DEFLOR

Они направились к лестнице.

Алина раскрыв рот смотрела в накачанную, обтянутую формой спину инспектору, пытаясь унять сладкую дрожь в ногах.

Проклятье.

Пора уже что-то делать с этой привычкой млеть от каждого мужского прикосновения. Всякий раз, когда чьи-то лапы хватали ее за волосы, брали за горло, шлепали по заднице или просто придерживали, чтобы не упала, как сейчас, она чувствовала свою беспомощность и ей это дико нравилось. До судорог в теле. Помутнения в голове. Жара внизу живота. Да чего скрывать-то – до намокших трусов. Ее это возбуждало. И это было невероятно стыдно. Ведь еще немного, и она могла начать делать глупости. Раньше такого не было, и она прекрасно знала, когда это началось. После массажа, черноволосой головы, мерно двигающейся между ее раздвинутых ног, и шаловливых маслянистых пальчиков в заднем проходе. Теперь она хотела более глубокого проникновения.

Алина откинула налипшие на лоб волосы и отвернулась.

И только сейчас услышала звонкое повторяющееся пиликанье.

Лихорадочно выхватила из сумочки смартфон.

Экран мигал красным. Все быстрее и быстрее.

– А вот и моя сладкая курочка, – раздался знакомый гнусавый голос.

Лысый китаец Ли подходил к ней со стороны катера, как обычно скалясь кривыми зубами.

– Дай догадаюсь. Ты подумала над моим предложением и теперь готова подставить дядюшке Ли свою сочную попочку.

Алина в ужасе смотрела на него, как на привидение.

Под черной рубашкой на груди явно что-то топорщилось. Что-то круглое и бугристое, размером с половину мобильника.

Она сглотнула, не зная, что делать.

Он остановился перед ней.

– Ну что застыла, цыпа? Пойдем провожу до ближайших кустов. Не терпится тебе присунуть.

Телефон пиликал не переставая.

Медальон был здесь, в двух шагах. Протянешь руку и возьмешь.

Алина мотнула головой и отступила.

– В следующий раз, дядюшка.

И бросилась догонять Дарио с инспектором.

19

Она не помнила падения.

Помнила только ледяную воду и стремительно приближающуюся тьму на глубине.

Теперь она лежала на гладкой каменной плите.

Десятки факелов горели по стенам пещеры, бросая отблески на высокие своды, бугристые колонны сталактитов. И на собравшихся вокруг нее темных, скособоченных существ. Их было много. Два или три десятка.

Одно из них пошевелилось.

– Сбылось пророчество, – пошелестел странный голос, то ли женский, то ли мужской. – Белая Богиня спустилась к нам с небес.

– Белая Богиня, Белая Богиня, – зашептали, раскачиваясь, остальные.

Она с трудом повернула голову, преодолевая боль во всем теле.

Существа были грязные, волосатые, с костистыми изможденными лицами. В них почти ничего не напоминало людей, которыми они некогда были.

Один из сидящих, с суковатой палкой в руке и в остатках цветастой одежды, щелкнул пальцами.

– Принесите накидку Богини. Негоже нашей госпоже лежать перед Народом голой.

Двое тут же приволокли черное покрывало с дивана Баргаса.

Она подняла руку.

– Нет. Мне нечего скрывать. Мой грех должен быть виден каждому.

Существа зашумели, кланяясь.

Покрывало упало на каменный пол пещеры.

Сидящий поднял руку, призывая к тишине.

– Что скажет Богиня своему Народу? С чем ты пришла к нам? С войной или миром?

Мия долго молчала.

Народ ждал.

Она спустила вниз ноги и встала у камня, стараясь не упасть. Обвела взглядом всех и каждого. Ее обнаженное тело в огненных отблесках казалось красным.

– Я принесла вам Слово Божье.

Ее голос разнесся эхом под сводами и еще долго не затихал в глубине пещер.

Глава 3. Среда

1

– Девки, слушайте. Я что, и правда жирная?

Этот вопрос не давал ей покоя всю ночь.

Все уставились на ее полуголое тело, будто в первый раз его увидели.

– Ну… – протянула Изабель, не зная, что сказать.

– Если ты жирная, тогда какая я? – спросила Сабрина. – Моя жопа минимум на десять сантиметров больше твоей.

– Врать не буду, – сказала Жасмин. – По сравнению со мной ты просто ходячий кусок сала.

– Все зависит от того, кого ты имеешь в виду, задавая этот вопрос, – рассудила Юн Со. – Если мужиков, то у тебя все более чем хорошо. Тогда ты не жирная, ты мягкая и нежная. Тебя хочется потискать, помять, поласкать, полапать. Затем поставить в свою любимую позу, натянуть и вдуть. Большинству мужиков приятнее вдувать в мягкое и нежное, чем в мускулистое и костлявое. В этом смысле твои полные бедра, круглая сочная жопа, пухленький детский животик и большие стоячие сиськи – выше всяких похвал. А вот если ты спрашиваешь для себя, тогда дело другое. Тогда у тебя действительно есть лишний вес, особенно на ляжках и ягодицах. А это проблема. Скоро появится целлюлит. Потом жопа станет огромной. Животик превратится в пузо. Сиськи вырастут еще больше и обвиснут. Нарастет полуметровый слой сала. И годам к тридцати ты будешь похожа на свиноматку. Короче, мой вердикт – диета и спорт. Особенно на ноги. Ну и живот не мешало бы подкачать. А то он у тебя как у плюшевой игрушки. Так и хочется на нем полежать.

– Ну и потом, – добавила Изабель. – Продвинутые мужчины предпочитают спортивных женщин. Они выносливее. Могут часами в одной позе стоять, а мышцами вагины шарики удерживать.

Они захихикали.

– Ну вы и гады, – сказала Алина. – Такие вопросы задают, чтобы успокоили. Правду я и сама знаю.

– Выпей водки, – сказала Сабрина. – Говорят, способствует похудению.

– В жертву Теганги всегда приносили самых жирных девственниц, – сообщила Ао. – Их выбирали так. Опускали в чан с водой. Если вода выплескивалась, значит, девственница подходила для Теганги. Тогда начинался праздник. Радовалась вся деревня. Ведь девственниц для Теганги откармливали с раннего детства.

– Логично, – сказала Юн Со. – Радовались тому, что больше откармливать не придется. Наверняка половина деревни все это время питалась впроголодь, чтобы вырастить гору сала нужного размера. В любом случае, еще один аргумент за диету. Не хочешь, чтоб тебя слопали – худей.

– Ладно, – сказала Алина. – Убедили. Пойду за водкой. Кому чего принести?

– Текилы, – сказала Сабрина.

– Винишка красного, – выбрала Изабель. – Бордо или Бургундии, на твой выбор.

– Скотча односолодового, – сказала Юн Со.

– Да вы совсем с дуба рухнули по утрам напиваться, – сказала Жасмин. – Смузи мне сделай. Огурец с яблоком и сельдереем.

– С ним возни много, – сказала Алина. – Сама сделаешь.

– Тогда кокосового пива.

– Ао! – позвала Алина таитянку. – Лимонадику?

Та робко кивнула.

Алина успела только спуститься на кухню и подойти к бару, когда зазвонил телефон.

Сердце ёкнуло.

– Алло…

– Медальон у тебя? – пролаял жестяной голос.

– Почти.

– Почти?! Какое нахрен почти? Что тебе было непонятно в словах «даю сутки»? Сутки прошли, и что ты мне заявляешь? Почти? Это «почти» я тебе скоро в задницу засуну!

– Но я его нашла! Видела собственными глазами!

– Так почему не взяла, сука?!

– Его охраняют! Просто так не взять. Мне нужно еще время!

– Нет у тебя времени. Скажи папашке «прощай».

– Нет!!! Не надо! Умоляю!

В трубке наступило молчание, так что Алина даже глянула на экран, чтобы удостовериться, что связь не прервалась.

На экране была московская ночь, палата и отец на больничной койке.

– Ладно, – сказал наконец жестяной вымогатель. – Обожаю, когда красивые блондинки меня умоляют. Вы тогда такими трогательными становитесь. Так и хочется потрогать. Где ты видела медальон?

– У охранника.

– Как зовут?

– Ли.

– Так это же тот самый китаец, который мечтает твою жопу на свой кукан натянуть. В чем проблема? Снимай трусы и договаривайся.

– А где гарантия, что он обменяет медальон на мою жопу?

На том конце помолчали.

– Это ты права. Медальон намного дороже. Я даже не знаю, сколько таких жоп надо поиметь, чтобы они его перевесили. Значит, предложи что-нибудь другое. Или выкради. Или убей. Мне все равно. Даю тебе еще сутки. Последние. Давай, Алиночка, душа моя, действуй, курица ты моя прекрасная.

Связь отрубилась.

Алина вытерла пот со лба. Ее трясло.

Она на негнущихся ногах поднялась обратно и только выходя на веранду поняла, что забыла всю выпивку.

– Блин, девки, – пробормотала она, – извините. Из головы вылетело.

Но девкам было не до выпивки.

Они смотрели на нее округлившимися глазами.

У лестницы стоял инспектор Хантер Холл в своей облегающей синей форме.

Сегодня он не улыбался.

Костистое лицо с выпирающей нижней челюстью казалось вырубленным из камня.

Внимательные холодные глаза прожигали ее насквозь.

– Леди Алина, – сказал он. – Я вынужден требовать, чтобы вы прошли со мной.

2

– Я арестована? – спросила она, едва за ним поспевая.

– Пока нет. Но к вам есть несколько серьезных вопросов.

Она сглотнула от волнения.

– Каких?

– Задам их на следственном эксперименте.

– Но следственный эксперимент обычно проводят с преступниками. Вы считаете меня преступницей?

– Это будет зависеть от ваших ответов на мои вопросы.

Достигнув большого дома, он свернул на неприметную тропинку, вышел к заднему фасаду и остановился у разросшегося розового куста. Достал диктофон, включил, назвал дату и вводные данные и повернулся к ней.

– Сударыня, вы узнаете это место?

Отрицать было бессмысленно. Это был тот самый розовый куст, сквозь который она продиралась сутки назад.

– Ну да. Я тут была вчера утром.

– Прекрасно. Теперь вы должны в точности повторить ваши вчерашние действия.

– Не буду, – насупилась она.

Он опешил.

– То есть как?

– Я вчера продиралась сквозь этот куст. На мне был защитный костюм. Но я даже в нем исцарапалась. А теперь видите на мне что? – она показала на белое платьице. – Я что, дура туда лезть?

Он вздохнул и поднес диктофон к губам.

– Для протокола. Подозреваемая призналась, что была в момент преступления в защитном костюме.

– Эй! Это вы о чем?

– Не отвлекайтесь. Допустим вы продрались сквозь куст. Что было дальше?

– Пошла вдоль фасада, дальше в окне увидела подругу и залезла к ней в комнату.

– Имя подруги. Где она? Во флигеле? Мне нужно будет ее допросить, чтобы она подтвердила ваши показания.

– Вы что, издеваетесь? Это Мия. Она погибла вчера. Бросилась с обрыва.

Хантер сделал пометку в блокноте.

– То есть ваши показания никто подтвердить не может.

– Да что происходит-то?

Вместо ответа он подошел к стене дома и что-то нажал.

Раздался щелчок, и весь розовый куст не спеша отъехал в сторону.

Под ним обнаружилась ребристая металлическая плита, которая отъехала вслед за кустом.

За плитой скрывалась широкая бетонная лестница, ведущая куда-то глубоко вниз.

Алина смотрела на все это, распахнув глаза и открыв рот.

– Подозреваемая, вы знакомы с этим механизмом?

– О боже, нет! Первый раз вижу. Как вы это сделали?

Хантер вздохнул и выключил диктофон.

– Ладно. Разберемся. Следуйте за мной.

Он пригнул голову, ступил на лестницу и подал ей руку.

– Осторожно, здесь скользко.

Место, которое она увидела, когда оказалась внизу, напоминало средневековые казематы. Голые каменные стены, голый сводчатый потолок. Кое-где на стенах виднелись ржавые держатели для факелов.

Коридор уходил далеко и вправо, и влево и там терялся в мраке.

– Где это мы? – прошептала она.

– Хотите сказать, вы этого не видели? – хмыкнул он.

– Нет, конечно!

– Это подземный этаж большого дома. Шеф местной охраны утверждает, что он в два или три раза больше того, что наверху. Большинство помещений, правда, закрыты. А некоторые даже замурованы. Если верить архивам, это все, что осталось от старого губернаторского дворца 17 века. Дворец снесли и построили на его месте виллу. А подвал остался.

Они двинулись по коридору, мимо закрытых ржавых дверей с зарешеченными окошками.

– Как я понимаю, – пояснил Хантер, – в основном подвал использовался как тюрьма. Там дальше пыточные камеры есть.

– Нисколько не сомневаюсь, – пробормотала она.

Было холодно. Ее голые ноги и руки уже успели покрыться мурашками.

– А еще здесь хранили припасы, – добавил он. – Сейчас увидите.

Он толкнул очередную зарешеченную дверь.

За ней оказалось большое низкое помещение. У дальней стены были свалены бесформенные куски какого-то белесого материала.

Рядом стоял Баргас

Он повернулся и без всякого выражения посмотрел на нее.

– Это так называемый ледник, – сказал Хантер. – Вон там глыбы льда. Раньше здесь хранили продукты. В основном мясо.

– Полагаю, мадемуазель Алина уже здесь была и не нуждается в пояснениях, – сказал Баргас.

– Да откуда вы это взяли?!

Они подошли ближе.

У ног Баргаса лежала большая глыба льда с длинным подтаявшим углублением сверху.

– Я спрятал здесь тело хозяина, – Баргас развел руками. – Об этом месте даже из персонала практически никто не знает.

– Мы спустились сюда ночью чтобы осмотреть труп, – сказал Хантер. – Трупа не было.

– А я здесь причем? – у Алины уже зуб на зуб не попадал от холода.

– Судя по свидетельским показаниям, – сказал Хантер, – вы вчера искали труп господина Гарта. Это первое. Для чего серьезно подготовились. Надели спецодежду, взяли разного рода приспособления, например, отмычки. И даже захватили одежду и обувь для соблазнения персонала. Это второе.

– Да не нужен мне был ваш труп! Мне нужен был… – она осеклась

– В показаниях сотрудника охраны Росси отмечено, что вам нужен медальон с трупа, а не сам труп, – сказал Хантер. – Но это только ваши слова. А факт остается фактом – вчера вы полдня потратили на поиски тела.

– И не нашла его!

– Это только слова.

– Да что вы мне голову морочите! У вас же тут камер, как у дурака фантиков. Вот и займитесь записями.

– А теперь самое главное, – сказал Хантер. – Третье. Камеры. В ту же минуту, когда вы приблизились к потайному входу в подвал, кто-то взломал систему видеонаблюдения. Были закольцованы 60% камер, в том числе все камеры подземного этажа. И по какому-то стечению обстоятельств большинство камер по вашему маршруту на первом этаже. Более того, камеры взламывались, как только вы к ним приближались. Как вы это объясните?

Алина оторопело молчала и только хватала ртом воздух.

– Реальных записей с вами всего треть от общего числа, – продолжил Хантер. – Причем они подобраны так, чтобы обеспечить вам алиби. Есть кусок вашего разговора с подругой. Пробежки по коридорам. Ваш, гхм, разговор с поваром. И между ними почти три часа, когда вы неизвестно что делали. Если бы у меня с собой не было новейшего софта по анализу видеоданных, мы бы так и не узнали, что большинство камер вчера показывали обманную картинку. Итак, сударыня, – он прошелся вдоль залежей льда, – исходя из показаний свидетелей, видеоанализа и косвенных данных, именно вы ответственны за пропажу тела господина Гарта из этого помещения. Одна вы это сделать не могли. Поэтому у меня к вам два главных вопроса. Кто ваши сообщники? И где труп?

– Да вы все издеваетесь надо мной, господи!

Алина крупно дрожала.

– Думаю, господин инспектор, она так быстро не расколется, – сказал Баргас. – Не смотрите на ее мягкое тельце. Там внутри железо. У нее нервы толще канатов на моей яхте. Предлагаю закрыть ее на сегодня. Лучше в одном из здешних казематов. Посидит на холоде, подумает.

– Нет! – взвизгнула она. – Меня нельзя закрывать! Только не сегодня! Пожалуйста!

Из глаз брызнули слезы.

– Посмотрите, как играет, – усмехнулся Баргас. – Настоящая актриса. Талант.

Алина вцепилась в руку Хантера.

– Прошу! Не позволяйте ему.

– Не думаю, что казематы – это хорошая идея. Лучше выделите комнату наверху.

– Сбежит, – покачал головой Баргас.

– Хорошо. Решайте сами.

Инспектор отцепил ее пальцы от своего рукава и вышел. Вместо него в дверь протиснулись двое мордоворотов.

– Засуньте ее в камеру Б, – приказал им Баргас. – И одеял киньте, чтоб не околела.

3

Чтобы добраться до камеры Б, мордоворотам пришлось вывести ее на улицу и обогнуть полздания.

Вели они ее заломив руки за спину и заставив идти в полусогнутом положении. Между собой мордовороты постоянно переговаривались на незнакомом языке и посмеивались, видимо, обсуждая ее выпяченные филейные части. Один из них пару раз погладил ее по заднице.

Алина уже начинала было соображать, что делать, если в камере Б ему захочется не только гладить, но тут лязгнула открываясь металлическая дверь и ее закинули в темноту, словно куль с картошкой. Следом полетел ворох колючих одеял. Дверь снова лязгнула и Алина осталась одна.

Это был каменный мешок размером три на три метра, меньше санузла во флигеле. Единственным источником света было маленькое зарешеченное окошко под потолком. Еще здесь была сколоченная из досок кровать с кучей лежащих на ней грязных тряпок, кособокий табурет. И дыра в полу, видимо, исполняющая роль унитаза. Больше ничего не было.

– Прекрасно, – хмуро сказала Алина.

Сумочку с телефоном, ножиком и прочими полезными штуковинами забрал Баргас. Без нее она чувствовала себя совсем голой.

Сперва она металась по своей клетке, стучала в дверь, простукивала стены, орала. Когда поняла, что никто не только не придет, но даже не услышит, села на пол, подогнув под себя ноги.

Было ясно, что с ней происходит второй этап подставы. Вчера Баргас свалил убийство на Мию. Сегодня пришел ее черед. За исчезновение трупа тоже должен был кто-то ответить. В роли козла отпущения Алина еще не бывала.

Но куда делся сам труп? Или Баргас его продал конкурентам, раз он такой дорогой, как утверждал Дарио. Или его и в самом деле кто-то спер. А значит на острове действовали уже как минимум две чужие конкурирующие группировки, если считать безвестных московских шантажистов.

Сверху послышался какой-то шорох, и рядом с ней упал камешек.

Она подняла голову и вскочила.

В зарешеченном окошке у потолка виднелась улыбающаяся физиономия.

– Скучаешь? – спросила Сабрина.

– Как ты меня нашла?

– Никогда не догадаешься. Когда тебя увел красавчик инспектор, Ао решила за вами последить. Потом дождалась пока тебя выведут и узнала куда приведут. У нее на родине за овцами так следят.

– Зато ты никогда не догадаешься, в чем меня обвиняют.

Сабрина фыркнула.

– Мне и гадать не надо. Я знаю. Охранники, которые тебя вели, говорили на полинезийском, так что Ао их понимала. Они конечно всю дорогу больше твою задницу обсуждали. Но между делом сообщили, за что тебя сцапали. Скажи только одно – тебе зачем дохлая тушка Гарта понадобилась? Ты решила, что у мертвого у него стоит также, как у живого?

Алина подобрала с пола камешки и швырнула в окошко.

Сабрина скрылась, хихикая. Потом появилась снова.

– Рада тебя видеть, – сказала Алина.

– Я тоже, подружка. Ты уже придумала, как тебе помочь?

– Нет. Ума не приложу. Даже если замок вскрыть, далеко с острова все равно не убежать.

– Кстати, у нас радость. Красавчик инспектор снял с нас показания, убедился, что мы нихрена не знаем, и отпустил на волю. Теперь можем гулять по территории свободно.

– Встретишь снова красавчика инспектора, дай ему в морду, чтобы перестал быть красавчиком. Он как идиот Баргасу поверил.

– Заметано.

– Тебе, наверное, пора. Тут же камеры везде. Скоро сюда набегут полинезийские мордовороты и начнут уже твою задницу обсуждать.

– Моя задница к обсуждениям привычна, – философски заметила Сабрина. – Но как скажешь. Оставляю тебя наедине с дырой в полу. Часа через два снова приду, водки принесу. Тебе ведь нужна водка?

– Иди в жопу.

Сабрина скрылась.

И тут в голову пришла такая дикая мысль, что Алина аж подпрыгнула.

– Сабрина, стой!

Та снова заглянула в окошко.

– Чего тебе?

– Есть кое-что, чем ты можешь помочь прямо сейчас, раз вас уже выпустили из клетки. Найди охранника Ли.

– Это мелкого противного китайца что ли?

– Ага. И скажи дословно. «Алина передумала». Пусть приходит сюда.

Сабрина хмуро пожевала губами.

– Не знаю, о чем ты там передумала, но на твоем месте я бы с этим говнюком связываться не стала. У него на роже написано, что он хитрожопый злобный гандон.

– Просто передай, пожалуйста.

– Ладно, раз просишь. Но на всякий случай, когда он сюда заявится, побуду где-нибудь рядом. Вдруг этот хмырь тебя обидит?

– Поверь, этот хмырь не сделает ничего такого, чего бы я не захотела.

– Да? – Сабрина взглянула на нее с сомнением. – Ладно. Тогда пойду искать хмыря.

Она пропала.

Алина шумно выдохнула и с силой взъерошила волосы.

– Блин, – прошептала она про себя. – Что ты делаешь, дура?

4

Сколько он себя помнил, его всегда называли Вонючка Ли.

Отец служил ассенизатором и разъезжал по всем окрестным деревням с бочкой нечистот. Этим запахом были насквозь пропитаны он, его дом, вся семья и даже улица, на которой они жили.

Надо ли говорить, что все встречные и поперечные, знакомые и незнакомые относились к семейке Ли так же, как к той субстанции, которую развозил его отец.

Ли рос вонючим, уродливым и туповатым куском дерьма, но ему хватило мозгов понять про свою жизнь главное. Никто никогда ему ничего просто так не даст. Все придется рвать пальцами и выгрызать зубами.

В первый раз он сел за изнасилование в пятнадцать. Какая-то мимо проходящая фифа сказала подружке что-то про запах, и Ли тут же ударили в голову кровь, моча и сперма. Он выследил фифу, подкараулил в ее же собственном подъезде и жестоко отодрал, раздербанив в кровь обе дыры и выбив зубы. После чего позвонил в дверь ее квартиры, сдал на руки оторопелым родителям этот голый, изуродованный, хнычущий кусок мяса, бывший их дочерью, и посоветовал впредь быть вежливее. На суде выяснилось, что фифа рассуждала о запахе недавно купленных духов, но Ли было без разницы. Он наказывал не людей. Он наказывал весь мир.

Главной его жаждой были не деньги, не власть и даже не бабы.

Главной жаждой была жажда справедливости.

Когда Баргас взял его в команду, за плечами Ли были два десятилетия уличных банд, наемных убийств и боев без правил. Он умел ломать людям черепа без оружия и выживать под огнем без бронежилета.

И то, что он увидел, внезапно поднявшись из подземелий планеты в ее пентхаус, неприятно его поразило. Немногочисленные хорошо одетые ублюдки купались в роскоши, жили как боги, каждую ночь драли роскошных девок. А гигантская толпа слуг, сотрудников их корпораций, садовников, поваров и охранников им молчаливо прислуживала.

Это было несправедливо.

Одни в таком случае идут в революционеры. Другие – в прихлебатели. Ли выбрал второй вариант.

Теперь он мечтал урвать хотя бы немного от хозяйского пирога. Деньги он не особо ценил. Как любой бандит со стажем, он понимал, что деньги – субстанция эфемерная. Сегодня они есть, и ты в роллс-ройсе, а завтра их нет, и ты в канаве с пулей в башке. Поэтому его мог заинтересовать только один пирог. Длинноногие, белые, чистые, жопастые и сисястые курочки, с кукольными личиками и свежими нетраханными щелками. Их косяками доставляли хозяину и его приятелям-богатеям, и они каждый раз проходили мимо, не удостоив охранника Ли даже взгляда, словно он был какой-то мебелью. Когда их подрагивающие тяжелые задницы скрывались в темноте хозяйской спальни, все внутри Ли переворачивалось от осознания несправедливости этого гребанного мира.

Но, как оказалось, до этого пирога вполне можно был дотянуться.

Все началось год назад на самолете, когда Ли, сопровождающий очередную порцию хозяйских целок, случайно заглянул в багажное отделение и увидел, как Баргас трахает в жопу одну из девственниц.

Отбросив мысль «доложить и подсидеть» как безумную, он явился к шефу охраны за разъяснениями.

– Не волнуйтесь, Ли, – мило улыбнулся Баргас. – Все, что вы видели, было согласовано с хозяином. Он любит поощрять ценных сотрудников. В этот раз поощрил меня. Разложил передо мной их фото и сказал «выбирай». Я выбрал эту. Вы тоже можете, – и добавил, увидев лихорадочный блеск в глазах. – Не сейчас, конечно. В следующий раз. Если отличитесь.

Ли отличился. Он вынес в одиночку целую банду мексикашек, мешавших корпорации в одном небольшом деле. Потом устранил парочку несговорчивых чинуш.

И, наконец, настал день, когда хозяин разложил перед ним семь фотографий.

– Выбирай.

Негритянку Ли, конечно, сразу отбраковал. Он не терпел черных. Также как кореянку и таитянку. Такого добра он и на Тайване пялил немеряно. Француженку выбросил как слишком худую. Англичанку как слишком бледную. Долго рассматривал жопу латиноамериканки, но отложил и ее. Осталась только блондинка с наивно распахнутыми глазами и пухлой задницей. Таких у него еще не было. Он даже залюбовался, лаская пальцем ее промежность.