Психира. Очерки «блаженств» сумасшедшего дома

Так я оказался в ловушке. С одной стороны – ее мать. Ее тревога. С другой – она, подлая, которая никогда не станет прежней. Есть еще я, который должен идти до конца. Знаете, что такое идти до конца? Это значит, никакого раскаяния. Спрятал пилу, значит, она должна заиграть. Есть такая мелодия пилы. Знаете? Лучшая музыка. После вечеринки все должно случится в ванной комнате. Потом вынесу пакеты через черный ход. И здравствуй свобода и прощай расхлябанность души.

Между прочим, я не старик – далеко еще. Сорок пять – все жизненные процессы в норме. Биологические? Нет, не угасли. Просыпаюсь в пять с твердым пружинистым тонусом. Только этой жены не надо. Обманывать тело не могу. Если она предала меня даже в мыслях, я имею полное право на ее физическое устранение. А потом на близость с другими. Пока она жива, не хочу сближаться с другими. Она – живая – всегда будет стоять призраком между мной и другими женщинами. А если ее не будет совсем, то есть через огонь очистится, я буду спокоен.

Скажу откровенно: не понял, как ледяной осколок вошел в мой мозг. И как вышло, что я не почувствовал, что нахожусь в плену. В плену чего? – спросите вы. Отвечу – в плену страха. Да. Что-то проникло в мозг. Не люблю теории заговоров. Человек – единственный враг себе. Нет ни Бога, ни черта. Сам человек себе и Бог и дьявол.

И вот я один из них. То есть, нас – один из массы трусливых людишек который не может хладнокровно довести дело до конца. Теща виновата? В том, что у ее хватило смелости посмотреть мне прямо в глаза? Нет. Она сильнее меня. А я допустить этого не мог.

Накануне вечеринки я понял, что сам не смогу совершить убийство жены. Не потому, что струсил. А потому, что влезла ее мать.

Набрал в интернете в поисковике запрос на киллера. Всплыл один человек, который запросил баснословную сумму. Это меня и подкупило. Если бы он запросил не много, я бы подумал, что он подставной. А с той суммой, которую он запросил у меня через личную переписку, я был уверен – это тот человек, который мне нужен.

Ну, а дальше вы все знаете. Оказалось, что теща уже обратилась в органы и они как бы вели меня. И этот киллер меня сдал с потрохами. В общем, это был их агент.

Впереди суд и скорее всего большой срок. Меня же не признают невменяемым? Нет? Или… может быть, нанять хорошего адвоката?»

Фотографа признали вменяемым. Он получил семь лет колонии. Не помогли хорошие адвокаты.

Неразменный гусь

– Здрав-ствуй-те, а вы куда идете? – тянет мне руку в рваной перчатке толстый улыбчивый олигофрен Рома, который ходит взад-вперед по больничному дворику. Ему разрешают по утрам помогать убирать мусор. Рома от этого счастлив. Он вообще почему-то все время счастлив. Гораздо больше, чем я, или другие сотрудники психоневрологического интерната. – Здрав-ствуй-те, а вы куда идете? – снова повторяет он свой вопрос и снова расплывается в улыбке. Ему хорошо. – Гы-гы-гы, – мычит он.

– Здрав-ствуй-те, – отвечаю я, вторя его интонациям. – Куда иду, не знаю. А вы куда идете?

Рома захлебывается от смеха. То ли я в этой игре «подопытный», то ли он просто счастлив и хочет свое счастье разделить со мной.

– Здра-вствуй-те, а вы куда идете? – повторяет он по слогам и снова смеется. – Гы-гы-гы.

– Здравствуй, Рома, куда я иду? Иду в мир людей, которые считают себя умными, но почему-то не очень счастливы, – отвечаю я, оставляя олиго наедине со счастьем. – Суточное дежурство у меня, Роман. Пойду заварю крепкого чая.

Слышу, как Роман веселится.

– Здравствуйте, а вы идете куда? – То ли мне, то ли еще кому-то. Не знаю. Не поворачиваюсь. Прохожу в сторону приемного покоя – моего убежища на сутки.

Куда иду я? Куда иду? Хороший вопрос, Ромка, умный вопрос. Никто бы так просто из умных людей не поставил вопрос всей моей жизни. Куда иду? Камо грядеши? В сказочную страну, Рома, в Касталию – туда, где небо в солнце вплетается. Туда, где без улыбки нельзя. Вход заказан. Где все люди счастливы и каждый счастлив по-своему. А горюющих и страдающих нет. Разве что горюющих по несчастью другого. Иду, Рома, в рай. Как всегда. Но с первых же минут понимаю, что переступил порог ада.

Первый же вновь поступивший подтверждает это. Бывший учитель музыки из сельской школы. Теперь хронический алкоголик с частыми делириями. Пожилой Дмитрий Сергеевич. Привезли в майке, трусах, с баяном. Зачем баян человеку в трусах и майке? Именно баян и нужен ему. Без баяна нет Дмитрия Сергеевича.

– Искал гуся, которого давно пропил, – говорит мне сопровождающий доктор Куницын со Скорой. – Залез за гусем через забор к соседу. Жену его чуть до смерти не напугал. В одних трусах и майке. Да еще и с баяном. Кличет гуся и в окна заглядывает. А там хозяйка в одном нижнем белье. Подняла шум. Полицию вызвала.

Эх, люди, люди. Знали бы вы, каким был Дмитрий Сергеевич тридцать лет назад. Я знал его. Да и кто не знал тогда первого красавца на деревне. Баяниста, гармониста, завсегдатая всех уличных посиделок. У него одних гусей было штук тридцать.

Когда я его увидел впервые на деревенской свадьбе, он показался мне похожим на Марлона Брандо. Голливуд из черно-белого времени. Серый плащ с поднятым воротником, темные очки, многодневная щетина, руки в карманах. Седина. Лицо широкое, круглое, довольное, сизые глаза чуть навыкат. Отыграл концерт и на выход. В руках пакет с разноцветными бутылками. Предложил по сто граммов на посошок. Так и познакомились. Разговорились, пока он ждал деревенский автобус. Узнал, что работаю в больнице. Похвалился безо всякого жеманства.

– Я, – говорит. – Операцию экспериментальную сделал. По вживлению семенных желез молодого барана.

– И как? – спросил я.

– Успешно, – ответил Марлон. – Отбоя нет от любви.

И рассмеялся. Так же душевно и незатейливо, как накануне утром рассмеялся Рома-олиго.

Теперь Марлон стоит в приемном покое, переминается с ноги на ногу, прижимает к себе баян и никого не узнает. Видит только мифического гуся, которого, наверное, хочет изловить и пропить. И так бы до бесконечности. Ловишь одного гуся, меняешь на самогон, выпиваешь, потом еще одного – мифического – и снова за самогон. Иметь бы такого – неразменного гуся. Чтобы один раз и навсегда. Пожизненно. Таким и закусить можно. Все равно появится на следующее утро.

– У нас запляшут лес и горы….– приходит в себя ненадолго Марлон. – Давай по грамульке. Есть?

И снова шерстит взглядом по полу приемного покоя в надежде изловить гуся.

Пока не пришел дежурный врач, нарушаю инструкцию. Наливаю ему сто граммов разбавленного медицинского спирта. Чтобы снять хоть на время предделиризное состояние. Потом провожу в пятое отделение. А там подлечат.

– Ну, давай, – говорю. – Коли встретились снова. Куда идешь, Дмитрий Сергеевич? – адресую ему вопрос от Романа.

Выпил. Выдохнул. Присел. Раскраснелся. Вижу, немного отпускает ночная кутерьма с гусем.

– В церковь хочу.

– Куда? – чуть не подпрыгиваю я на месте. – В церковь к кому? От тебя там все попы попадают. Сивухой дыхнешь.

– К певчему Николаю. Он мою супружницу отпевал.

Спирт въехал в него странно… Куда идешь ты, Русь? Нет ответа.

На время приходит в себя, потом снова отчаливает в страну грез. Славно, что не удивляется смене обстановки. Был у себя в огороде, а теперь в приемном покое. Напротив – человек в белом халате.

– Вот и автобус мой подъехал. Деревенский, – улыбается вновь открывшемуся явлению Марлон. Точь-в-точь как тридцать лет назад. Как будто проснулись клетки-пульсары в его голове. – Поеду. Ты думаешь, мне хорошо? Самогон, гуси. Вру я. А врать перестану, ты приди и зарежь меня, как гуся. Сможешь? Так-то. Я на словах тоже герой. Вчера гуся забивал. Курам на смех. Гусь старый, как я, жилы одни, он со мной годы коротал. Верка пшеном его баловала. А я ему теперь голову сворачиваю и плачу. Понимаешь? Натурально, плачу. Слезы текут. И как я его после этого в суп? Не знаю, как жить. Помереть не боюсь. А жить боюсь. Вру себе и врать буду. Иначе нельзя. Вспомнишь меня. Ну, бывай, дружище. В гости приезжай. Гуся зарежу. Ради тебя зарежу. Самогоном угощу. И запляшут у нас с тобой и лес, и горы. Давай.

Пытается выйти к автобусу через окно, за которым решетка. Куда идешь ты, Марлон Брандо? Зачем? Знаю, за счастьем. Все мы туда ходим. За малым, за большим. Или за бесконечным, как у Ромы.

Эх, Дмитрий Сергеевич, и зачем ты к соседке за гусем полез? И в одних трусах и майке. С баяном. Зачем? Сейчас бы сидел у себя дома, играл на баяне, общался бы с Веркой покойницей. А теперь, извини, друг. Ты уже прошел по сводкам происшествий. Да и делирий у тебя не первый. Отпустить не могу. Поймешь, когда в себя немного придешь.

Нащупываю под столом кнопку звонка, приглашаю санитара из пятого.

Камо грядеши, Дмитрий Сергеевич? В рай.

Измена

Представьте себе, работает человек сутками напролет, не ест, не пьет, время от времени какую-нибудь дрень выкурит и снова за работу. Богема. Художник. Не последний, причем.

Назовем его Аркадием. Работал над дорогим заказом – «Современная Даная» – мотив Рембрандта, где к пышной даме приходит в спальню Зевс под видом золотых солнечных лучей. Даная (так зовут даму) внимает всему происходящему. Она – воплощенное женское начало. И неистово жаждет…

По капризу богатого заказчика Аркадий писал современную Данаю в образе молодой девушки на мотоцикле. Чудные они, эти заказчики. Представьте себе: спальня, мотоцикл и новая Даная на мотоцикле. Бред. Но аванс был очень щедрым, а сроки на исполнение совсем не велики. Поэтому Аркадий и дневал, и ночевал в мастерской, отвлекаясь лишь на самое необходимое: кофе, туалет и дрянь стимулирующую. От такого образа жизни и без стимуляции с ума сойдешь. А тут еще – подспорье.

Аркадий уже заканчивал работу, как вдруг ощутил невероятный прилив сил, невесомость, в глаза ударил яркий свет в мастерской. Девушка с картины шевельнулась, ожила, ловко спрыгнула с мотоцикла, покинула полотно и направилась к художнику в чем мать родила. То есть в таком виде, в каком он ее изобразил на потеху заказчика. В минуту экзальтации галлюцинация обладала всем набором качеств молчаливой миловидной особы, которая пришла к изнуренному мужчине не по вызову, а по влечению бреда.

Всю ночь художник развлекался с фантомной женщиной – плодом галлюцинаторной дрени и психического истощения. На радостные крики и повизгивания Аркадия в мастерскую поднялась жена и застала весьма странную картину: муж обнимал воздух и был весьма экспрессивен и горяч в своих любовных утехах.

Валентина бросилась приводить мужа в себя, но он смотрел на нее невидящими глазами и продолжал нашептывать какой-то Данае прелестную чепуху.

«Не уходи, Даная, не уходи», – плакал неверный супруг. – «Не покидай меня, Совершенная».

У художника текли слюни. Последняя цитата вывела Валентину из равновесия. Она огрела увесистой пятерней слюнявого Аркадия, брызнула ему в лицо холодной воды. Но привести мужа в чувство так и не смогла.

Вызвала скорую помощь, объяснила суть дела, вскоре наркологическая бригада выехала на вызов. В стационар Аркадия не стали отправлять. Сделали инъекцию сильных успокоительных, чтобы проспался, велели давать художнику больше питья. Взяли за вызов деньги и уехали.

А когда Аркадий пришел в себя и первым делом бросился к картине с Данаей, увидел, что полотно полностью готово и успокоился. Ночное рандеву с им же созданной моделью-галлюцинацией он не помнил совсем. С женой был крайне любезен, учтив, жаждал простой супружеской ласки. Каково же было удивление Аркадия, когда жена обвинила его в измене – фактической измене, свидетельницей которой она, якобы, случайно стала. Более того, начала угрожать разводом и разделом имущества в ее пользу, так как в брачном контракте было прописано, что в случае фактической измены одного из супругов большая часть имущества достается потерпевшей стороне.

Но где же факты? По-человечески никакой измены не было. Юридически, фактически то есть – тоже. И вообще можно ли принять за измену игры искаженного разума? Разумеется, нет. Так посчитал Аркадий. И заявил своей жене, что ровным счетом не помнит ничего, что происходило той злополучной ночью. Что жену свою он любит и никогда ей не изменял. Даже мысленно. Тут Аркадий несколько слукавил. А когда передавал Данаю заказчику, улучил момент, когда его никто не видит, прикоснулся губами к холсту и шепнул: «Приходи по ночам, Совершенная».

А была ли Даная? Фактически.

Тест

Знаю практикующего психолога, который предлагает студентам необычные тесты. Дает сюжет какого-нибудь преступления, обыгрывает его сказочными персонажами и просит раскидать на всех участников события процент вины каждого, исходя из общего 100.

К примеру, пошел сказочный богатырь Руслан совершать подвиги и оставил прелестную Людмилу одну дома. Красавица заскучала. Мимо дома проходил Кощей Бессмертный, обернулся молодым златоустом, постучал в дверь, напросился на чай и – соблазнил бедную Людмилу. А в самый пикантный момент наблюдала через щелочку в окне акт прелюбодеяния случайно проходившая рядом с домом Баба Яга. Тут же устремилась к Руслану сообщить ему «благую весть». Руслан в горячке схватил меч и прилетев домой на сказочном скакуне, отрубил неверной Людмиле голову.

Итак, произошло убийство в состоянии аффекта на почве ревности. Но оно не произошло бы, если бы в этой истории не оказалось соблазнителя Кощея и бабки-наушницы и сплетницы Яги. Кто виноват в преступлении больше всех? Руслан? Людмила? Кощей? Баба Яга? Как раскидать 100 процентов вины на каждого?

Кто-то из студентов клеймил блудницу (это были в основном девушки) – отдавали 100 процентов вины Людмиле. А остальные персонажи – ангелы? Кто-то считал, что виновата сплетница-бабка и ставил ей как минимум 75. Ну, у каждого свое видение ситуации. В этом суть психологического теста. Выявить свое отношение к проступкам и преступлениям.

Я это к тому, что по похожему сценарию произошло преступление в небольшом российском городе Н., где в общем все более-менее друг друга знают. Жила семья не богато, муж уезжал в Москву на вахтовые заработки (прототип Руслана), жена с детьми (прототип Людмилы) оставалась одна. Ночью укладывала детей спать, а сама прихорашивалась и уезжала в ночное помогать подруге таксовать, сидела для страховки на переднем сидении. Извоз ночной – богатый. Приезжала под утро с деньгами. Все это видели старушки, которые по утрам выходили за привозным молочком. Судачили меж собой, обвиняли молодую женщину в изменах мужу. Позвонила одна радетельница справедливости мужу в Москву. Тот сорвался, прилетел в городок, не нашел жену ночью дома, дождался утра и на глазах сплетниц застрелил «неверную» из охотничьего ружья.

Вопрос: кто виноват в преступлении больше всех? Мнимый Кощей в лице подружки, которая наняла женщину на сомнительные подработки? Или старушки-сплетницы, которые не разобравшись в деталях, поспешили заклеймить женщину? Или ревнивый муж, который в состоянии аффекта застрелил «неверную»?

Как бы вы раскинули те пресловутые 100 процентов вины на каждого из участников события?

Лично для меня грех осуждения один из самых противных. А убийство – самый тяжкий.

Биг мама

История основана на реальных событиях, которые произошли в середине прошлого века в Америке. Позже эту патологию диагностировали во многих странах мира, в том числе и в России.

Миссис Смит для всей родни была Биг-Мама – столп и утверждение истины. Так повелось. Характер железный. Воля стальная. Ум прагматичный. Вредных привычек нет. Кажется, тип долгожителя. Есть такой. Когда человек считает себя во всем правильным, не обременяет себя излишней рефлексией, муками совести, ведет здоровый образ жизни.

Тем более, показалось странным, когда Биг-Мама созвонилась со всеми близкими родственниками, пригласила их на ужин на веранду загородного дома и произнесла стальным голосом:

«Прошу вас предать меня земле. Место на кладбище я купила».

Молчание.

Почти могильное.

Сначала никто ничего не понял. Если это была шутка Биг-Мамы, то весьма странная, неожиданная, дикая для рассудительного человека.

Однако, теперь становилось понятно, почему так страшно сервирован стол. Застелен красным бархатом, вместе с вином стоят тарелки с поминальным киселем.

«Вы еще ничего не знаете. Я давно не живая. Умереть не могу. Отравляю мир своими ядами. Поэтому подумав, приняла решение. Вы должны меня предать земле. Иначе покоя не будет ни мне, ни вам».

Последнее время Биг-Мама вела себя необычно. Зачастила на кладбище. Ходила между могилок. Всматривалась в фотографии покойников. Часами просиживала на могилке мужа. Разговаривала сама с собой. Ее приметил церковный сторож. Спросил, кого она разыскивает.

«Если семя, брошенное в землю, не умрет, не будет и плода», – был ответ. – Я и есть то семя…»

Сторож ретировался. Выглядела старушка и в самом деле как выбравшаяся из могилы покойница. Губы синюшные, взгляд холодный. Бррр.

Родственники бросились разговаривать с Большой Мамой. Но она была непреклонна.

«Вы не знаете. Я умерла много лет назад. Души нет. Одно больное тело. И я в этом гниющем теле бессмертна. Оно разлагается и отравляет весь мир. Неужели вы не чувствуете смердящего запаха? Неужели вы не понимаете, что оставляя меня отравлять людям жизнь, вы нарушаете законы природы? Если не сделаете вы, придется мне самой отрезать гниющие органы. Вы убедитесь, что там ничего нет».

Взяла в руки разделочный нож для мяса и занесла над собой.

Родственники были в шоке. Переглянулись между собой понимающе и, занимая Биг-Маму беседами о будущих похоронах, тайком позвонили в скорую помощь. Психиатрическая бригада прибыла к дому через десять минут. Старушку госпитализировали в стационар.

Если вы думаете, что я передаю содержание какого-нибудь «ужастика» типа «Приключение ходячих мертвецов», то ошибаетесь. Это редкое заболевание. Синдром Котара. Психическое расстройство, при котором человек считает, что он мертвый. В некоторых странах болезнь называют синдромом «ходячего мертвеца».

Первые дни в психиатрической клинике Биг-Мама со всеми ругалась. Убеждала, что ее место не тут, а на кладбище с другими мертвецами. Старушка расчесывала кожу до крови, пыталась выцарапать себе глаз, потому что ей привиделось, что из роговицы вылезает огромный червь, откусывала себе палец, так как палец принадлежал не ей, а миру мертвых. И требовалось срочно этот палец похоронить. Сделать могилку и написать: «Тут покоится мертвый палец бессмертной миссис Смит».

Первая беседа с психиатром выявила устойчивый бред, который Биг-Мама долго скрывала от посторонних.

Миссис Смит была убеждена, что много лет, как умерла, но тело ее продолжает влачить существование, отравляя мир. Старушка, будто бы, не нуждалась в пище. Она не ела, не ходила в туалет, не спала пять лет. Уверяла, что у нее нет внутренних органов, а кровь превратилась сначала в грязь, а потом в пыль. Бессмертие стало для нее проклятием. Единственный выход она видит в захоронении своего тела. Можно по соседству с могилкой пальца.

Когда у нее взяли кровь на анализ, она расхохоталась в лицо медсестре, обвинив ее во лжи. У нее не может быть ни крови, ни сердца, ни давления, потому что она мертва.

Когда повели в столовую, Биг-Мама впала в ярость, схватила вилку и попыталась вспороть живот, чтобы доказать невеждам, что внутри у нее пусто, но ее скрутили санитары. В палате она предприняла еще несколько попыток доказать всем, что у нее нет крови, вцепившись зубами в вену на запястье.

Биг-Маму пришлось срочно переводить на интенсивное лечение. Комплексные меры принесли положительный результат.

После выписки миссис Смит прожила не долго. И ее последняя воля быть захороненной все же произошла. Быть бессмертной – тяжкая доля.

Старик и счастье

Я иногда встречаю во время утренних прогулок старика, у которого на левом запястье выделяется татуировка: «Нет в жизни счастья» и крест кривой неумелый. А на правом запястье тоже татуировка – полная противоположность первой: «Счастье есть». И – солнце с расходящимися крыльями. Я когда видел старика, меня распирало любопытство – как он жил? Почему он начал высекать биографию на коже с надписи унылой и депрессивной – нет в жизни счастья, – а закончил философской радостью и почти религиозным позитивом: счастье есть. Коротко и понятно. Судя по его фактуре, на теле было еще множество опознавательных знаков, по которым можно было прочитать книгу жизни. Но мне было очевидно, что в молодости он столкнулся с нерешаемой проблемой и вытравил свои переживания на коже – чтобы помнить. Мне знакомо это состояние. Делаешь сам для себя памятник – не забывать. Тату – явление несмываемое. Если решился на какой-то знак, принимай, что это будет с тобой по жизни. Интересно другое. Пройдя свой жизненный путь от разочарования и депрессии, он неожиданно обрел долгожданное счастье и тут же в восторге отметил его на своей правой руке. Сколько в этом символов! Левая рука и правая. Правая ассоциируется в религиозной литературе как образ мысли, левая как образ действия. Значит, «счастье есть» на правой – это не просто крайнее тату, это полное примирение с реальностью, принятие себя таким какой есть. И блаженство духа. Наверняка первую наколку на левой руке он делал себе сам – той самой рабочей правой: и крест не ровный, и навыка в рисунках нет. Началась жизнь с чистого листа, но первая надпись была отнюдь не светлая. Ну, а под финал своей жизни старик, очевидно, решил поставить в своей судьбе оптимистическую точку – счастье есть. А то?

Так, примерно, я размышлял, глядя на татуированного старика, который каждое утро совершал привычный променад по тихому раннему микрорайону. Воображаемая история, которую я сочинил, глядя на татуировки деда, рассыпалась в один миг после того, как я заметил, что старик – левша. Это бросилось в глаза, когда он закуривал сигарету. Левша. Значит, его рабочая рука – не правая, как я думал, а левая. И это обстоятельство напрочь перечеркнуло ту идиллическую картину жизни, которую я у себя в голове нарисовал. Выходит, что первая татуировка старика была – счастье есть. И солнышко с крыльями. Человек рожден для счастья, как птица для полета. И сам он, возможно, входил в эту жизнь с большим оптимизмом. Счастлив был наверняка. Быть может, с любимой женщиной. А потом? Потом была жизнь длинною в десятки лет. И, наконец, финал – нет в жизни счастья. И правая рука. И крест на правой.

Так иногда может ошибаться писатель, который подгоняет сюжет под свое собственное представление о жизни.

Человек-фейерверк

Алексея Степановича приняли на центральной площади города возле трибуны, на которую должны были взойти большие люди. Приняли Алексея Степановича люди вежливые, пригласили в машину без опознавательных знаков, задали несколько несложных вопросов, позвонили в службу всезнания и отвезли Алексея Степановича в нашу больницу.

Я дежурил в тот день.

Воскресенье. Светит солнце. Ни одного пациента за утро. Сижу на лавочке у приемного покоя, наслаждаюсь весной. И тут – наш старый добрый Алексей Степанович в сопровождении конвоя из «вежливых людей» и доктора со Скорой.

Идет, гордо вскинув подбородок, улыбается.

– Хотел свечкой вспыхнуть на площади, – говорит доктор Куницын. – Принимайте. Какой праздник без фейерверка?

Я позвонил дежурному врачу. Игорь Петрович был на обходе. Попросил начать оформление больного. Записать суть открывшегося бреда.

Алексей Степанович наш давний знакомый. В прошлом – человек с высшим образованием и сектант, отправившийся спасаться в сибирские подземные пещеры. С тех пор регулярно попадает к нам в первое острое отделение с бредовым расстройством. И всякий раз мозг его норовит отчудить что-то оригинальное. Искал рецепт счастья для всех людей. Нашел. Люди его не поняли. Отправили к нам. А его рецепт счастья до нелепости прост и наивен. Давно уже пользуется спросом у создателей финансовых пирамид. По мнению Алексея Степановича, все человеческие усилия нужно устремить на умножение добрых дел. Например, А.С. помог соседу в чем-то малом. Дал сто рублей просто так. Сосед, приняв добро, должен это добро удвоить, завербовав для всеобщего счастья еще двоих. Те двое в свою очередь умножают добро, вербуя в «счастливое человечество» еще четверых. И так далее – добро начнет быстро распространяться по планете. Если на каком-то этапе случится сбой, тогда в работу включаются так называемые старосты, наиболее коммуникабельные и любвеобильные люди. В результате человечество начнет самоочищаться от несчастий, исчезнут войны, планета вздохнет, наконец, полной грудью. Не будет нищеты, разрухи. Все станут друг другу братьями и сестрами. И будет на земле рай. Одна загвоздка – если кто-то не захочет всеобщего счастья. Таких, по мнению мыслителя, нужно подвергнуть публичной казни – чтобы остальным неповадно было отказываться от всеобщего благоденствия.