом с тропой, по которой они шли, стоит небольшой домик. Когда они добирались до Лысой горы, он его не заметил, хотя всегда очень внимателен к деталям.

– Пойдем туда, – Адела указала в сторону дома и взяла Зорана за руку.

– Пойдем, – подчинился он.

Чародейка толкнула дверь, и они вошли внутрь.

– Это же не твой дом, Ада.

Адела загадочно улыбнулась:

– С чего ты так решил? – чародейка щелкнула пальцами, и в помещении загорелся свет.

Комната, в которой они оказались, была богато украшенной. Роскошные шкафы, зеркала и огромная белая кровать посередине – все выглядело так, будто стоило целое состояние, и максимально несовместимо со скромной и ничем не примечательной отделкой домика, которая совсем не обращала на себя внимания при взгляде на него снаружи.

Но особенно поражали размеры комнаты: чрезвычайно широкая и просторная, с высоченным потолком, совершенно неясно, каким чудом она умещалась в крохотный с виду дом.

– Хорошая кровать, – заметил Зоран.

– Она нам очень подойдет, – согласилась Адела и толкнула наемного убийцу в грудь, отчего тот рухнул на огромное белое ложе.

«Никогда не встречал таких властных женщин. И ни одну из них не желал так сильно».

***

Он все еще чувствовал аромат ее духов, когда проснулся. Но чародейки в комнате не было, Зоран обнимал одеяло. Он встал, чтобы одеться и найти Аделу, но когда поднялся с кровати, заметил на тумбочке возле нее письмо. А на письме – серебряную цепочку с голубым топазом. Драгоценность, которую чародейка хотела подарить Зорану. Артефакт, суливший им вечную разлуку.

Встревоженный любовник взял письмо в руки и принялся его читать.

«Я бесконечно рада нашему знакомству. Это была поистине волшебная ночь, которую я не скоро забуду. Ты подарил мне ее, и я благодарна за это. Но это наша последняя встреча, ибо вместе нам быть не суждено. Судьбы некоторых людей должны пересекаться лишь единожды, когда-нибудь ты это поймешь. Я ушла, потому что ты бы так не поступил. Я сделала это в значительной степени для тебя, но в еще большей – для себя. Возьми камень, я дарю его тебе от всего сердца. Он не раз спасет тебе жизнь. Прощай, Зоран из Норэграда».

Он взял артефакт и яростно сжал его в своей ладони. Комната начала растворяться в воздухе, и Зоран уже мог рассмотреть очертания леса. Дом, в котором он провел ночь с Аделой, оказался иллюзией. Но то, что происходило внутри него между убийцей и чародейкой, было настоящим, и этого Зорану уже никогда не забыть. Когда дом растворился полностью, мастер-ворон обратил внимание, что его одежда лежит на земле, а сам он, голый, мокнет под проливным дождем, сжимая в руке письмо и драгоценность. Ему было больно.

Зоран с яростным криком швырнул в чащу леса артефакт настолько далеко, насколько мог.

«Никогда не думал, что могу чувствовать подобное».

Зоран оделся и, совершенно обескураженный, направился прочь из леса.

– Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило, – проворчал он.

А пока он шел, чья-то огромная, костлявая, похожая на ветку высохшего дерева ладонь подобрала с намокшей от дождя земли небольшой, прикрепленный к серебряной цепочке топаз.

СЕРДЦЕ МАТАДОРА

Когда это случилось? И как это вообще могло с ней произойти? Нет, мама, конечно, говорила ей в детстве: «Флави, вечно тебя тянет на какую-то экзотику», но сама себе она в этом признаться никак не могла. И зачем ей кто-либо другой, когда рядом главный красавец труппы и первая ее звезда – Эмиль? Ответов на эти вопросы Флави не находила, как ни пыталась. Но одно девушка знала точно: от Эмиля она никуда уходить не собирается. Все будет как всегда – так же, как было в ее детстве, когда она украшала свою комнату цветами: походит вокруг какого-нибудь необычного видом заморского растения, полюбуется на него, но, привыкнув к его причудливым лепесткам и окрасу, вернется к прилавку с орхидеями и купит себе одну из них, после чего та навсегда останется на ее подоконнике.

Неудивительно, что Динкель ее заинтересовал. Он был необычайно, всесторонне талантливым человеком и с первого дня, как появился в «Цюрильоне», покорил этим всех других артистов: безупречный жонглер на сцене, вне ее он был еще и безупречной душой компании, когда волновал сердца своими напевами или под остроумные шутки оставлял без штанов всякого, кто рискнет сесть с ним за карточный стол. Кроме того, те артисты, которые знали Динкеля лучше других, говорили, что когда-то у себя на родине он был великим матадором. Но Флави никогда не верила этой смешной «утке».

А еще наблюдательная Флави знала: хромой жонглер был красив. Но далеко не той ухоженной, чистой и смазливой красотой, которой славился Эмиль. То была суровая и понятная немногим красота побывавшего в дюжине штормов и выстоявшего в каждом из них судна: паруса его местами изорваны, корпус исцарапан, а краска поблекла, но построенный однажды искусным корабелом из какой-то особенно прочной древесины он продолжает свое путешествие к закату, полный достоинства и гордый былым изяществом.

Кроме того, Динкель ее любил, и она это чувствовала. Настоящей, отзывчивой любовью, во имя которой готов был пойти, казалось, на все.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.