Психира. Очерки «блаженств» сумасшедшего дома

С этой идеей наш Алексей Степанович поперся в высшие эшелоны власти. На него смотрели исподлобья, выслушивали, кивали головами, потом звонили, куда следует. И наш философ прибивался на время в родные пенаты.

На этот раз от теории добрых дел не осталось следа. Поняв, что человечеству всеобщее счастье и добро не нужно, Алексей Степанович направился на центральную площадь города в знаменательный для жителей день, с тем, чтобы вспыхнуть факелом и осветить людям их беспросветную тьму невежества.

Ученый дух в нем еще теплился. Начитался книг, в которых описывались случаи самовозгорания сектантов. Решил использовать тот же прием. Без внешнего огня загореться как свечка.

Я поинтересовался, как он собирался это сделать. Алексей Степанович постучал себя по макушке и сказал:

– У меня в голове трещина.

– Какая трещина? – спросил я, заполняя историю болезни.

– У меня в голове есть маленькая дырка, – сказал он. – Мне просверлили ее в катакомбах, когда повышалось внутричерепное давление. У нас на глубине у многих оно повышалось. Был врач. Он нам просверлил головы. И стало хорошо. Удобно. Давление нормализовалось. И голове свежо. Вентиляция.

– Так. А причем тогда самовозгорание у трибун?

– Я хотел, чтобы на меня обратили внимание люди. Сами они не видят своей нищеты. А если бы я возгорел факелом, то увидели бы и поняли.

– Ясно, – сказал я. – А технически как должно было произойти возгорание?

– О, это очень просто, – оживился Алексей Степанович. – Ветер. Залезает в трещину, производит эффект вентилятора. У меня очень высокая секреция желудка. Когда долго пощусь, выдыхаю ацетоном. Это знакомо многим постящимся. Свойство организма – вырабатывать ацетон. И превращаюсь в живой фитилек. Стоит мне только захотеть. Впускаю в трещинку воздух, выдыхаю ацетоном, аккумулирую солнечный свет и все. Я живой факел. Религиозные люди издавна пользовались этим. А я человек религиозный. Лучше одному запалиться, чем всему человечеству сгореть.

На этом замечательном высказывании мы остановились, и я проводил пациента в комнату для переодевания. На всякий случай проверил дырку в его голове. Никаких трещинок не было.

Убегающий

Хочу рассказать об одном знакомом, который имеет странность рвать с близкими людьми в тот момент, когда отношения приобретают характер постоянства. Зовут его Сергей. Где он теперь, не знаю. Могу предположить, что в каком-то городе России или, может быть, зарубежья заводит с кем-то деловые, дружеские, любовные отношения с тем, чтобы через год-два-три внезапно их разорвать.

Не знаю, с чем связана его психологическая особенность. Может быть, с детскими травмами. Не берусь судить. Но его процессы сближения с людьми развиваются строго по определенной схеме: сначала он очаровывает людей искренним участием, легко сходится, остроумен, умен, деликатен, кажется, хороший друг, добрый супруг и отец, блестящий профессионал-программист. Но проходит время, и он убегает. В прямом смысле слова. При этом Сергей вовсе не мошенник. Перекати-поле? Тоже не так. Перекати-поле, дон-жуаны, мошенники – тип более менее известный. Одни не могут прорасти корнями в почву и куролесят по земному шарику, избегая проблем и создавая проблемы ближним. Другие живут влюбленностями, от влюбленности до влюбленности, любят только саму влюбленность и страдают, если влюбленность долго к ним не приходит. Тоже понятный типаж. Никакой корысти. Всего лишь эгоизм. Но разве не должно быть разумного эгоизма? Третий тип – мошенники. Эти все делают исключительно ради корысти. По типажу Сергей ближе к Перекати-поле.

Меня он давно исключил из списка друзей, но лет десять назад, до того, как он убежал от очередной супруги, он рассказывал мне, что с ним происходит. Как только в отношениях возникает привычка, он бежит от этого как от огня. От всех привычек убегает. Полная моя противоположность. Я убежденный человек привычек. Выдерни меня из привычного круга общения, и я начну тонуть. Сергей, напротив, тонет тогда, когда его свобода привязывается привычками. Перед тем, как уехать из нашего города и оставить Ольгу, с которой он счастливо прожил три года, он в деталях поведал свое состояние. Возможно, это не патология в полном смысле слова. Какая-то психологическая особенность, с которой окружение должно как-то мириться. Потому, что сам Сергей едва ли уже изменится. Он – убегающая натура.

Так вот, с Ольгой у них все было замечательно. Ходили к друзьям в гости, путешествовали, отмечали праздники. События жизни были яркими, интересными, запоминающимися. Ольга, разумеется, привыкла к Сергею. Прекрасная пара. Она красавица. Он – воплощение энергии и жизнеутверждающих сил. И со временем для нее стало очевидно, что Сергей женится на ней, у них будет семейный очаг, множество деток. Все как у всех. Именно это обожгло и испугало Сергея – все как у всех.

Он попросил меня передать Ольге письмо, написанное вручную. Письмо было запечатано в конверт. Я согласился. Спросил его, почему он сам этого не сделает. Ответил, что терпеть не может скандалов и семейных разборок.

– Куда теперь? – спросил я.

– Поеду осваивать дальневосточный гектар, – ответил он с облегчением. – Начну жизнь с чистого листа. На новом месте.

И все. Собрал чемодан и укатил. Ольга сильно страдала. Несколько дней провела на больничном. Температурила. Не выходила из квартиры. Спала в обнимку с рубашками Сергея и признавалась потом, что хотела наложить на себя руки. Перечитывала прощальное письмо сотни раз. И ревела. Спустя время рана от предательства Сергея затянулась.

Через много лет я обнаружил его в социальных сетях. Жил в Краснодаре. Занимался программированием. Легко сходился в сетях с женщинами, легко общался в публичном пространстве. А когда я сделал запрос в друзья, и он вспомнил, с каким событием связано наше знакомство, просто заблокировал меня и все. Убегающая натура. От чего бежит? Наверное, не только от привычек, но и от прошлого, которое его нагоняет. Время стало бежать быстрее, убегать для натур убегающих стало сложнее.

Тараканы сочинителя

Кто может ответить на вопрос: «Нужны ли человеку „тараканы“ в голове?». А «скелеты» в шкафу нужны? Если вычистить человека в раз от той, казалось бы, патологической нечисти, что населяет душу, будет ли человек счастливее и жизнеспособнее? Вопрос не праздный, поверьте. Если бы все было так однозначно, мы бы жили в мире святых людей. «Светлячков». А живем в мире «Ноева Ковчега», где всякой твари по паре.

Разумеется, я за свет и радость, и счастье. Но и за снисходительный подход к таким определениям. Снисходительный к слабости человека и к его «тараканам». Скажу конкретнее: бывают случаи, когда «потравка тараканов» и «вынос скелетов» равносильно умиранию. Есть такие уникальные люди: лиши их привычной психической патологии, и они сойдут с ума. Да. Поверьте. Это вовсе не игра слов.

В местном психоневрологическом интернате лежал знаменитый (по меркам рабочего поселения) писатель. Олег К. Слава на него обрушилась в 2001-м, когда короткие рассказы неожиданно признались искушенной западной русскоязычной аудиторией. Олегу выдали премию – 100 долларов – и присвоили звание «народный писатель». Олег работал продавцом в книжной лавке и, очевидно, сам иногда сочинял рассказы. Потом публиковал, их заметили, пошло движение вокруг персоны. А заметили их потому, что в них присутствовало редкое своеобразие, связанное с нарушениями в восприятии окружающего мира. Есть, к примеру, дальтоники – видят вместо красного зеленый свет. Патология это? Разумеется. Кто же сядет в машину к водителю, у которого «красный вместо зеленого»? Но если бы этот водитель взялся описывать мир, то получилась бы очень своеобразная, даже неповторимая проза.

У Олега была особенность… патология…«тараканы в голове»…«скелеты»…он воспринимал окружающие явления полифонически. Если видел какую-то женщину, например, она у него вдруг превращалась в ходячую красную единицу, которая звучала как песня Цоя. Например. Это случалось не всегда. Во время «шевеления его тараканов». Мир становился наводнен образами ассоциаций. Кошка – пятерка серого цвета, исполняющая джазовую мелодию. Книги, среди которых он проводил время, выглядели застывшими лицами кунсткамеры с полным спектром человеческих эмоций. Маркес устало улыбался с полки, Хемингуэй хмурился, Горький рыдал. Приступы продолжались не долго, но успевали наполнить Олега творческой энергией. Продавец книг уединялся и записывал все свои ассоциации.

В науке это явление называют синестезией, смешением чувств. Нейрологический феномен.

Не всегда и не везде этот феномен считается психической патологией. Напротив, некоторые ученые считают, что это та идеальность, которая была изначально присуща человечеству, но в процессе «старения» или грехопадения, способность эта пропала, извратилась, стала напоминать психическую патологию.

Олег попал в больницу после запоя. Тяжело переживал свою невостребованность. Из книжной лавки ушел. Нигде не работал. Перебивался случайными заработками. Писал для себя. Странную какую-то повесть. Называлась не «Камо грядеши», а «Хаму грядущему». Кого он там прозревал в своем персональном безумии, сказать сложно. Проза была рваная, грязная, агрессивная. Ничего похожего на предыдущую романтическую оригинальность восприятия мира.

Женщина в его новых рассказах была молчаливая и продажная б…

И так – со всеми персонажами. Мужчинами, женщинами, собаками, кошками, трамваями.

Последние годы он мало писал. Слава прошла. Остался быт и жесткая реальность. И – то, что принесло ему славу за оригинальное прочтение мира, – те самые «тараканы» в голове.

Олегу провели курс тяжелой терапии. Кажется «заморили всех его тараканов», выгребли из подвалов души всех «скелетов». Только сам «исцеленный» Олег этому был не рад. Он замкнулся, перестал разговаривать, вернулся домой и в первый же день соорудил себе петлю в ванной комнате. Оставил после себя повесть «Хаму грядущему». Нехорошая вещь. Грязная, рваная, беспросветная.

Коля Железная Воля

От Коли-железной воли теперь остался лишь крест сварной да холмик на деревенском кладбище. А когда-то окружающие даже и помыслить не могли, что Коля-железная воля вообще способен умереть – как все обычные люди. Думали, что железная воля вытащит его из объятий костлявой. Сам Николай не раз бахвалился: мол, умирание – это всего лишь неспособность победить смерть. Так все было у Коли понятно и просто. Тянулись к нему люди. Притягивались к его незатейливой жизненной философии. Бога нет, черта нет, а есть слабоволие и сила воли. С помощью воли Коля останавливал зубную боль. Хвалился, что достиг совершенства на третьем году тренировки воли. Хранил у себя в архивах вырезки из газет и журналов, где рассказывались будто бы доподлинные истории о людях, сумевших на воле встать со смертного ложа, на воле исцелиться от болезней, на воле преодолеть страх. И еще много подобного.

Любил повторять, когда изумлялись его силе воли: «Как в песне поется. Иду до конца».

А начинал с того, что учился говорить людям «нет». Сказать «нет», порой, не так просто. Требуется чрезвычайная воля. Особенно, когда логично и по здравомыслию надо бы сказать «да». Но тут ведь Коля! Тут воля! Тут идет до конца!

Например, просила соседка дрова наколоть, а Коля смотрит на нее твердо и отвечает: «Нет».

– Почему? – удивляется соседка. – Чай, я не бесплатно. И самогона налью.

– Нет, – хладнокровно держит волю Николай.

– Да что ты заладил «нет-нет»! Я тебя как человека прошу. Помоги, Христа ради.

– Нет, – отвечает Коля. – Нет никакого Христа.

– Антихрист ты, Николай, – машет рукой соседка. – А недавно еще человеком был. Пока не зачитался своей наукой.

Так же трудно было удержать волю в кулаке, когда требовалось сказать «да», а по здравому смыслу – «нет». Но мы ж идем до конца.

– Пойдешь волка в лесу брать кольями? – смеется сосед-охотник.

– Да, – не моргнув глазом отвечает Николай.

– Не трепли. Никто не ходит на волка с древесиной. Дураки только, вроде тебя. Пойдешь?

– Да, – отвечает Николай.

И пошел. И по лесу с одной рогатиной до ночи бродил. Волка не нашел, зато волю закалил до красна – из полымя да в пламя.

В тайном уголке хранил брошюру, которую купил давно на книжном развале «Тайные знания магистра П.» о том, как можно влиять на людей с помощью натренированной сильной волей. Пробовал. Получалось. Если чего-то добивался Коля, то прежде собирал волю в кулак, фокусировал желание, а затем твердо и четко говорил. Слова имели силу. Имели вес. Железный вес натренированной воли.

Когда закрывали на ночь понтонный мост через Волгу, Коля на спор переплывал туда и обратно по ледяной воде, возвращался скукоженный, как шагреневая кожа, но непобежденный, принимал подносимую чарку водки и пил за железную волю. Собственно, с этого все и началось. С фабрики первичной обработки шерсти Коля ушел, когда перестали вовремя платить зарплату. Заказов не было. А в это время прознали про местную знаменитость журналисты. И стали наведываться в поселок и репортажи про уникального русского богатыря делать. Платили хорошо. Просили что-нибудь на «бис» исполнить. Например, выпить стакан керосина. И сказать: «Я иду до конца. У меня воля».

Для Коли-железная воля труда не составляло. Он и стеклом мог закусить и зубами гирю пудовую поднимал. Уникальный человек. Коля-железная воля.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.