Русские бабы на молитве

Русские бабы на молитве

Елена Крюкова

Лариса Бухвалова

Анастасия Ростова

Дизайнер обложки Елена Крюкова

Дизайнер обложки Владимир Фуфачёв

© Елена Крюкова, 2024

© Лариса Бухвалова, 2024

© Анастасия Ростова, 2024

© Елена Крюкова, дизайн обложки, 2024

© Владимир Фуфачёв, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-2878-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

РУССКИЕ БАБЫ НА МОЛИТВЕ

Лариса Бухвалова

От Покрова и до Казанской

Невозможно разом объять жизнь. И год жизни не объять. Но попытаемся сейчас – малый отрезок, горстка дней, как зёрен в руке – дни от Покрова и до Казанской. В эти дни Богородица ходит по земле и смотрит на людские судьбы. Представьте всё множество молитв человеческих, устремлённых в эти малые дни к Богородице. Они реальны и пронзительны. Невольно поймёшь – как прострелен и обожжён Покров Богородицы. Она ли не будет лить слёзы по каждому и обнимать с молитвой? Она ли не будет бережно ушивать свой Покров, переживая за каждого? Материнский Покров землю объял, поливаемую потоками огня и крови. Остановись, воитель, Мать твоя склонилась над землёй в молитве.

От Покрова и до Казанской

Есть дни в обычном мире бренном,Когда возвышен человек.Грачи летят осенним небом,И от лесов исходит свет,Преображая счастьем лица.Стожаром клёнов выси жжёт.Тогда по палой охре листьевВ мир Богородица идёт.От Покрова и до КазанскойВ патриархальном октябреГосподь смиренно наказал ейХодить меж нами по земле.Как бы меж Раем и меж Адом,Где суета и лет просчёт,Над Гефсиманским скорбным садомЭдем возвышенный встаёт.Обнажены его оливы,И видно светлые следы.В людских садах роняют сливыСвои последние плоды.Весь мир открыт, полуразрушен.Над кровлей тленные леса.Но наполняет осень душиНаивной верой в чудеса.И ты, мой друг спешащий, входишьВ аллеи ясный коридор,Где осень, будто на исходе,Но кружевной плывёт подзор.Так, что блаженствуя, болея,Душа не просит ни гроша —Глядит, как тюль метёт аллеи,Немарким золотом шурша.И разговор о том в народе,При доле скудной и простой,Как эта Женщина проходитСквозь мир предзимний и большой.Что каждый здесь уже не прежний,Приняв причастие Её —Святую радость и надежду,Что осветили бытиё.Что очень скоро несказанноЗастелют льнами неба дно…От Покрова и до КазанскойВсё светлой радостью полно.

Подсолнухи

1.Подсолнухи высокие стоят.Цветение – пора мечты святая.Мы строим мир и поднимаем сад,И август плодоносный наступает.Но в беспокойстве сердце полнит грусть,Что месяц или два – мир поколеблет.Подсолнуха ж Ван-Гоговская суть —Всегда лететь в распахнутое небо.Взлетят они и опадут они,Ходульные, как остовы нагие,И вытаращатся бельмами пустымиНа стаи, их обчистившие, птиц.2.Я во дворе подольше посижу,К стене сарая, каменной, прижавшись.Я тоже как подсолнух на юру.Высокое вместилище. Я чаша.Я семечки сама в себе храню.Так, значит, это август плодоносный?Но есть во мне, как ни крути, та грусть,Что холодит и беспокойство носит.Печаль, она от знания – что там —По кругу года видим повторенья.Хоть неизвестно, но приходит нам,Что было с нами в прошлом, до рожденья.Вот так сижу, на сад гляжу одна,К стене холодной хоть плечом прижавшись.Опора, но – застудится спина,Прикроюсь свитером, подстраховавшись.Так нас прикрыл, Кто всё на свете знал,Сам падая в промозглом прошлом нашем…Ему до колик эта жизнь видна.Он в свитер из мохера глаз таращит.3.Так я подсолнух. Я не помню сна.И прошлого – не холодит мне камень.Что за стеной, в сарае? Вроде хлам.Там сыплется поленница дровами.Разборки ждёт, и края не почать.Велосипед, поломанный годами.Там грабли под сушилами торчат,Нависшие, повторенные нами.Я в сумраке гляжу на пышный сад.Так вот что там! Живая, всё я знаю.Дух обожгло оно – распада пламя.Но вот – забвенья взломана печать.Мне спину тёплый свитер прикрывает.Я мыслю. Так с чего же мне начать?

Волна

Волна идёт по всей травеШирокой луговиной.Как лента – в ней сияет светИсподний – сине-сизый.За ней ещё, ещё волна.И солнце. Южный ветер.Земля и море – суть одна.И там, и здесь в нас веет.От края с гребнями волнаЧерез людское полеИдёт, как вал, по головам,Не замечая боли.Мы суть – зелёная трава,Цветы, полынь, пшеница…Пригнулась долу голова.Кому ты поклонилась?Некрепкий, бедный человек.Не камень, не твердыня.Волна идёт сквозь белый свет —Стихия и стремнина.Хочу стать камнем ледяным,Воздвигнутым торосом —Уйти упорно от судьбыЖивого медоноса.Сказал Господь – захочет Бог,То эти камни встанут.И в доме, в самый Час, порогДа возопит пред нами.Ибо пришла пора, и гневВ железо плавит глину.Нам не дыханье бы телес,А непокорность глыбы.Не погубил чтоб жестью мирТрав золотые космы.От бед, от ветра упасиГоловки медоносов.Но клонит нежные цветыВ преддверье вечной славы…Бог созерцательно молчит.Волна идёт по травам.

Пётр и Павел ловят рыбу

Качает волны Океян,А попросту – Ока.Стоит Апостол, осиян,В обличье рыбака.Высокий, в лодке золотой.А звёзд над ней не счесть.И над бегущею волнойЗабрасывает сеть.Вся в серебре, блестит вода,Так рыбою полна.Улов великий невод далАпостола Петра.Пришли и щука, и карась,Покорные судьбе.И стерлядь бьётся тут, и язьНа лунном серебре.Апостол Павел тянет сетьПомощником ему.И чувствуя – там кто-то есть —Порой глядит во тьму.И вдруг из тьмы идёт корабль.Огни зажёг – дозор.Он освещает смело даль,То местный рыбнадзор.И, ставленник всея земли,Он начал им грозить:– Вы кто такие?! Как моглиСетями тут ловить?!Мы знаем здесь всех рыбаков,Какие живы есть.И арестуем весь улов,И заберём мы сеть!Тут рыба Язь вдруг молвит им:– Сама я в сеть пошла!Апостол Пётр и Павел с ним —Святой Любви всея!А эта сеть есть дар Небес,Святых Синайских гор.И ей вовеки не владетьВам, грешный рыбнадзор!Взглянули стражи с корабля —А в небе Звёздный лес,Святые светлые стоятИ смотрят все с небес.Да сполохи играют там.И видят мужики —Как лодка плавно к небесамПоднялась от реки.Кого же брать на абордаж?Ни сети, никого.Луна на волнах, как мираж,Сияние одно.Большое море-Океян,А попросту – Ока.Здесь чудеса то тут, то там,Где Божия рука.

Ферапонтово. Фрески Дионисия

Всё погибло, а фрески остались.И сияют в пространстве, где светВыше неба, прекрасней печали —Той, какой в жизни суетной нет.Там, у Вологды, шли мы по трассеДолго-долго по русской земле,Чтоб глаза целовали и гасли,Будто были полжизни во мгле —Столько сини небесной, что сталаОчертаньями ликов святых,В нас слезами у сердца металась —Дионисий, великий, лети!Дольше эха – не краски, а звуки,Словно ангельский сказочный хор.Бог рыдал, Он объятия рукиНад садами земли распростёр.В вышине из светлейшего кругаЭхо падало птицей в купель.Жить и плакать – какая разлукаЗдесь, во мне, основалась теперь.Как Он там, с нераскрытою книгой,Посмотрел с золотой высоты,Будто с плата меж окон низринулВсех веков письмена и мечты.И объял крестной славой терновой.Наши слёзы стереть, что видны,Богородица в схиме вишнёвойПлат живой подала со стены.Мы там были! Я помню – живаяЯ стояла, почти не дыша.Только слово: – О, Боже… – сказала,И моя полетела душа.

«Прозрачна леса кисея…»

Прозрачна леса кисея,Открыта радужная сфера.Как бы звезда горит в ветвях,Плывя над садом Вифлеема.Янтарь в лазури птичьих грёз.Долины, перелески, холмы.Стоят хоры поющих звёзд.Их жёлтых листьев трепет скромный.Над головой моей кружат,А я бреду земная, в путахТелесных. Многих лет окладВокруг меня осенний, хрусткий.В нём ежевика, будто тёрн,Пути лесные преграждает.Но Вифлеем в душе грядётРождением живого Рая.И я смиренно обхожуВенки багряной ежевики.Я вижу ягоды и кровь,И страстотерпцев в травах лики.Все были здесь, все будем там,Где небеса иной лазури.Мне виден Вифлеемский храм —Врата смиренья, дабы путникСклонился буйной головой,Молитву прошептав губамиМеж сосен и между берёз,Упав над волглыми грибами,Где в октябре ещё светлей,Где вервием качает нитиБерёзовых седых ветвей.И сена ворох в яслях виден.

Седьмой псалом

Вот меч Его. И лук. И стрелы.Икона чёрная и степь.Идём мы вместе степью смерти.И перед нами – жизнь и смерть.Там, за скончаньем мира, света,За родником, холмом с крестомОбдаст нас холодом и ветром.Отец и дочь – идём вдвоём.Вдоль леса, как чужого мира,Вдоль полосы с седым зерном.Идём, в нас страх живёт и сила.И шепчется седьмой псалом.Там, у дубов, у церкви древней,Где чугунки во сне гудятОт тишины, и, ветру внемля,Находишь, вскрикнув, вдруг себя.Заплакал мой отец от боли;От стрел калёных в глубине,Ибо Господь судил. А воляИ посейчас лишь снится мне.Отец, неужто там, в начале,Нас полем этим Бог скрепил —В том октябре, в слезах печали,Цепями тяжкими Руси?По краю, ведомому Богу,Где купола горбатый лом.Как на колени у порогаУпал ты под седьмой псалом.«Ров рыл он! Пал он в ров тяжёлый!А мы?.. Мы тоже роем рвыОт Рождества до самой чёрнойМогилы горней стороны…»Молился ты, ты был в начале.В начале самом я была.У церкви, у дубов печальных,У Славы и у Покрова.

Тысячелистник

Где были вместе мы тогда,И радостны, и живы?Цветёт солдатская траваУ маминой могилы.Порезник. Им тропа ведётК кресту с Христом распятым.Так, будто бы, прошёл тут ктоИ у креста заплакал…С отцом не жили много лет.Чужих мелькали лица.Но вспомнилось – сказал он мне:«Мой цвет – тысячелистник.Запомни, потому, солдат,Я далеко от дома.Никто ни в чём не виноват,А небеса бездонны».И в белой шапочке травуМне сам с прискорбью подал.Жить на ветру и на юруИ больно, и истомно.Отец, ты очень далеко —Все облака прольются.Тысячелистником зовутТого, кто не вернулся.Ты тысячи увидел лиц,Как цвет твой, белым стал ты.И, кажется, уже стоишьСам у канунов Рая.Но вот в ограду путь ведёт —Весь он в головках белых.И вижу тень, и слышу стон:«Подлец… что я наделал!..»Впрямь – Ахиллесова пятаНа кладбище ступила.Так – путь твоя душа нашлаДо маминой могилы!Что ты наделал, мой отец…Тысячи слов не надо.«За всё, за всё прощенья нет», —Ты причитал в ограде.Глядел на с завитками крест,С распятым Иисусом.Давно на свете мамы нет,А ты – порезник блудный,Так далеко – не долетишь,Состарился, всё ль знаешь?..С тропы на Крест Святой глядитТрава, как лунь седая.Порезник… а не заживилГорчайшей доли рану.В ограде у родных могилТебя косить не стану.Сама ковыль в моей стране,В крови её системы,И белой шапочки твоейя понимаю цену.

«Во гробе со свечой медовой…»

Во гробе со свечой медовойЛежала я, а жизни плыли.Но голос: «Встань для жизни новой!» —Меня из сна слепого вывел.Воскресшей жизни не обрежешь.Бог подарил – и не убавишь.Колышет тело ветер свежий;Оно, конечно, не из стали.Я мёртвая?.. я обернулась —Холмы, леса под небесами.И Божья скорбная фигураСклонилась надо всем в печали.Я помню – я плыла к могиле,Меня старухи отпевали…Но тишина в инаком мире —Они уже отава, камень.А я воспоминаньем смята.Для человеков я – ошибка.Молитв простых, и тех не знаю.Гляжу с улыбкой и простинкой.В футболке дочкиной, в обувкеНа облаке, с велосипедом.Толкнут меня с седых уступов,И свергнусь дурочкою с неба.Я ж в гробе со свечой медовойПокоилась, а жизни плыли.Лишь голос: «Встань для жизни новой!» —Меня из сна слепого вывел.Вот так теперь передо всемиСтою, себя осознавая.Через растворенное темяНавь молоком небес стекает.

Молитва

Господи, Господи, Господи. Боже Ты мой.Оказавшись в беде, в страхе я повторяюСлово молитвы незамысловатой, простой:«Господи, будь со мной и не покидай меня».И в бедствии жутком, и в самой малой бедеСпрятаться под крыло, ухватиться за руку.Вспомню Тебя, прижмусь, заплаканная, к Тебе,Чтоб осознать – не одна я в эту минуту.Ты лишь, войдя во тьму, развеешь мрак и спасёшь —Сироту на земле в горести не оставишь.И дочь мою, Господи, единственную дочьОградишь от беды, став Покровом над нами.Господи, Господи – я много раз повторю.Верой, надеждой, радостью сердце наполнив —Ты лишь опора, с Тобой я всегда устою —С небесным щитом, Твоею волей Господней.В дремучем лесу, заходя под кроны дерев,Перекрещусь, призову Тебя на подмогу.Да не тронет меня мой враг, в тиши осмелев,Неприятель, разбойник, живущий без Бога.В несчастье упав, оказавшись вдруг в западне.Между огней, будто бабочка в липких путах, —Я знаю, Господь, Ты вспомнишь в тот миг обо мне.И на помощь придёшь в роковую минуту.Так, Боже, меня не однажды в бедах спасал.Господь посылал мне ангелов на подмогу.Лишь потому и сегодня, с молитвой, жива,Что уповала я в бедах только на Бога.

«И мы остались на краю Земли…»

И мы остались на краю Земли,Вдали от суеты цивилизаций,Во льду стеклянном, точно янтари,На веточке параболы качаться.Греть на горелке поостывший грог,Картошку курам резать, кошек гладить.Там, где-то, мира жирный осьминог,Впиваясь щупальцами, души давит.А здесь над снегом бубенцы звенят.Сон облака над яблоней мерцает.Спит, как журавль, седой в гнездовье садРасписанный, в пушистом малахае.Малин хрусталь перед моим окномСник, изгибая кружевную гриву.Мы превращаемся зимой в зерно.Для неба живы, умерли для мира.

Иссоп

Растёт волшебная траваНад кручами востока.«Очисть меня, Бог, от греха, —Просил Давид, – иссопом».И я, в строках цветы найдя,Задумалась и встала.И улицей к реке пошла —Я там иссоп искала.Волшебный цвет его постичь,Чтоб сделаться безгрешной,И душу выше вознестиМне над судьбой кромешной.Но мне сказали – отцвелаТрава иссопа в лето.Живи и жди, когда веснаПридёт, чтоб цвета небаВечернего зацвёл иссоп,Чтоб мне собрать букетыТех царских, кубовых цветовДавидовых, безгрешных.И на киннор опять смотрюВ руках царя Давида —Цветы иссопа нарисуйЦарю к короне дивной,И, на безгрешные, глядиГлазами человека.Зима белеет впереди,Как агнцы Вифлеема.«И стану бел я, будто снег», —Сказал он слово следом.Но прежде – жди иссопа цвет,Молясь, гляди на небо.

Снег очищающий

Как в чудном странном полусне,Где ожиданье и тревога,Пред первым снегом замерев,Земля надеется на Бога:Откроют двери небеса,И с высоты, в красе начальной,Святые хлопья полетятВсё чаще, гуще и печальней.Прохожий смертный человекЗамедлит в яви ход беспечный,Заметив на излуке свет,И встанет в ожиданье вечном.Как над рекой судьбы, замрёт,Над повернувшим Иорданом:– А снег идёт, а снег идёт, —Произнесёт тепло и странно.Он манна, причащенье зим.И путь Пречистый перед нами.«Омой меня и обели, —Сказал Давид перед снегами, —И стану бел я, словно снег».Покров его на целом царстве.Кто перед Богом человек?Опомнившийся сын вчерашний.Остановившийся во тьме,Он голову в раздумье поднял —С небес летит безгрешный снег,Собой о вечности напомнив.«Омой меня и обели,И стану я подобен снегу…»Бел и безгрешен перед Ним,В дверях разверзшегося неба.Мы все бредём туда, белыВ вечернем свете, в тихом мире.Все снегом тем обелены,Как описал Давид в Псалтыри.Как агнцев белые стадаВ горах святого Вифлеема,Предвидя неба города,Где серафимы свет колеблют,Снега крылами осенив,Свет сыплется на купол мира.И вот – стихает этот мир,Снегами первыми белимый.Так сходит к нам великий снег.А мы – прохожие под небом —Омыты, белые в душе,Под древом жизни силуэты.Меж нами нити-провода —Гирлянды Божьего вертепа.Бредите, белые стада —Ход к Рождеству Святого Света.Превыше жизни суеты,Домов и городов – беззвучно —Омыты, святы и светлы,Как дети к Богу сквозь разлуку.А снег идёт, а снег летит.Бог, помня, землю обеляет,Прохожего, и смертный ликПохожим на иконный станет…Омой меня и обели,И от грехов земных избави.Тебя я слышу, царь Давид,Царь, омываемый слезами.Все стихли. Белое на всехЛегло, как Божии ладони.Бог человека в долгий векСопровождает на иконе.Лик Божий, светлый лик Христов,Молитвой нежной причащая,Летит – не надо больше слов —Снег очищающий над нами.

«Смотри – какая там Звезда…»

Смотри – какая там Звезда,Зарделась меж селен.Румяной розой воспылалПод нею Вифлеем, —Что, рот открыв, я замерла —Гляжу на небеса.А там созвездия стоят.И надо всем – Звезда.Сверхновая, снопами искрИграя, космос жжёт.И луч её Земли достиг.И, павши на порог,Вдруг осветил дверной проём.Мне видно, как внутри —Младенец в яслях, озарён,Глядит на этот мир.

Ночь Рождества

Стоит отара между горПред отчим краем.Ждут пастухи, исход не скор —Дитя рожаетТам роженица во хлеву,В одежде бедной.Стоит отара на краюСамой Вселенной.Он будет, верно, их пастух,Тот малый агнец.Звезда зажглась, и мир потух,Глаза смежая.А вихри млечные над всемЛетят большие.Пред небом замер Вифлеем,Как на картине.О Судном Дне возговоряВ мирах бездонных,Над спящим миром три царяС святой иконы.Над Вифлеемскою иглой,Где ночи гребни.И кружат вихри над землёйВ огромном небе.

«Его положила на сено …»

Его положила на сено —отжившую лето траву.Сама-то ребёнок ты, дева,загадка в суетном миру.Барашки, телятки да куры…И детки, и детки вокруг —те ангелы, что белокурыи кружево пёстрое ткут.Живут так они и играют,танцуют все подле тебя,как будто на пастбище Рая,хоть в войнах и бедах земля.А дети – всегда они дети.Головки в весёлых кудрях.Не старцы глядят на Младенца,а дети смешные летят.Хоть купол у храма разрушен,день короток, смерть сеет страх.А маленький добрые ручки —ребёночек – тянет к цветкам.Цветочки, гляди, оживают.И дети смеются душой,что бой за стеной – забывая,жизнь видя ВЕЛИКОЙ мечтой.

«А мне осталось только небо…»

А мне осталось только небо,когда, таясь и зло кляня,ты всё разрушил, выжег, предали отказался от меня.И я пошла тропою торной,витиеватой, травянойс дырявой бестолковой торбой,где колыхался голос мой,просвеченный мечтой обманной,слепой и радостный к стезеопально-чёрной, белой, санной,ведущей к пропасти… к Звезде!Высокой, горестной, цыганской.И был настолько жалок гнев,когда я шла дорогой страннойв приземистый и бедный хлев.Стал Ирод-царь слеп и неистов,но в понедельник, поутру,над дочкою моей склониласьсудьба в соломенном углу.Телята в ясли нам дышали,а санитарки, клокоча,за стенкою судьбу решали,и подле не было врача…Я помню первое волненье,тот понедельник светлый мой,Анастасия – Воскресенье —теперь пойдёт тропой Земной!Никем уже неопалима,ведь, как защита, навсегдагорит заступницей над миромХристова светлая Звезда!

Рождественское

Ангел торжественный,Ангел Рождественский,Отрок в небесном садуУтром заснеженнымПразднично, бережноДержит в ладошках Звезду.Где-то над городом,Над ясным пологом,Там, где рождается снег,Лодочкой белою,Розой нетленноюЛьётся загадочный свет.Это дыхание,Это сияниеУтренних слёз торжества.Мир начинается,Счастье сбывается —Славится мир Рождества.Так бестелесноПутями небесными,Детям улыбки даря,Ангел торжественный,Ангел РождественскийДержит Звезду января.

Рождественский ход

Они шли в метели.И снег бил в глаза.Плыла надо всемиНад ними Звезда.Углами пылалаВ миру снеговом.И всем возвещала —Пришло Рождество!На платах с кистямиПионы цвели.А юбки мысамиДорогу мели.Так шли гимназисткиВ забытом году,Во граде Российском,Поднявши ЗвездуВысокого НебаНад Волгой-рекой.А город был нежныйИ снежный такой,Весь в празднестве шествий.И слушал народРождественских песенДевический ход.Спешили кадетыИ шли господа —Живые портреты,В своё никуда.Где радугой песенСнег падал с высот.И был так чудесенРождественский ход.

Снежный ход

Как человек зимой живёт,

Когда в дыханье стынет слово?..

Идёт Рождественский наш ход

В пространстве снежном и суровом.

Слова вздымаются, как пар,

И замерзают, все в узоре.

Светила с неба стынет жар,

И льды объяли души в хоре.

А мы идём, мы, как волхвы,

Неся в руках дары земные.

В них необъятные миры

В клубы свивает шерстяные.

Олени к нам, к рукам бегут.

Там ели в инее пред небом.

И строятся на камнях круч

Дворцы, стремясь из тени к свету.

Мы тоже малые творцы.

Из-под снегов мы прорастаем,

Имея корни. Наших лиц

Коснулись радости, печали.

Мы их познали и поём,

Картины жизни видя, волю.

Восход перед великим Днём

встаёт над нами в снежном поле.

Нам жарко – и, стремясь вперёд,

Нас греет чудо, в предстоянье.

Нам радостен наш снежный ход —

Наперекор пурги деянью.

Блестят кристаллы на ветвях,

И солнце светлое сияет.

Мы лес проходим – храм и князь

Он нам, а мы его поляне.

На лапах елей снег лежит,

Живые пагоды Борея.

И рун берёзовых стихи

Начертят нам мороз и время.

Мы в детстве шли тропой в лесах,

Звала нас молодость в долины,

А в зрелости призвал нас Спас

К часовне белой на вершине.

И мы сплотились и пошли,

Свершение предвосхищая.

На волнах, на снегах земли

Наш ход следами отпечатан.

Изгибами плывут холмы,

Дубы над ними серебрятся.

А мы сугробами стремим

Себя в невиданное царство.

Там, где над соснами гора

Вся ожиданием объята —

В часовне стройной воссиял

Нерукотворный образ Спаса.

Даже отсюда виден Свет,

На перепутье, середине.

Он нимбом над главами верб

Горит, сияньем золотится.

Ведь ныне в мире Рождество.

А мы волхвы. Бредут верблюды

Сквозь нежность в нас, иней и лёд,

Не ведая в ходу простуды.

Душ созерцая даль, наш ход,

Хоть путь тяжёл и многотруден.

И снег становится глубок,

А мы в своём обличье – люди.

Но в нас победа и цветы,

Снежинок голубые всходы.

Мы превращаем в песнь мечты,

И лёд растапливаем строгий.

Так, в ходе, каждый обелён,

Несут над жизнями нас кони.

На главах нам чалмы снег сплёл,

Создал жемчужные короны.

И в руки тяжесть дал даров

В шкатулках, в золотых сосудах —

Намёк на странный путь Христов,

И подтверждение, что Чудо

Всем нарождённым предстоит.

На мост шагнём, узрим часовню.

И Спаса в ней высокий Лик,

Что в тленном снеге не утонет.

А вкруг него черты икон,

Сюжетов, старцев, в них склонённых,

И Богородицы хитон,

С Младенцем в яслях свет бездонный.

Огни негаснущих свечей

В родном углу большой Вселенной,

В пещерке радости моей,

И бесконечной, и мгновенной.

Корабль пред нами предстаёт,

Ссыпая снег с бортов, вздымаясь.

То Лик Святой – живой Христос —

Над миром подымает парус.

***

Мы шли к реке, сиял повсюду снег,

И тени голубые, будто свечи.

Глядишь на это – дня светлее нет,

А где-то боль, мученья человечьи.

И думаешь – а мы-то далеко.

Нас замело и не задело, Боже.

И странно сознавать, что Рождество

В холодном, как злодейство, свете тоже.

…Там мальчик онемел, не говорит,

Но в Рождестве вдруг подаёт ладонь он

Корреспонденту в этом белом дне,

От взрывов онемел, бедой наполнен,

Ладошку тянет в детской немоте.

Живой цветочек в холоде, болезный.

А кто-то в злобе смотрит, глух и нем,

В экран нацелившись ракетой.

Однажды, в детстве, онемела я

От страха и от несусветной боли,

Что бабушка, родимая моя,

Да не уверовала, что я в шоке;

Что гром небесный мне отнял язык…

С ремнём, стегая воздух, побежала

За мной. Свет пронизал мой детский крик,

Вдруг вырвавшийся из-под жала.

Мне страшно, мальчик славный мой.

Ведь мир не мир – вскипающий и страшный —

Бежит с ремнём, но тянешь ты ладонь

Сквозь боль; как детство – веру в счастье.

Ракетный доктор – он излечит нас,

Чтоб все мы, без обмана, закричали.

Иль – чтоб рождаться в этот мир, в сей час

Святого Рождества, не острой стали…

«Чего б не просили – получим от Бога…»

Евангелист Иоанн: «Чего ни попросим,

получим от Бога, потому что соблюдаем

заповеди Его и делаем благоугодное пред Ним…»

(1 Ин. 3, 22—23)

Чего б не просили – получим от Бога,Сказал Иоанн. Вот горит белый снег.Морозное Солнце. Знать, мы так высоко —В стране будто горной, где мирный рассвет.Как будто под снегом, в холмах занесённых,Оглохли в морозе. И птицы молчат.Качаются медленно ветки берёзы.Я мыслю – слова, что сказал Иоанн —Их много веков все читают, им верят.Вот подал Господь нам сегодняшний день.Нам холодно. Солнце всем поровну светит,И это есть щедрость в морозе, нам дар.Какие же муки, где битвы и вопли,Где сонм вопиющий сплотился в борьбе.Им тоже даётся по щедрости столько…Что совестно что-либо выпросить мне.Вот варежки, шарф по глаза я надела.Мне щедро сияет Податель с небес.Не зябнет в морозе, укутано тело.Мне больно, что людям тем страшно в беде.Подай им, Господь, и спасенье, и чудо,И боль отведи, и летальный огонь.Как плачут они, как страдают, как любят,И смерть принимают в юдоли земной.