Параллельная вселенная Пеони Прайс

Что я здесь делаю? Переживу ли я это? Боже мой, как сложно жить. Господи, помоги мне!

Я резко открываю глаза.

– Разве я многого прошу? – Встаю на кровати и кричу в потолок: – Я хочу быть богатой и знаменитой! Хочу жить в Беверли-Хиллз, носить модную одежду, мелькать на экранах и встречаться с неотразимым парнем…

Мою речь прерывает сигнализация на улице, от звука я вздрагиваю и падаю на кровать. В кармане позвякивают монетки. Достаю пенни и кручу в руках. Улыбаюсь сама себе, вспоминая, как в детстве Мелани где-то вычитала, что если кинуть монетку в унитаз в полнолуние, то сбудется любое желание. Даже в десять лет это казалось бредом, но мы все-таки кинули монетку и загадали одно желание на двоих: дружить до самой смерти. Пока что туалетная магия работает вполне успешно.

– Это ненадолго. Такие, как Мелани, не дружат с такими, как я…

Резко говорю с собой вслух, хотя в этом процессе есть нечто высвобождающе приятное. Можно ли из-за этого считать меня чудной? Философские вопросы нередко остаются без ответа. Если никто не видит, то можно ли считать преступление несовершенным? Если никто не раскрывает ложь, то можно ли считать ее правдой? А если одиночка временами разговаривает с собой и вспоминает о монетах, кинутых в унитаз, то можно ли считать ее нормальной? На последний вопрос могу ответить утвердительно, ведь я не жду от потолка ответа, прекрасно понимая, что большинство моих вопросов риторические, и к тому же знаю, что так делают сотни, если не миллионы людей, которые в этом, как и я, никогда не признаются.

Хватаю с прикроватного столика номер Entertainment Weekly[16]. На обложке мой любимый актер Итан Хоуп, рядом с ним красуется надпись: «ПЛАНЕТА КРАСНОЙ КАМЕЛИИ: отправляемся в путешествие с восходящей звездой Голливуда ИТАНОМ ХОУПОМ».

Итан улыбается, обнажая белоснежные зубы, голубые глаза, цвета воды, омывающей пляж Санта-Моника, сияют будто бы только для меня.

– Я ведь не прошу многого. Просто хочу узнать, что значит быть богатой, не занашивать одежду до дыр и не есть полуфабрикаты.

Лицо Итана ничуть не меняется, но, кажется, он слушает. Полюбовавшись им, я прижимаю журнал к груди, закрываю глаза и представляю, как комната кружится и исчезает. Вижу, как стала известной, как снимаюсь в фильмах, живу в огромном доме и встречаюсь с Итаном Хоупом. Он с любовью смотрит на меня прекрасными глазами и прижимает к себе сильными руками… Вокруг вспышки камер – фотографы снимают нас, ища выгодные ракурсы. Щелк-щелк-щелк!Все так и будет, Пеони, все так и будет…

Из мечт и полудремы, словно из горячей ванны в ледяную реку, меня выдергивает телефонный звонок – песня Билли Айлиш My Strange Addiction – одна из самых недооцененных в ее творчестве, по моему мнению:

You are my strange addiction,Ты моя странная зависимость,You are my strange addiction.Ты моя странная зависимость.My doctors can’t explainДоктора не могут объяснитьMy symptoms or my pain.Мои симптомы и мою боль.But you are my strange addiction.Но ты моя странная зависимость.

– Ты как? – слышится усталый голос Мелани.

– Мечтаю об Итане Хоупе, если ты понимаешь, о чем я…

Даже слишком часто.

– Извращенка, – усмехается она, – хотя я тебя не осуждаю…

Мы с Мелани ходим на все фильмы с его участием и договорились, что, когда познакомимся с ним, он сам выберет, с кем из нас ему встречаться.

– Почему таких парней нет в реальной жизни? – сетую я. – В фильмах они само совершенство, будто из другой вселенной: умные, заботливые, понимающие, романтичные и при этом чертовски красивые.

– Ну… – протягивает Мелани, – не только в фильмах.

На том конце повисает тишина.

– Да иди ты! – восклицаю я. – Ты с кем-то встречаешься?

– Не встречаюсь, успокойся. Он просто сын папиного знакомого.

– А что, в Калифорнии существует закон, который запрещает встречаться с сыновьями папиных знакомых?

– Он всего лишь помог мне с заданием по литературе.

– Но он тебе нравится?

Она невнятно мычит.

– Он хоть симпатичный?

– Не знаю, пока что мы общались только в снэпчате.

– Не боишься, что он окажется похожим на ящерицу?

Пусть и считается, что мужчина должен быть немного красивее обезьяны, но я в корне не согласна с этим утверждением.

– Это неважно, главное, что мне с ним интересно.

Да уж, ей легко говорить, ящеры обычно достаются мне. Но это означает, что новый знакомый Мелани может стать как минимум доктором наук, ведь у нее ужасно высокие стандарты.

– Почему ты не рассказала? – спрашиваю я.

– Хотела, но ты так увлечена прослушиваниями в последнее время, что я решила подождать.

В последние месяцы мы только и говорили, что обо мне. Но парни приходят и уходят, а исход моей карьеры отразится на дальнейшей жизни.

– Нужны подробности, – отчеканиваю я.

– Сейчас не получится. У меня куча заданий на неделю. Зашиваюсь с историей права.

История права, этика, латынь. Я сжимаю челюсти и зажмуриваюсь. Качаю головой, отгоняя непрошеные чувства и воспоминания…

Меня ждет намного больше, чем корпение над учебниками!

– Но что поделать, – продолжает Мелани, – как говорится, к величию есть только один путь, и этот путь проходит через страдания.

– Платон?

– Эйнштейн, – поправляет она. – Завтра расскажу. Может, загляну в кофейню после занятий.

Я неуверенно мычу в трубку.

– Вообще-то, я там больше не работаю.

– Что случилось?!

– Ничего особенного, я просто поняла, что это не мое. Как там говорил твой Эйнштейн? Нельзя оценивать рыбу по ее способности взбираться на дерево. Вот я и перестала лезть на дерево. К тому же эта работа портит репутацию. Лучше уж надеть костюм хот-дога и раздавать листовки, так меня хотя бы никто не узнает.

– Пеони, мне жаль. Что мне сделать?

– Не переживай. Я вовсе не расстроена. Я достойна большего, чем носить туда-сюда грязные чашки, так что это, скорее, хорошая новость. – Я говорю бодро, но на душе скребут кошки.

Я не способна выполнять даже работу уборщицы, куда уж мне до голливудской звезды…

– Ладно, – соглашается она. – Встретимся где-нибудь после занятий?

– И я от тебя не отстану, ты мне выложишь все подробности. – Я грожу ей пальцем, хотя знаю, что она не видит.

– Спокойной ночи!

Меня радует, что Мелани нашла свое счастье. Несказанно радует. Но в то же время внутри неприятно покалывает, ведь мое счастье, даже если есть, прячется от меня слишком умело и профессионально.Я недостаточно красива, чтобы быть счастливой.

Полежав пару секунд, я сую руку под кровать и достаю коробку хлопьев «Гиннес». В них нет ничего такого, что отличало бы их от обычных хлопьев, но, видя ярко-зеленое название на упаковке, я вспоминаю о своем успехе в рекламе и не кажусь себе стопроцентной неудачницей.

Прохожу в ванную и закрываю двери, ведущие в мою комнату и комнату Энн. Становлюсь около унитаза и засыпаю хлопья в рот, тщательно пережевываю, чувствую сладость во рту, распространяющуюся по всему телу. И как кто-то худеет с их помощью? Здесь столько же сахара, сколько в «Сникерсе».

Жую, пока они не превращаются в безвкусную мякоть, а потом выплевываю. Я делаю так с того злополучного прослушивания. Прошел целый год, а я никак не забуду об этом: «Видимо, вы в восторге от своего подбородка, раз решили обзавестись еще одним». Я вмиг оцепенела от обиды и стыда, кровь прилила к лицу. Я молчала, пытаясь сохранить самообладание. Может, я и больше девочек в подростковых сериалах, но я не толстая. В конце концов, мне не пятнадцать.

Я никому не рассказывала о том случае, даже Мел. С тех пор я не отказалась от сладкого, но и нормально есть его не могу. Приходится искать компромисс: жевать, но не глотать – да здравствует вкус, прощайте, калории. Вероятно, я бы сгорела от стыда, если бы кто-то узнал, что я занимаюсь этим. Провалилась бы сквозь землю, если бы хоть кто-то узнал о мыслях, что посещают меня, когда калорийная пища все же попадает в желудок. Два пальца в рот – и нет проблем? Пока я не дошла до такой степени отчаяния.

Засыпаю в себя пятую порцию. Запрокидываю голову, закрываю глаза, чувствуя, как хлопья тают во рту, отдавая сладкий вкус. Представляю идеальную жизнь, в которой мое лицо мелькает на экранах и улыбается с обложек. Жизнь, в которой я не прячусь в туалете и не выплевываю еду, потому что она слишком калорийна. Жизнь, где я не чувствую себя пожеванными хлопьями, просыпаясь утром. Представляю, а потом выплевываю кашицу в унитаз. Поразмыслив немного, кидаю пенни туда же, ругая себя за глупость, и нажимаю на слив.

Возвращаюсь в спальню, прячу хлопья под кровать и растягиваюсь на ней.

Словно кассету, я прокручиваю в голове произошедшие сегодня события: ложь Мелани, ссора с Кевином, увольнение, вранье родителям и разговор с Энн – тоннель воспоминаний затягивает меня бурным водоворотом, как вода то самое пенни, которое пару минут назад я кинула в унитаз…

* * *

Темнота и беспамятство сменяются резким потоком света.

Я стою перед зеркалом во весь рост, рассматриваю собственное отражение и морщусь. Поднимаю брови – проверяю, действительно ли оно принадлежит мне.

Протягиваю руку к холодной поверхности, указательный палец проникает внутрь зеркала, как в воду, оставляя круги, размывая отражение. Погружаю руку в зеркальную жидкость по вторую фалангу пальцев, по костяшки, по запястье – шевелю ею на другой стороне, не ощущая ни холода, ни тепла. Когда рука оказывается по ту сторону до локтя, нечто бестелесное хватается за нее и рывком втягивает меня в зазеркалье.

Ты разложишься быстрее, чем одноразовый стаканчик. Разложишься, ничего не оставив после себя, ведь никакая ты не звезда. Ты просто неудачница.

На первый взгляд

Сначала планета Красной камелии показалась Юджину красивой: бескрайние золотые пустыни, причудливые растения, кровавое палящее солнце над горизонтом и пряно-сладковатый запах, витающий в воздухе. Новизна окружения зародила в нем всеобъемлющее и светлое чувство, название которому он пытался подобрать. Впрочем, при более основательном знакомстве он прекратил попытки – местные власти не вызвали чувств, которые он затруднялся описать. Это были давно знакомые негодование, злость и презрение.

Ричард Бэрлоу«Планета Красной камелии»

Глава 1

1

Впервые за последнее время я просыпаюсь без будильника. Потягиваюсь под одеялом, ощущая холод простыни пятками. Широко зеваю, в ушах отдается хруст челюсти. В комнате, как и в черепушке, тихо и вместе с тем гулко. Желудок скручивается в тугой узел. Сперва кажется, что таким образом о себе дает знать голод. Но я не голодна – я пуста. Как щетка для пола, из которой выпал весь ворс.

Вдалеке еле слышно звучит незнакомая песня:

Something new…Что-то новое…Do you feel it too?Ты тоже это чувствуешь?I’m looking for something new,Я в поисках чего-то нового,I don’t know what I’m looking for,Не знаю, что я ищу,But I’m looking for something, for something,Но я ищу что-то,For something…Что-то…[17]

Открываю глаза и щурюсь – в них ударяет яркий дневной свет. Зажмуриваюсь, под веками все краснеет. Зеваю, потягиваюсь и иду в ванную, которую мы с Энн делим на двоих. Да, порой личная уборная – непозволительная роскошь.

Пытаюсь прикинуть, что мне делать дальше. Найду ли я работу за неделю? И если да, то какую? Снова мыть посуду, витрины, полы или машины? Так я никогда ничего не добьюсь – лучше схожу на пару кастингов.

Упираюсь в стену, провожу по ней в поисках дверной ручки, но та странным образом исчезла. Открываю глаза и обнаруживаю себя у пустой белоснежной стены. Слева от меня висит картина, похожая на… на нечто такое, что я нарисовала бы, если бы сидела на колесах.

Оглядываюсь и вижу комнату, словно сошедшую со страниц «Архитектурного дайджеста»[18]: кровать с шелковым постельным бельем, вазы с пионами на стеклянных столиках, абстрактные картины, кресла, обитые бархатом, высокие потолки и окна в пол. Даже в самых смелых снах я не представляла таких спален. Человек, который около двадцати лет закрывает дверь в свою комнату, хорошенько растянувшись на кровати, со временем находит плюсы в тесноте.

На нетвердых ногах подплываю к окнам. За стеклами без единого развода огромный бассейн с водой цвета летнего неба и песчаные холмы с редкой зеленью, на которых по-хозяйски раскинулись особняки кофейно-молочного цвета с коричневато-красными и серыми крышами. Отсюда они выглядят как игрушки, шоколадные домики, которые вот-вот растают под солнцем.

Пальцы тянутся к вискам, надавливают, глаза закрываются, чтобы найти спасительную красноту, в которую превращается яркий солнечный свет. С силой щиплю себя за запястье и распахиваю глаза – пейзаж не меняется, он напоминает вступительные кадры шоу про семейку Кардашьян.

Что за черт? Что за хрень? Что за…? Твою мать! Мысли в голове резко сменяют друг друга, как будто в старом телевизоре кто-то нетерпеливо щелкает каналами. Меряю комнату шагами: из одной стороны в другую. Нужно двигаться, чтобы окончательно не спятить, не погрузиться в медленно застывающий цемент.

Останавливаюсь, резко открываю первую попавшуюся дверь и оказываюсь в большой и светлой гардеробной, стены которой окрашены в молочно-розовый – цвет одежды для маленькой девочки или рабочего места на фото из пинтереста.

Безумие какое-то! И оно не укладывается в голове, как ни пихай, хотя я и пытаюсь сложить происходящее воедино, крутя его то так, то этак, как кубик Рубика…

Понятно: это сон. Я ничего не ела весь вчерашний день, не учитывая пережевывания хлопьев, и теперь меня кидает в обволакивающе гулкий бред. Еще пару дней без еды – и я заговорю на парселтанге[19], смогу левитировать и исцелять – обычное дело, когда мозг испытывает потребность в углеводах.

В комнате слабо пахнет чем-то искусственным – пряно-цветочным. Точно не от букета цветов на туалетном столике – они искусственные.

Как в магазине, на лакированных полках, куча туфель всех возможных цветов: красные, белые, черные, желтые, синие, фиолетовые, оранжевые, салатовые. Салатовые? Цвет ярким пятном выделяется среди других.

– Кому вообще нужны салатовые туфли? – бурчу я, крутя одну из них в руках.

Туфля тяжелая. Седьмой размер. Мой!Но какая разница, если всего этого не существует?

Возвращаю ее на место и двигаюсь к рейлу с брендовой одеждой. Я не вижу бирок и ярлыков, но понимаю, что она дорогая. Боковое зрение выхватывает отражение в зеркале.

Это ты? Внутренний голос шипит так, будто я за ночь и правда освоила парселтанг. С ревом в ушах возвращаюсь к зеркалу.

– Да ну на хер?

Обычно я так не выражаюсь (только если Кевин выводит меня из себя), ведь мама учила меня хорошим манерам, но тут ругательства, которые зачастую остаются в голове, вырываются наружу, как газировка из бутылки.

Из зазеркалья смотрит красотка с миловидным личиком, таким же игрушечным, как и дома за окном, и длинными светлыми волосами, струящимися по острым плечам. Я с силой бью себя по щекам и зажмуриваюсь. Шлепок эхом отдается в голове. Не знаю, кто это, но точно не я. Хотя нет – это неправда. Присмотревшись, я осознаю, что это вполне я – улучшенная, прокачанная, постройневшая футов на тридцать[20] я. В бледно-розовой шелковой сорочке с тонкими бретелями, которая еле прикрывает попу, я выгляжу как модель Victoria’s Secret[21].

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – лепечу я и подхожу ближе к зеркалу. – Кто ты? – задает тот же вопрос отражение, в точности повторяя мои движения. – Если это какой-то розыгрыш, то тебе лучше перестать! – Я грожу ей пальцем, тычу им в зеркало. Она предсказуемо делает то же самое. – Не смей!

Как бы глупо, странно и невообразимо это ни звучало, но, похоже, отражение вправду принадлежит мне. Осознав это, я смягчаюсь и меняю воинственный тон на растерянный.

– Ты устала, Пеони, просто устала… – Запускаю пальцы в волосы, сжимая черепушку.

Выдохнув, подплываю к одежде, педантично развешанной по цветам. Каждая вещь на отдельной вешалке – это за гранью! Синее платье – четвертый размер[22]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Через тернии к звездам (лат.).

2

Строка из песни Money Power Glory.

3

Рут Бейдер Гинзбург – американский юрист и судья Верховного суда США, занималась защитой гендерного равенства и прав женщин.

4

Персонажи серии романов о Гарри Поттере английской писательницы Джоан Роулинг.

5

Не больше 50 кг.

6

Аарон Пол – актер, звезда сериала «Во все тяжкие».

7

Тоби Магуайр – актер, известен как исполнитель роли Человека-паука.

8

National Geographic – американская телевизионная сеть, транслирующая научно-популярные фильмы.

9

Джордж Мартин – автор популярной саги «Песнь Льда и Пламени», которую экранизировали, назвав сериал «Игра престолов». Мартин славится тем, что очень долго пишет книги.

10

Центральным понятием теории Энгельса является понятие о труде как о первом основном условии всей человеческой жизни – в такой степени, что можно сказать, что труд создал человека.

11

Роберт Фрост – один из крупнейших поэтов США, четырехкратный лауреат Пулитцеровской премии (перевод стихотворения Григория Кружкова).

12

Дементоры – жуткие существа, которые питаются человеческими, преимущественно светлыми, эмоциями. Упоминаются в серии романов о Гарри Поттере.

13

«Малефисента» – американский фэнтезийный художественный фильм с Анджелиной Джоли и Эль Фаннинг в главных ролях.

14

ОМС – обязательное медицинское страхование.

15

Киберсталкинг – навязчивое преследование в интернете, включающее назойливые звонки, сообщения и мониторинг обновлений на страницах жертвы в социальных сетях.

16

Entertainment Weekly – американский еженедельный журнал, рассказывающий в основном о фильмах, телевизионных сериалах, мюзиклах на Бродвее, книгах и прочих объектах массовой культуры.

17

Звучит песня Something New (сангл. «Что-то новое») группы Tokio Hotel.

18

«Архитектурный дайджест» (англ. Architectural Digest) – американский ежемесячный журнал о дизайне интерьера. В рубрике «Открытая дверь» рассказывает о домах знаменитостей.

19

Парселтанг – магический язык змей, использующийся в книгах о Гарри Поттере Дж. К. Роулинг.

20

Около 13,5 кг.

21

Всемирно известный бренд женского нижнего белья и купальников. Славился ежегодными показами мод, в которых принимали участие самые востребованные модели.

22

42-й российский размер.