Санкции

– Понятно…

– Говорила, а толку…

– Ну и здорово. Пусть теперь начальство сбывает продукт сплавом, как кругляк, баграми, баграми, благо мы в заливе…

Таня не оценила моего сарказма.

– Света, это металл. Он, это… утонет.

– А я о чем! Самоплавом в залив… – не унималась я.

– Да ты все шутки шутишь.

– Какие шутки? – истерила я. – Ты посмотри вокруг и трезво содрогнись. Это уже перебор, не находишь?!

Мы разошлись по кабинетам. Я села за стол и оперлась на руки.

Нет, это все, конечно, очень забавно, но уже ни разу не смешно.

Тут ко мне в буквальном смысле ворвался генеральный директор и попросил подняться к нему через полчаса. Вот этого мне только не хватает. Я встала и зашла в кабинет Тани. Ее не было на месте. Заглянула к Ольге, но она была занята телефонным разговором, поэтому я удалилась к себе.

Через час я стояла в приемной директора. Он пригласил меня к себе и предложил кофе. Я отказалась. Он сел напротив, в кресло, а не за свой стол. Разговор на английском:

– Я слышал, что есть проблемы с логистическими документами.

– Да, есть, – отчеканила я. – Вам подробно?

– Да, если можно, осветите ситуацию.

– Во-первых, перевозчики пренебрегают необходимой информацией, прежде всего номерами заказов. Пишут нечетко, а иногда вообще не пишут.

– Так…

– Во-вторых, данные по номерам машин, тоннажу, месту назначения часто не совпадают с тем, что уже внесено в систему. Совсем не совпадают.

– И что ты делаешь, когда не совпадает? – поинтересовался директор.

– Звоню Агнес.

– А сейчас? Когда Агнес нет.

– А сейчас никому не звоню, потому что никто не знает, что и как было на самом деле.

– Понятно. А…

– И в-третьих, – почти перебила я директора, – в саму систему кто-то вносит некорректные данные, и мне приходится перезванивать в Красноярск, чтобы там кто-то исправил неверные данные, – отчеканила я.

– Понятно… – пробормотал директор рассеянно.

Настала неловкая пауза. Директор, видимо, не представлял, насколько все сложно и запутанно в делопроизводстве на его предприятии, и мои откровения несколько ошарашили его. Но, собравшись с мыслями, он продолжил:

– Я решил предоставить тебе подмогу.

– Да? – настороженно спросила я.

– Да. Это женщина, которая раньше работала в цеху, но теперь по состоянию здоровья не может больше водить электрокар, а уволить ее нельзя. Поэтому мы переводим ее в администрацию, и я хочу, чтобы ты ее научила работать с компьютером и вносить туда логистические документы правильно. Главное, правильно!

Я замерла в шоке. Мне дадут помощницу, которую нельзя уволить, которую надо обучить работать на компьютере и вносить туда логистические документы. Это как?

Я собралась с мыслями и ответила:

– Пусть приходит. Посмотрю, что смогу сделать.

– Хорошо, я скажу, чтобы она к тебе пришла. Ее зовут Мария.

– Хорошо.

– Ну и замечательно. Ты свободна.

Я вышла из кабинета на несгибающихся ногах. Странный разговор какой-то, очень странный. Почему нельзя было прислать ко мне эту Марию через начальницу Габриэллу Берг? Точно, ее же нет на месте. Она на больничном. Ну да, тут уже нас всех скоро кондратий хватит. Такими темпами до следующего Нового года не доживет никто.

Через час ко мне пришла миловидная женщина лет сорока пяти, несколько тучная, но очень открытая и, по всему было видно, что простоватая.

– Странно, – подумала я, – тут таких деловых и сильных увольняют, а эту простушку не могут.

Ну не могла я тогда предположить, что человека, получившего травму на производстве, особенно если это опасное, горячее производство, сопряженное с рисками, нельзя просто так уволить. Невозможно. Не могут такого человека уволить против его желания. Совсем. Никак. По своему желанию человек может уволиться. Но не против. И это, кстати, один из стимулов для работодателей улучшать условия работы труда на производстве. Ибо чем меньше инцидентов, тем меньше балласта в виде покалеченных людей, которых предприятие обязано содержать пожизненно. Да, есть там еще производственные страховки, которые якобы покрывают часть расходов на содержание такого работника, но это лирика. Основной груз все равно ложится на плечи предприятия.

– Света, – я протянула руку. Мария пожала ее и сказала:

– Мария, – она смотрела на меня ясными голубыми глазами ребенка.

– Хорошо, давай посмотрим, что мы можем сделать? – продолжила я на английском, и по взгляду Марии увидела, что я вполне могла бы продолжить и на русском, потому что она все равно ничего не поняла. Мария не знает английского! Как мы будем работать?

На очень плохом шведском я попыталась спросить, работала ли она на компьютере когда-нибудь.

– Нэй, нэй, – Мария отчаянно отрицательно покачала головой.

Я постаралась спросить на том же скудном шведском, а дома-то у нее есть компьютер. На что получила утвердительный ответ, но с пояснением, что это компьютер детей. Дети играют или используют компьютер в учебе.

Вдруг мне стал ясен коварный замысел генерального директора. Подкинуть мне человека, которого некуда пристроить, который висит как мертвый груз, который в прямом смысле ни сном ни духом не может быть помощником в моем деле, а наверх, в концерн, отрапортовать, что помощь для оформления логистических документов найдена, и уж теперь-то точно все пойдет на лад.

Нет, это просто гениально!

Это просто шедеврально! Премию, непременно надо вручить премию начальству в категории «Смекалка года».

И я ничего не имею против Марии. Она очень милая женщина. Но как же я буду ее учить работать с логистическими документами? И если вдруг что случится, как она будет общаться с Красноярском для выяснения нюансов? Или это опять на мне?

Ладно, разберемся. Я предложила пойти попить кофе. Благо, что это слово я уже выучила, пауза на чай-кофе называется по-шведски «фика», ударение на «и». И мы пошли.

Сели за столик в холле и стали пить кофе.

Я попыталась спросить, кто она, что она… Не знаю, что я там спросила на самом деле, но Марию словно прорвало. Она начала рассказывать о себе много и длинно, мягким приятным голосом. Я понимала примерно треть из того, что она говорила, но мне было приятно ее слушать. И вдруг меня осенило.

Хорошо, я буду учить Марию работать с компьютером, не так-то это и сложно. Тем более что ей надо будет разбираться только в одном модуле системы. А она меня пусть учит шведскому языку. Ненавязчиво. Постепенно. От простого к сложному. А то на курсы у меня ходить не получается. Спасаюсь только тем, что шведский местами сильно перекликается с английским, да еще и произношение некоторых слов очень напоминает русское произношение. Поэтому, уж раз нас посадили в одну лодку, то давай, Мария, будем грести в одну сторону и держаться течения.

И как же мне теперь это объяснить Марии? Ладно, я придумаю, а пока пошли учиться включать и выключать компьютер.

Я нашла способ, как объяснить Марии мою идею. И она не только согласилась, но даже обрадовалась в некотором смысле. Ей теперь не возбранялось болтать столько, сколько она захочет. Я, правда, понимаю, что периодически мне придется ее останавливать, чтобы выполнять свои служебные обязанности, но это уже мелочи, которые будем решать в процессе. А пока я начала с простого: есть машины, они возят груз, надо внести в систему, в которую мы заходим вот так… Тут все на английском, давай переводить.

Мне пришло в голову составить букварь в картинках, то есть сделать кучу скриншотов и разместить их в нужной последовательности, и указать разными цветами, где и на что надо нажимать, чтобы внести информацию. Сказано – сделано. И пусть с первого раза не получилось. Запуталась Мария в картинках. Я уверена, что у нас с Марией все получится.

И самовывоз из так называемого Нижнего Тагила отменился на вторые сутки, где-то после обеда, после ухода Агнес Бак на больничный. Было заметно, как грузовые машины начали разбредаться с парковки, что означало, что отгрузка начала хоть как-то функционировать.

Оказалось, что гендиректор лично переговорил с сотрудниками всех отделений, подразделений, цехов, литейки и так далее на предмет того, кто из работников когда-либо занимался отгрузкой готовой продукции и хоть что-нибудь понимает в логистических документах. Гендиректор лично опрашивал рабочих!

Это называется: пока гром не грянет! Да? А когда гром грянет, все будут бегать, как ошпаренные, с криками: «Все пропало! Все пропало!». Почему не подстраховаться заранее? Или начальству в принципе все равно, что происходит на местах?

Так или иначе, нашлось двое сотрудников, которые когда-то давно, лет пять назад, замещали Агнес на время отпуска. Нет, не то чтобы Агнес не ходила в отпуск все эти пять лет – так не получится – просто на время ее отсутствия брали полноценного работника на замещение через «рабочий пул» – такая организация, где можно «занять» человека на время отпуска специалиста. Но сейчас этот вариант не сработал почему-то. И поэтому искали замену среди своих.

Одним словом, замену нашли, но эти двое оказались неподготовленные к такой ответственной работе. И с ними тоже пришлось немало повозиться, сначала в отделе отгрузки, а потом мне лично, объясняя им, что является наиболее важной информацией в логистических документах для внесения их в систему концерна. Два мужика лет тридцати пяти смотрели на меня, как дети, и были явно озадачены. Я повторила им все еще раз и добавила:

– Я понимаю, что это все трудно понять. Если у вас будут вопросы, обращайтесь.

– Фу-у-у-у-ух, – выдохнули оба, и мы все разошлись по домам.

Глава 7. Ну наконец-то, с Пасхой!

Интересные традиции здесь, в Швеции. Очень интересные. Или просто я никогда особо не интересовалась традициями других стран в праздновании тех или иных событий. Рождество, Пасха, тут еще Хеллоуин. Ну да, в России тоже как бы праздновали Хеллоуин, но, скорее, как подражание американскому празднику, чем нечто самобытное и традиционное.

А вот в Швеции и Хеллоуин есть, называется как-то по-другому, но смысл примерно такой же. Хотя не совсем. Шведы традиционно идут на кладбище и ставят свечки своим усопшим родственникам. Зажигают там поминальные свечи, как у нас в родительскую неделю. Устраивают застолье и поминают усопших, и рассказывают историю семьи, если есть кому.

А дети, как в американском варианте, наряжаются в страшные костюмы и ходят по домам или квартирам и выпрашивают сладости. Мы тоже в спешном порядке искали детям костюмчики – черные пижамки со скелетами и черепами. В садике все так пришли, и девочки, и мальчики. Да, есть еще вариант для девочек – маленькая ведьмочка в конусообразной шляпе. Но Соня еще маловата для такого костюмчика.

И были тыквы и тыквочки всех размеров и мастей, и не только настоящие, но и свечи, и подсвечники, и корзинки, и ведерки, и просто украшения для стола, и салфетки с тыквами, и скатерти… И много-много чего еще. В целом было весело, хотя мне показалось все это немного жутковатым. Особенно дети в детском саду в черных пижамах со светящимися в темноте костями. Ну очень странное зрелище.

Теперь подошла очередь Пасхи, и я озадачилась куличом. Печь я его точно не буду. Я не умею. У нас всегда пекла его бабушка, пока была жива. Потом мама. А я никогда даже не присутствовала в процессе его приготовления, не то что пекла бы сама. А в нынешних реалиях выпекание кулича вообще не представляется мне возможным. Где я возьму время на этот процесс. Мне бы все остальное не запороть.

Кстати, Пасхальная неделя в Швеции не совпадает с Пасхальной неделей в России, она наступает обычно на неделю раньше, хотя, как я поняла, бывают и исключения: Пасхи либо совпадают, либо календарная разница может быть почти в месяц. И этот факт накладывает особый, замечательный отпечаток на весь рабочий процесс.

А тут еще в детском саду сказали, что в четверг перед пасхой – у нас бы это был чистый четверг – надо принести в садик домашнюю выпечку. Но! Обязательно диетическую и категорически без орехов. То есть это надо что-то еще и испечь в сад? Ну для меня это, как на Луну слетать и обратно. Когда я буду это делать?

Спасла положение Мария. Я в сердцах поделилась с ней моей проблемой, что в садик надо принести домашнюю выпечку, а я особо не умею. Да и времени нет. И условия там такие: с орехами нельзя, минимальное количество сахара, если в рецепте есть молочные продукты и яйца, предупредить персонал, так как среди детей есть аллергики.

И Мария моя говорит мне… Ну, как говорит. На нашем шведско-английском «свенгельска» ломанном языке объясняет, что нет ничего тут сложного и что, если я хочу, она испечет мне такую штуку – бисквит на противне с присыпкой из конфетти.

Я страшно обрадовалась. Давай расспрашивать, сколько это будет стоить, что мне надо принести. На что Мария рассмеялась и со знанием дела ответила, что ничего не будет стоить, ибо рецепт будет простой донельзя. Она сама такие штуки пекла своим детям в садик. А принесет она его мне на противне, и противень мне потом надо будет вернуть.

Да не вопрос! Я верну вымытый, вылизанный противень. Мария, ты святая! Ты даже не представляешь, как ты меня спасаешь. Мне ведь за последние два дня мысль об этой выпечке весь мозг съела. Ну как весь? Не весь, конечно, работала как обычно. Но в перерывах между работой наступала паника, что я буду делать? Что понесу в садик?

А еще надо было найти или как-то организовать детские костюмчики. И вот тут было еще более интересно. Все мальчики будут зайчики, а девочки… Девочки будут какими-то пасхальными ведьмочками, но добрыми, и выглядеть как матрешки. То есть сарафанчик, косыночка, непременно нарисовать на лице веснушки. Что это за персонаж?

Но это уже неважно. Важно то, что добрые люди – воспитательницы из детского сада – зная мою склонность к самодеятельности, припоминая рождественские ночнушки, все подробно мне объяснили. Что надо делать. Где что взять. Что можно купить, а что покупать не надо.

Так выяснилось, что купить можно только уши для Алешки на ободке для волос или на шапке. Эти ушки и потом пригодятся. Остальное: костюмчик – это светлая пижамка, белая, желтая, бежевая, желательно без машинок и трансформеров, и пришитый заячий хвост к штанишкам или рубашке, смотря какая пижамка. Для Сони, сказали они, отрежь кусок ткани по длине от проймы рукава до стоп, собери на нитку, лучше несколько, закрепи и пришей подтяжки, все! А косынку любую. Хоть свой платок на голову повяжи, без разницы.

Ну сказано – сделано. Пошла искать материал.

Благо по дороге между домом и садом был секонд-хенд Красного креста. Я зашла туда прямо перед самым закрытием, еле успела. Думала купить отрез на сарафан, а в результате за сущие копейки купила целый сарафан на Соню, очень прилично сшитый, к которому прилагалась косынка. И на Алешу нашла цельный комбинезон зайца его размера, белый и пушистый такой комбинезон с капюшоном, на котором уже были ушки.

Счастью не было предела. Мои дети пойдут в приличных костюмах!

А еще родителям разрешили поприсутствовать в садике во время пасхального утренника. Я не совсем понимаю, что там будет. Исходя из предыдущего опыта, можно предположить, что совсем не то, что могу себе представить я. Но одно то, что я могу побыть с детьми в садике и посмотреть, как им там живется, сильно воодушевило.

Наученная горьким опытом с рождественским утренником Люсия, я заранее подала заявление начальнице нашего отдела, что в этот день – в четверг – я приду позже обычного, потому что у меня утренник в детском саду. И что у меня нет проблем с компенсацией рабочего времени, потому что я и так перерабатываю стабильно и ежедневно. Так что вопрос рабочего времени не должен стать проблемой.

Начальница Габриэлла мне все практически тут же утвердила. То есть я вполне себе официально могу прийти на работу не в семь утра, как обычно, а в десять или даже одиннадцать – как получится. И все в курсе дела. Даже Красноярск оповестили.

В среду Мария принесла обещанную выпечку. Это был бисквитный кекс, сантиметров пять в высоту, обмазанный сверху глазурью из сахарной пудры и присыпанный разноцветными конфетти. Класс! Профессионально.

Я обнимала Марию, что есть сил. А она не понимала, что она такого для меня сделала. Это же так просто! Просто… Да не просто. Когда вертишься на одной ноге между домом и работой, даже самая малость может выбить из колеи, ибо для такого не предусмотрено ни времени, ни сил, ни места. А тут добрый человек выручил… Здоровья тебе, Мария, а компьютер с этой адской системой мы осилим, не переживай. А ведь Мария переживала поначалу, что у нее плохо все получалось. Но это мелочи. Все утрясется.

После работы в среду я заглянула почти ко всем в кабинеты. Тем, кто еще был на месте, и еще раз напомнила, что завтра приду позже, у меня утренник, и все мне кивали. Потом я загрузилась в машину и поехала тихо-тихо, чтобы не перевернуть мой кекс на заднем сиденье. Дома все еще раз проверила и перепроверила. Все было идеально: у детей правильные костюмчики, правильный кекс испечен, и все должно быть отлично завтра. Только бы ничего не вылезло теперь…

Итак, четверг.

Мы все четверо с утра встали пораньше. Привели себя в порядок, умылись, причесались, оделись, позавтракали. Умудрились не переругаться, что само по себе уже чудо. Дети были в приподнятом настроении. Муж тоже. Мне нравилось абсолютно все, просто потому, что в кои-то веки у меня все вроде получалось: и выпечка есть, и костюмчики приличные, и муж спокойный. Что надо для счастья?

В семь сорок мы выдвинулись в сторону садика. Светало. Было холодно. Конец марта, а снега насыпало за ночь, как в январе. Было очень скользко, поэтому шли медленно.

Муж во главе колонны с противнем в руках. За ним семенила Соня в зеленом комбинезончике, великоватых сапогах и смешной шапке гнома. За ней плелся Алешка, уже одетый в зайца и синий комбинезон. Он сказал, что переодеваться в садике не будет, так что его пришлось одеть сразу в костюм. Замыкающей шла я: в одной руке – костюмчик Сони на вешалке, в другой – сумка с рабочим ноутбуком. Я намеревалась сразу после утренника, не заходя домой, сесть в машину и уехать на работу. А Дима уже разбирался бы на месте, останутся дети в саду или домой с ним пойдут. Только одел бы их нормально.

В садике воспитатели очень удивились, что я пришла с домашней выпечкой. Они явно такого от меня не ожидали. Еще больше обрадовались традиционному виду моих детей. А когда поняли, что я собираюсь остаться на утренник, вообще расплылись в улыбках. Мама, то есть я, появилась и решила остаться на праздник.

Утренник был простой, совсем незамысловатый. Даже песенок, как на Рождество, не пели. Походили хороводом, показали костюмчики, поздравили друг друга с Пасхой (Glad Påsk! – дословно Веселой Пасхи!). Это совсем не то же самое, что «Христос Воскресе!» – «Воистину Воскресе!». Ну да ладно, главное, что детям нравится.

Потом раздавали детям их же поделки, которые должны были изображать цыплят и зайчиков. Смешные такие поделки: два пенопластовых шарика разного размера, прикрепленные друг к другу и окрашенные в желтый, если это цыпленок, или светло-голубой, если это зайчик. На маленьких шариках красовались разноцветные перья или ушки из бумаги и нарисованные глаза, клювы или носы с усами. Ну, что скажешь – очумелые ручки. Почему-то я раньше не замечала детских поделок. Хотя, чего тут странного? С такой работой хорошо хоть себя еще не забываю домой приносить.

Потом все вместе: и родители, и дети садились за стол и чаевничали с принесенными сладостями. Разговоры были местами понятны, все-таки я уже кое-что понимала, местами не совсем. Я сидела за одним столом с Соней. Дима сидел за другим столом с Алешкой… Тут одна воспитательница, Ева, подошла ко мне и спросила на английском:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.