«Двуха» – мерзкая огромная татуированная тварь потащил блондинку Анжелу в приоткрытую дверь соседней комнаты. Та упиралась, визжала, брыкалась ногами. Её мини–юбка задралась по самый пояс. Двуха заметил это, хлопнул ладонью по оголившемуся заду Анжелы.

Золотовласой стюардессе удалось воспользоваться тем, что в пылу своей азартной похоти, Двуха на секунду растерял ловкость. Шлёпая Анжелу одной рукой, он ослабил хватку. Теперь блондинка висела только в одной лапе этого неудовлетворенного бандита. Сильно поцарапав его татуированную голову, Анжела повернулась чуть боком и, благодаря смещению центра тяжести, выпала из руки Двухи, рухнув на пол. Полуголая она пыталась уползти подальше, нерешительно выбрав первое направление, кажущееся на тот момент удачным. Двуха был возбужден словно дикий бык. Ему надоело потешать публику. Игра в кошки мыши закончилась. Он уже не был настроен на ласковые шлепки розовых попочек. Удушающим приемом он схватил свою жертву, приподняв в воздух, уволок в соседнюю комнату.

Так они исчезли в соседнем помещении, откуда продолжали раздаваться звуки силы и принуждения.

Второй двухметровый отморозок – «Дубок», был снаряжен по последнему слову военного дела: чёрный кевларовый бронежилет поверх серой термокуртки со средним по длине рукавом, тактические часы с солнечной батареей. На поясе два разных по длине ножа. Единственное, что выбивалось из общей картины – это тёмно–зеленые брюки для мотокросса с интегрированными в ткань чашечками наколенников.

Дубок считал, что любые безнаказанные деяния, которые он совершает, угодны всевышнему, в этом у не было никакого сомнения. Он лишь инструмент бога, иначе он не мог объяснить, то, что более шести месяцев он находился в разных бандах Улья и в ста процентах случаев переживал остальных соучастников. Он всегда выживал. Дубок не считал нужным делится этой информацией с другими, в этом не было смысла. Зачем метать бисер перед свиньями, которые его не переживут.

Пилот Паша стоял перед Дубком в растерянном состоянии, не было и намека, что он будет сопротивляться. Дубок провел в воздухе рукой, совершая лишь ему одному понятный жест и молниеносно нанес Паше удар ногой в район колена, после которого пилот подкосился, падая к полу. Большой волосатой рукой Дубок ударил в челюсть Пашу, но немного промахнулся, попав в губы, с брызгами крови, выбитые зубы вылетели изо рта бывшего пилота. Третий удар пилот получил в солнечное сплетение. Двуха пнул стоявшего на коленях пилота с такой силой, что звук хрустящих костей раздался эхом в помещении. Пилот упал, сложившись пополам. Дубок взметнул обе руки вверх, словно перед стадионом зрителей, чествовавших его победу.

Ну а Банан одним ударом отправил в нокаут сначала Рому, а затем отключил вторым ударом Гену Барбоса…

Через неопределенное время Ромка очнулся пристегнутым наручниками к батарее. Рядом в таком же положении находился Гена Барбос. Пилот висел в двух метрах от них. На его голове был мешок из–под картошки, руками он был пристёгнут к потолку, ноги болтались в воздухе. Паша был еще жив, он едва подергивал ногами…

Рома до этого не испытывал таких эмоциональных перегрузок, не подвергался панике. Этот раз был исключением. Тревога и страх настигли, как удар молнии. Сначала вспышка, затем оглушающий гром не дающий услышать ни чего другого. В Роме вспыхнуло чувство глубокой несправедливости. Ужасающей, вселенской, непостижимой несправедливости – Этим военным я ни чего плохого не сделал. За что они так с нами? Как такое произошло?

Дыхание неконтролируемо учащалось. В груди не хватало места воздуху, Роме жгло легкие, жар и огонь вырывались из горла, ушей, носа. Он крутил головой пытаясь найти того, кто бы мог помочь исправить эту катастрофу, того, кто остановит это гнусное насилие. Рома покрывался потом. Пришло осознание безнадежности, от этого чувства было больно и тошно, словно от укола в головной мозг. Затем укол сменился кувалдой, больно бьющей с каждым ударом сердца.

Рома вновь заговорил сам с собой, говорил он вслух или про себя, в этом он не отдавал себе отчёт:

«Нет…помощи не будет, её просто неоткуда ждать! – липкий, всепоглощающий страх плавно, как танк продавливал его душу. Проезжал, пытаясь задавить массивными гусеницами, – А вдруг я ускользну, отсижусь под ним. Да, он проедет и навсегда исчезнет из моей жизни, – звенела в голове последняя надежда, – Страх исчезнет, нужно просто сжаться, сильно, до размера маленького рисового зёрнышка или до кусочка пластилина, размером в спичечную головку, стихия пройдёт мимо, а я просто закачусь в угол, спрячусь от зла и страха, – опустошение, дыхание Ромы успокаивалось… – Это всё? Я смирился и сдался? Со мной тоже так можно, с любым человеком МОЖНО?! Запугать? Вырвать из тела душу! Выдрать её крючком страха, оставив мясную тушу, безнадежную тушу, ибо что человек без духа? Что он такое? Кто он такой, когда душа отравлена болью, страхом и беспомощностью? Даже не туша – а ветошь, – голова холодела. Она была, словно набита ватой. Отупение… зубы начали сжиматься. Они сжимались всё сильнее и сильнее. Ярость животного ором вырвалась из его пасти, – Смерть, смерь! Я убью Вас всех! Буду рвать на куски, а потом распинаю ногами по вонючим углам этого подвала!»

Рома вырывался, дергался, упираясь ногами в стену. Упирался ногами. Железные наручники до боли сжимали запястья его рук: «Мне не нужны пальцы, мне не нужны руки! Я убью Вас без них! Перегрызу ваши поганые глотки своими зубами! – яростный взгляд и пенные слюни летели в сторону врага, – Для вас, падлы, у меня нет больше страха, для таких сволочей у меня есть только ярость!»

На каждую вторую секунду Рома рывками дёргал руки, вкладывая все силы, пытаясь высвободится. Раз, два – Рывок, раз два – Рывок…

«Пусть я останусь без рук, пусть со сломанными пальцами, теперь ваши трупы – это моя цель! Моя надежда. Лучше ненависть, чем страх!»

Амплитуда движений учащалась, он дергал и дергал, руки жгло всё больше и больше. По рукам потекли капли крови. Рому накрывала обжигающая боль, но это боль была правильная. Он решил приберечь этот пожар для врага. Снова рывки. Рук он уже не чувствовал, распухшие культи пульсировали болью. Ещё рывок…

Щелчок – это звено цепочки, соединяющее два кольца наручников, лопнуло, порвалось.

Он ринулся на врага, он был уверен, что перегрызет им глотки…

Рома ворвался в комнату, где сидели Банан и Дубок. Он еще стремительнее ускорился в их сторону, но тут произошло странное, ноги Ромы, онемели обе сразу от пальцев до пояса. Рома секунду неконтролируемо переставлял их, они были словно желейные. В итоге Роман Усольцев потерял равновесие и позорно шлепнулся на пол.

– Смотри–ка, развязался турист, – произнес за спиной Романа, спокойный Шайба.

«Как большеголовый тут материализовался? Его же не было в подвале». На эти вопросы Рома не получил ответа.

Большеголовый Шайба спокойно поднял Ромку и усадил за стул.

– Поговорим? – предложил Шайба, – Только давай без истерик и соплей, а конкретно, по–взрослому!

Рома мотнул головой, он был готов на хитрость и подлость лишь бы перехитрить и покарать гадов

– Пацаны, на шухере постойте или коньяка идите попейте, короче, сами придумайте себе занятие. – сказал Шайба, не двусмысленно намекая чтоб все их оставили наедине с Ромой.

Когда все вышли, Шайба – главарь вонючей банды продолжил:

– Парниша, ты тут громкие слова кричал, меня от дел отвлек. Ну давай, рассказывай, чем ты не доволен? Я б сам тебе рассказал, что тут происходит, но через пару часов проще будет показать, чем травить перед тобой баланду. Будь так любезен, напомни, за что ты нас убить собирался? Ответь на моё любопытство – потирая щетину, спросил Шайба.

– Вы – животные, Вы – убийцы, – вырвалось у Ромки.

– И кого мы убили? – с легкой усмешкой спросил Шайба.

– Пилота Пашу.

– А он кто? – продолжил морочить мне голову Шайба

– Он человек, и Анжела человек, а Вы их поломали!

– А кто, по–твоему, такой человек? – пристально глядя на меня, спросил Главарь шайки.

– Я не разбираюсь в тюремно–блатной терминологии, но прекрасно понимаю, что вы мне голову морочите, зачем? Просто убейте.

– Напомни, Рома как ты назвал водителя Фольксвагена?

Это был неожиданный вопрос, учитывая, что тут такое творится.

– Барбос, – спокойно ответил Рома.

– То есть он, по–твоему, не человек, а собака гавкающая?

– Он непорядочный человек, он – скользкий глист.

– А ты порядочный? – зловеще улыбнулся Шайба.

– Да!

– И Ты умеешь держать свое слово, умеешь сдержать обещание?

– Да!

– Хорошо, – снова, недобро улыбнулся Шайба. – А если я тебе скажу, что ни один человек в этом доме сегодня не пострадал, обещаешь не кидаться на меня и мою команду?

Теперь улыбался Ромка:

– Да я обещаю, но такое невозможно. Я же не слепой и видел, как уволокли блондинку и как сломали ребра пилоту.

– А если они уже не человеческие создания? Обещаешь не трогать нас? Не спеши с ответом, я тебе докажу сказанное мной позже. – Шайба на миг задумался и продолжил – Теперь я задам тебе ещё два вопроса, после которых я отвечу на твои.

Первый вопрос – если ты добрый человек, то смог бы простить насильника Двуху? Второй – если ты честный человек, смог бы победить Дубка в честном кулачном бою?

Рома молчал, сопел и думал:

– Несколько минут назад я был уверен, я что порву хотя бы одного из этих гадов, предполагал, что при хорошем стечении обстоятельств смогу и всех покалечить. Но сейчас… Злость и ярость снова тукала в висках… Зачем я общаюсь с этой тварью?

– Ладно, Роман Алексеевич, время пришло. Пойдем, только без цирка, спокойно… Покажу тебе людей, за которых ты так печёшься. – на слове «людей», он изящно улыбнулся с хитрым прищуром глаз.

С той же улыбкой Шайба вывел Рому в комнату, где до этого он был пристёгнут наручниками к батарее.

Блондинка Анжела висела на потолочном крюке в разодранной одежде. Но что с ней? Её кожа из золотистой стала желтая и шелушилась, как отпавший хвост ящерицы. Она судорожно дергалась, глазные белки стали красно–желтыми, а сами глаза чёрными как гудрон.

Пилот Паша висел на таком же крюке неподалеку от Анжелы. Его ноги болтались в воздухе, словно ища под собой опору. Красивая до этого форма, была измятой и покрыта пылью.

Двуха рывком стянул мешок с головы бывшего пилота.

– Вот чёрт! – вырвалось у Ромы.

Там был не человек, это был мутировавший организм.

Разбитые зубы пилота срослись неправильным образом, они словно копья торчали наружу, грудная клетка увеличилась. Бывший пилот, не имевший нижней губы, капал серой слюной на бетонный пол комнаты, издавая слабый рык. Когда Двуха перерезал кляп–веревку Паши и подтянул крюком к Анжеле, бывший пилот начал пытаться отгрызть кусок плоти от связанной стюардессы Анжелы.

Банин, достал пистолет. Прогремел выстрел, затем второй.

– Ну ёлы – палы, кина не будет, – брякнул Двуха и удалился пить коньяк, бутылку которого уже держал руке.

– Продолжим разговор? – Шайба снова заговорил с Ромой.

– Дак, а кто это? Как такое может быть? А Яна? Она такая же? – сбивчиво заговорил Ромка.

Шайба, не отвечая, жестом предложил пройти за стол:

– Банан, принеси планшет! И Дубка с Двухой позови!

Ромка сидел за столом, растирая руками свои ноги. Банан выполнил все указания командира. Привели освобожденного Гену Барбоса, каждому вручили по планшету, предложили прочитать некий справочник, какого–то Улья–муравейника.

– Прочитаете перед сном, а сейчас Дубок покажет нам фокус. – Шайба подал знак.

Дубок по команде Шайбы вытянул вперед свои руки, в одной он держал обыкновенную лампочку, а другой водил кругом, изображая ритуал:

– Раз, два, три, лампочка гори.

Лампочка в его руках тут же зажглась, а через секунду потухли все остальные лампочки в комнате.

Закончив со световыми фокусами Дубок удалился. Шайба разъяснял Роме и Гене:

– У Дубка дар «электрика» – рядом с ним работают любые не присоединенные к электричеству приборы: лампочки, чайники, утюги с паяльниками, – снова грязная улыбка появилась на лице Шайбы. – Банан может делать ноги как «желе». Роман, Геннадий, здесь не всё так просто, как порой кажется. Тут бывает смысл даже в абсолютно пустых вещах. Мир этот состоит и разных сот, которые, как пазл собираются в уродливую карту этого Улья. Появившиеся здесь люди становятся погаными мутантами или остаются такими же как были, – произнося это, Шайба старался аккуратно подбирать слова, – Тут можно начать жизнь с чистого листа, но как сказал один умник – начать заново можно, но почерк изменить трудно. И еще мы обязаны пить эту дрянь, – он указал на зеленоватую жидкость в стакане, – Сейчас покажу, как она делается.

Шайба достал зеленую витаминку, бросил в стакан с газированной водой. Та зашипела, как таблетка аспирина. Часть вещества выпала в белый осадок. Затем Шайба перелил зеленоватый настой во флягу, оставив осадок в стакане:

– Можете мешать зелёные Горошины в газировке, а можешь в алкоголе. А добывают такие штуки, – Шайба покрутил еще одной круглой зелёной Жемчужиной, – Из таких оборотней, – махнул рукой в сторону убитых – Анжелу и Пашу,

– Как это? Из бывших людей? – удивился Рома.

– Да, из бывших. В районе темечка заднего родничка, на схождении костей черепа. Именно там у мутировавших прорастает и образуется нарост, вот оттуда все мы и вырезаем разноцветный Жемчуг, словно ныряльщики.

Крутя пальцами зелёную Жемчужину, Шайба будто стал каменным, только Горошина шевелилась в руке, остальное его тело замерло. Так же внезапно он продолжил:

– Горошины – Жемчужины бывают зеленого цвета, желтого, красные и белые – самые редкие, – снова эта ожесточенная улыбка, переходящая в злобное выражение лица. Какой–то рок и свинцовая тяжесть передавалась Роме от задумчивости Шайбы.

Вернувшись из своих темных мыслей, Шайба рявкнул:

– Двуха, проломи стену!

– Да нее, босс, ну потом два часа костяшки чесаться будут, больновато.

– Ло–май, – протянул Шайба.

Двуха расстроено подошел к стене, остановился возле дверного проема. И одним ударом вынес кирпичную кладку размером в 14 сантиметров.

На Гену Барбоса это произвело впечатление, он аж привстал от удивления.

Рому больше интересовало другое:

– А Яна, где она? Зачем мы Вам нужны? Я ведь не умею ломать стены, – осыпал он вопросами главаря.

Шайба жестом отправил всех подчиненных на выход, Барбоса так же увели. Рома и главарь остались вдвоём:

– И так – неспешно, продолжил Шайба.

– Ты начал задавать правильные вопросы, отвечу тебе загадкой.

– Сколько пальцев нужно пианисту, чтобы сыграть сложное произведение, например, «Лунную сонату»? – не дав мне подумать и ответить, он резко продолжил, – Так вот и мне, Рома, нужно определенное количество бойцов в группе, чтобы сыграть свой концерт. А мир, в котором ты жил раньше, его больше не существует. Ты из него переместился в этот и обратно никак не вернёшься. И я не вернусь, никто не вернётся. В этом мире есть монстры, как те, которых ты видел в подвале и их много. Вот и весь ответ. А ломать стены мы попробуем тебя научить. Красные горошины – таблетки помнишь? Так они очень ценные, как раз по тому, что позволяют взращивать и развивать в нас силы и таланты. Но достать их очень нелегко, они находятся в затылочной части мутантов. Точнее мы тут все мутанты, но есть с иммунитетом к отравляющему газу – «Иммунные», а есть оборотни, которым ни одна пилюля не поможет.

– Мы охотимся на них, а они на нас, – Шайба снова улыбнулся, – И так Рома, мне от тебя нужно простое обещание – не стрелять в членов моей команды, пока я не дам тебе такого указания. Ты же давал присягу в Армии? Мне требуется что–то похожее. У тебя два варианта: первый – мы отпускаем тебя без единого патрона в мир, где полно голодных мутантов и ты, скорее всего, загнёшься к утру. Вариант второй – ты присягаешь мне в подчинении, сроком на трое суток. Не бойся, команд, унижающих твоё достоинство не будет. В обмен на это я поставлю тебя на обеспечение, отдам стюардессу Яну, делай с ней что хочешь. А после того, как завершишь моё задания, снабжаю тебя оружием и картой, на которой будет указано ближайшее поселение таких же, как ты бедолаг.

– Но ты же с Яной что–то сделал? Напакостил! – вспылил Ромка.

– Нет, – сухо ответил Шайба, – Лишь предложил ей принять душ и переодеться в чистое, что и тебе советую сделать.

Шайба привёл Яну, та подбежала и спряталась за спиной Ромы.

– Жизнь за жизнь? – улыбаясь спросил Шайба.

Ромкиному счастью не было предела, и он, конечно, согласился.

– А ты молодец, не сломался у батареи, – кинул, уходя Шайба, – Приходи на верх как успокоишься, вместе чаю попьем, ближайшие планы тебе обрисую.

***

В доме были газовые баллоны и хороший котел обогрева. Рома быстро принял душ, бросился смотреть инструкцию к этому миру, включив подаренный планшет. Подозревать Шайбу во лжи у Ромы не было смысла, главарь убедительно продемонстрировал достаточно неоспоримых фактов. Яна сидела рядом с ним, и они оба пытались разобраться что к чему. Рома часто отвлекался от планшета на бывшую стюардессу, был очень взбудоражен, изучая информацию:

– Оборотни, Мутанты, Сверхлюди, а куда пропал прошлый мир? – спросил он вслух, а про себя добавил, – Или это я пропал? А может не пропал, может мне повезло?

Рома откинул мысли о своей прошлой жизни, решив, что подумает о ней через трое суток, когда покинет эту группу, точнее сказать группировку. Рома хотел срочно узнать, как тут стать сильным, как–то он должен защитить спутницу.

Жемчужины бывают нескольких цветов и видов – гласила статья из планшета. Далее шло перечисление качеств и характеристик: светло–зелёные – «Горох», встречается часто, применяется для изготовления коктейля, именуемого – «Живчик», дает сил, необходим Иммунным так же, как вода и еда. В некоторых случаях бывает ценнее и нужнее пищи. Далее рецепты приготовления: Для максимальной эффективности смешивается с алкоголем и очищается процеживанием через марлю. Желтые Жемчужины – это те, которые употребляли бандиты, подметил Рома – дают неопределенную прибавку к дару или усиливают общий уровень развития. Красные – те, что достались Ромке и Барбосу, если верить описанию давали значительную прибавку, являлись редкой добычей. Белая Жемчужина – крайне редкий трофей, находится в высших мутантах. Прием белой Жемчужины дарит уникальные возможности. У всех Жемчужин кроме белых были побочные действия, вплоть до летальных.

Рома загибал пальцы, бормоча себе под нос:

– Зеленые, желтые, красные, а где описание оранжевых?

В комнату зашел Шайба:

– Оранжевые – это, обычные витаминки из аптеки, – он ехидно заржал, хлопая себя по ляжкам, – Пустышки для неимунных, чтобы не вызывать подозрения. А то, как так? Всем дают «Лекарства», а Анжеле не дают, – он передразнивал блондинку.

Просмеявшись, Шайба скинул на Ромин планшет фотографии с кошмарными монстрами разных видов. Рома прикидывал их размеры, некоторые были под четыре метра ростом и имели 700 килограмм веса. Вот после этой информации ему снова стало жутко.

Шайба помимо знаний делился с новичками ценными Горошинами и редкими Жемчужинами. Это означало крайнюю необходимость присутствия Яны, Ромы и Гены в отряде. И он честно старался откормить их до бойцов, способных дать отпор пятиметровым мутантам, которых здесь называли Элитниками. Верить Шайбе на слово Рома не хотел, красную Жемчужину он принял, а сильнее от неё не стал, а вот зеленый напиток помог.

***

Рома и Яна продолжительное время находились вдвоем в комнате, дочитывая описания и особенности нового мира, Рома наслаждался этим моментом, когда раздался крик Банина:

– Все за стол!

Находясь в хорошем настроении, Рома повел Яну, они присоединились к общему столу. Ромин позитив был не в том, что придется встретиться с мутировавшими тварями, существование которых ещё нужно было доказать, а в том, что через трое суток он будет свободен, и будет не один.

К этому времени Шайба, так же, провел разъяснительную беседу с Геной Барбосом. Они оба были изрядно пьяны. Весь отряд знатно накачался найденным в доме коньяком.

– Итак, пацаны, – начал Шайба, – Делюга у нас будет общая, каждому плачу щедро, но плачу по индивидуальному контракту.

– Шайба, ты забыл прилепить погремухи нашим новым товарищам, – выкрикнул кто–то из старичков. – Тут без погремухи беда быстро прилетит или маслина, таков закон Улья.

– Тамбовский волк тебе товарищ – то ли не подумав, то ли спьяну, ляпнул Барбос.

Гена был из того сорта людей, которые выпив двести грамм считают себя непобедимыми. Порой эта черта характера помогала, но не в этот раз.

На замечание Гены, раздался неожиданно громкий дружный смех головорезов. Да же Рома улыбнулся. Такую банальную пошлятину, наверное, и в тюрьмах уже не говорят, а судя по этой компании многие в них побывали.

– Пацаны, так как назовем наших товарищей? – с небольшим акцентом спросил Дубок.

Новая волна смеха обрушилась на комнату, словно упавший шкаф. Банан колотил по столу надрываясь от хохота, аж захлебывался от своего пьяного гогота.

– Дак Барбосом назовем – вон того щекастенького, – выговорил кто–то из бандитов. – и снова смех.

– В смысле? – восстал несогласный Гена.

– В коромысле, – ответил Банан – и снова, с синеющим от смеха лицом, принялся ржать.

– А этот? – указал кивком головы на Рому, большеголовый Шайба.

– Раз один – Барбос, то другой – Матрос.

Все бандиты, продолжая смеяться, одобрительно кивали. Вот так Ромкина злобная шутка с кликухой для Гены отзеркалилась и ему. Вот такой кармический бумеранг. На том бандиты и порешили – Гена Барбос и Рома Матрос. Шайба дождался, когда все просмеются, затем огласил задачи на завтрашний день:

– Добраться до схрона, забрать необходимое и научить уму–разуму «Товарища» Барбоса и «Товарища» Матроса.

При слове «товарищ» веселье и смех продолжились.

Перед тем как уйти Шайба присел рядом с нами и дружеским тоном начал успокаивать:

– Не парьтесь насчёт новых погремушек. Прозвище оно не как фотография, скорее как киноплёнка. Кличка, как и человек, не может быть одна и та же всю жизнь. Кличка может измениться, всё зависит от человека и восприятия его окружающими. Но это не на всех распространяется, – деликатно скорректировал свою мысль Шайба. – Я тоже не всегда был Шайбой, но об этом мы поговорим попозже, а теперь пора спать.

Шайба ушел отдыхать в отдельное помещение, остальные расположились на сон в самой большой комнате. Спали на полу на обычных матрасах. Выпив Живчика, народ укладывался кто как считал нужным. Кто–то спал в боевой форме, кто–то беззаботно в майке. Правил Шайба не оставил.

Но негласное правило Рома уяснил быстро, нельзя засыпать без глотка Живчика. Он был не только местным энергетиком, изготовленным из зелёных Горошин, но и успокоительным перед сном. Отпив Живчика, Рома–Матрос на миг снова ощутил прилив сил, отступили негативные мысли, снова захотелось жить. Дубок скомандовал:

– Отбой!

И свет погас…

Утро наступило с громким криком Дубка:

– Подъем, бродяги!

Все, не споря, начали шевелиться, зевать, потягиваться. Роме хотелось пить и предпочтительно Живчика. Такое желание было не у него одного. На его глазах боевой отряд начал употреблять алкоголь с Живчиком. Это было очень непривычно. Фляга с напитком гуляла по рукам. Рома так же отпил. С Живчика не наступало опьянение, наоборот человек становился собранным, успокоение заменяло нервозность.

Оттащив бельё и подушку в угол комнаты, Рома подошел к зеркалу умывальника. Обратил внимание, что ни синяков, ни сбитых в кровь рук не было, всё восстановилось, ткани регенерировали. Вчерашняя боль в колене и хромота после ДТП так же пропали.

Рома, не теряя времени, умылся и побрился, несмотря на то, что большинство членов команды пренебрегли собственной гигиеной.

За последние двенадцать часов Гена – бывший водитель Авиалиний пребывал словно в своей тарелке, даже походка изменилась. Вышагивая, он чуть пригибал колени. А в движениях рук появилась размашистость. Его уверенность переросла в самоуверенность. Рядом с Ромой он вел себя надменно, то бросал косые взгляды в его сторону, то небрежно морщился. Какое–то время Гена ходил из угла в угол, будто набирался сил. За тем аккуратно подошел к Двухе, негромко спросил:

– Братан, подскажи, а ещё будут девчонки, такие как Анжела? – Барбос неконтролируемо облизнул губы, уточнил – Много таких, с которыми можно развлечься?

Двуха, снаряжавший патронами автоматный магазин, не оборачиваясь ответил:

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

2 из 4