Курьер

Когда он, со стороны клуба подошел к пруду и дошагал по ее берегу до одной из ив, к его удивлению не было предела. На самой середине пруда, он увидел этих десяток домашних гусей. Вид у них был грациозный. Что ж. Посидит он, понаблюдает. Никто его тут не гонит, не торопит. Вот сейчас он закурит, откинется спиной на спинку этой скамейки и будет сидеть. Право, на это и погода его настраивает на этот лад. Конечно, с одной стороны ему как – то неловко. В деревне ведь люди всегда работают, а он, на виду у всех, позволил, растянутся на скамейке, и будто, ему все равно, что люди скажут на такой его отдых. И, конечно же, им никак не ведомо, почему этот, подвозивший позавчера до дома, Ивана Александровича и Валентины Ивановны, до сих пор он тут? « Не знай, не родственник ли он?» Многие так уж думают здесь. Поэтому, как уже второй день тут он, а до сих пор со стороны деревенских, особенно от молодых мужиков, не встретил их агрессивного действия. А так, как всех местах этой большой страны, аборигены местные, всегда недолюбливали чужаков. Видимо, все же, Матвея деревенские приняли за родственника Ивана Александровича. Ну, раз его не трогают, не беспокоят, и позволяют сидеть на виду у всех, у этого пруда. И, конечно же, если он хочет слиться в гармонию с этим прудом, выпить бы, но, эта не позволительная роскошь наслаждения, сейчас ему противопоказано. Завтра ему в дорогу. Так, что он, тут, пока посидит, трезв яком, наслаждаясь с видом пруда. Он понятие еще не имеет, глубоко ли тут? Наблюдая за гусями, и как они погружают головы воду, не понять было, глубоко ли там. Но вода в пруду была чистая, без водорослей и без специфического запаха, гнили. И дышалось ему тут легко. И ива плакала, роняя слезы со своих кудрей на поверхность пруда. Интересно все же ему было сидеть здесь, но в то же время, не хочется ему, чтобы мысли его снова увели его, к тем годам, откуда он, кроме своей работы не видел ничего, пока строил свой бизнес дом. Теперь он, только сейчас, на этом месте, у этого берега пруда, на скамейке, сожалением приходится ему самому признаться, что, не то что себя, но и свою семью, так и ни разу не вывез на отдых, куда – нибудь. Пусть даже Сочи, не говоря уже, как его коллеги по прошлому бизнесу, ездили, кто в Турцию, кто Египет. «И зачем я насиловал себя, строил этот бизнес дом, когда я должен был это знать, в этой в моей стране, честно, ничего нельзя строить? Выходит что, я историю забыл? Что в древней Руси, что сейчас, без мзды, ничего не делается у нас в стране. Нищета матерная порождает нас к этому…»

Время, по часам на руке Матвея, уже много. Пора и ему возвращаться к дому Ивана Александровича. Конечно же, он сейчас там, в доме, ничем им не может помочь. Да и сестрам, там, не до него сейчас. «Выпытывают, видимо, у друг друга, о житьё – бытье своем», – говорит он это, вслух, приподнимаясь тяжело с неохотой от этой скамейки, и задержкой, все еще думая о чем – то о своем, направляться ли ему сразу к дому Ивана Александровича, или все же дойти сначала ему до магазина, купить там себе из продуктов. Да, и правда, он как с утра у того озера чуть подкрепился, не было ему времени и возможности поесть. Конечно, можно было, по приезду из станции, намекнуть Сергею Ивановичу, что он хочет есть, но как бы он это ему сказал? Поэтому, самый для него вариант, это дойти ему сейчас до магазина, купить продуктов, а потом вернуться к своей машине. А там он уж, по обстоятельству решит, как ему поступать. Но самый лучший вариант у него сейчас, это, если его у дома никто не будет поджидать, тихонечко завести машину и доехать снова до того утрешнего озера. Благо, да и время на эту поездку позволяла. До темноты он все равно, должен вернутся сюда. В баке у него топлива теперь достаточно. Заправился на станции. Даже канистру пополнил до краев. Про запас. А тут он, и правда, как балласт, пока лишний. И, казалось бы, что его еще держит здесь? Главное, он вроде выполнил просьбу самой Валентины Ивановны. Обзвонил всем ее детям, как она и просила его. Теперь он, и правда, тут лишний, выходит. По сути ему, надо ехать, продолжит свой прерванный путь до Урала. И ведь он, размышляя так, чуть было не упустил из вида, просьбу самого, Сергея Ивановича. Который, как они только приехали из станции, он же к нему непосредственно обратился, что они должны еще к четырем утрам, быть на станции, и встретить там сестру, которая вырвалась, сумела с беженцами пересечь границу Украины, и теперь она, успокоенная с переживаниями в дороге, ехала по России уже на поезде. Конечно же, он выполнит эту просьбу Сергея Ивановича. Хотя и, не преувеличивает ли он свои возможности? Если бы дело только стало о транспорте, Сергей Иванович, верх дном перевернул бы эту станцию, при его возможностях. И тут, не причем, что он бывший деревенский… Видимо он, о своем высоком статусе, настолько позабыл, в связи с этим горем, что обращаясь к нему о помощи, не думал, что он от его просьбы откажется ехать на станцию. Поэтому, если он и отъедет от их дома сейчас, возвращаться ему все равно придется. Да он, так и поступит. Сначала доедет до этого озера. Пусть далеко. Но он доедет до нее. А будет возможность, искупнется. А после купания, разогреет на дорожном керогазе, что – то съестного, купленный им сейчас в магазине. Поэтому, возможно часок и посидит у той ивы у озера, а затем, чуть отдохнувшись, вернется назад. Раз он добровольно надел на себя этот «хомут», побудет он еще чуток в роли курьера. Предлагала же, без зазрения совести, ему, инженеру, та дама, из биржи труда, эту должность. Так, в чем же дело? У нас ведь в стране, при социализме, такая присказка ходила: « Все работы хороши, выбирай на вкус». Так, что, если он даже инженер, нечего ему стесняться в профессии курьера, которую он сейчас, как мессия выполняет, вроде, с достоинством.

Когда он подошел к дому от магазина, из дома Ивана Александровича, два мужика, только что вынесли изготовленный готовый уже крест. Прислонили его рядом с крыльцом. Это они, выходило, готовились к завтрашнему погребению Ивана Александровича. А появлению возле у своей машины Матвея, они сейчас попросту не обратили. Прислонив крест к веранде, они быстро осенили себя крестом, со страхом, или по обыденной привычке, присели на крыльцо, неторопливо закурили. Интересно все же Матвею, отсюда от своей машины, наблюдать за этими мужиками. Оба уже не молодые, в годах. Лица у них, с ветром и солнцем опаленные, выглядели усталыми, но не смотря на этот их недостаток, они еще не теряли чувства юмора. Отсюда, Матвей слышал все, что они говорили сейчас друг другу, каким был покойник при жизни. Один, ближе к Матвею, вспомнил, наверное, что – то из своего детства, толкая локтем своего собеседника, припоминал: « А помнишь. Как он нас при жизни… гонял. Как сейчас помню…» Второй, затягиваясь своей сигаретой, жмурясь от лезущего в его глаза табачного дыма, тоже вспомнил, наверное, что – то по забытое, из прошлого, выкрикнул на него. «А как же, как не помнить! Ясно дело. Хороший был мужик, Иван Александрович. Пусть ему земля, там, пухом будет». Но некогда сейчас Матвею выслушивать этих мужиков, каким при жизни был их, Иван Александрович. Он только, трогаясь с места, успел выкрикнуть этим мужикам, чтобы они передали Сергею Ивановичу, что он на время только отъезжает. Скоро будет.

И въехав на асфальт, тронулся с места.

***

Вскоре деревня остался позади. Дорога была ровная, сухая. И небо была чистая. Ни одного облачка. Но, что поделаешь. Колхозов теперь нет в деревнях. Поля не засеяны, не вспаханы. Кругом, вдоль трассы, по обеим сторонам, стоят качалки. Видимо, нефть качают. Земля, вокруг этих качалок, бурая, не росла даже трава. Над ним только сводом висела небо. Что ж. Это действительность наша сегодняшняя. Матвей знает, когда отсюда нефть полностью выкачают из недра земли, земля очистится от этих нефтяных пятен. Возможно, тогда люди, живущие здесь, спохватяться, вспомнят свое предназначение хлебороба, начнут тут снова вырашивать хлеб. » Но ведь и тогда, при советах, люди тут не сидели без дела, – говорит себе Матвей, возмущенный увиденным пейзажем на полях. – Сеяли хлеб, раз у них колхоз был, качали нефть. Ничего не мешало. Так в чем же дело? Почему так?» Конечно, он от своего ответа, не услышит тут толкового объяснения. Приходится только ему возмущаться в ходе следования, и смотреть за дорогой, чтобы не пропустить этого озера, куда он так сейчас спешил.

Вскоре он увидел очертания озера, сбавил скорость. Теперь ему надо, предельно внимательнее, чтобы не проехать спуск с асфальта к озеру. Накатанную, по не вспаханному полю дорогу, он вскоре увидел, проехав еще где – то с километр. Медленно, по накатанной дороге спустился на эту дорогу, направил свою машину прямо к тому месту, где он утром припарковал свою машину у травянистого берега озера, и где еще в одиночестве плакала ива.

– Привет, еще раз! – выкрикнул Матвей иве, как живому. – Все плачешь? Скучно тебе одной?

И раздевшись до трусов, медленно подошел к иве, улыбнулся, как к старой знакомой.

Вот, что делает с человеком природа. Забывается на время: оборванные мысли, думы, о чем только думал. И как хорошо. Радуется усталая душа. И такая благодать вокруг. Чистое небо, поля, вокруг этого озера, заросшимися разно – травами. Только одного не хватает до полного счастья. Нет пения соловья на небе. Возможно, они уже спят? Время уже, восьмой час, да и лето кончается. Где же им быть?

Сейчас он окунется в озере, а после начнет готовить себе пищу. « Ну, что я, – говорит Матвей себе вслух. – Никого же нет. Зачем мне трусы мочить». И быстренько скинув с себя трусики, бросается с головою воду. Всплыв на поверхность, как и в тот раз, отплыв на десятки метров от берега, повернул назад. Нет, ему не страшно, но он чувствует, тут глубоко. Ногами он даже не достает дна. Поэтому спешит к берегу. И знает почему. Надо ему взять из багажника мыло, вернуться снова в озеро. А там он намылит и голову, руки, грудь, ноги. Погряз он в эти дни. Утром он, то ли позабыл, то ли ему показалось вода холодная, только окунулся и чуть поплавал. Теперь – то он, точно, наверстает. Обмоет себя все с мылом. А затем он займется с приготовлением пищи. Вытащит из багажника керогаз, подогреет воду (с водою он припасся), кофе попет, закусывая бутербродом. Хлеб у него еще есть. Колбасу он купил в деревенском магазине. Несколько банок рыбных консервов у него еще в запасе. Не умрет поди с голода. Затем он еще чуть пообщается с ивой, тронется в обратный путь. До полной темноты, он, точно, доедет тогда до деревни.

Теперь ему, самое главное, намылить себя, затем смыть мыльную пену и попытаться выйти на берег с чистыми пятками. Главное, не дать себя спешить. На берегу он обсохнет, оденется, и начнет приготовлением пищи.

После он, попил с бутербродом кофе. Рыбу, из банки консервы, он почему – то расхотел. Не стал его открывать. Отложил в сторону. Хотя и, вначале, когда его взял из багажника, собирался из банки рыбу поесть. Что его остановило, он так и не понял. И открывалка была. Видимо, в это время его отвлек, когда брал в руку консервированную банку с рыбой, почти у берега, выпрыгнула из воды большая рыба. Он даже ее хвост отчетливо успел увидеть. Так как после нее, к берегу пошли небольшие волны, встревоженными этой большой рыбой.

– Ты видела, видела, – обращаясь к иве, выкрикнул ей Матвей. – Какая большая рыбина. С ума сойти.

Тем самым, банка консервы у него осталась целенькой. Но зато, какую радость она принесла ему.

Что ж. Пора ему обратно.

Подъехал он к дому Ивана Александровича, уже в темень.

***

На небе в чистом, в это время, мигали сотни далеких звезд, сопровождающие его по всему пути следования. Когда он подъехал к клети Ивана Александровича, уже неслышно было, не только людских голосов, но и лая собак. Заглушив двигатель своей машины, он не сразу вышел из кабины. Чуть посидел, отдышался, от быстрой своей езды по трассе. Перед его обзором, из лобового стекла его машины, дома впереди выглядели, как в дурном сне. А слившие дома с темнотой, выглядели, если там не было света в окнах в домах, как черная стена. Но ему выходить надо из машины. Сидеть он тут бесконечно не может. Конечно, ему бы еще чуть покурить в машине. Благо его в данное время никто не беспокоит. Свет в передней комнате, где лежит в гробу Иван Александрович, отключен. За место света электричества, там у него только свечи горят. Теперь они мигают из черных боковых окон дома ему, напоминая его, в доме – горе. А задняя комната ему отсюда не видно. Закрывал от его обзора, досками обшитая веранда. Возможно там, сейчас находятся и семейство Ивана Александровича. Сидят, наверное, за столом, с мертвенно бледными губами, или успокаивают старую, горем убитую мать. Так что ему, лучше сидеть тут в машине, а с другой стороны ему, все же, надо известит о себе, чтобы Сергей Иванович зря не беспокоился, не думал, что его обманул он, с этой поездкой на станцию. По времени, по часам его, время на его часах сейчас показывал, почти десять вечера. Точнее, без десяти десять. Сейчас он уж точно выйдет из кабины машины, поднимется по четырем ступеням крылечка веранды, известит это семейство о своем возвращении. Хорошо, если те мужики, которые сидели на крыльце веранды, когда он отъезжал, не забыли о его просьбе. Но, в то же время, надеяться на мужиков ему не стоило. Не понаслышке знает он, этих деревенских, каковы они в реальной жизни. Ясно, тут без объяснения, суть их понять можно. Работу они сделали, вынесли крест напротив к дому, к завтрашнему погребению, что им после полагается от хозяина? Конечно же, чарочку. Как же без этого. Да еще, особенно в деревне, где же мужику выпить? Праздников сейчас в деревнях, почти не бывает. Нет работы. Колхоза ведь в деревне, власти упростили. Нет поэтому и карманных денег. Да и жены их теперь, самогона не гонят. Денег нет, дополнительных, на сахар. Да их ведь никто, специально не приглашал, чтобы они изготовили для покойника, гроб с крестом. Да еще и могильный потолок, из дубовых обтесанных досок. Они это сами пришли, надеясь, после их, опоят магазинной водкой, за их труд. Так что они могли и забыть о просьбе его, после этого питья водки. Ему потому и обижаться на них не стоит. Сейчас он докурит, выйдет из кабины машины, поднимется по крыльцу, известит о своем возвращении из озера.

Когда он вышел из кабины, ощущение у него было такое, будто, и правда, вне кабины, ему чуть прохладнее стало. При свете дня, когда он отъезжал, березы в саду Ивана Александровича молчали, как часовые у мовзолея, а теперь, они шумели, как оглашенные. Ну и что, обращать что ли ему на этот ветер? Одним словом – природа окружало его со всех сторон. Она дышала, жила своим чередом, нисколечко не вмешиваясь в человеческую жизнь. Главное он, ни на йоту не прогадал, нашел силу и волю, съездил на это озеро. Отдохнул, отвлек себя, от съедающих дум, которые ни на секунду не хотели отстать от него. Мучили, возвращали его к прошлой и настоящей жизни. А эта его поездка, все же помогла, хотя бы на время, успокоить бесперестанно работающему его мозгу. Трудно ему, конечно, им справляться; а теперь еще и с Ольгой, у него ничего не ясно. Скоро да, скоро, все прояснится. И Ольга ему постарается объяснить, почему она так с ним поступила, осталась там, со своими родителями. Но,а теперь ему, точно, надо расшевелить себя, пока его мозг, как бы в летаргическом состоянии, не беспокоит еще его, тронуться с места, а затем подняться по ступеням крылечка веранды в дом. Знает же он, его там с нетерпением ждут. И сестры, да и сам, Сергей Иванович. Ведь он на него надеется, что он не подведет его. Если бы он не надеялся на него, давно бы стояли несколько пар машин возле дома, при его возможностях. Нет, он это не сделал. Ждет и верит его, что он его не подведет. Сейчас он обрадует его. Чуть еще постоит возле своей машины. Не накурился он, видимо. Да еще удивляло его, почему же не лают собаки в деревне? Раз еще жива школа в деревне, жизнь в деревне должна не прекратится никогда. Это же, как аксиома. Где школа, там и жизнь. Не будет в деревне этой школы, и жизнь в деревне прекратится. Вон, сколько деревень в этой необъятной стране повымерло, за годы этого капитализма. Грустно. А что поделаешь. Общего понимания пока еще нет, но он верит, понимание обязательно будет. Поэтому, не опоздать бы этого понимания…

К его появлению, видимо, тут ждали. Сестры заулыбались, взоры сразу направили, к сидящему за столом брату. А он, как только увидел у порога его, махнул на него рукою, чтобы он тоже присоединился к ним. Затем, вздохнул, сказал.

– Мы, Матвей, за тебя беспокоились. Не знали, где ты. Садись, садись. Кушать ты сейчас будешь. Мы тут сидим, спорим, кто со мною поедет. Убедил я своих сестер, что с Украины сестра может приехать сюда со своими сыновьями. Они же у нее сейчас в Москве работают на стройке. Когда я с нею по телефону разговаривал, она мне ничего конкретного не сказала. Переживает, ясно за них. Поэтому я сестер сейчас и отговариваю. Ехать с нами им не стоит. Мест может в машине не хватит.

Матвей, он, что ему в ответ скажет? Поэтому он ему только пожал плечами, за место ответа. А от еды он не отказался. Да ему надо поесть, приготовленного сестрами борща. А то, что он, все на сухомятке. Второй уже день. Кофе да бутерброд. Что это за пища для здорового мужика. Курам только смех.

После он с Сергеем, снова вышел на крыльцо. Убедил он Сергея Ивановича, что он пока поспит до поездки на станцию в своей машине. Откинет кресло сиденья. Чем не постель. А ночи сейчас не холодные. Не замерзнет. Да и поспит он всего часа два, три, не больше. Потом, его разбудит Сергей, и они отправятся на станцию.

– Ну, давай, иди, Матвей. Отсыпайся, – говорит ему Сергей, напоследок, прежде тем как уйти в дом. – В остальном, поговорим в дороге. Тебе надо поспать. Ты за рулем.

В машине уже, Матвей приготовил себе постель, откинув спинку кресла. Он прекрасно понимал. Спать ему надо. Завтра еще, как только похоронят Ивана Александровича, предстоит ему далекий путь на Урал. Как он доедет, представления даже не имел. Но знает, что бы там с ним не случилось, он, перед тем, как отправится в путь, заедет снова на это озеро. А теперь ему спать, спать…

***

Разбудил его Сергей два часа. Утрешняя прохлада, когда он вышел из кабины, молча обняла его своим холодом. Позевывая, и шевеля конечностями, он кивнул Сергею, что хочет сходить в уборную.

– По малому только мне, – говорит он, чуть с дрожью в голосе. Видимо ему, все же, прохладно в этой своей рубашке. Надо ему все же накинуть на себя пиджак. Но пиджак у него сейчас на заднем сиденье лежит. Ему некогда, так как надо бежать ему в сторону уборной, пока в штаны не намочил.

Добежал он, все же. Оправился, вернулся назад.

– Теперь пошли в дом. Чаю, или кофе попьешь, – говорит ему Сергей.

Ну, что ж. Наверное, правильно мыслит Сергей. Кофе ему определенно надо выпить перед дорогой.

А в доме, куда они вместе Сергеем вошли, бодрая была только Валентина. Остальные, спали валетом. Не раздеваясь, на раскрытом диване. Там же была среди них и мама их, Валентина Ивановна. Она как услышала шаги мужчин у порога, приподнялась сразу, обратилась к своему сыну.

– Сергей. Сынок, ты уж покорми Матвея перед дорогой. Валюша, вон, все подогрела. Кофе, чай, как желаете. А я уж, чуть подремлю. Сил нет, устала я. Прости сынок.

Грусть и потерянность веет от нее. Но, а что поделаешь? Эта ее жизнь, русской старой женщины, которая потеряла мужа, лежит теперь в передней комнате в гробу. И над его изголовьем, на табуретке, сидит сейчас женщина со свечкой, читает псалму. Принято так, у русских, в деревнях.

А Валентина, видимо, она ранимая все же женщина. Не сдержанно сушит свои капающие из ее глаз слезы. Хотя и, казалось бы, она врач. Привыкла в своей работе к смертям. Но, все же, в гробу лежит сейчас ее отец, о котором она при его жизни, мало удаляла времени. Что уж замалчивать. Редко виделась, в письмах только, оправдывалась только с нехваткой времени. Да и дети… Возможно, это тоже жизнь. Ведь не бывает же идеальных людей на земле. У кого – то в этой жизни, гладко, а у других, чуть резковатых, сикоз – наказ. Видимо, все же жизнь сегодня такая. Все хочется за раз заиметь, а не получается почему – то. И с Валентином, видимо, так. Запоздало грустит теперь о своем умершем отце.

А мужчинам уже пора отправляться в путь. Путь не близок. Хотя и всего до станции отсюда тридцать километров. На улице, несмотря на третий час утра, еще темно. Но не так уже, как было перед сном на машине Матвею. Скоро завиднеется горизонт. Легче будет ехать. А пока им, надо поторопиться. Вон, уже тянется поцеловать перед их дорогой, и Валентина Матвея.

– Дорогой ты, мой человек, – говорит она, обращаясь к Матвею, со слезами на глазах.– Какой же ты, молодец. Спасибо тебе за все. Береги себя в дороге. Прости меня, дай я тебя поцелую.

Даже Сергей, глядя на эту идиллию, не сдержался, отвернулся к ним спиною. Так как, почувствовал тоже на своих глазах мокроту. А Валентина Ивановна, видимо, еще не заснула. Позвала Матвея подойти к ней. Обхватила немощными руками его за голову, поцеловала, а напоследок осенила его крестом.

– Добрый путь, сынки мои, – шепчут ее губы. – Добрый путь. Привезите мне мою дочь.

***

Ехали неспешно. Куда им было торопиться. Так как фур в дороге много было. Ночные призраки в самый раз находились в пути. Никто их не мешает. Вольготно едут. А перегонять их, зачем? Время у них еще достаточно. Поезд прибывает только в четыре утра. Они еще успеют там, на станции, выкурить сигарету. Курит только Матвей, а Сергей Иванович… У них ведь сегодня в правительстве запрет на табак. Гарант, сам не курит, и страну хочет сделать похожим на себя. Солидарен он, видимо, с правительственными чиновниками. Отнекивается от табака.

– А воздухом вы потом не запретите нас дышать? – подсмеивается Матвей, обращаясь к Сергею.

Скучно же ехать. О чем – то поболтать хочется Матвею. Фуры не дают ему развить скорость. А плестись за ними, и не видеть, что впереди перед фурами, как – то не солидно ему. Да и ему еще, о безопасности Сергея надо думать. Все же он, не простого человека везет на станцию, на своем машине, а правительственного сановника. Случись с ним, что – то в дороге, отговоркой тут не отделаешься. В ответе он перед Сергеем Ивановичем. Хотя, тот и молчит всю дорогу, не среагировал даже на его реплику, на счет воздуха, что уж там, он не гордый, в одиночестве покурит. Скоро они прибудут на станцию. Осталось всего немного уже. И время на его часах всего, десять минут четвертого. Вон уже, впереди, огни станции.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.