Концерт на краю

«Господи, что это? Сколько можно надо мной издеваться? Сколько раз я должен пережить это?»

Он не заметил, как подъехал к дому врача, которая ждала у подъезда, придерживая одной рукой поднятый воротник длинного зимнего пальто, держа в другой медицинский саквояж. Сев в машину, она поздоровалась и спросила:

– Как Ирина?

– Плохо. Не ходит уже совсем.

Остальной отрезок пути прошёл в тишине.

Проведя намеченную процедуру, врач, пожелав Ире выздоровления и попрощавшись, вышла из спальни.

– Ирочка, я отвезу врача и скоро вернусь. Не скучай без меня, дорогая.

Он вышел в прихожую, где врач говорила с мамой.

– Жду вас в машине.

Всю дорогу Геннадий молчал. Тишину нарушила врач:

– Диагноз, увы, неутешительный. Вы должны готовиться к худшему.

Он как будто не слышал её слов, продолжая вести машину по скользкой дороге, глядя прямо перед собой. Прижав к себе саквояж, она вымучивала каждую фразу:

– Это может произойти в любой момент. Мне очень жаль, что не смогла ей помочь.

Наконец, они подъехали к дому. Приоткрыв дверцу автомобиля, врач повернулась к Геннадию, и виновато, почти шёпотом произнесла:

– Держитесь, – и вышла, закрыв за собой дверь.

Ничего не ответив, он плавно тронулся с места и выехал на дорогу. Мысли путались, не давая сфокусироваться на какой-то одной.

Припарковав автомобиль, он пошёл домой. Войдя в квартиру, услышал из спальни встревоженный голос тещи:

– Гена, сходи за Родикой. Ире нужно срочно поставить укол.

Через минут пять подруга жены по имени Родика, студентка мединститута, которая, к счастью, жила в соседнем подъезде, уже сидела на кровати подле Ирины, набирая в шприц какое-то лекарство. Геннадий уже не понимал, какой препарат колют. Последние пару месяцев превратились для всех родственников в сплошной кошмар с редкими вспышками надежды на возможное выздоровление, последней из которых была попытка договориться с немецкой клиникой. Ирина принимала всё, как Яков, ведомый отцом на заклание.

После укола ей стало хуже.

– У меня всё горит в груди! – прошипела она. – Тяжело дышать! – слезы катились по щекам, в глазах застыл испуг.

Вызвали скорую помощь. Испуганная подруга поспешила выйти, за ней и остальные. Кроме одного человека.

Присев подле жены, он положил её голову себе на колени и, поглаживая по плечу, пытался успокоить. Истощённое, ослабленное страшной болезнью, тело уже с трудом удерживало в себе жизнь, метавшуюся между желанием остаться с теми, кого она так горячо и искренне любит, или же наконец прервать страдания во плоти и улететь далеко, куда стремятся освобожденные души, зная наверняка путь, как птица, знает дорогу домой, заложенную в её генетический код.

В какой-то момент она вдруг успокоилась. Зловещее предчувствие разрывало его сердце. Он наблюдал каждый её вдох. Она выдернула свою руку из его руки, или же это была предсмертная конвульсия. Как вдруг…

Она перестала дышать.

Он отчетливо слышал, как только что она с трудом набрала воздух в грудь, и он медленно вышел из её легких, как дух из уже мертвого, но ещё теплого тела. Смерть заглянула в его, мгновенно наполнившиеся горячими слезами, глаза и с ехидной гримасой вырвав тот дух жизни из его рук, унесла в пустоту, оставив безжизненное тело любимой лежать на его коленях.

Мозг отказывался принимать действительность.

Дальше всё было как в тумане. В спальню вбежали родители, братья, приехала скорая. Врачи задавали какие-то вопросы. Он, уже ничего не понимая, вышел из комнаты. Проходя мимо зала, где сидела дочь, которой через неделю исполнялось всего два года, с горечью посмотрел на неё и вышел из дома.

*******

Гудки в телефоне прервал низкий мужской голос.

– Слушаю.

– Богдан, Ирина умерла, – Геннадий с трудом выговаривал слова, пытаясь не сорваться.

– Мои соболезнования, друг, – сделав небольшую паузу, добавил, – я скорблю вместе с тобой, – в телефоне было слышно, как голос совсем опустился.

Подкативший к горлу ком, душил, искажая слова:

– Ты мог бы выйти, я сейчас подъеду.

– Да, конечно.

– Спасибо, Богдан.

Геннадий выключил телефон и положил в карман пальто. Какая-то неведомая сила не давала ему сорваться. Не покидало чувство, что всё это происходит не с ним и, как будто наблюдая за происходящим со стороны, он пытался абстрагироваться от событий, которые были реальными.

*******

В тусклом освещении фонаря у подъезда, нервно потирая руки от холода, уже ожидал Богдан. Едва машина наехала на длинную тень, он обошёл её и, открыв дверцу, спешно заскочил в кресло автомобиля, едва не ударившись головой из-за высокого роста, и захлопнул её.

– Мои соболезнования, друг. Даже не верится.

– Мне тоже, – едва сдерживая слезы, выдавил Геннадий. – Богдан, ты мог бы сейчас со мной поехать к маме? Уже очень поздно и, если ты откажешься, я пойму.

– Конечно поеду.

– Спасибо, друг. Мне сейчас трудно одному. Ехать несколько часов. Я с ума сойду один.

– Оденусь потеплее и поедем.

*******

Минут через десять черный, тонированный, как траурный катафалк BMW, выезжал из города по заснеженной дороге исчезая в тумане, неожиданно опустившемся над землей.

Геннадий молча вёл автомобиль, глядя на покрытую снегом дорогу, отражающую свет фар, растворяющийся в ночи. Впереди была лишь, гнетущая сознание, тьма, как отголосок преисподней, в которую безутешный Орфей спешил за возлюбленной Эвридикой. Ему казалось, что эта страшная сказка скоро закончится и все, принимавшие в ней участие, переведя дух, улыбнутся друг другу.

Изредка идущие на встречу автомобили, выплывали из тумана и исчезали габаритными огнями в зеркалах заднего вида. Вдоль пустынной дороги выросла одинокая заправка. Молча свернув с трассы, припарковался у колонки.

– Богдан, заправь пожалуйста бак. Вот деньги, – он вынул из кармана несколько купюр.

Очень скоро заправив автомобиль, попутчик вернулся. Геннадий молча сидел, опершись головой о рулевое колесо.

Вдруг внутри что-то сломалось. Зажмурившись и распахнув широко рот, он закричал. Казалось, мышцы лица разорвутся от напряжения. Это был внутренний крик, крик души. Не издав ни единого звука, он орал, направляя все душевные переживания куда-то в глубь вселенной, пытаясь докричаться до Того, Кто, как ему казалось, был глух к нему последние полгода. Лишь горькие слёзы были свидетелями его душевных мук.

Он долго так сидел и казался вполне спокойным, но атмосфера была пронизана скорбью. Не осмеливаясь произнести ни слова, друг, казалось, слился с креслом.

Еле слышно рокотал двигатель. Время остановилось.

Неожиданно, поднял голову. Глаза уже высохли. Отжал сцепление и, включив сразу вторую передачу, медленно тронулся с места, всё больше отдаляясь от скорби, куда ему предстояло вскоре вернуться.

Прощание

На следующий день, усталый от длинной, ночной дороги и измотанный душевными переживаниями, Геннадий вернулся в дом родителей жены со своей мамой.

Он подошёл к закрытым дверям залы и открыл их. Оттуда повеяло февральским холодом.

Посреди просторного помещения на столе лежал деревянный гроб, обитый красным атласом, а по краю черной лентой.

В нём лежала Ирина. Её любимое голубое платье, как всегда, было ей к лицу. Казалось, она вот-вот проснётся, откроет глаза и встанет в изумлении, не понимая, что происходит. Мама её лучшей подруги, работавшая в морге, хорошо поработала, Ирина была, как живая.

– Такой ты её ещё не видел, – тёща подошла сзади, едва сдерживая слезы.

Неистово сдавленные скулы, отозвались болью в темени. Сжав кулаки, не промолвив ни слова, он вышел из комнаты и направился к выходу. Нужно было ещё многие вопросы решить, связанные с похоронами.

*******

«Хранимый небом пилигрим

Влачит свой путь земной.

Давай, мой друг, поговорим.

Поговори со мной.

Я плачу в тишине ночной.

Ты слышишь ли меня?

Слеза смеётся надо мной

В безмолвие маня.»

Геннадий вёл машину по городу. Мама сидела рядом. В полнейшей тишине, строчка за строчкой, рождался текст новой песни. Он не хотел этого, но кто-то жестоко выдавливал из его мозга слово за словом, которые ложились на мелодию баллады, как опадающие листья, на ручейки горьких слёз:

«Постой! Останови свой бег!

Будь милостив ко мне.

Мне расскажи о чудной той,

Неведомой стране,

Стране, куда ты держишь путь,

Доверившись судьбе.

Открой, прошу, мне жизни суть,

Известную тебе.»2

*******

Два дня прошли, как во сне.

Памятники, кресты, свежие могилы.

На носилках открытый гроб, с прислонённой к нему крышкой, все в темном, женщины в чёрных платках.

Одна она, лежит в голубом платье, обрамлённая белым атласом, как огромная фарфоровая кукла, равнодушная к февральскому морозу, ко всему мирскому, такая родная, но уже совсем далекая.

Геннадий попросил знакомую отвести дочку в сторонку, когда начнут заколачивать. Сам подошёл попрощаться. Как много не успел ей сказать. Так часто говорил, но не сказал, отдавал, но не отдал. «Сейчас всё дочке, – подумал он. – Смогу ли?..»

Он заметил, как Диана ходит среди свежевыкопанных могил, предоставленная сама себе. Он отошёл от гроба и направился к ней. Знакомая, что обещала присмотреть за дочкой, тоже направилась к девочке, утвердительно махнув рукой Геннадию. Он остановился. Кинув горсть земли, отошёл немного.

Земля забирала то, что ей принадлежало по праву. Душа улетела к Тому, Кто вдохнул дух жизни в это тело. Что осталось тем, кто знал её любимой дочерью, хорошей сестрой, любящей женой, заботливой мамой – добрая память…

*******

Прошло три месяца после похорон. Он не находил себе места. Душа была в смятении. Он расчехлил гитару, сел на кровать и начал играть.

Вступление рождалось без каких-либо усилий. Ловкие пальцы сами укладывали на струны мелодию, природа которой ему была неизвестна. Внезапно одна за другой начали появляться фразы:

«Погасла свеча – ветер пламя её погасил.

Погасла свеча, но огонь, что тот воск растопил,

В душе моей горит.

И не унять мне эту боль.

Трудно играть мне эту роль…»

И словно Библейский псалом, полилась песня:

«Я пришелец и странник на этой земле.

Ты мой Ангел небесный, ведущий во мгле.

Ты нашёл в этом мире свечу и зажег.

Мне свечу подарил, лишь сберечь я не смог.»

Он играл, уже не в силах сдерживать слёзы:

«Хоть ветер сомнений огонь задувает уже,

Пусть вера огонь сохранит утомлённой душе.

Прильну к Твоей груди,

Склоню колени пред Тобой,

Господь, небесный Ангел мой.

Я пришелец и странник на этой земле.

Ты мой Ангел небесный, ведущий во мгле.

Я бродил в этом мире погрязший в грехах,

Ты меня отыскал и понёс на руках.»3

Вдруг он положил рядом гитару и, упав на колени, взмолился: «Господи, я грешен пред Тобой! Осознаю это! Но, она! Почему она?! Это невинное создание! А Диана! Как теперь она, без мамы?! Ты сам понял, что сделал?! Ты на меня оставил это маленькое, беспомощное дитя?!» – его мысли сменились, он резко вытер слезы и оставив гитару лежать на кровати, на которой ещё совсем недавно лежала Ирина, накинул легкую курточку и вышел из дому.

Глава 9

Поездка в Германию

После похорон прошло три месяца.

Геннадий всё это время жил у родителей жены, чтоб не лишать их возможности видеться с внучкой.

Он работал за компьютером, когда зазвонил телефон.

– Привет, Гена. Как вы?

– Здравствуй, Виталик. Более-менее. Ты как?

– В порядке. Я вот что думаю: может вам с Дианкой приехать к нам погостить? Мы вас приглашаем.

– Неплохая идея, – он замялся, – боюсь, визу не откроют. Да ещё и с ребенком. Я ведь для них теперь потенциальный эмигрант: меня тут ничего не держит.

– Давай попробуем. О деньгах не беспокойся, если нужно, поможем.

– Да с этим проблем нет. Спасибо, – подумав немного, добавил, – я поинтересуюсь по поводу визы и перезвоню.

*******

Геннадий решил не испытывать судьбу и обратился к давнишней знакомой, которая не раз помогала ему с оформлением шенгенской визы. Через неделю она записала его на приём в немецкое посольство.

У входа собралось много народу. Вышел дежурный и прочёл фамилии. Геннадий сильно удивился, не услышав своей и решил переспросить:

– Проверьте пожалуйста, нет ли меня в списке?

– Как вас зовут?

– Геннадий Климов.

Дежурный пробежался глазами по листу бумаги и сухо ответил:

– Нет вас. Вы когда записывались?

– Меня должны были записать.

– Хорошо, я узнаю, – и удалился.

Через минуту он появился снова.

– Проходите.

*******

– Ваши документы, – молодая женщина протянула руку к окошку. Пересмотрев всё, она спросила, – цель поездки?

Немного подумав, он ответил:

– Я недавно похоронил жену. Хочу развеяться, сменить обстановку.

– Вам на три месяца визу?

– Думаю, на два будет достаточно, – недолго думая, произнёс он.

– Хорошо, – сухо ответила она и добавила, – зайдите за паспортом через неделю.

*******

К удивлению Геннадия и родственников, визу ему и дочке выдали, и в начале июня они уже сидели в самолете, ожидая взлета. Их провожали всей семьей. Видно чувствовали, что ещё очень нескоро увидятся снова.

В Мюнхене ожидала пересадка. Как оказалось, багаж нужно было забрать и сдать на следующий рейс. Долгих четыре часа ожидания с огромным чемоданом, гитарой и ручной кладью, выставленными вокруг скамейки. Диана удивила даже папу – она ни разу не пожаловалась и не возмутилась. Молча сидела рядом и спокойно играла с куклой, которую подарила ей бабушка.

«Чудный ребенок, – он с умилением наблюдал за дочуркой, – на маму свою похожа: такая же терпеливая и выносливая, – в сердцах обратился к Богу, – это то, чего Ты хотел?! Правда?! Чтоб этот ангел остался без материнской любви?!» – он нагнулся, закрыв лицо руками. Глаза стали влажными.

– Папа, что с тобой? – Диана повернулась к отцу и начала гладить его по голове.

– Ничего, Дианка. Все хорошо, – он утёр глаза и добавил, – скоро мы сядем в самолет и полетим к дяде Виталику.

– Да-а-а, – протянула Диана мультяшным голосом, продолжая играть с куклой.

*******

Во Франкфурте-на-Майне их встречал Виталий. Высокий, широкоплечий парень, под два метра ростом, шёл навстречу, радостно улыбаясь. Подойдя, обнял Геннадия.

– Молодцы, что прилетели! – потом подхватил Диану, заключил в объятия, – как ты, моя хорошая?

– Хорошо, – Диана обхватила его шею, прильнув к лицу.

– Всякий раз, когда вижу тебя, убеждаюсь, что ты на своего покойного деда похож, – сказал Геннадий, – настоящий богатырь был.

– Да, мне все об этом говорят.

На микроавтобусе они добрались до пункта назначения.

Геннадия с дочкой сразу окружили заботой и вниманием. Насыщенная программа помогла отвлечься от недавно пережитого горя.

По некоторым причинам, визу в Германии пришлось продлить ещё на месяц. Это только обрадовало Диану, успевшую на столько привыкнуть к новым людям, что даже думать не желала об отъезде.

Приезд в Испанию

В один из дней он связался со старыми друзьями, некогда выехавшими в Испанию на ПМЖ.

– Здравствуй, Алла. Как дела?

Ему ответил звонкий женский голос:

– Привет, Гена. Давно тебя не было слышно.

– Мы в Германии.

– Да ты что? – удивилась она.

– Да, уже больше двух месяцев, виза ещё на две недели.

– Приезжайте к нам.

– Как раз по этому поводу и звоню, – он весело добавил, – есть непреодолимое желание – искупаться в Средиземном море.

– Ну, до моря от нас более пятисот километров, но моя знакомая могла бы предоставить нам квартиру дней на пять. Приезжайте, я так давно не видела Дианку.

– Мы вас не потесним? – в его голосе проскользнула нотка сомнения.

– Да что ты! Будем только рады!

– Ну, раз так, пожалуй, примем предложение.

*******

Через два дня, проехав ночью через всю Францию, утром они уже были в Барселоне. А к вечеру автобус уже въезжал на Южный вокзал Мадрида.

На многолюдном перроне их встречала Алла. Из-за её весьма невысокого роста, Геннадию пришлось нагнуться, чтоб обнять подругу. После, присев на корточки, она заключила Диану в объятья.

– Спасибо, что встретила. Много вещей. Одни не справились бы.

– По-другому и быть не могло.

Казалось, улыбка с её лица не сходила никогда.

– Далеко ехать? – закинул за спину гитару и взялся за огромный чемодан. – Поможешь? Возьми что-нибудь легкое.

– Дианку за руку, например? – она по-детски рассмеялась.

– Хотя бы, – он улыбнулся.

– Конечно же помогу, – она взяла небольшую сумку, – давай руку, Дианка.

– Так куда едем?

– Старинный, уютный городок – родина Сервантеса… – ответила загадочно Алла.

*******

На следующее утро они уже ехали в комфортабельном автобусе к Средиземному морю. По мере приближения к пункту назначения вдоль дороги стали всё чаще появляться пальмы, дома, выкрашенные в голубой цвет, что типично для Средиземноморья, бассейны в каждом дворе. Наконец дорога пошла вдоль побережья: пляжи, беззаботно отдыхающие на золотом песке люди, разложившие свои тела под солнцем, как тушки на гриле, и голубая равнина Средиземного моря, бескрайняя, уходящая за горизонт.

Как только Геннадий переступил порог автобуса и кондиционер остался за спиной, в лицо ударил горячий, влажный воздух. Он как будто окунулся в самую пучину и чуть не захлебнулся в ней.

– Ничего себе! – воскликнул от неожиданности, – настоящая баня!

– Да! Это тебе не Мадрид! – Алла рассмеялась.

*******

Аликанте – небольшой курортный городок, встретил откровенным безразличием. Полураздетые туристы с полотенцами наперевес, в бейсболках или в шляпах с широченными полями, почти босиком, лениво шныряли по сувенирным магазинчикам и лавкам. Кто-то возвращался с пляжа, другие только направлялись к нему. На террасах сидели пары, потягивая напитки, о чём-то беззаботно болтая.

Занеся вещи в квартиру, они отправились поужинать в ближайший ресторанчик. Средиземноморская кухня изобиловала морепродуктами. Свежая рыба, искусно приготовленная местным поваром, таяла во рту. На столе зеленый салат с оливками, свежевыжатый апельсиновый сок.

Они прогуливались по пляжу Аликанте, греясь в лучах, уходящего к горизонту, солнца, наслаждаясь набегающей теплой волной, омывающей стопы ног.

Диана резвилась, бегая по берегу, как ни в чём не бывало. В свои два года она успела пересечь всю Европу от «необъятных владений суровой Хозяйки медной горы» – Урала до, неведомого ей доселе, Испанского королевства. Она впервые видела море. Казалось, что счастливее ребенка нет в целом свете. Как же детский мозг способен защищаться от напасти, блокируя всё негативное, готовое сломать детскую психику. «Отзовётся ли это однажды в её жизни?» – Геннадий молча шёл по берегу глядя в даль. Что ждёт за горизонтом? Что ожидает в ближайшем будущем?

Сейчас это его не волновало.

*******

Пять дней у моря пролетели, как один миг. Пальмы, горячий песок, вода, теплая, как парное молоко, средиземноморская кухня, – всё оставалось за спиной. Дианка с грустью покидала пляж. И вот автобус уже мчал их к Мадриду.

– Слушай… – Алла, посмотрела на Геннадия и на мгновение задумалась, – может вам остаться в Испании?

– Это как?

– Я говорила с адвокатом. Он сказал, что может помочь оформить резиденцию.

– Это что? – он ещё больше удивился.

– Ну, своего рода – вид на жительство. Тут скоро закон должен выйти о легализации иностранцев: вы с Дианкой подпадаете под этот закон.

– Допустим, – неуверенно ответил он, – что мне это даёт?

– Получите европейские документы, устроишься на работу, Дианка пойдёт в детсад, – она уверенно продолжала, – домой вы всегда успеете вернуться.

– Не знаю, – он посмотрел на дочь, которая тихо сидела рядом с Аллой, глядя в окно, не обращая внимание на их беседу, – в принципе, климат в Мадриде мне подходит, но ведь этого недостаточно. Смогу ли я ассимилироваться? Другая культура, менталитет другой… А детский сад для Дианы?.. Чем я тут буду заниматься? Нужно как следует подумать. Авантюрой попахивает.

– Чего тут думать? – Алла улыбнулась. – Мы тут уже который год живем, и, как видишь, довольны и счастливы. А детсад организуем. Легализуетесь – работу найдёшь. Короче, приедем, ещё раз поговорю с адвокатом.

– Вижу, что вы хорошо устроились, но я ведь даже языка не знаю, а с английским тут, как я понял, туго.

– Выучишь, язык не проблема.

– И виза заканчивается через неделю. Как быть с этим? – он колебался.

– Это не имеет значения. Закон легализует ваше пребывание на территории Испании и в Европе в целом, и вы сможете свободно ездить в любую страну.

– Ну что, Дианка, – Геннадий обратился к дочке, сидящей рядом с Аллой, – останемся в Испании?

Дочка повернулась:

– Насовсем? – детские глаза загорелись надеждой.

– Насовсем.

– Да! – она радостно воскликнула мультяшным голосом и захлопала в ладоши.

– Вот видишь, – продолжила Алла, – Диана согласна.

– Что ж, можно попробовать. Устрой мне встречу с адвокатом, там видно будет.

– Договорились.

*******

Время шло. Геннадий с Дианой продолжали жить у друзей ожидая встречи с адвокатом. Будучи абсолютно уверенным, что скоро их нахождение в этой стране станет легальным, он перестал беспокоиться о визе.

Очень скоро выяснилось, что адвокат ошибся, и никакой легализации не предвидится. Виза была уже просрочена. Вернуться сейчас означало депортацию с потерей возможности въезда в какую-либо страну.

Было принято решение остаться. Слухи о предстоящей легализации не умолкали. Но средства, взятые в дорогу, потихоньку таяли. Было непонятно, чем заниматься, чтоб прожить. Очень скоро «друзья» попросили съехать с их квартиры.

Глава 10

На улице с ребенком в чужой стране.

Был один вариант с жильём, тоже временный. Кослада – город неподалеку от Мадрида. Удалось договориться со знакомыми, что они предоставят одну комнату в своей квартире на время отъезда на родину.

Началась череда переездов. Геннадий ещё никогда не чувствовал себя так паскудно. Его практически кинули.

Перед отъездом знакомые объяснили условия пребывания в квартире, где проживали ещё несколько семей.

– Об одном прошу, Алик, не рассказывай никому о нашей ситуации тут.

– Конечно, Ген. Всё понимаю, – убедил друг и они уехали.

Через месяц друзья вернулись, привезя с собой письмо родителей покойной жены, не самого приятного содержания.

Конечно же, они были крайне недовольны сложившейся ситуацией и считали, что Геннадий специально уехал, навсегда лишив их радости общения с внучкой. Никого не волновало, что его BMW остался на стоянке и, уже который месяц, приходилось её оплачивать. Друзья утверждали, что не имеют к этому недоразумению никакого отношения.

Нужно было срочно съезжать с квартиры.

*******

Разговор с человеком, на помощь которого он надеялся, не дал результатов. Он был в отчаянии.

Не зная, что дальше делать, он брёл с дочкой по вечернему городу к железнодорожной станции.

– Гена! – послышалось позади. – Ты что здесь делаешь? – до боли знакомый голос заставил его обернуться.

Рослый молодой мужчина шёл прямо на него. Он был похож на могучего Геракла, только что положившего войско неприятеля, лёгкая усталость после рабочего дня чувствовалась в его походке.

– Серега! Ты?! Вот же, не зря говорят: «Земля круглая». Надо же, где встретились.

– Как тебя сюда занесло? Давно в Испании?

– Уже с месяц.

– Надолго или навсегда?

– Да уже и сам не знаю.

– Это как? Где остановились?

– Похоже, очень скоро – на улице.

– Ну ка, рассказывай.

– Да чего рассказывать? Обманули нас с законом о легализации.

– Ах, вон оно что. Да, многие понадеялись.

– Виза уже просрочена. Вернуться, означает – депортация. Пытаемся как-то устроиться, но средства на исходе. К тому же, нас попросили съехать с квартиры, где мы сейчас проживаем. Короче, долгая история, – он с грустью посмотрел на Сергея. – А вы давно тут?

– Да не первый год. Слушай, давай к нам? – его размеренная речь и неизменно добродушная улыбка располагала, чтоб согласиться. Геннадий уже не знал, кому верить.

– А это удобно? – произнёс он немного смутившись.

– У тебя есть другие варианты?

– Нет, ты прав, – с горечью в голосе произнёс он.

– Что ж, тогда решай вопрос с переездом, мы вас ждём.

– Где вы живёте?

– Алкала де Энарес, родина Сервантеса.

– Мы там проживали ещё месяц назад, какое совпадение.