Стикс. Закон Моргана

– А куда мы опять едем? – подала голос стюардесса Анжела.

   На что Банан, он же Банин поспешил объясниться:

– Внимание! Слушаем все! И слушаем внимательно! Через 10 минут мы все покинем автомобиль. Далее пройдем пешком в ближайший эвакуационный пункт, где будем ждать радиосвязи с городским управлением. Во время пешего пути соблюдайте строжайшую тишину и беспрекословно выполняйте мои приказы. Это всем ясно?

   Все пассажиры замотали головами, сложно было не доверять людям, чьё лекарство так хорошо помогло.

   Остановка… Милиционеры и Авиалинии поочерёдно покинули автомобиль. Все шли за милиционерами именно так, как были проинструктированы, как бусинки на нитке, друг за другом. Первым шёл большеголовый водитель, далее Дубок, Банан, Гена–Барбос, Яна, Рома, Анжела, Паша, а замыкал цепочку Двуха. Шли не очень долго. Лес был похож на загородный парк: негустые посадки красивых деревьев, по краям мангалы со скамейками. Группа дошла до верёвочного моста через неширокую речку. Мостик был скорее туристической забавой, чем стратегически важной переправой. И тут Рома ошибся. Стоило перейти мосток, как Банан приказал замыкающему Двухе:

– Руби!

   Двуха достал ржавый нож из углеродистой стали, без проблем перерезал верёвки, затем обломал остатки деревяшек, удерживающих мостик.

Мост с шумом ударился об воду, медленно уносимый течением речки. Только остатки деревянных перекладин длинной ниткой растянулись вдоль берега.

   Рома ошибся, да же такой небольшой мостик оказался стратегически важным, но куда они шли, или от кого уходили? Это было не известно. А может власти, еще не нашли террористов, распылявших газ и взрывавших коммуникационные вышки и поэтому лучше не ездить по трассе.

– Всё, привал, добрались! – объявил Банин.

   Время было 16:30. Перед группой находился обычный кирпичный загородный дом, уютно спрятанный в лесу. Но кто и как притащил сюда кирпичи и другие стройматериалы? И как его построили здесь? Ни дороги, ни подъездного пути рядом не было.

– Следуем за мной, получаем еду, чай, сух пайки, – проговорил Банин–Банан, глядя на своих болезненных и уставших подчиненных.

   Первый этаж дома почему–то был без окон. Скорее гараж–кладовка с отоплением, нежели первый жилой. После того как все зашли внутрь, двери были закрыты и Банан повел всех в подвальный этаж, объяснив, что там склад продуктов. Большеголовый, что–то шепнул Банину и приступил раздавать команды:

– Дубок, организуй свет! – гаркнул крупноголовый водитель минивэна.

– Будет сделано, Шайба – ответил рослый подчиненный.

   В подвале мгновенно вспыхнули лампы, как будто их включили с пульта. Банин резко закрыл на засов подвал, после чего начался кошмар…

   ***

   «Шайба» – такая была кличка крупноголового мужчины с глубокими подглазьями. Именно он был тут самым главным. Всем участникам ДТП было видно, что другие подчинённые его сильно боятся. Мужская фигура главаря не указывала на круглосуточное посещение качалки. Он был из того типа людей, которые крупные и мясистые от природы, с самого детства. От других он отличался бычьей головой и серыми полукруглыми впавшими подглазьями серого цвета. Если их совместить вместе, они могли образовать фигуру в виде Шайбы. Столь яркая особенность быстро закрепилась в прозвище.

   Шайба быстро пробежался взглядом по комнате, затем выкрикнул:

– Двуха, чини бардак, мы тут проездом! Забирай белобрысую пилотку, у тебя на неё два часа осталось. Дубок, а этих туристов на крюк и к батарее, – Шайба указал на нас с Барбосом.

  Сплюнув, Шайба указал на пилота Пашу:

– Этого мутанта в мешок и к потолку. Банан, командуй дальше сам, а я пока отмою и переодену нашу стюардессу Яночку.

   Шайба ухватил своей вонючей лапой Яну за её тонкую белую шею и увёл стюардессу за угол дверного проема, громко захлопнув за собой дверь.

   «Двуха» – мерзкая огромная татуированная тварь тут же потащил блондинку Анжелу в приоткрытую дверь соседней комнаты. Та упиралась, визжала, брыкалась ногами. Ни чего не помогало. В этот момент её мини–юбка задралась по самый пояс. Двуха заметил это, улыбнулся и шлёпнул ладонью по оголившемуся заду Анжелы, не особо обращая внимания на её попытки сопротивляться.

   Золотовласой стюардессе всё–таки удалось воспользоваться тем, что в пылу своей азартной похоти, Двуха на секунду растерял ловкость. Шлёпая Анжелу одной рукой, он ослабил хватку. Теперь блондинка висела только в одной лапе этого неудовлетворенного бандита. Изловчившись, она сильно поцарапала его татуированную голову, повернулась чуть боком и, благодаря смещению центра тяжести, Анжела выпала из рук Двухи, рухнув на пол. Полуголая она пыталась уползти подальше, нерешительно выбрав направление, кажущееся ей на тот момент удачным. Двуха был возбужден словно дикий бык. Ему надоело потешать публику. Игра в кошки мыши закончилась. Он уже не был настроен на ласковые шлепки розовых попочек. Удушающим приемом он схватил свою жертву, ловко приподняв в воздухе, быстро уволок стюардессу в соседнюю комнату. Они исчезли в соседнем помещении, их не было видно, но откуда продолжали раздаваться звуки силы и принуждения.

   Второй двухметровый отморозок – «Дубок», был снаряжен по последнему слову военного дела: чёрный кевларовый бронежилет поверх серой футболки со средним по длине рукавом, тактические часы с солнечной батареей. На поясе висели нож и компактный пистолет. Единственное, что выбивалось из общей картины – это тёмно–зелёные брюки для мотокросса с интегрированными в ткань защитными чашечками, защищавшими колени.

Рома прекрасно понимал, что ему не справится с опытным бойцом попытался повлиять хоть как–то повлиять на него, он должен был сделать хоть что–то:

– То, что вы делаете – это неправильно, – он сказал это слабым неуверенным голосом.

   Дубок разминал руки, но не поленился ответить:

– Мне можно всё что я захочу! Все деяния, которые я совершаю, угодны всевышнему. Если это не так, то он меня остановит. Я инструмент бога и скоро ты в этом убедишься, сопляк.

Дубок был в этом уверен. В нём прижилась чистая вера в то, что чем больше силы он проявляет, тем неуязвимее становится. За последние шесть месяцев он находился в разных бандах и в ста процентах случаев переживал остальных менее жестоких соучастников. Он всегда выживал. Дубок не считал нужным делится этой информацией с другими, но в этот раз проговорился. Хотя его это не смутило, он был уверен, что всё будет, как всегда: слабые сдохнут как собаки, а сильные выживут.

   Пилот Паша стоял перед Дубком в подавленном, растерянном состоянии, с его стороны не было и намека, что он будет сопротивляться. Дубок провел в воздухе рукой, совершая лишь ему одному понятный жест и молниеносно нанес Паше удар ногой в район колена, после которого пилот взвыл, падая на пол. Большой волосатой рукой Дубок провёл удар в челюсть Паши, но немного промахнулся, попав в губы. Выбитые зубы тут же вылетели изо рта пилота, заставив его вновь завопить от боли. Третий удар пилот получил в солнечное сплетение. Двуха пнул приподнявшегося на коленях пилота с такой силой, что звук хрустящих костей раздался эхом в помещении. Пилот упал, сложившись пополам. Дубок взметнул обе руки вверх, словно находился перед стадионом зрителей, чествовавших его победу.

   Ну а Банан, недолго думая, первым ударом отправил в нокаут Рому, а затем отключил вторым Гену Барбоса…

   Через неопределенное время Ромка очнулся пристегнутым наручниками к старой батарее. Рядом в таком же положении находился Гена Барбос. Пилот висел в двух метрах от них. На его голове был мешок из–под картошки, руками он был пристёгнут к потолку, ноги свободно болтались в воздухе. Паша был еще жив, было видно, как он подергивал ногами…

   Рома до этого никогда не испытывал таких эмоциональных перегрузок, не подвергался панике. Этот раз стал исключением. Тревога и страх настигли, как удар молнии. Сначала вспышка, затем оглушающий гром не дающий услышать ни чего другого, кроме внутреннего отчаяния. В Роме вспыхнуло чувство глубокой несправедливости. Ужасающей, вселенской, непостижимой несправедливости – Этим военным я ни чего плохого не сделал. За что они так с нами? Как такое произошло? Как это исправить?

   Дыхание неконтролируемо учащалось. В груди не хватало места воздуху, Роме жгло легкие, жар и огонь вырывались из горла, ушей, носа. Он крутил головой пытаясь найти того, кто бы мог помочь исправить эту катастрофу, того, кто остановит это гнусное насилие. Рома покрывался потом, пытаясь освободится, пытаясь что–то предпринять. Вскоре пришло поганое осознание безнадежности и беспомощности. От этого чувства было больно и тошно, словно от укола в головной мозг. Затем укол сменился кувалдой, больно бьющей с каждым ударом сердца.

   Рома вновь заговорил сам с собой, говорил он вслух или про себя, в этом он не отдавал себе отчёт, он просто говорил:

   «Нет…помощи не будет, её просто неоткуда ждать! – липкий, всепоглощающий страх плавно, как танк продавливал его душу. Проезжал, пытаясь задавить массивными гусеницами, – А вдруг я ускользну, отсижусь под ним. Да, он проедет и навсегда исчезнет из моей жизни, – звенела в голове последняя надежда, – Страх исчезнет, нужно просто сжаться, сильно, до размера маленького рисового зёрнышка или до кусочка пластилина, размером в спичечную головку, стихия пройдёт мимо, а я просто закачусь в угол, спрячусь от зла и страха.

Его глаза были широко раскрыты, зрачки стали огромными. Он смотрел куда–то в точку. Пришло опустошение. Дыхание Ромы успокаивалось… – Это всё? Я смирился и сдался? Со мной тоже так можно, с любым человеком МОЖНО?! Запугать? Вырвать из тела душу! Выдрать её крючком страха, оставив мясную тушу, безнадежную, бесполезную тушу, ибо что человек без духа? Что он такое? Кто он такой, когда душа отравлена болью, страхом и беспомощностью? Даже не туша – а ветошь, – его голова холодела. Она была, словно набита ватой. Отупение… Зубы начали сжиматься. Они сжимались всё сильнее и сильнее. Ярость животного ором вырвалась из его пасти, – Смерть, смерь! Я убью Вас всех! Буду рвать на куски, а потом распинаю ногами по вонючим углам этого подвала!»

   Рома вырывался, дергался, вновь и вновь упираясь ногами в стену. Железные наручники до боли сжимали запястья его рук: «Мне не нужны пальцы, мне не нужны руки! Я убью вас без них! Перегрызу ваши поганые глотки своими зубами! – яростный взгляд и пенные слюни летели в разные стороны, – Для вас, падлы, у меня нет больше страха, для таких сволочей у меня есть только ярость!»

   На каждую вторую секунду Рома рывками дёргал руки, вкладывая все силы, пытаясь высвободится. Раз, два – Рывок, раз два – Рывок…

   «Пусть я останусь без рук, пусть со сломанными пальцами, теперь ваши трупы – это моя цель! Моя надежда. Лучше ненависть, чем страх!»

   Амплитуда движений учащалась, он дергал и дергал, руки жгло всё больше и больше. По рукам потекли капли крови. Рому накрывала обжигающая боль, но это боль была правильная. Он решил приберечь этот пожар для врага. Снова рывки. Рук он уже не чувствовал, распухшие культи пульсировали болью. Ещё рывок…

   Щелчок – это звено цепочки, соединяющее два кольца наручников, лопнуло, порвалось.

   Он ринулся на врага, он был уверен, что перегрызет всем глотки…

   Рома ворвался в комнату, где сидели Банан и Дубок. Он еще стремительнее ускорился в их сторону, но тут произошло странное, ноги Ромы, онемели обе сразу от пальцев до пояса. Рома с секунду неконтролируемо переставлял их, они были словно желейные. В итоге Роман Усольцев потерял равновесие и позорно шлепнулся на пол.

– Смотри–ка, развязался турист, – произнес за спиной Романа, спокойный как скала, Шайба.

   «Как большеголовый тут материализовался? Его же не было в подвале». На эти вопросы Рома не получил ответа.

   Большеголовый Шайба спокойно поднял Ромку и аккуратно усадил на стул.

– Поговорим? – предложил Шайба, – Только давай без истерик и соплей, а конкретно, по–взрослому!

   Рома мотнул головой, он был готов на хитрость и подлость лишь бы получить ещё шанс и покарать гадов.

– Пацаны, на шухере постойте или коньяка попейте, короче, сами придумайте себе занятие, скройтесь отсюда. – сказал Шайба, недвусмысленно намекая чтоб все оставили его наедине с Ромой.

   Когда все вышли, Шайба – главарь вонючей банды продолжил:

– Парниша, ты тут громкие слова кричал, вроде убить кого–то собирался, зачем отвлёк меня от дел? Теперь я весь во внимании. Ну давай, рассказывай, чем ты не доволен? Я б сам тебе рассказал, что тут происходит, но через пару часов проще будет показать, чем травить перед тобой нудную баланду. Будь так любезен, напомни, за что ты нас убить собирался? Ответь на моё любопытство – потирая огромной рукой щетину, спросил Шайба.

– Вы – животные, Вы – убийцы, – вырвалось у Ромки.

– И кого мы убили? – с легкой усмешкой спросил Шайба.

– Пилота Пашу.

– А он кто? – продолжил морочить мне голову Шайба

– Он человек, и Анжела человек, а Вы их поломали!

– А кто, по–твоему, такой человек? – пристально глядя на Рому, спросил Главарь шайки.

– Я не разбираюсь в блатной тюремной терминологии, но прекрасно понимаю, что вы мне голову морочите, зачем? Просто убейте.

– Напомни, Рома как ты назвал водителя Фольксвагена?

   Это был неожиданный вопрос, не вписывавшийся в разговор. Причём тут водитель, учитывая, что тут творится.

– Я назвал его Барбос, – ответил раздраженно Рома.

– То есть он, по–твоему, не человек, а собака гавкающая?

– Он непорядочный человек, он – скользкий глист.

– А ты значит порядочный? – зловеще улыбнулся Шайба.

– Да!

– И ещё ты человек, который умеет держать слово? Ты же выполнишь обещанное?

– Да!

– Хорошо, – Шайба вновь недобро оскалился, – А если я тебе скажу, что ни один человек в этом доме сегодня не пострадал, тогда ты пообещаешь не кидаться на меня и мою команду?

   Теперь улыбался Ромка:

– Да. Я обещаю. Но то, что ты говоришь – невозможно. Я же не слепой и видел, как уволокли блондинку и как сломали ребра пилоту.

– А если они уже не человеческие создания, то ты не имеешь к нам претензий, так? Не спеши с ответом, я тебе докажу сказанное мной чуть позже, – Шайба на миг задумался и продолжил, – Теперь я задам тебе ещё два вопроса, после которых я отвечу на твои.

   Первый вопрос – если ты добрый человек, то смог бы простить насильника Двуху? Второй – если ты честный человек, смог бы победить Дубка в честном кулачном бою?

   Рома молчал, он громко сопел и напряженно думал: Несколько минут назад я был уверен, что порву хотя бы одного из этих гадов, предполагал, что при хорошем стечении обстоятельств смогу их всех покалечить. Но сейчас… – Злость и ярость снова тукала в висках… – Зачем я общаюсь с этой тварью?

– Ладно, Роман Алексеевич, время пришло. Пойдем, только без цирка, веди себя спокойно… Покажу тебе людей, за которых ты так печёшься, – на слове «людей», Шайба изящно улыбнулся, слегка прищурив глаза.

   С той же мерзкой улыбкой Шайба вернул Рому в комнату, где недавно он был пристёгнут наручниками к батарее.

   Рома тут же увидел Анжелу, висевшую на потолочном крюке, вся её одежда была разодрана в клочья. Но что с ней? Её кожа из приятной золотистой стала желтая, местами обшелушенной, как отпавший хвост ящерицы. Она судорожно дёргалась, глазные белки стали красно–желтыми, а сами глаза чёрными как гудрон.

Паша висел на таком же крюке неподалеку от Анжелы. Его ноги болтались в воздухе, словно ища под собой опору. Красивая до этого форма пилота, была измятой и покрыта рвотой вперемешку с пылью.

   По команде Шайбы, Двуха быстрым рывком стянул мешок с головы бывшего пилота.

– Вот чёрт! – вырвалось у Ромы.

   Там был уже не человек, там был мутировавший организм.

   Разбитые зубы пилота срослись неправильным образом, они словно копья торчали изо рта наружу. Грудная клетка Паши сильно увеличилась, так же покрылась мелкой чешуёй. Бывший пилот, не имевший нижней губы, капал густой слюной на бетонный пол комнаты, издавая слабый рык. Когда Двуха перерезал кляп–веревку Паши и подтянул крюком к Анжеле, бывший пилот начал пытаться отгрызть кусок плоти от связанной стюардессы.

   Вмешался Банин, он достал пистолет. Прогремел выстрел, затем второй.

– Ну ёлы – палы, кина не будет, – брякнул недовольный Двуха и удалился пить коньяк, бутылку которого уже держал руке.

– Продолжим разговор? – Шайба снова обратился к Роме.

– Дак, а кто это? Как такое может быть? А Яна? Она такая же? – сбивчиво заговорил Ромка, путаясь в словах.

   Шайба, не отвечая, жестом предложил пройти за стол:

– Банан, принеси планшет! И Дубка с Двухой позови! Этот нулёвка туго соображает, придется провести ознакомительную демонстрацию, – Шайба аккуратно подтолкнул новенького обратно к стулу, – Иди, усаживайся, а то ненароком начудишь чего.

   Ромка сидел за столом, нервно пошатываясь, он растирал руками свои ноги, до конца не понимая, что случилось с Авиалиниями. Банан выполнил все указания командира. В эту же комнату привели освобожденного Гену Барбоса, каждому новенькому вручили по планшету, предложили прочитать некий справочник, какого–то Улья–муравейника.

– Новички по–разному называют это место: кто зовёт «Пятнашка», кто «Кубик–Рубика», названия разнятся от региона к региону. Старожилы зовут «Улей» или «Муравейник», а для таких, как я – это милый дом. Сейчас хозяин тут – я, а вы мои гости. Не забывайте это. Инструкцию прочитаете перед сном, а сейчас Дубок покажет нам фокус. Шайба подал подчинённому знак.

   Дубок по команде Шайбы вытянул вперед свои руки, в одной он держал обыкновенную лампочку, а другой водил кругом, изображая ритуал:

– Раз, два, три, лампочка гори. – сказал смуглый детина. И лампочка в его руках тут же зажглась, а через секунду потухли все остальные лампочки в комнате, заставляя новичков содрогнуться.

   Закончив со световыми фокусами Дубок удалился…

Шайба подсел рядом, принялся разъяснять Роме и Гене:

– У Дубка дар «электрика» – рядом с ним работают любые не присоединенные к электричеству приборы: лампочки, чайники, утюги с паяльниками, – снова грязная улыбка появилась на лице Шайбы.

Шутка про раскалённый паяльник, не способствовала дружеской обстановке, новички инстинктивно переглянулись. Шайба, уловив их волнение, был рад собой и тут же продолжил:

– Банан может делать ноги как «желе». Это называется – дар! Он у каждого свой.

– А мы вам зачем? У нас нет такого, в чём смысл? – тихо спросил Рома.

– Роман, Геннадий, здесь не всё так просто, как порой кажется. Тут бывает смысл даже в абсолютно пустых вещах. Мир этот состоит и разных сот, которые, как пазл собираются в уродливую карту этого Улья. Появившиеся здесь люди становятся погаными мутантами или остаются такими же как были, – произнося это, Шайба старался аккуратно подбирать слова, – Тут можно начать жизнь с чистого листа, но как сказал один умник – начать заново можно, но почерк изменить трудно. А по поводу вашего присутствия в отряде об этом чуть позже. Здесь неплохо, но обязаны пить эту дрянь, – он указал на зеленоватую жидкость в стакане, – Сейчас покажу, как она делается.

   Шайба достал из кармана зеленую витаминку, бросил в стакан с газированной водой. Та зашипела, как таблетка аспирина – пошла бурная реакция. Бесцветная газировка медленно поменяла свой цвет, малая часть вещества выпала в белый осадок, затем Шайба перелил зеленоватый настой во флягу, оставив твердоватый осадок в стакане:

– Можете мешать зелёные Горошины в газировке, а можешь в алкоголе. А добывают такие штуки, – Шайба покрутил еще одной круглой зелёной Жемчужиной, – Из таких оборотней, – махнул рукой в сторону убитых – Анжелу и Пашу,

– Как это? Из них? Из бывших людей? – удивился Рома.

– Да, из бывших. – он задумчиво мотнул головой, – В районе темечка заднего родничка, на схождении костей черепа. Именно там у мутировавших прорастает и образуется нарост, вот оттуда все мы и вырезаем разноцветный Жемчуг, словно ныряльщики.

   Крутя пальцами очередную зелёную Жемчужину, Шайба будто стал каменным, только Горошина шевелилась в руке, остальное его тело замерло. Так же внезапно он продолжил:

– Горошины – Жемчужины бывают зелёного цвета, желтого, красного, бывают белые – они самые редкие, – снова эта ожесточенная улыбка, переходящая в злобное выражение лица.

Какой–то рок и свинцовая тяжесть передавалась Роме от задумчивости и мимики Шайбы. Хотелось поскорее закончить этот неприятный разговор с этим неприятным человеком…

   Вернувшись из своих тёмных мыслей, Шайба рявкнул:

– Двуха, проломи стену!

– Да нее, босс, ну зачем? Потом два часа костяшки чесаться будут, больновато.

– Ло–май, – протянул Шайба.

   Двуха расстроено втянул воздух, подошел к стене, остановился возле дверного проема. И одним ударом вынес кирпичную кладку размером в 14 сантиметров.

   На Гену Барбоса это произвело впечатление, он аж привстал от удивления.

   Рому больше интересовало другое, он не понимал ничего, не хотел в это верить, он вновь задавал вопросы:

– А Яна, где она? Зачем мы Вам нужны? Я ведь не умею ломать стены, – осыпал он вопросами присутствующих.

   Шайба жестом отправил всех подчиненных на выход, Барбоса так же увели. Рома и главарь вновь остались вдвоём:

– И так, – неспешно, продолжил Шайба, – Ты начал задавать правильные вопросы, отвечу тебе загадкой. Любишь загадки?

– Хорошо, пусть загадкой, но дайте хоть какой–нибудь ответ.

– Сколько пальцев нужно пианисту, чтобы сыграть сложное произведение, например, «Лунную сонату»? – не дав Роме подумать и ответить, он резко продолжил, – Так вот, Рома, мне нужно определенное количество бойцов в группе. Каждый нужен, чтобы я смог сыграть свой концерт. А мир, в котором ты жил раньше, его больше не существует. Ты из него переместился в этот и обратно никак не вернёшься. И я не вернусь, никто не вернётся. В этом мире есть монстры, как те, которых ты видел в подвале и их много. Вот и весь ответ. А ломать стены мы попробуем тебя научить. Красные горошины – таблетки помнишь? Так они очень ценные, как раз по тому, что позволяют взращивать и развивать в нас огромные силы. Но достать их очень нелегко, они находятся в затылочной части мутантов, как ты уже знаешь. Точнее сказать: мы тут все мутанты, но есть с иммунитетом к отравляющему газу – «Иммунные», а есть оборотни, которым ни одна пилюля не поможет.

– Такие, как Паша и Анжела.

– Да. Мы охотимся на них, а они на нас, – Шайба снова улыбнулся, – И так Рома, мне от тебя нужно простое обещание – не стрелять в членов моей команды, пока я не дам тебе такого указания. Ты же давал присягу в Армии? Мне нужно что–то похожее. У тебя два варианта: первый – мы отпускаем тебя без единого патрона в мир, где полно голодных мутантов и ты, скорее всего, загнёшься к утру. Вариант второй – ты присягаешь мне в подчинении, сроком на трое суток. Не бойся! Команд, унижающих твоё достоинство не будет. Всё будет благоразумно. В обмен на это я поставлю тебя на обеспечение, отдам тебе стюардессу Яну, делай с ней что хочешь. А после того, как завершишь моё задания, снабжу тебя оружием и картой, на которой будет указано ближайшее поселение таких же, как ты бедолаг.

– Но ты же с Яной что–то сделал? Напакостил! – вспылил Ромка.

– Нет, – сухо ответил Шайба, – Лишь предложил ей принять душ и переодеться в чистое, что и тебе советую сделать. Мыло и горячая вода здесь – роскошь.

Неприятный разговор был почти завершён, Шайба привёл Яну, та подбежала и боязливо спряталась за спиной Ромы.

– Жизнь за жизнь? – улыбаясь спросил Шайба.

   Ромкиному счастью не было предела, и он, конечно, согласился.

– А ты молодец, не сломался у батареи, – кинул, уходя Шайба, – Приходи на верх как успокоишься, вместе чаю попьем, ближайшие планы тебе обрисую.

   ***

   На первом этаже загородного дома было очень уютно, в отличие от подвала. Тут были газовые баллоны и дорогой котел обогрева, который снабжал теплом всю систему отопления и водоснабжения. Рома быстро принял душ, наскоро почистил зубы, затем бросился смотреть инструкцию к этому миру, включив подаренный планшет. Подозревать Шайбу во лжи у Ромы не было смысла, главарь убедительно продемонстрировал достаточно неоспоримых фактов.

Яна сидела рядом с ним, и оба новичка пытались разобраться что к чему. Спокойствие после душа вновь сменилось взволнованностью. Изучая информацию, Рома часто отвлекался от планшета на бывшую стюардессу, что так же стимулировало чувство общего возбуждения:

– Оборотни, Мутанты, Сверхлюди, а куда пропал прошлый мир? – спросил он вслух, а про себя добавил, – Или это я пропал? А может не пропал, может мне повезло с девушкой?

   Рома откинул мысли о своей прошлой жизни, решив, что подумает о ней через трое суток, когда покинет эту неприятную группу, точнее сказать группировку. Рома хотел срочно узнать, как тут стать сильным, как–то он должен защитить спутницу…