Героиня нашего времени (Том1)

Люба, весь день помогавшая прибираться на кухне, после полуночи отправилась спать. Сергей так и не появился, кто-то из гостей сказал, что он остался дома с простудой.

Поздней ночью гости стали расходится по домам, и уединенность Алексея и Ирины, расположившихся возле окна в подъезде, то и дело нарушали смех и шумные прощания подвыпивших гостей.

– Ира, постелить тебе у нас? – спросила в приоткрытую дверь «теть Маша».

– Нет, я домой пойду, мама будет волноваться, она рано вернется.

– Я провожу тебя, если позволишь… – чуть слышно проговорил Алексей.

– Леша меня проводит, – глядя сквозь полутьму лестницы, ответила Ирина Любиной матери.

– Хорошо, положу тебе с собой котлет, мать, небось, голодная вернется, – проговорила словно сама себе Мария и прикрыла дверь.

Алексей шел под руку с Ириной и увлеченно рассказывал ей о своих успехах в учебе и мечтах. Он хотел стать следователем и защитить весь мир от негодяев. Иринка громко хохотала, ничуть не стесняясь случайных прохожих, которые, как и она, возвращались после новогоднего застолья. Уже у ее дома Алексей спросил:

– Может, сходим как-нибудь в кино?

– Я… Я у мамы спрошу… – вдруг смущенно пролепетала Иринка. – Ладно, мне пора, до скорого!

– До скорого свидания! – дополнил Алексей и проводил свою спутницу обожающим взглядом. В его глазах читался успех и довольство собой, он понял, что понравился Ирине, и это добавляло ему уверенности. Красивая, весьма неглупая Ирина произвела на него прекрасное впечатление. Он достал сигареты и закурил. Глубоко затягиваясь, он выпускал дым колечками и смотрел на окна, пока в окне Ирины не загорелся свет – теперь он знал, где расположена ее комната.

Девушка, в свою очередь, не так давно порвавшая со своим парнем, была окрылена вниманием умного студента. Как шестеренки в руках опытного часовщика совпадают между собой, так и они совпали во времени и желаниях. Иринка погасила свет в комнате и сквозь занавеску наблюдала за Алексеем до тех пор, пока его фигура не растворилась в пелене кружащегося снега. Она так и не смогла уснуть, долго лежала на кровати, смотрела в потолок и в голове прокручивала их сегодняшние диалоги. Вскоре вернулась мать, принесла шоколадные конфеты и грецкие орехи.

– Ты чего не спишь? – изумилась она, тихо войдя.

– Тебя жду… Мам, я так люблю тебя! С Новым Годом! – кинулась на шею матери Иринка.

– С новым счастьем, доченька! – как будто пророчески дополнила мать.

Иринка заплакала.

– Ты чего? Ну… – мать тыльной стороной ладони подхватила слезинку, уже успевшую скатится до подбородка. – Или обидел кто?

Настороженно сдвинув брови мать посмотрела в глаза Иринки.

– Нет, мам, наоборот! Я, кажется, влюбилась! – Иринка смеялась сквозь слезы.

– Ну дела… Кто он?

Они сели на кровать.

– Студент юридического института, будущий следователь, познакомились у Любы в квартире. – выпалила на одном дыхании и сразу замолчала Ирина.

– Красивый? – мать решила уточнить подробности.

– Да разве ж это важно, мам? Он умный, и я ему понравилась.

– Откуда ты знаешь? Сам сказал?

– Нет, но я почувствовала… Он так на меня смотрел…

– Как? Как смотрел?

– Ну… Влюбленными глазами…

– Влюбленными… – мать насторожилась.

– Да, мам, глаз с меня весь вечер не сводил!

Мать кивала головой и что-то прокручивала в своей памяти, как будто пытаясь отыскать что-то, вспомнить, где это она уже слышала….

– Мам, он меня в кино позвал! Можно?

– Когда?

– А когда можно?

Ирина бунтаркой не слыла и всегда прислушивалась к маме.

– Ну, как я дома буду, так и иди. – снисходительно проговорила мать и дополнила: – Только не на ночной сеанс!

Несколько дней от Алексея не было никаких вестей. Иринка уже было засобиралась посетить Любу в надежде встретить его там, как Люба нагрянула сама.

– Проходи, Люба. Чай будешь? Пряники мятные у нас… – Иринка чиркнула спичкой, зажигая газ под чайником.

– Да, наливай, только без сахара – крикнула из прихожей Люба, она еще обмахивала снег с сапог.

За чаем девчонки болтали о повседневных заботах. Люба пришла спросить учебник по истории за восьмой класс – может, у Ирины остался с прошлых лет. В школе ей выдали старенький, и в нем отсутствовало несколько страниц.

– Слушай, Люб, у меня нет, но я с прошу у своих, вдруг у кого остался… – и тут у Иринки мелькнула мысль: – А у Алексея нет? Может, остался?

– У Алексея? Не знаю, не спрашивала, он теперь пропадает по вечерам, давно его не встречала. Встречается с кем, что ли…

Иринка вспыхнула.

– Как встречается? У него девушка есть?

– Нет, не видела, но могла же появиться.

Иринка молчала, уставившись в чашку с чаем.

– Ну, где пряники-то? – вернул ее в реальность голос Любы.

– Ах да, пряники… – Иринка достала пакет из буфета. – Нам по одному, и маме оставим.

В пятницу, вернувшись из школы, Иринка обнаружила записочку на столе.

– Мужчина какой–то принес, – констатировала баба Даша, соседка, и, пошаркивая направилась в свою комнату.

– Я не читала, – добавила она и скрылась за дверью.

Иринка побежала в комнату, опустилась на кровать. Она знала – это записка от Алексея. Еще несколько секунд она напряженными ладонями держала бумагу, не разворачивая, будто пытаясь угадать, что в ней сказано. Страх, что там написано не то, что она ожидает, и радость от того, что он объявился, смешивались, словно краски на палитре. Наконец она развернула листок клетчатой тетрадной бумаги и прочитала: «Ирина! Завтра в 19 ч. сеанс. Если сможешь пойти, вывеси платок на окне. Прости, что надолго пропал, были неотложные дела. Дома тебя не застал. Алексей».

Мать Ирины как раз не работала в субботу, и девушка поспешила подобрать наряд для завтрашнего свидания. Распахнув шкаф, она быстрыми движениями просмотрела его содержимое: ничего подходящего ей не попалось. «Та-а-а-к, времени мало, нужно срочно что-то делать!», – подумала она.

И тут на глаза попался алого цвета отрез атласной ткани (кажется, раньше из такой шили пионерские галстуки). «Вот он-то мне и нужен!» – обрадовалась про себя Иринка, вытягивая следом из шкафа старенькую бабушкину швейную машинку.

Когда мать Ирины вернулась с работы, та уже расшивала пайетками вырез декольте нового платья.

– Мама, он написал! Мы завтра идем в кино! – обрадованно выпалила Ирина.

– Написал? Кто, где, куда? – ничего не понимая, начала мать.

– Алексей! Ты же завтра не работаешь. Можно мы в кино пойдем?

– А, Алексей… Надо бы мне на него посмотреть.

– Он тебе понравится, мам. Ну, мам… – Иринка смотрела в материны глаза заискивающе.

– Но чтоб потом сразу домой. Мне тут помощь нужна будет, – мать обвела ищущим взглядом комнату, – белье вон погладить надо!

– Хорошо, хорошо! Я его вмиг переглажу! Хочешь, прям сейчас?

– Да хоть и сейчас, но, чтобы в девять была дома! – закрепила уговор мать. – Устала я, полежу.

И подложив повыше подушку, мать улеглась поверх старенького цветастого покрывала.

– Ты есть хочешь? Я сейчас погрею. А потом покажу свое новое платье! – обрадованно сказала Ирина и убежала на кухню.

После ужина Иринка примерила новый наряд.

– Доченька, до чего ж ты у меня стройная и красивая! И кому такая красота достанется… – вздыхала мать, вспоминая свою ушедшую молодость.

И тут Иринка вспомнила про платок. Оставался как раз небольшой лоскут ткани. Иринка рванула форточку в окне, примерзшую к раме, завязала узелок на шпингалете и вывесила лоскуток из окна: пусть Алексей увидит – она готова!

Алексей был пунктуален. Пришел заблаговременно с букетом дорогих цветов, завернутых в яркий целлофан, и коробочкой шоколадных конфет «Ассорти».

Ирина сияла! Встретила его во всей красе: в новом платье, с распущенными волосами, подкрашенными ресницами и губами. Мать Ирины взяла букет и пошла искать вазу – давно в их доме не было цветов, так что ваза пылилась на антресолях.

– Уговор, дочка! – напомнила мать и закрыла за ними дверь.

В кинотеатре было шумно и душно, фильм им не понравился, и они решили сбежать прямо в середине сеанса и прогуляться в соседнем парке. Алексей снял свою, потом Иринкину перчатку и взял ее за руку:

– Так мне будет легче удержать тебя, если ты поскользнешься.

Ирина была рада, что бы он при этом ни сказал. Весь вечер они бродили по парку, стараясь не замерзнуть, Алексей декламировал ей выдержки из законов и высказывания философов, стараясь показаться эрудированным и начитанным. Когда подошло время возвращаться домой, решили проехать на трамвае:

– Так мы и доберемся быстрее, и согреемся по дороге! – предложил Алексей. – Я провожу тебя до двери.

Ему не хотелось выпускать ее руки. А ей хотелось, чтобы время остановилось или хотя бы замедлило ход.

Возле двери она остановилась, как бы ожидая чего-то. Алексей хотел поцеловать ее, но не решился. Нажал на кнопку звонка ее комнаты. Мать Ирины тут же открыла, как будто уже ждала дочь у порога. Алексей распрощался и быстро пошел вниз по ступенькам.

На улице он закурил, глядя в окна их квартиры в надежде увидеть Ирину. Он корил себя за внезапно охватившую его сдержанность, но понимал, что с такой девушкой спешить не стоит. И только сейчас осознал всю серьезность своих намерений.

Ты меня любишь?

Всем нужна любовь Без любви жизнь теряет краски. И ради любви люди совершают безумные поступки. А если посмотреть с другой стороны – любовь управляет миром, она живет в каждом из нас, и мы стремимся заслужить ее у других.

О Сергее давно не было ничего слышно, он говорил о сложностях на службе и появлялся довольно редко, а если и приходил, то вид у него был напряженный, он много курил и настойчиво спорил подолгу с Любиным отчимом на кухне.

В этот год восьмое марта выпало на воскресенье. Стояла солнечная, но промозглая погода. Люба педантично намывала тяжеленую чугунную сковороду. В дверь позвонили, она побежала открывать дверь в передничке из тонкой ситцевой ткани.

– Сергей! – она задохнулась от радости. – Здравствуй!

– Привет! Боря дома?

– Да, дома, дрыхнет.

– Пьяный?

– Да вроде нет… – Любе было стыдно за отчима, но он и вправду был трезв.

– Это тебе! – он протянул ей маленькую веточку мимозы. – Мать дома?

– Да, в ванной!

– Разбери пока, – он понес в сторону кухни тяжелую спортивную сумку и поставил ее возле стола.

– Ого! Это все нам? – воскликнула Люба.

– Нам… – ответил Сергей и пошел искать Машу, чтобы поздравить. Для нее он принес пузырек недорогих духов и три гвоздики.

Люба выкладывала и выкладывала на стол различные яства: тушенка говяжья, тушенка свиная, крупы, сахар, чай, какао, пакетики с сухими супами, сгущенка и много чего еще, что редко бывало на их столе.

Маша прибежала на кухню в умело повязанной поверх бигуди газовой косынке и смущенно стала разглядывать подарки.

– Что это? Откуда, Сергей?

– Сухой паек выдали. Бориса подыми, выпить надо.

Маша ушла в комнату, откуда доносилось сонное мычание.

– Борь, вставай, Сергей пришел, консервы принес, выпить хочет… Случилось что…

Сергей, не глядя на Любу, произнес:

– Дай рюмки и бокал, – а сам уже штопором пытался вынуть пробку из бутылки с вином.

Маша вернулась без бигуди и в праздничном платье.

– У нас картошка тушеная, Сереж…

– Да, давай… – отстраненно ответил Сергей и разлил вино по бокалам. – Люба, будешь?

– Куда ей?! – охнула Маша.

– Так повод есть! – начал Сергей.

– Перебьется… – отрезала мать.

Люба вина не пила, да и вообще спиртное еще не пробовала. Она усердно натирала порошком сковородку, стараясь продлить время рядом с Сергеем.

– Я помогу, – сказал он и силой отнял у нее тряпку, – отдохни, у тебя ж праздник сегодня.

Упорство, с которым он отнял у нее тряпку, и забота, просквозившая в его голосе, обволокли Любу с головы до ног. Она попятилась из кухни и решила тоже сменить заношенную штруксовую юбку и футболку на что-то более подходящее.

В комнате она раскрыла дверцы шкафа и пробежала глазами по висящим в нем вещам. Одежды у нее было мало: белая школьная блузка для праздников, юбка-плиссе да одно шерстяное платье для будней. Люба со злостью захлопнула шкаф.

И тут в ее голове промелькнула мысль: «А что, если попросить у Иринки новогоднее платье, то, которое она сама сшила?» Люба быстро натянула колготки и свитер.

– Мам, я вынесу мусор! – крикнула она, выбегая в двери.

Иринка долго не открывала, но, когда открыла, не могла понять, зачем пришла Люба.

– Ир, дай мне платье свое новогоднее один раз надеть! Очень надо!

– Не утонешь? – смешливо спросила Ира.

– Ну дай, Ир! Позарез надо!

– Может, тебе какое подойдет? У меня есть и другие.

Проходя мимо кухни, Люба заметила в ней Алексея, сидящего на стуле у окна:

– Здрасьте… – произнесла она протяжно, – а ты тут как?

– Пойдем! – Иринка дернула подругу за рукав. – Потом все расскажу.

Иринка хотела, чтобы Люба поскорее выбрала наряд и ушла, чтобы они могли подольше побыть с Алексеем наедине, пока ее мать не вернулась с работы. Новогоднее платье Любе было великовато, да и фигура у нее была слишком детская в сравнении с Ирининой. Зато Ирина отдала ей свои вещи, которые ей давно стали малы. Люба, запихнув дары в футболку, завязанную в горловине узлом, побежала поскорее домой. По пути она пыталась понять, что имела ввиду Иринка, когда сказала ей, мол, «Потом расскажу», но вскоре ее мысли переключились на Сергея, и она прибавила шаг.

Сергей сидел в кухне и пел под гитару вместе с Борисом и Юрием Михалычем. Вино в бокалах давно закончилось, и теперь перед ними стояли потные от холода хрустальные стопки с водкой. Мать болтала по телефону и по всему было понятно – принимала поздравления:

– Ну давай, пока! И тебя еще раз с праздником! Обнимаю! Заходи, чайку-кофейку попьем… – Мария повесила трубку и, повернувшись к Любе, увидела тюк с вещами:

– Что это? А?

– Да Ирка вещи свои отдала, хотела выбросить, я ее у помойки встретила, – соврала Люба и поволокла свою ношу в комнату.

Там она выбрала симпатичное фланелевое платье с мелкими кружевными бейками по краям и поскорее надела его. Покрутилась перед зеркалом, привстала на носочки (зеркало было не в полный рост, чтобы себя получше разглядеть, приходилось приподниматься и заглядывать внутрь). В косметичке, которую за ненадобностью отдала мать, она отыскала маленький пузырек масляных духов, открыла и провела им жирную линию по запястью. Поднесла к носу, вдохнула – пахло то ли лимоном, то ли мандарином. Провела несколько линий за мочками ушей и в ложбинке между набухших и зудящих из-за роста грудей. Готово!

Она забросила остальные вещи в угол за кроватью и направилась на кухню, откуда раздавались громкие песни подвыпивших соседей и Сергея.

Люба налила себе чаю и присела на свободную табуретку, обычно используемую как подставку для мусорного ведра, такой она стала после того, как ножка у нее надломилась и теперь некрепко сидела в родном гнезде.

– Комбат-батяня, батяня-комбат… – пели пьяные мужчины и переходили то на надрывный вой, то почти на шепот. Люба ничего не понимала и просто наслаждалась присутствием Сергея.

Посиделки затянулись до глубокой ночи.

– Люба, ты уроки сделала? – строго спросила мать.

– Сделала! – фыркнула Люба и добавила: – Еще вчера.

– Тогда ложись спать, завтра подниму рано.

Люба хотела что-то ответить, но, посмотрев на мать, поняла, что веских аргументов ей не придумать, и ушла в комнату. Лежа в кровати, она старалась расслышать разговоры взрослых, но кухня была расположена так, что даже сквозь открытую дверь было мало что слышно. Вскоре она заснула.

Ночью Люба проснулась от жажды – вчера была селедка, да такая соленая! Она вошла в кухню, щелкнула выключателем и…

– Ну, погаси свет…

Она опешила и тут же щелкнула в обратную сторону. На полу, возле стола, на сложенном вдвое ватном одеяле спал Сергей. Она осторожно прошла к столу, сняла крышку с графина и стала пить прямо через край кипяченую воду, которую, сколько она себя помнила, наливала для нее мать.

– И мне… – пересохшим горлом прохрипел Сергей. Она вернула графин на место и шагнула в сторону шкафа с посудой – взять стакан. Он сделал несколько глотков, поблагодарил и поставил стакан на стол.

– Иди ко мне… – прошептал он заговорщически.

Люба, ни секунды не мешкая, подошла к нему. Он потрогал указательным пальцем ногти на ее ногах, как будто пересчитывая:

– Какая же ты еще маленькая… – вздыхая, произнес он.

– Никакая я не маленькая! – заявила Люба и резко отдернула ногу.

Сергей привстал и оперся на локоть, начал гладить ее икры и целовать лодыжки. Она почувствовала оторопь и странные ощущения где-то в области живота.

– Вот, снова у меня что-то в животе! – сказала она шепотом.

– Расслабься, ничего страшного с тобой не происходит. Закрой глаза.

Она повиновалась, а он уже медленно ласкал языком пальцы ее ног, проникая между ними и как будто пытаясь приподнять над полом. Ноги ослабели, и она присела на одеяло. Сергей робко, как будто случайно провел рукой по ее груди.

– Больно…

Грудь ее еще только росла и доставляла массу болезненных ощущений.

– Хорошо-хорошо, не трогаю, прости, – он понял причину и попросил: – Погладь мне голову своими волшебными ручками.

Он развернулся и лег на живот. Люба села рядом и погладила его коротко остриженные волосы, уши, затем шею и плечи. Он лишь иногда повторял:

– Какая ж ты еще совсем маленькая, малышка моя…

Через некоторое время он одним движением руки обнял ее за талию и уложил рядом.

– Теперь твоя очередь…

Она обвила его тонкими, дрожащими от переполнявших ее чувств, руками и притянула к себе. Он стал целовать ее в губы: все целовал и целовал, так, как никогда раньше! И она чувствовала, словно взмывает в воздух вместе с ним, как они парят над ложем и их тела объединяются. Он встал на колени, увлекая ее за собой, и хотел раздвинуть ей ноги, но она инстинктивно сжала их с неожиданной силой. Да такой, что он не смог этого сделать.

– Не бойся, я тебя не трону…

Но она, хоть и верила ему, но не могла разжать ноги.

– Расслабься, я ж ничего плохого не сделаю, я только тебя поласкаю…

Она пыталась расслабится, но тело не слушалось, ее бил озноб, хотя их тела были уже так разгорячены. Сергей лег рядом и принялся нежно поглаживать ее живот, бедра, ноги. Он целовал лицо и шею, грудь сквозь ночную сорочку… Люба не могла совладать с собой – тело разрывалось изнутри от неведомых ей чувств.

– Маленькая моя, расслабься, ну что ж ты так…

Он спустился ниже, чтобы целовать живот, ноги, все ближе и ближе сужая ореол вокруг лобка. Трусики ее увлажнились, но она не понимала, почему. Сергей целовал через белье и понемногу раздвигал ноги. Когда ему это стало доступно, он языком и зубами отодвинул ее трусики и стал водить под ними своим большим, влажным языком. Она застонала, тихо, но больше не в силах себя сдерживать. Сергей быстрым движением сдернул с нее трусики и забросил ноги на свои плечи. Томный, длинный и жаждущий язык проник в нее, и она совсем потеряла голову. Все, давно томившееся в ней, вдруг вырвалось наружу, и она издала настолько откровенный и сексуальный стон, что Сергей опешил. Он сделал еще несколько вращательных движений и лег рядом.

– Неожиданно, но очень классно! Такого у меня еще не было – придется менять трусы.

Люба не понимала, о чем это он. В ней блуждали электрические токи, ноги дрожали, а живот содрогался в непонятных спазмах.

– Что с… С-с-со мной? – еле произнесла Люба.

– Ничего страшного! – тут он улыбнулся. – Бабочки вырвались наружу.

– Ты меня любишь? – спросила она.

– Да. Люблю как сестру, – неоднозначно ответил Сергей, а потом добавил: – Я всех люблю.

Чечня

На следующий день, вернувшись из школы, Люба уже не встретила Сергея в их квартире. Что-то тревожное застыло и повисло в воздухе, но, в силу подростковой беспечности, она не придала этому значения.

За окном уже зашумели ручьи, и первые теплые лучи солнца начали пригревать. Люба снова сидела на лоджии, укутавшись пледом, и что-то писала в своем дневнике. Да, она стала вести дневник. Ему она доверяла свои секреты, делилась переживаниями, задавала вопросы, которые было стыдно произнести вслух. О чувствах, которые испытывала к Сергею, она не могла рассказать ни матери, ни подружкам, а о том, что между ними произошло – и подавно.

Как-то она решилась задать вопрос о сексуальных контактах между мужчиной и женщиной Иринке, но та созналась, что сама об этом мало что знает, и то от одноклассниц. Она рассказала ей об отношениях с Алексеем, но у них дальше объятий и поцелуев никогда не заходило.

– А бабочки? Бабочки у вас бывают? – решительно выпалила Люба.

– Какие бабочки? – Иринка не понимала, что имеет ввиду подруга.

– Ну, у Алексея же есть личинка бабочки. А у тебя бывают бабочки в животе?

– Что за глупости ты говоришь, Люба?

Ирина смотрела на нее с нескрываемым беспокойством. Люба замолчала и поспешила уйти. По дороге она прокручивала в голове слова Ирины и не могла понять, почему все стало еще более неясным. Дневник стал для нее единственным другом, который выслушает и, возможно, даже поймет, но вряд ли ответит…

Как-то она случайно услышала разговор в кухне: отчим спорил с собутыльником о политике. И вдруг произнес, что Сергей в горячей точке, а там зачистка. Что такое «горячая точка» и «зачистка» Люба не знала и вечером решила спросить у матери. После ужина она, пытаясь подобрать слова, все же спросила, и та ответила, что это «война, одним словом». Про войну Люба много слышала на уроках истории, но разве могли сегодняшние дни вязаться с чем-то похожим?

– И Сергей на войне? – робко спросила она мать.

– Сергей? Какой? Ах, да, Сергей… Да, Сергей на войне. В Чечне. – как-то сухо ответила мать. Там большие деньги обещали заплатить, если не убьют.

– Кого убьют? – дочь смотрела на мать широко раскрытыми глазами.

– Люба, ну что же ты так туго соображаешь! В Чечне война, и там кого угодно могут убить. Ты что, телевизор не смотришь?

Люба действительно не смотрела телевизор, тем более новостные передачи. Она взяла свою тетрадку, служащую ей дневником, и молча вышла на лоджию. Только сейчас девушка осознала, что произошло. Она потупила взгляд в тетрадь и не смогла выжать из себя ни строчки. Недавно соседям пришла плохая весть, все говорили про «груз 200», а потом были поминки, и мать сообщила, что, мол, их старший сын вернулся из Чечни в цинковом гробу. На похороны школьница не ходила, мать сказала, что делать ей там нечего, и отправила в школу.

Как бы не хотелось ей узнать хоть что-то о возлюбленном, но заводить разговоры с матерью по этому вопросу не решалась. Только иногда напрягала слух, когда слышала по телевизору «Чечня». Но никаких известий не приходило – никто про Сергея ничего не говорил, все как будто забыли о его существовании. Только Люба помнила, скучала и втайне ото всех также сильно любила.

Люба погрузилась с головой в учебу и достигла успехов – окончила четверть с одной четверкой, а все остальные предметы сдала на «отлично». Книги из школьной программы она прочитывала с небывалой скоростью, брала факультативы и дополнительные задания. Учителя восторгались и выдвигали ее кандидатуру на олимпиады и брейн-ринги – сначала пошли победы в школе, потом в городе и области. В Любе проснулись небывалая педантичность и скрупулезность – теперь она могла легко выполнить сложнейшую геометрическую фигуру в трехмерном макете, а ее работы посылались на выставки.

Май в этом году выдался небывало жаркий. За школьные достижения мать предложила Любе выбрать себе подарок «по душе». Люба попросила новые босоножки. Мать не возражала, и в выходные Люба уже брела среди толкотни по шумному базару и присматривала что-то модное, но на что будет согласна мать.

Мария давно отметила, что дочь превратилась из подростка в юную, но уже девушку, и потому по поводу такого выбора совсем не возражала.

И вот, Люба принесла домой коробку с новыми босоножками, открыла крышку, втянула носом такой приятный запах новой кожаной обуви и закрыла обратно. «Так, надо бы подыскать и летний наряд!» – подумала она про себя и тут же вспомнила про вещи, которые как-то отдала ей Иринка. Она быстренько вытянула из-под кровати тюк с одеждой и начала примерять все подряд. В руки ей попала светлая юбочка. То, что надо! Порывшись в остальном, она подобрала к комплекту легкую кофточку и даже маленькую сумочку. Надела на себя все, подошла к зеркалу, чтобы удостовериться хорошо ли на ней это сидит. В комнату вошла мать – позвать обедать, и просто ахнула.

– Люба, где ты это все взяла?

– Это все Иринки, помнишь, она мне много всего отдала…