Золотой череп судьбы

– Сегодня поговорю с отцом, а завтра в сваты придем. Согласна?

Эльда молчала, а потом, отвернув голову, незаметно смахнула слезинку, катившуюся по щеке.

– Кто ты, а кто я, Свен?! Ты сын воеводы, а я, – она сделала паузу, глубоко вздохнув, и зло выпалила, – мать рассказывает о каком-то храбром варяге, только у меня подсчеты не совпадают, что, где и когда произошло. Думаю, мать с тёткой скрывают, что я незаконнорожденная. Твой отец никогда не согласится на договор.

– Это мы ещё посмотрим, – самоуверенно рыкнул Свен.

– Может, ты в Киеве найдёшь себе кого-то, по статусу тебе подходящего, зачем хомутать себя сейчас?

– Запала ты мне в сердце, Эльда, ничего с этим сделать не могу.

Свен снял с руки золотой браслет в виде морского змея – Ёрмунганда59 и протянул его девушке со словами:

– Залог мой.

И со словами прощания он направился к лодке.

Рагна вошла во двор и, скинув с плеча связку хвороста, смотрела уходящему парню в след. Потом кинула взгляд на руку Эльды и спросила:

– Не Свен часом это? Младший сын ярла Франмара?

– Он, – улыбаясь, ответила девушка.

– Зачем приходил? За что браслет дал? Вылечить кого надо?

– Угу! – буркнула Эльда и вернулась к развешиванию трав.

3.2

Но Франмар уехал по делам в северные земли, и Свену не удалось поговорить с отцом о своём будущем. На следующий день он отправился снова к Эльде сказать, что им придётся подождать возвращения воеводы.

Оказавшись у её дома, перед его глазами предстала отвратительная картина: труп мужчины посередине двора, Рагна, сидящая на земле возле повозки и сжимающая рукой кровоточащую рану в боку, и яростно отбивающаяся от одетого в лохмотья мужика Эльда. В этот момент нападавший завалил девушку на землю. Одной рукой он сжимал её горло, а второй пытался развязать свои портки.

Свену хватило одной секунды на осмысление ситуации. Без внутренних сомнений, без промедления, грозящих катастрофой для Эльды, в прыжке, выхватывая кинжал, он вонзил его в шею насильника по самую рукоятку. Мужик от резкого удара дернул головой, ослабив руку на шее Эльды. Девушка с силой отпихнула умирающее тело с обезумевшим взглядом и вскочила на ноги. Свен сгреб её и прижал к своей груди, в которой бешено билось сердце, словно желая выскочить. Девушка прижалась к могучей груди своего спасителя и беззвучно заплакала. Её плечи дрожали, и изредка слышалось всхлипывание…

Убедившись, что нападающий мёртв, Свен перенёс Рагну в дом. Пока Эльда занималась раной тётки, парень сбросил два мёртвых тела с привязанными к ним камнями в воды Ладоги.

– Я с вами останусь, пока Рагна на ноги не встанет, и мать твоя из Новгорода не вернётся, – не терпящим отказа голосом сказал Свен. – Мне так спокойнее будет.

– У нас только две кровати, – опустив голову, тихо произнесла Эльда. – Мать с тёткой спят, да у меня свой небольшой топчан.

– Я знаю обычаи, – усмехнулся Свен.

– Ты что предпочитаешь? Меч или доску? – серьёзно спросила его Эльда.

Свен посмотрел на нее таким взглядом, от которого у девушки щечки покрылись румянцем, а в небесно-голубых глазах повисло смущение. И чтобы не сказать что-либо непристойное, Эльда закусила нижнюю губу.

– Свен останется на ночь, – объясняла она тётке, меняя ей повязку. Она старалась говорить спокойным голосом, скрывая внутреннее волнение.

– Со мной ложись тогда.

– Я беспокойно сплю, задену твою рану ненароком. Я уж лучше у себя. Не волнуйся. Я, как полагается, меч между нами положу. Хотя и без него Свен не нарушит закон, он совестливый.

Они лежали на неширокой кровати, пристально глядя друг другу в глаза. Их взгляды были долгие, внимательные, где-то немного изучающие. Свен хотел рассказать, что он чувствует. Но слова застряли у него в горле, и ему казалось, что он даже не дышит. А в глазах Эльды было немного детское любопытство, но вместе с тем и какой-то очень серьёзный, немой вопрос.

Они смотрели друг на друга в упор, и их губы расплылись в улыбке. Эльда дотронулась до щеки Свена, и он от неожиданности вздрогнул. От нежного прикосновения тёплой девичьей ладони волна желания разлилась по каждой клеточке, накрывая его с головой. Пелена страсти окутала глаза Свена, и Эльде показалось, что она словно тонет в жадном мужском взгляде. Она приблизилась к лицу Свена и нежно поцеловала его в щеку, прошептав слова благодарности.

Мужчина пододвинулся ближе, но его бок уперся в ножны меча. Свен, скривив недовольную мину, чмокнул Эльду в лоб и, отворачиваясь, пожелал доброй ночи.

Проснувшись утром, Свен сначала не понял где он, и почему его рука обнимает гибкий женский стан, прижимающийся спиной к нему. Это было впервые в его жизни, когда он спал с женщиной до утра. Обычно после занятия любовью он покидал избранницу, либо прогонял наложницу, предпочитая одному спать в собственной удобной кровати.

В голове всплыли события прошлого дня, и он с удовольствием отметил, что меча между ним и Эльдой нет. Поцеловав любимую в затылок, Свен прижал её сильнее к себе.

Днем он помог Эльде с заготовкой запасов на зиму. Пока девушка кружилась в доме по хозяйству, он сходил на реку за рыбой, разделал ее, натер тушки солью и приправами и поставил под гнёт.

Рана Рагны затягивалась, не было нагноения, не было воспаления, и Эльда сказала, что через пару дней тётке можно будет вставать без страха, что рана откроется. Эльда делала перевязку и попросила Свена сделать успокоительный мятный чай для Рагны. Мужчина подошел к стене с полками, на которых размещались баночки, пузыречки, мешочки и пучки различных трав. Он хитро бросил взгляд на Эльду и, взяв сушёный хмель и мяту, направился к печке делать чай.

От выпитого хмеля Рагна провалилась в глубокий сон, и её раскатистый храп разносился на весь дом.

Эльда поправила подушки на топчане и, взяв меч, остановилась в нерешительности. Легкая улыбка коснулась губ Свена, но он, опустив глаза, старался скрыть загоревшийся огонек у него в глазах. Оставив меч в изголовье кровати, девушка скинула верхнее платье, и нырнула под шерстяное покрывало. Она смотрела на Свена, как он медленно развязывает пояс, аккуратно кладет его на табурет, также не торопясь снимает штаны, шейный обруч, браслеты с запястья.

Оставшись в рубахе по колено, он, повернувшись к кровати, лишь присел на её край.

– Что стряслось? – недоуменно поинтересовалась Эльда.

– Ты не ответила мне тогда, пойдёшь за меня? – не гладя на девушку, тихо спросил Свен.

Эльда, встав на колени, обняла Свена со спины. Поцеловала его в шею и, прижавшись к мускулистой спине, прошептала:

– Зачем спрашиваешь, если и так знаешь ответ.

Свен удовлетворенно вздохнул, растягивая губы в улыбке и, резко обернувшись, повалил Эльду на матрас.

– Так свадьбу когда желаешь? До сбора дани в аккурат будет?

От неожиданно нежных ласковых прикосновений сильных мужских рук Эльда испытывала приятную истому.

– Так скоро?

Она не узнала собственный голос, он был словно мурлыканье кошки, которой почёсывают за ушком.

Свен начал покрывать её лицо поцелуями. Лёгкий поцелуй в шею, лишь касание губ и глаз. Свен слегка прикусил нежную кожу на мочке уха, и всё тело Эльды пронзило острым желанием. Это уже не было похоже на поцелуи в лоб или небрежные касания, которые он позволял себе раньше. А потом два горячих дыхания превратились в одно. Поцелуй был медленный, опьяняющий. Они словно растягивали удовольствия, наслаждаясь вкусом друг друга. Они пили этот поцелуй с жадностью и всё больше нарастающей страстью. Рука мужчины ласкала упругую девичью грудь. И даже через материю рубашки под умелыми пальцами сосок превратился в спелую ягоду-малину.

Мужчина осыпал поцелуями желанное тело, спускаясь всё ниже и ниже, одновременно поднимая женскую рубаху всё выше. Эльда задыхалась от наслаждения, когда к горячим губам добавились поглаживания подушечками пальцев её бархатистой кожи. Она вздрагивала от касаний. Мышцы живота и внутренней поверхности раздвинутых бёдер напряглись в ожидании чего-то особенного. Пальцы Свенельда коснулись изящного треугольника волос на лобке и, раздвинув плоть, словно две дольки персика, нырнули во влажное лоно, размазывая влагу по складочкам. Эльда слегка приподняла бедра. Каждая клеточка её тела трепетала при мысли, что наконец-то она будет принадлежать Свену, и только смерть сможет разлучить их. Мужское мускулистое тело накрыло хрупкое девичье, и Свен, припав губами к приоткрытому рту Эльды, осторожно приставил возбужденное мужское естество к её потаенному, такому желанному им местечку. Он уже был готов скользнуть внутрь влажной пещерки, как вдруг, скатившись с девушки, прохрипел низким и немного хриплым голосом, от которого стайка мурашек пронеслась по телу Эльды.

– Это неправильно! Законоломно!60

Эльда, приподнявшись на локте, недоуменно смотрела на него. Свен молча лежал на спине с закрытыми глазами, потирая кулаком лоб. В тишине ночи лишь раздавался храп Рагны.

– Какая разница, когда это случится? – немного обидчивым голосом спросила Эльда.

– Не хочу разнотолков, – пробубнил Свенельд. – Давай спать.

И отвернувшись от девушки, которая испытывала двоякое чувство от случившегося, Свен натянул на себя покрывало. Но закрыв глаза, он снова представил полуголое тело Эльды. Он встал, взял меч и в одной рубахе вышел на двор.

Девушка, встав, выглянула в окно. Свенельд размахивал мечом, словно нападая и защищаясь от невидимого противника. Эльда улыбнулась и вернулась в кровать. С одной стороны, она была в восхищении от этого состояния, когда все тело содрогается спазмом, и сладкая волна судорожно раскатывается по всему телу. С другой стороны, Свен, доведя её до этого, сам не вкусил удовольствия, и в этом она чувствовала свою вину. Но главным оставалось то, что Свен оказался настоящим мужчиной, не воспользовавшимся её согласием.

«И что там про него говорят злые языки?! «Потерявший зазор61»?! Брехня все это! Дивный62 он!» С этими мыслями Эльда и уснула, не дождавшись Свена, усмиряющего свою плоть, снесением голов невидимых супостатов.

3.3

На другой день из Новгорода вернулась Инга. Рагна рассказала, что случилось, как напали на неё, а Эльда, защищая её, зарубила нападающего. Как откуда ни возьмись появился еще один пришлый и хотел надругаться над девушкой. И если бы не Свен, не известно, как бы всё кончилось.

– И Свен тута почивал?63 – насупившись, спросила Инга.

– Тута, – подтвердила Рагна, но, увидев злое лицо подруги, быстро добавила, – ты не мысли ничего дурного, он рыбалил, да вялил рыбу. А если ты про них с Эльдой думаешь, так промеж них меч лежал, как полагается.

«Меж мной и Франмаром тож меч лежал, только после этого Эльда родилась», – промелькнуло у Инги в голове, и она еще больше сдвинула брови.

… Во время вечеря64 Инга не произнесла ни слова. У неё как-то сразу осунулось лицо, и от этого отяжелевшие веки стали нависать над серыми, почти бесцветными глазами, в которых стоял задумчивый взгляд. К еде она не притронулась и вовсе. Она лишь злобно посматривала на браслет на руке дочери, а потом раздраженно произнесла:

– Рагна сказала, Свен подарил.., – она кивнула на запястье.

– Он, – довольно растягивая губы в улыбке, ответила Эльда.

– Не много ли даров и гостинцев от него? То дорогих поволок65 притащил из Новгорода, то милоть66 по зиме, чтоб тебе не замерзнуть, то серебряную фибулу67, а теперь и вовсе золотой браслет.

Не переставая широко улыбаться, Эльда слегка склонила голову и хотела что-то сказать, но промолчала.

– Такие дары так просто богатые молодцы бедным девицам не дарят, – вдруг рявкнул Инга и бешено ударила кулаком по столу.

От этого недоброго рыка Эльда вся сжалась в комок и, вскочив, убежала прочь. А Рагна, выпучив глаза, накинулась на подругу:

– Ты почто завелась? Радовалась бы, что дочери такая удача выпадает. Люба она Свену. Да и ей он, видно, приглянулся. Какого жениха тебе еще надобно для неё.

Инга сначала отрицательно качала головой, а потом разрыдалась совсем по-детски, зажимая ладонью рот, стараясь заглушить вопли и стоны.

Ничего не понимающая Рагна подскочила к подруге и начала её успокаивать, глядя по волосам и прижимая к своей груди.

– Не можно им, – судорожно вздыхая сквозь слезы, выдавила из себя Инга. – Кровные они.

Рагна прижала руку к груди и воскликнула в удивлении, отступая от плачущей женщины.

– Так Франмар отец Эльды? Ах, ты, горе-гореваньице! Как же поведать им об этом?

Повисла напряженная тишина, нарушаемая редкими всхлипываниями Инги.

– Увезу дщерь отсюда, – после мучительного раздумья вдруг выпалила она, глядя на Рагну выпученными неподвижными глазами.

– Надо рассказать им. А то назола68 девку сожрёт, зачахнет совсем тогда. Да и Свен в гневе страшен. Сама знаешь, если что не по его выходит, он со света сжить может. Вон как с Хельгой, сестрой его. Не желала та жить со старым мужем, и пока он в отъезде был, сбежала к отцу. Франмар уже готов был дочь отправить обратно к мужу, а Свен на её стороне был. Да на радость Хельге её Ратибор по дороге домой неожиданно помер. Люди поговаривают, то Свена, да его прихвостня69 Миронега рук дело. Ладно уж Ратибор пришлый был, никому дела до него не было, никто не стал искать следов. Нет, подруга, надо все им поведать.

ххх

Два дня Свен не появлялся дома, и никто не знал, где его носит. У Торы было какое-то мучащее, терзающее душу чувство. Это был даже не страх за Свена. Это было смутное, неосознанное чувство беды и предчувствие предстоящих больших перемен. Она нашла сына в заброшенной хижине «Рыжего быка». Он сидел неподвижно на треноге перед потухшим огнём, обхватив голову руками. Женщина подошла к Свену и, обхватив его «львиную голову», прижала к себе.

Время потеряло свой счет – Тора гладила мягкие, длинные волосы сына, а он, обняв мать, прижимался к ней, как в детстве, пряча лицо с глазами, полными слёз. Тора ничего не спрашивала, давая шанс Свену самому решить, рассказывать о случившемся или нет.

Глубокий, тяжелый, во все легкие мужской вздох наполнил избушку. Юноша поднялся с табурета. На Тору взирал взгляд, полный какого-то непередаваемого выражения – муки и надежды одновременно.

– Инга сказала, – начал он тихим голосом с хрипотцой, идущей откуда-то изнутри, – что Эльда сестра моя, и мы не можем…

Он не закончил, но на его лице красноречиво заходили желваки. В светлых, растерянно мигавших глазах Торы проскользнул страх.

– Откуда она взяла? – дрожащим голосом, заикаясь, спросила женщина.

– Тятька мой, блудник сучавый, дитё ей сделал, – зло сквозь зубы прошипел Свен.

Тора иронично хмыкнула. С одной стороны, ей было неприятно слышать о ещё одном незаконном ребёнке Франмара, а с другой, у неё отлегло от сердца. Свен оставался в неведении о тайне своего рождения.

Но вместе с этим пришло и понимание того, что именно сейчас ей надо решить, рассказать ему правду или нет. В ней боролись две женщины. Одна – желала счастья мальчику, которого она крепко любила, и никогда не делала исключения между ним и её родными детьми. А другая – эгоистично жалела саму себя. Она выкормила его, вынянчила, научила житейским мудростям. И что теперь?!  Как поступит Свен, узнай он всю правду?

«Будет лучше всё оставить как есть, – решила после затянувшегося раздумья Тора, – тем паче, что и девица не ровня ему, голодранка заречная».

Свен тоже молчал, он понимал, что матери надо время, чтобы свыкнуться с мыслью о неверности мужа.

– Ну что ж, сыне, благо, что ты узнал правду теперича, а не после сватовства и обручения. Время излечит, забудешь Эльду.

Но у Свена было свое лекарство: он отправился с купцами-варягами на юг, не столь ради торговли, сколь земли посмотреть, да люд разный. В надежде на то, что, возможно, новые впечатления сотрут в памяти Эльду.

4. Год 928–930

Историческая справка

Волжский торговый путь, ведущий на мусульманский Восток, начинался на Ладоге с устья реки Свирь. По ней путешественники проникали в Онежское озеро. Оттуда по реке Вытегре до ее истоков. А дальше был одно из первых самых трудных и опасных мест – волок. Сама по себе работа тяжелейшая, она многократно осложнялась тем, что волок был идеальной засадой. Дальше следовал долгий путь по безлюдной местности и, наконец, путешественники достигали Болгара. Здесь была конечная остановка для большинства скандинавских торговцев. А вот южнее забирались немногие. Таким предстояло проплыть до хазарской столицы еще полторы тысячи километров вниз по Волге.

Купцы остановились в большой варяжской слободе в Болгаре. Торговец Кнут, которому Франмар поручил присмотр за Свеном и Миронегом, по-хозяйски вошёл в один из домов, ничем не отличающийся от построек на Ладоге, в отличие от многочисленных юрт в городе. На встречу ему выбежала грудастая девушка рабыня. Она, улыбаясь, рассматривала прибывших с хозяином юнцов.

– Приготовь им почивальню, Саулите70, – приказал Кнут. – Да на стол собери поскорей, изголодались мы, однако.

Торговец хрюкнул себе в бороду и шлепнул девицу по упругому заду, отчего рабыня взвизгнула и, бросив недвусмысленный взгляд на Миронега, скрылась на кухне.

– Она тут и прислуга, и сторож, пока меня нет, и в любовных утехах хороша, – объяснял Кнут, садясь за стол. – А главная её ценность, что она хороший товар. Неугодна станет, продам на Востоке намного выгоднее, чем мех или моржовую кость.

Отроки переглянулись.

– Так зачем тогда столько добра тащить? – робко спросил Миронег. – Сходил в поход, набрал рабов и сбыл их на восточных рынках.

– Зелен ты еще! – улыбаясь, уклонился от ответа Кнут.

Чуть позднее в дом пришли еще человек десять. Каждого сопровождала рабыня, одна краше другой. Молодые люди похотливо рассматривали женщин. Это был восторг для мужских глаз – белёсые и чернявые, голубоглазые и раскосые, на любой вкус. Было ощущение, что всех этих женщин специально собирали по всем землям, чтобы свести в одно место.

– А что это мы не подумали про наложниц? – шепнул Миронег другу. – Вон, варяжские гости все при рабынях.

– Слышал, что Кнут поведал?! – так же шёпотом отвечал ему Свен. – Чуть что не так, каждую из них на рынок. Так что это, вроде как, и не бабы для утех, а товар, наподобие бочки мёда.

Купцы пировали, отмечая прибытие на торг. Стол ломился от яств, медовая брага, эль и пиво лились рекой.

Свен, наблюдая за людьми, поднимал чарку и лишь касался губами хмельного напитка, дабы не окосеть и не потерять контроль над собой и над происходящим.

Кому-то брага развязывала язык, кто-то стал мрачнее ночи и, подперев щеку, смотрел пьяными глазами в некуда, у кого-то дружеская беседа переросла в потасовку, а кто-то придавался любви с наложницами прямо на глазах у других. Кнут, не рассчитав свои силы в споре, кто больше выпьет, в конце концов завалился под стол и уснул там.

К Миронегу подошла Саулите и что-то шепнула ему на ухо. Парень вопросительно посмотрел на Свена.

– Не знаю, брат, какие тут у них порядки, – пожимая плечами, сказал он Миронегу. – Может, она тебя зовёт, а потом пожалуется хозяину, что ты над ней надругался. И он тебя.., – и он провел пальцами по горлу, показывая характерный жест перерезания глотки, – и окажется прав, она же ему принадлежит.

Вдруг из дальнего угла раздался чей-то бас: «Мой жеребец еще не встал на дыбы, а у неё уже глаза раскрылись на пол лица. Сдаётся мне, Олаф, рабыня твоя видала только два голубиных яйца да колышек вместо орясины71 ?» И дикое мужское ржание раскатилось по светлице. Олаф, лежащий на скамье, вмиг протрезвел, скинул с себя девицу, гарцующую на нем, как на породистой лошади, и, сжав кулаки, набросился на обидчика.

Употреблённый в огромных количествах медно-янтарный ядреный напиток, злость и тяга к острым ощущениям сделали своё дело. Варяги и ладожские купцы повскакивали со своих мест и, пуская в ход кулаки, начали наминать друг другу бока и набивать морды. Во время этой потасовки Свен закинул себе на плечо Саулите и, толкнув Миронега к выходу, скрылся за дверью.

Оказавшись в почивальне, Свен скинул на кровать девушку. Она смотрела на него испуганными, серыми, почти бесцветными глазами. Парень нагнулся к ней и поставил свою ладонь ей на шею.

– Поведаешь про эту ночь Кнуту, придушу, – и он слегка сжал горло Саулите. – А будет мой брат доволен, подарок получишь. Уразумела?!

Девушка судорожно закивала головой.

– Вот и славно! – улыбаясь и выпрямляя спину, весело сказал Свен. И, повернувшись к Миронегу, добавил, – до утра она твоя, Мира. А далее уже ваше дело. Если что, я за дверью буду.

И взяв шкуру, Свен покинул почивальню…

4.1

Свену Франмарсону нравился торжок72, с какой-то особой атмосферой бойкой суеты. Сюда приходили не только за покупками, но и за последними новостями, театрализованными представлениями, себя показать, и на других посмотреть.

Здесь всегда было много народа и очень шумно. Торговцы наперебой расхваливали свой товар так, что сложно было устоять, чтобы не купить.

Покупатели, даже не знакомые друг с другом, заводили разговор, чтобы узнать, у кого на базаре дешевле цены и товар лучше.

Свен отметил про себя, что многие приходят на базар не столько, чтобы купить что-то, как поторговаться и скинуть цену. Эти люди заводили разговор с купцом о его делах, о его здоровье, о трудностях в долгом пути. И постепенно переходили к самому торгу.

Проходя у красочных рядов из мешков с ароматными специями и горными травами, ему в нос вползали чарующие и дурманящие ароматы, и они напоминали ему Эльду. Каждый раз он говорил себя, что это безумие, специально идти к этим мешкам. Но ноги сами несли его в этот угол, где в памяти всплывали те дни, когда он с Эльдой был счастлив. А потом появлялось ощущение одиночества и угрюмости. Но на следующий день он снова истязал себя «пыткой запахами».

Свен и Миронег увязались с торговцами не как купцы, а как охрана, защищающая людей и товары при нападении. За это они получали золотые динары или серебряные дирхамы73 от купцов. Но Свену показалось этого мало, и он решил приумножить свое состояние. Он купил два ожерелья из зеленой керамики. На каждом было нанизано по шестьдесят небольших глазков. Купить такое украшение могли себе позволить только состоятельные люди. Свен заплатил за каждое по тридцать динаров.

Целый день он сидел, не разгибая спины, разбирая и собирая новые бусы. За этим занятием его и застал Миронег, пропадающий неизвестно где последние несколько дней.

– Ты что, решил златокузнецом стать? – откусывая яблоко и заглядывая другу за спину, поинтересовался Миронег.

– Я решил барыш74 неплохой получить.

Свен отложил кожаную веревку и, прогибаясь в спине, повернулся к Миронегу.

– Такое ожерелье всякая хотела бы иметь. Так ведь? – Миронег, прожевывая яблоко, лишь кивнул. – А цены оно не малой. Вот я и решил сделать неполное ожерелье, по двадцать глазков в каждом. По цене, ну, скажем, монет пятнадцать за каждое. И того, из двух ожерелий я получаю одно дарма, из которого потом делаю опять три, и получу уже сорок пять монет. А можно еще глазки отдельно продавать. Купил короткие бусики, а потом докупай глазки, коли возможность имеешь. И за глазок такой брать одну-две монеты. Это сколько можно получить прибыли, брат! – восторженно говорил Свен.

– Да кто такое купит? – недоверчивым голосом, то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал Миронег.

– А мы сейчас это и проверим, – вставая с треноги и поправляя рубаху, уверенно отвечал ему Свен. – Ты, кстати, где был? Небось, «меч» свой лощил75 у Саулите?

– У неё, – потупив взор, тихо проговорил Миронег.

Свен отметил про себя, что друг его, наверное, впервые в жизни залился румянцем.

– Ты смотри, Мира, – в голосе Свена слышалась озабоченность, – Кнут прознает, головой поплатишься.

– Люба она мне, – прошептал Миронег и, поднимая глаза на Свена, уверено добавил, – выкупить хочу её и жениться. Поможешь?

– Белены объелся? – выпучив глаза и повысив голос, воскликнул Свен. – Она трэлл76! А закон каков?! Рожденные от такой женщины дети считаются незаконными. Хуже того, ребенок будет тоже рабом, даже если его отец вольный. Опомнись, брат!

– Ладно, – согласился Миронег, – там видно будет. Так что с твоими бусами?

А бусы раскупили быстро, никто даже и не торговался.

Через несколько дней к Свену пришел торговец с Онежского озера и предложил, что он скупит всё, при условии, что никому другому Свен продавать не будет. На том и порешили.

ххх

Правду говорят, любовь делает людей слепыми и глухими. Миронег и Саулите так упивались своими чувствами, что, находясь целый месяц в постоянном любовном похмелье, они потеряли страх быть застуканными Кнутом. Их пламенные взоры при случайных встречах метали искры страсти, готовые перерасти в ненасытный, всепожирающий огонь Эроса. Когда они оставались одни, они растворялись в этой огнедышащей лаве их любви. И они не хотели даже думать, что однажды над вулканом их страстей закружат грозовые тучи…