Русские бабы на молитве

«Я горсть земли беру и ем, скрипя зубами…»

Я горсть земли беру и ем, скрипя зубами.И пред громадами систем, и образами.На три венца ушла изба в испод, под землю.Грунт бытия – моя судьба – жую, приемлю.Во плоть глубинки русской всей, дрожа от страха.Вкусна? Медова аж, сладка, чрезмерно – сахар.Венец там – бабушка моя, второй – мой дядя,Как схоронили – так лежат, где кручи, пади.А третий – это мать моя, аж из металла —Как фрезеровщицей была – всю жесть впитала.Ещё осталось, чтобы жить, любить да плакать.И хлеб растить, и ход вершить сквозь яблок мякоть.Чтоб под лопату дёрн копать, а выбрав корни,Всю душу в крушья искромсав, зажать в ладони.Мол – три ушедшие венца и в тьме подземнойМеня удержат в дни атак над адской бездной.

«Старые окна похожи на лики старух…»

Старые окна похожи на лики старух,Тех, что отжили ушедшими в тьму летами.И в покрывальных коричных шалях разлукПо небосклону, над избами, пролетают.Или плывут в каравеллах на облаках,Руки сложимши, в молчании, на коленях.Скамьи расставлены в тех небесных местах.Нави экскурсия, в ней проплывают тени.Клетчатый плат – ветхой рамы узорный оклад.В белых глазах, от моления, брезжит Распятье.За деревянным резным частоколом оградФлоксы цветут – старухам фланели на платья.

Дом накренённый

Дом подгнивает с полуночной стороны,И на вагонке буквицы писем видны.Мхи наползают замедленно на кирпич,Дождиком ночь в височную мышцу стучит.Пыткой становится явственною, земной.Крен нарастает. Снится всё вниз головой.Дом подгнивает. Так в почву врастает он.Тельным венцом занемогшим, подпревшим венцом.Ей растолковано, бабушке-то, давно —Дом оседает. «Беда, сопрело звено…», —В валенках шатких сгорбится у окна.Вспомнит, и страшно – жизнь её с неба видна.Дом-то накренится с бабушкиным лицом…Мне незаметно, всё думаю не о том.К прялке садится и щупает веретено.Глазом незрячим прищурится, где бельмо.Белое-белое. Ночью вскочит: «Домой!»«Дома ты, бабушка». «Дяденька часовой,Смилуйся, бабушку к маменьке отпусти!»И, не узнавшая внучку, дальше летит.Но спотыкается, падая в темноте.Дом-то за бабушкой… да увлекает всех —Видно лишь краешек – в морок впадает дом.Бабушка встанет и выйдет на свете, на том.

«Бела молочная пещера…»

Бела молочная пещераЗимы, что тянется века.Мария обронила, верно,Три белых капли молока.Январь, февраль и март молочный —Рождений многих естество.А в них, в сугробах, кровоточитПерст будущего – Крест Христов.Рождение в белейшем миреЕсть в нас – ответственность за всё.С Давидом плачу я в Псалтыри.Кровь с молоком землёй течёт.

«От кромешной тоски…»

Памяти бабушкиной сестры Грунюшки

От кромешной тоски,между небом осьмым и девятым,баба Груня носкиполосатые вяжет робятам.Не своим, а чужим,коль своими судьба обделила.Нитка жизни спешит.Что давно померла, позабыла.Месяц, ровно январь,воскресение дня выходного.В печке, в вольной, стояткараваи большие ржаного.Свет, от утречка свят,сквозь герань пробивается резкий.На окошках хрустят,инда снег по зиме, занавески.Из деревни, из всей,на показ ришелье вырезное.В Елизарово ей.Припасла накануне сувои.Только хлебу остыть.А кукушка молчит. Эка жалость.Видно, встали часы.Вот и «Утро в бору» задержалось.В сени выйти дока.Нынче дух, аж зашлось, осязаем.И отколь облакана приступок крыльца наползают?..

ПСАЛОМ В СНЕГАХ

Благодарю Тебя я утромИ вечером благодарю,Что непрестанно защищаешьТы жизнь несчастную мою.Между снегов, что, не кончаясь,На холмы падают с небес,К земле холодной и печальной,Где мало счастья и чудес.Лишь Ты, Господь, тепло и чудо,Опора, сильное плечо.И стережёт мне душу чувство,Как Божие Твоё крыло.И не боюсь, что здесь осталасьЯ, всем чужая на земле —Без матери и без отца я,Влекущаяся лишь к Тебе.Так защити мне дочь родную,Укрой от зла наш малый дом.Он, как ковчег живой, кочуетПо волнам пламенных времён.И песнь прими к Тебе, простую,Что нашептали я и дочь.Пусть зло мирское нас минует.Будь милостив ко всем, Господь.

«Луны седая голова…»

Луны седая головаЗа жёлтым облаком косматым,Как пастырь, стережёт стадаИ гонит их по перекатам.На камни гор чужих судебВзирает с высоты отшельник.И от лица спадает светВ мир будущий и в мир прошедший.Всему свидетелем Луна.Кто перед ней не исповедан?И голова с того бела,Что все секреты ей известны.Как лентой по речной воде,Спустила белорунный палий.И плавает в рябинках крестДля всепрощений и причастий.Чего не знаю в жизни я,Твои седины созерцая?..Моя в сединках голова.Твоя же, точно лунь, седая.И смотрим друг на друга мы —Ты от границ большой Вселенной,Я – от границ простой избы,С крылечка судьбоносной бездны.Ещё вся поседею я,Как ты, узнав чуток о малом.Как ты, о многих житиях,Познав их, белголовой стала.

Ангел

В темени беспризорной,Ангел, побудь со мной.Врезан в стену собораКрыльев каркас стальной.Ни меча нет, ни ножен.И на уста – печать.Павший в бою не можетАпостола защищать.В небе у Рафаэля,За решёткой стальной,Был ты ярый и смелый,Ангел летящий мой.

«На пике какой базилики…»

На пике какой базиликиНебес, и чиста, и бела,Во тьме очарованным ликомСегодня склонилась Луна?Как будто святая облатка.Её подавал мне отец.Найди, где теперь он?.. достань-касама ту облатку с небес?Всё в детство корнями уходит.Вот тут он, на тропке, стоял.Над нами высокие звёзды.И глупая девочка – я.«Луна есть облатка Господня, —сказал, призадумавшись, он, —Достигни, доколе живём мы?А там – тьма вкушает её».Какое сказала я слово?«Ты можешь достать её мне?»«Достану, – сказал он сурово, —Герои живут на земле».Вокруг были яблони, тени.И, как от начала времён,Тропой в темноту, между терний,Ушёл за облаткой той он.За изгородь облака надо льВсю жизнь рассказать, чтоб Луна,За исповедь крошку с облаткиСвятой, золотой подала?..Великие беды изведалОрёл, пролетая в огне.Однажды вернулся весь белый,И подал облатку он мне.Вот изгородь и проплывает,Как с копьями чёрный отряд.На небо орлов забирают,Чтоб больше не отдавать.Стою – сирота – мне не сладко.Облатка – Луна предо мной.Вкушала тебя я, облатка,Когда мой отец был живой.Я молча гляжу – в целом миреНет золота столько в земле,Чтоб снова отец возвратилсяВ наш сад, в дом забытый, ко мне.Души задеваю я струны —Звенят и тревожат они.А овны плывут, чернорунны,Как изгородь, мимо Луны.Луна, ты святая облатка…Отец жизнь отдал – до Креста.На память мне только осталась —Тропа между звёзд в небеса.

Олива

Когда в устах не пища, а молитва,Как плод духовный, нежно пламенеет,То в животе моём растёт оливаИ, кроной в сердце упираясь, зреет.Как новый ангел в оперенье белом,Сходящий от Небес на морок грешный,Она прекрасна – ручки, ножки, тело,В ней ДНК, спелёнатые в чресла.А я иду ухабами, дорогой,Мне щёки обдаёт пожар моторов.Несу себя, цепей скелет расторгнув,Перед угаром дышащих драконов.Во мне Она – меча войны сильнее,В ней капилляры, звенья и колечки.Распахнутая косточка, идеяНа дланях Бога, там, где горячее.Живёт, растёт невидимым магнитом,Ладонями прикрыв начало мира —Из пены океана АфродитаНа раковине, волнами раскрытой.Затем в устах моих цветёт над миром,Не затихая, музыка молитвы,Что в животе округлом и счастливом,Пред лилией архангела – олива.За то оно так жаждет нас и любит —Златое пламя звёзд и преисподней,Что мы вынашиваем чудо под исподним,И белым млеком наполняем груди.В переплетенье веток, капилляровСвиваем Слово в звенья и колечки,Не убоявшись войн и смерти ярой,Не устрашаясь мук, от рода вечных.

«Вот плащ Иосифа, гляди…»

«Увидев плащ, отец сразу узнал его.

Это был плащ Иосифа.

«Да, это его плащ, – сказал отец. – Видно, его растерзал дикий зверь! Хищный зверь сожрал моего сына Иосифа!»

Бытие, 37 глава

Вот плащ Иосифа, гляди,Отец, а брата нет.Цветов узоры на груди,Как бесконечный свет.Сандалии, гляди, его.А это прядь волос.Отец не ест, Отец не пьёт,На плащ глядит до слёз.А мы – где брат – не можем знать.Вот братова сума.А это плач прискорбный наш,А это – в сердце тьма.Отец-то поседел совсемИ слёг, Он на одре.Не сокрушайся – мы ведь есть,Как дети на земле.Вот наша правда пастуховИ блеянье овец…А Он глядит на плащ, на кровьИ созерцает свет.

Молитва о мире

Помолимся в безмолвии о мире на земле,Тем противопоставив молитву в тишинеГромоподобным звукам и дьявольской игре,Ракетам и снарядам, всему несущим смерть.Пусть пост сегодня строгий укроет дух под плед.Хоть малых, хоть немногих накормит Божий хлеб.В сердца вселив надежду – к спасению пути,Чтоб легче между бедствий нам сделалось идти.Пусть гул в сердцах тревожный, но тих в молитве мир.Откроем, как возможность побыть с собой, Псалтырь.Вдыхая запах смирны, дабы велик огонь.И на челе притихшем мы ощутим ладонь.Хоть гром гремит над нами – душа сохранена,Почувствуем – Бог с нами. Ладонь Его тепла.

«Чего ты хочешь, смертный человек?..»

Чего ты хочешь, смертный человек?Болезный странник, что ж ты ополчился?В твоей душе Господь затеплил свет.А ты пред Господом надмился.Сказал Господь: «В мгновенье соберуМоих святых архангелов с мечами.И пред надменностью людей войнуОсную ныне, в наказанье!»Ты жаждешь крови, опалив уста.К воде припав, нещадно тянешь влагу.Ты поднял голову – с кровью водаТеперь течёт через державу.Коса войны с тобой. Планета МарсОтражена пунцовая в глазницах.Стервятник-ворон, крылья распластавК плечу, почуяв кровь, спустился.Когда ракета в небо полетит —Ей не успеть достичь страны предела.Ей сто глазастых в тьме иных зарницОтветят жаром бледно-белым.Чем ты рискуешь? Всем. Ещё рискнёшь.Желание войны всего превыше —Воскреснем все под огненным дождём…Но души, знай, сгорят как птицы.Вот Сам Господь сошёл, вершащий Суд.Он видом всякому земному страшен.И Он неколебим во гневе, крут.Ты знаешь, что за этим станет.Ты понимаешь, но влечётТьма пропасти геенны, в клин столетью.И дьявол – он тебе предъявит счётЗа прегрешенья человечьи.В закате Солнца отражения мечей.В злате архангелы, их колесницы —Там войско с копьями Того, Лик чейТемнеет, с кротостью, в божнице.

«Луны берёзовая лодочка…»

Луны берёзовая лодочка,Качнись на веточке волны.Вдруг мир, тобою растревоженный,Очнётся разом от войны.В огромном этом мире крошки мы,И не хотим спокойно жить.Луны берёзовая лодочка,Путь между рифов укажи.Чтоб небо ночью было синее,С полоской беленькой зари,Такое вот повсюду тихое —Без взрывов, воплей и войны.Возьми на борт нас притяжением,И сквозь стремнину проведиТропой земной на мирный берег всех.И обними, и загради.И освяти собой Подлунную,Чтоб виделось нам, как ХристосСошёл над душами заблудшими,Над океаном горьких слёз.И Остробрамской Божьей МатерьюСвет вышей крестиком, живой,По небесам, по синей скатерти,Над всей притихшею землёй.

«Возьми с собою пальмовую ветвь…»

Возьми с собою пальмовую ветвь,В Небесный Иерусалим входящий.Спроси себя – а сможешь претерпетьХристовы на земле сей страсти?Они грядут, гляди, они грядут —День будущий, как риск и бездна.И над тобой уже занёс и кнут,Чтоб бить, и приготовлен бич железный.Кладя на стлань великой славы ветвь,Предайся Богу и судьбе отдайся.Жизнь – это риск и в Царство Неба дверь —Сам путь вперёд, к Голгофе предстоящей.Что уготовано стезёй, судьбой…Как вербы веточка ты или пальмы.Расщелился зев бойни мировой —Гляди – ладонь Его пред острой сталью.А мы идём – мы с Ним. И мы поём:«Осанна в Вышних…» И БлагословенныйВ себе свет предстоящего несёмУже над бездной…

«Когда седьмую сорвут печать…»

Когда седьмую сорвут печать,и я устану всем отвечатьза то, что сделала не сама,То Бог покажет, чья есть вина.Когда, когда все войска во тьмууйдут, я дочь свою обниму,подранка с гвоздиками в руках.И отпадёт навь беды как прах.Мы кошек всех в постель соберём,как в детстве, самом глупом, вдвоём.Пересчитаем, усадим в ряди будем сказки для них читать.Мы станем вечными с ними, здесь,ведь девять жизней у каждой есть.А семью девять – почти что полк.И нас укроет крылатый Бог,что выше неба, светлей всего.И нарисует мне дочь Его.

Ягнёнок Пиросмани

Рисует мир художник Пиросмани.Плывёт к нему небесная звезда.Ягнёнок воду пьёт из Иордани.И плещется о край земли вода.Есть пауза, как смерть, между мирами.Кромешность ночи на пути к мечте.Стоит невеста с белыми цветамиВ наряде подвенечном и в фате.Горит букет в её руках наивный.Она взошла из тьмы на этот холст.А что с ней было в жизни? Мы не знаем.Поют грузины, поднимая тост.Нико рисует, словно он ребёнок.Вся жизнь его сквозь пальцы протекла.Пьёт из реки заклания ягнёнок.Стоит невеста, статна и бела.И повторится это через годы —С ягнёнком рядом надмогильный крест.Так кротость жертвы светлой и тяжёлойВ глазах ягнёнка можно разглядеть.

«Не колокол, а чугунок…»

Не колокол, а чугунок.Не купол, а шатёр дырявый.Под ним пророчество пророкСтарухам шепчет не для славы —Для оберега, для мольбы,От бед, от сотоны поганой.Хоть смертны мы, но есть сады —Над нами всеми, осиянны.И возле храма бьют ключи.Затем таинственно и святоТо место. И служенья чин —Он вещим сном свечей объятый.Вот стукнет ветер в чугунок,И свет пронзит всех нас звездамиСквозь чёрный древний потолок,Где царство неба всё – над нами.А мы – старухи именин:В нас страхи струпьями набрякли.Боимся, но уже хранимСвет меж ладоней в клочьях пакли.Тропою узкой через лесМы шли под синими дубамиВ сад пробуждений и чудесКосматыми, в звездах, снегами.Гундось же, седенький пророк,Бог знает чем в лесу хранимый;Шатром, над коим, одинок,Жив крестик, злом неодолимый.Да будет час, и выйдет прок —Ты, странник, над ручьём склонишься.Шепчи же, старенький пророк,Жгись в ледяном ключе, водица.

«Встала, да и устала …»

Встала, да и устала —Свет на себе несла.Веточки красноталаС искорками тепла.Холмы, долы да реки,Чёрных дорог брикет…Руки легли, как плети —Тяжек ты, белый свет.Ровно чего мне мало?Птицам в небе легко.Что ж ты несла, да встала?До смерти-то далеко.

Благовещенье

Истёрт и камень, дом давно исчез.Истлело время, но на древних плитахСвет благодати, несказанный свет,Благословенный, тайною покрытый.Войди под своды, ветхий человек,Из суетной борьбы – на остров малый.И ощути Его благую весть,Чтоб дальше жить и помнить свет начала.Между толпы досужей проходя,Как бы обычный, как комочек глины,Но свет несущий, тот, что ждёт тебя,За гранью тела и за гранью мира.И ты его несёшь, по мере сил.А там, представь, как Деве простодушнойПриносит весть архангел Гавриил —Принять не то что свет, а Плод Насущный,Который станет Светочем всему,Который и надломят, и отринут,Венец наденут, скопом оплюютИ осмеют, распяв Его над миром…И будет Дева с лилией стоять,И цепенеть, благословенна в жёнах,И свет невыразимый осязать,Такой лилейный, чистый и бездонный.

Марфа, Марфа…

«Иисус сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты

заботишься и суетишься о многом, а одно

только нужно; Мария же избрала благую

часть, которая не отнимется у неё.»

(Лк. 10, 41—42)

«Марфа! Марфа! Ты заботишься о многом…»Суетишься, протекает жизнь.Ждут мужчины ужина за словом,Внемля, все собрались перед Ним.Марфа! Марфа! Жизнь бежит, сминаяДетские порывы и мечты.Чтоб все были сыты – всех одаришь.Позабудь, что утомилась ты.Часть благая облаком клубится.Твой богато расцветает сад.Марфа, а была бы ты как птица —Два тысячелетия назад…Пот стирая, пряди убираяПод платок всех женщин всех времён,Ты на кухне снова собираешьДля гостей замысловатый стол.На тебя гляжу через столетья,И через столетья – на себя…Марфа! Марфа! Кто же бабье местоНам на белом свете указал?Хлопоты – все пироги и кашиВ чаше женской с потайной слезой.Я Мария… Но и мне согретьсяЛишь у ног Его пред всей землёй.Я присела, выдохну труды те,Чей согбенный век сберёг уют.Не отнимется от сердца это —Вспомнят жилки материнских рук.

«Отмщенья ангелом глядит…»

Отмщенья ангелом глядитВ нас патовое небо.Куда, скажи мне, побежим,Где скроемся от гнева?Застлало паклею зарю,Похожую на знамя.Растерянная, я стоюУ пашни мирозданья.Картоху в землю не вложить —Раскисла почва мира.Вот клубни жёлтые – гляди,Бок луковицы сирой.Я мирный пахарь-муравей —К клочку земли припала.Как в мышеловке злых смертей,Я в пасть борьбы попала.Рождёна в муках и взросла.На мне судьбы ошейник.А я-то крылышки зернаВ терне хочу расщемить.Резиновые сапоги,Чтоб не простыть, надела.Господь, с Престола поглядиНа дрогнущее тело.Вот нас толкнут в сплошное зло,Как прах в опару, в муки.Крох вопрошает вороньё,Мне набиваясь в руки.С картошкой майских кратких днейСтою у поля кромки.Отмщенья Бог, любви бы мне,Хоть самые подёнки.Оставь нам мир! Не отбери!Спаси мне дочь родную!Укрой от зла в претёплый нимбВ слезах и в поцелуях,Малёванный без рук, в цветахВесь, в крестиках серпастых.Не умножай ужо печаль,И так по горло, нашу.От милости нам отломи —От кулича, от тела.Не отними, а одариСвечой, как сайкой белой.

«Золотая пасхальная радость…»

Золотая пасхальная радостьВдруг мелькнула, как лучик, в окне.Что такого душе показалось,Что примнилось, поверилось мне?А и вправду явилась защита?Золотится, бежит от лучей.Кто-то в двери поутру стучится,Словно странник, уставший, ничей.Это радость, она не чужая,Нисходящий от солнышка свет.Дверь для странника я открываю:– Кто ты?Слышу в ответ:– Человек.Всё непросто. И я человекомРождена не вблизи, не вдали.Как играет рассеянным светомНа лице его радость Любви.Необычно так – в мире жестоком —Путник странный, который продрог.Как непросто сегодня чужого,Человека, пустить на порог.

На Пасху на заре

Говорят – здесь вас сегодня нет,И пуста раскрытая могила.Говорят – сегодня все вы живы,И глядите на Воскресный свет.Это утром, как взошла заря,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.