Сотрудник иностранного отдела НКВД

Зинаида Филипповна теперь, через много лет вспомнила этот случай и подумала: «Прав был генерал, конечно прав, что не санкционировал ту разработку. Положили бы и меня, и наших оперативников на той полянке. А так, прибыла группа очень опытных профессионалов. Проследили до хаты, где те остановились на ночлег. Ночью усыпили какой-то гадостью, а когда те проснулись, то были и переодеты, и в наручниках. Так что ни отравиться, ни себя, ни кого другого застрелить уже не могли. А оружия у них двоих было столько, что целое отделение вооружить можно было».

Да и вообще генерал очень точно после этого случая сказал:

– Намаемся мы с этими бандерами, у них же в каждой хате свои. Главарей уберем, новые появятся. Да и пацаны подрастают. По той же дорожке за отцами пойдут. Тут другие методы нужны. Тут вопросы идеологии и психологии надо подключать. Этих на ура не возьмешь. У них своя идеология. Но это забота не нашей конторы…

Глава 12. Как было

Эти люто ненавидящие всё и всех вокруг, кроме себя, естественно, богоизбранные сверхчеловеки, появились в конце двадцатых годов. Объединилась маленькая группка из тридцати украинских националистов с благородной целью освобождения Украины от колонизаторов – Польши и Советской сталинской России, захвативших их землю. Назвали себя – ОУН (Организация украинских националистов). Написали программу, в которой главной целью было построить сильное государство во главе с Вождем, а для этого создать сильную украинскую армию и бороться за власть над другими народами.

В программе развернуто писалось о морали ОУНовца, как о морали завоевателя. Главными чертами назывались – «догматизм … фанатизм … аморальность, … насилие…».

После нападения фашистской Германии на СССР большая часть оуновцев добровольно поступили в созданные фашистами карательные батальоны "Нахтигаль" и "Роланд", и дивизию "СС Галичина", служа в которых отличились зверствами, удивлявшими даже эсэсовцев. Многие прошли специальную подготовку в лагерях Абвера.

Весной 1943 года немцы начали формирование 14-й дивизии СС из украинских добровольцев дистрикта Галиция и «Украинской освободительной армии» – из «восточных украинцев», преимущественно военнопленных. В том же году они начали резню известную как Волынская. По данным польских источников, в 1943—1944 годах на Волыни погибло шестьдесят тысяч поляков и двадцать тысяч украинцев, от рук украинских националистов, под началом Дмитрия Клячкивского.

В конце войны эти части были расформированы. На их базе и появилась УПА (Украинская повстанческая армия), которая была разделена на три группы: "Север", "Запад" и "Юг". Каждая группа состояла из 3-4 куреней. В один курень входило три сотни. Сотня в свою очередь образовывалась из 3-4 чотов (взводов). В каждом взводе был рой, из 10-12 человек.

Точной численности этой армии в документах не приводилось, но она составляла от 25 до 100 тысяч хорошо обученных головорезов, вооруженных и немецким и советским оружием. У них имелись большие запасы боеприпасов, провианта и амуниции, оставленных им фашистами или захваченных у советской армии. Была в этой армии служба безопасности, в ведении которой находилась разведка и устрашающие карательные функции. Фашисты ушли, а эти остались.

Целью УПА было не пустить советские войска на свою территорию.

На Волыни в это время банды ОУН-УПА, почувствовав ослабление фашистов и свою силу, надеясь создать самостийную власть, начали воевать и с красными, и с фашистами, и с поляками. Одно время им удавалось контролировать большие районы в Ровенской и Тернопольской областях.

Уверовав в свою силу первое время эти головорезы действовала открыто. Зная местность занимали выгодные позиции, заманивали подразделения советской армии в ловушки и засады.

Устроив засаду, бандеровцам удалось тяжело ранить командующего первым Украинским фронтом генерала армии Николая Федоровича Ватутина, передвигавшегося с малочисленной охраной. В результате этого ранения Ватутин погиб. После этого из ряда вон выходящего случая борьба с УПА резко усилилась. Опыт советских воинов и командиров позволил разгромить большие подразделения УПА, захватить большое количество оружия, боеприпасов, несколько складов с немецкими снарядами, минами, продовольствием и вещевые склады.

Разгромленные Красной Армией в открытых боях бандеровцы быстро поняли бесперспективность таких действий и перешли к партизанской и подпольной войне. Постоянно использовали тактику запугивания. Именно в этих местах в 1943 году развернулось массовое уничтожение польского населения бандитами УПА.

К весне 1945 года войсками НКВД были разгромлены все крупные банды. За 1944 год было уничтожено почти шестьдесят тысяч бандитов и более пятидесяти тысяч членов УПА задержано.

После полного освобождения Украины от фашистов Советской армией УПА продолжила вести войну, но уже скрытно, методами террора и диверсий. Численность групп сократилась до 10-12 единиц, они стали более маневренными и трудноуловимыми. Жестоко расправлялись с советскими гражданскими работниками, учителями, агрономами, инженерами в селах и небольших городках. Сочувствующих Советской власти убивали семьями, пытали.

Главнокомандующий УПА Шухевич издал приказ о продолжении борьбы с СССР. Поэтому уничтожение ОУН-УПА стало важнейшей задачей органов НКВД на Западной Украине.

Руководство УПА сбежавшее после войны за границу, перешло на службу в западные разведки и дало оставшимся подразделениям указание беречь силы до наступления вооруженного конфликта между странами Запада и СССР. Связь между этими спецслужбами и подпольщиками УПА поддерживалась. Им с воздуха в леса Западной Украины забрасывали, боеприпасы, деньги, радиостанции и прочее. Присылали агентов.

В отчете, который по заданию начальника управления тогда подготовила Зинаида был отдельный раздел про схроны – подземные хитроумные землянки оборудованные вытяжными системами, тайными входами и выходами. Иногда через колодцы, мусорные кучи, деревья, собачьи будки, сараи, пни.

В одной докладной записке рассказывалось: «На верху колодца, был ворот с цепью и ведром. На расстоянии метров пяти вниз, но выше уровня воды, была сделана замаскированная дверь. За ней коридор с замаскированными комнатами. Спускались в схрон на ведре. Опускал бандеровцев, осторожно крутя ворот с цепью свой человек, живший в селе».

Многие в селах Западной Украины поддерживали этих, как говорили поблизости в Литве и Латвии, «Лесных братьев». Одни воспринимали их как героев, борцов за независимую Украину, другие из страха за свою жизнь или из боязни пыток. Поэтому бандеровцам давали продовольствие, пускали на ночлег, прятали. И уж тем более помогали селяне своим родственникам скрывавшимся в лесах. Чтобы лишить УПА такой поддержки многие родственники бандеровцев были выселены в далекие от родных места или отправлены на спецпоселение в Сибирь.

Позже, когда Зинаида с мужем уехали на Крайний Север, она узнала, что в 1950 году был уничтожен, генерал-хорунжий, командующий УПА Роман Шухевич. ОУН начала постепенно хереть. После уничтожения Шухевича ОУН-УПА стал руководить такой же опытный и опасный враг – Василий Кук. Его тоже удалось схватить. Органы НКВД вели долгую психологическую обработку этого непримиримого врага Советской Власти и сумели убедить. Он понял, что дело ОУН обречено и, чтобы избежать дальнейших жертв, а может быть надеясь таким образом сохранить остатки своих единомышленников, согласился призвать бойцов УПА сложить оружие. Советские власти сохранили Куку жизнь и после шестилетнего заключения освободили.

За 10 лет борьбы с подпольем ОУН со времени окончания войны до середины пятидесятых годов погибло двадцать пять тысяч солдат и офицеров Советской армии, сотрудников органов госбезопасности, милиции, пограничников, Около тридцати двух тысяч партийных, советских работников, учителей, агрономов, инженеров приехавших налаживать мирную жизнь в этих местах, улучшать её.

Вечная им память!

Глава 13. Голубые горы.

Спина у Зинаиды Филипповны болела с детства. Каждый раз, когда просыпалась, первое, что делала, наклонялась вперед, слегка сгибала колени, и вытягивала на выдохе мышцы спины. Так показали в Голубых горах. В Индии. Когда лечили сломанный позвоночник.

Ездить верхом она научилась на второй год, как приехали в Персию. У отца было несколько коней для верховой езды. Она долго упрашивала, чтобы ей позволили. Упросила. Махмуд легко поднял, усадил в седло и улыбаясь, держа лошадь под уздцы, катал её по двору. Когда уверенно научилась сидеть в седле, привыкла к лошади, начали учить ездить на самой спокойной кобыле. Постепенно стала неплохо скакать.

Однажды, это случилось когда ей было девять лет, к отцу приехал на коне знакомый офицер и привел на поводе почти необъезженного жеребца. Привязал обоих к коновязи и ушел в дом. Чувствовалось, что жеребец того гляди вырвется на свободу и улетит в горы. А конь был красив. Крупные черные глаза смотрели на людей зло, широкие ноздри раздувались, при каждом звуке он вздрагивал, ржал и вставал на дыбы. Длинная грива свисала ниже мускулистой шеи. Жеребец был оседлан. Наверное, офицер собирался объезжать его после встречи.

Отчаянная Зинушка решила объездить сама. Она была уверена, что ей удастся сделать то, чего пока не получается у казака-офицера и тогда все удивятся, похвалят и будут рассказывать потом, какая она молодец! Сначала подошла и заговорила с молодым конем. Тот удивленно посмотрел на девчонку и успокоился. Тогда она сбегала домой, принесла несколько кусочков сахара встала перед жеребцом и протянула ему кусочек на ладони. Конь принял подношение. Зинушка спросила:

– Можно я на тебе прокачусь. Немножко. Посижу в седле и слезу. А за это дам тебе еще сахара.

Конь помотал головой. Зинушка восприняла это как согласие. Дала еще кусочек и конь снова съел.

Она погладила его по шее. Конь стоял. Тогда девчонка спокойно и медленно укоротила стремя с одной стороны. Перешла на другую сторону и сделала то же с другим стременем. Осмотрела седло оно было хорошо подтянуто. Зинушка перекинула повод через голову на шею жеребца, выровняла, слегка натянула его а потом вскочила на жеребца. Конь вздыбился, заржал, стал брыкаться, но Зинушка крепко держалась в седле. Жеребец взбрыкнул и понесся. Он промчался через двор, перескочил через невысокую изгородь на задах сада и поскакал по дороге за город. Зинушка уцепилась одной рукой в гриву коня, второй пыталась натянуть повод, но жеребец обезумел. Он пытался сбросить девчонку, это не получалось, а он все пытался и пытался. Наконец, уже далеко за городом все же сбросил и умчался. Зинушка упала, почувствовала мгновенную страшную боль и потеряла сознание.

Когда её нашли она лежала, разбитая в кровь о камни и почти не дышала. Отец попытался взять дочку на руки. Зинушка вскрикнула от боли и снова потеряла сознание. Махмуд сказал отцу, что возможно перелом позвоночника. Просто так нести нельзя. Надо положить на доску и тогда переносить, чтобы позвонки не сдвигались. Иначе могут порваться нервы и ноги не будут ходить.

Врач после осмотра подтвердил перелом позвоночника. Ноги почти не реагировали на уколы, потеряли чувствительность. Мать не отходила от Зинушки и плакала, плакала. Отец приглашал разных врачей, те осматривали, качали головой и говорили одно и тоже – жить будет, но только в инвалидной коляске. Махмуд разузнал, что в город недавно из Индии приехал знахарь. Он вылечил многих людей, от которых отказались европейские врачи. Уговорил прийти. Знахарь занимался Зинушкой с утра до глубокой ночи. Сказал, что сам вылечить не сможет, но знает тех, у кого это, возможно, получится.

– Если кто и сможет это сделать, то только в Голубых горах. На юге Индии. И то, если возьмутся. Выдержит ли девочка далекий путь или нет, я не знаю. Я скоро уезжаю в Индию. Туда отправляется караван с которым я пойду. Если решитесь – возьму.

Родители согласились. По приказу знахаря сделали широкую доску с креплениями и крышей из шелка. Получилось что-то похожее на палатку. Зинушку уложили на эту доску так, чтобы она не могла двигаться. За крепления привязали между двумя лошадями и караван пошел.

Как она ехала, как её снимали с лошадей, кормили, поили, натирали какими-то мазями Зинушка почти не помнила.

Потом, через годы, Зинаида Филипповна на карте посчитала. Она с поломанным позвоночником проехала больше двух тысяч километров.

Это было мучительным путешествием, но она его выдержала.

И вот однажды, после очередного привала знахарь сказал, что завтра путь будет закончен, что он привез её к тодам.

– Кто это? – прошептала Зинушка.

– Это, – знахарь задумался, потом продолжил, – они произошли от богов. Только они могут тебя вылечить. Больше никто в целом свете. Если возьмутся, то обязательно вылечат. Тогда я тебя у них оставлю, а через год, когда караван очередной раз будет возвращаться в Персию, в Мешхед, они тебя заберут.

– А если не возьмутся?

– На все воля Аллаха, скоро узнаем.

Доску с Зинушкой положили на землю. К ней подошел высокий, очень высокий красивый человек с длинными седыми волнистыми волосами, бородой и зелеными глазами. Кожа у него была светлой, а лицо непохоже на лица индусов и персов. Он слушал тех, кто привез Зинушку, качал головой и ничего не говорил. Потом что-то сказал на неизвестном ей языке. Те, кто привез, отошли. Другие люди взяли доску и понесли. Поставили в поле покрытом зеленой травой. Светило солнце. Легкий ветерок окутывал прохладой её измученное изболевшее тело. Впервые за время мучительного путешествия, если конечно езду привязанной к доске, между двумя лошадями, можно назвать путешествием, ей стало спокойно. Боль затихла. Этот высокий человек подвел огромного буйвола. Буйвол наклонился к её лицу, обнюхал, покачал головой и тихо замычал. На его шее зазвенел серебряный колокольчик. Он снова наклонился к девочке, и лизнул её в лоб. Зинушка открыла глаза и улыбнулась. Ей показалось, что и буйвол в ответ улыбнулся. В его ноздре блеснуло золотое кольцо. Зинушка потеряла сознание.

Пришла в себя и увидела, что высокий седой мужчина улыбается ей. Он что-то сказал и Зинушка поняла: её будет лечить он и вылечит, но надо запастись терпением и во всем слушаться. Она в ответ улыбнулась, и заснула. Проснулась, наверное, на следующий день. Почувствовала, что лежит на другой, гораздо более широкой доске. Эта доска приятно пахла и, казалось, излучала тепло. Её снова отнесли в поле. Переложили на живот. Боли она не почувствовала. Такое случилось впервые после того, как конь сбросил и она ударилась о камни. Тот же седой великан намазал её спину каким-то снадобьем и долго, очень долго растирал, произносил заклинания, она засыпала, просыпалась, впадала в беспамятство и снова приходила в сознание, а он занимался с ней и занимался. Как отнесли в хижину без окон, с очень маленькой дверью она не помнила. Когда в очередной раз очнулась этот мужчина напоил молоком. Напоил через тростинку из деревянной мисочки. Такого вкусного молока она никогда прежде не пила. Зинушка подумала, что он должно быть древний жрец или святой. Он улыбнулся, будто прочитал её мысли и сказал, что привязывать теперь не станут, но шевелиться нельзя, иначе никогда не сможет ни ходить, ни вставать. И она лежала. Терпела и лежала. Изредка поворачивала голову влево, это жрец разрешил, и тогда представляла, будто спит на левом боку. Когда поворачивала голову вправо, представляла, будто спит на правом. День изо дня повторялось и повторялось лечение. Она чувствовала, что силы восстанавливаются, что она крепнет, но не шевелилась. Жрец подолгу был рядом. Большую часть дня она лежала на зеленом поле. Видела, как пасутся огромные буйволы. Такие огромные, каких раньше не видела. На закате их загоняли в загон, на языке племени он назывался тирири. Зинушка обладала прекрасной памятью и способностью к изучению языков, потому быстро освоилась и стала понимать язык людей, у которых лечилась. Её сначала никак не называли, а попозже, когда привыкли, стали называть так же, как остальных женщин – матерью. Только прибавляли слова «маленькая» и «которую лечат». Получалось – «Маленькая мать, которую лечат». Здесь всех женщин, от самых маленьких до старушек, уважительно называли «матерями». Как заметила Зинушка женщин было намного меньше, чем мужчин. Примерно в пять раз меньше. Она спросила у жреца, почему так, тот пожал плечами и ответил:

– Так было всегда. Так богине угодно.

Бросалась в глаза красота и мужчин, и женщин. Их высокий рост – почти два метра. Атлетическое сложение. Длинные волосы, обрезанные спереди чуть выше бровей, сзади лежали на плечах и спине. Зинушка уже читала про древнегреческих и римских богов. Эти люди их напоминали. Даже одеты были как древнегреческие боги в светлые тоги, концы которых перебрасывали через плечо за спину. Потому седого жреца, который её лечил, стала про себя называть Алексием, ведь имя Алексий, означало Целитель и было одним из имен бога Аполлона. Как-то спросила жреца, не обидится ли, если она будет называть его Алексий. Жрец согласно кивнул. И сказал, что его почти так и зовут.

Позже Зинушка узнала, что племя называется ТОДА. Они никогда не лгут и не крадут. Ложь, считается здесь самым мерзким и подлым поступком. Об этом учат маленьких детей с рождения. На высокой горе находится храм. Единственный, это храм Истине.

Алексий рассказал, что буйвол для тода божественен. Когда тод появляется на свет, то в его теле поселяется душа, а в его буйволе дух. Так они становятся единым. Потому у каждого в племени есть собственный буйвол, которому он поклоняется.

В терири имеется загон для личных буйволов и храм, к которому нельзя приближаться женщинам и неженатым мужчинам.

Только жрецы могут входить в храм и совершать в нем священные действия.

Когда умирает хозяин, голову его быка отрубают, тело закапывают. Над телом разводят костер и сжигают и тело умершего тода, и буйвола. Вместе с дымом из священного буйвола вылетает дух и переправляет душу умершего тода в созвездие Быка. А еще в племени тода поклоняются солнцу и верят в реинкарнацию.

Иногда к Зинушке подходил самый большой буйвол. Тот, которого она увидела в первый день, с золотым кольцом в ноздре и серебряными колокольчиками на шее. Тот, который разрешил её лечить. Наклонялся над ней, обнюхивал, фыркал, что-то говорил на своем буйволином языке. Зинушка понимала – говорит доброе, ласковое, чувствует, как ей тяжело и подбадривает. Так было много месяцев.

Однажды Алексий осторожно поднял и согнул её ногу. Зинушка не почувствовала боли! Нога работала! Он кивнул и сказал, что скоро она будет учиться ходить. Она ответила, что давно уже это умеет. Он покачал головой:

– Умела в другой жизни, а завтра начнешь этому учиться заново, а сегодня не смей вставать. Иначе – беда!

Она – непоседа, неслух, егоза, слушалась его безоговорочно. Ни разу не нарушала запреты. И чудо совершилось. На следующее утро Алексий поднял её с доски и поставил за землю. Она покачнулась, чуть было не упала, он обхватил исхудавшую тоненькую девочку и Зинушка устояла. Жрец сказал, что теперь спина вылечена. Теперь скоро будет ходить. Зинушка ответила. Ответила на его языке. Как это получилось она не понимала, но заговорила на неизвестном языке. Седой великан удивленно посмотрел на девочку, сказал, что впервые слышит, как чужестранка говорит на их языке.

Еще через несколько месяцев Зинушка ходила и бегала, как будто никакого перелома позвоночника не было.

Прошло еще несколько месяцев и за Зинушкой приехал индийский знахарь. Всего она в Голубых горах была больше года.

За это время любопытная девчонка много чего узнала о Голубых горах и людях, которые в них живут. Вначале Алексий сам водил её в деревни, которые были ниже в горах. Там жили другие люди, говорившие на других языках. Позже, когда она освоилась, стала сама ходить в эти деревни. Постепенно научилась говорить на их наречии. Познакомилась с их жизнью. В этих деревнях рассказывали, что раньше все Голубые горы были землей тодов. Те, кто приходил сюда просили у них разрешения жить на этой земле, пользоваться ей, выращивать растения, пасти скот. Тоды всем разрешали. Потом появились англичане и стали постепенно хитростями отнимать у тодов участок за участком. Постепенно вытеснили их на самые верхние пастбища, а себе забрали лучшие. Взорвали горы построили дороги и теперь англичанам стало легче сюда добираться, но душный и сырой ветер с моря стал проникать и застаиваться здесь. Оттого жить стало хуже, а домашняя птица и скот постепенно измельчали. Да и люди стали чаще болеть и умирать. Английские солдаты, которые бездельничают в городке, от скуки издеваются над людьми, мучают их.

Ей было интересно посмотреть на этих хитрых и злобных англичан и однажды она попросила разрешения у Алексия сходить в городок, в котором те жили и который видела у подножья горы, когда смотрела вниз с плато. Видела озеро возле него. Великан кивнул и слегка усмехнувшись, сказал:

– Найди там ферму Джона Саливана. Сам он умер, а вот внучка его жива. Она про наши горы расскажет.

Потом добавил:

– Идти придется долго. Ты еще не достаточно крепка, чтобы осилить и спуск и подъем за один день. Попросись у неё переночевать. А на следующий день с утра возвращайся.

Утром Зинушка попрощалась с Алексием. Он протянул ей красивую палку длиной немного меньше метра и сказал:

– Если встретишь тигра или другого зверя, или удава, или змею – не пугайся и не бойся. Остановись. Выстави высоко перед собой посох и тихо, но так, чтобы они услышали, спокойно скажи, чтобы уходили. Скажи, что ты под моей защитой. Тогда не тронут. Уйдут.

Зинушка до селения добралась без происшествий. Нашла каменный дом Саливана. Позвонила в колокольчик, висевший у калитки. Из дома вышла пожилая дама одетая почти так, как одевалась жена английского консула в Мешхеде. Подошла к калитке спросила:

– Тебе чего, девочка? Ты чья? Что-то я тебя здесь раньше не видела.

Зинушка инстинктивно сделала книксен и на английском ответила:

– Меня привезли в ваши горы с поломанным позвоночником. Теперь вылечили. Я все время была там, – она показала вверх на горы, – скоро за мной приедут и я покину ваши места. Должно быть, навсегда. Мне хотелось перед отъездом узнать побольше о Голубых горах. Лучше вас этого никто не сможет рассказать.

Женщина высокомерно посмотрела на неё:

– Тебе нужна моя хозяйка, а не я. Я доложу ей. Как тебя представить?

Зинушка сообразила, что надо сказать что-то посолиднее и ответила:

– Доложите, что я мадмуазель Зинаида из консульства в Мешхеде.

Служанка ухмыльнулась и ушла в дом. Однако вскоре вернулась и пригласила Зинушку пройти за ней.

Её встретила дама одетая гораздо лучше, чем жена консула. В руке внучка Джона Саливана держала монокль и на протяжении всей долгой беседы время от времени подносила его к переносице и вглядывалась в лицо девочки.

Она предложила Зинушке сесть за небольшой столик, на который служанка поставила поднос с чашками чая, маленьким молочником, наполненным, должно быть, сливками. Зинушка поблагодарила, пригубила чай и поставила чашечку, из почти прозрачного фарфора, на прежнее место. Сделала все так, как учила их в школе жена русского консула. Хозяйка кивнула, удовлетворившись манерами девочки и начала рассказывать:

– Мой дед Джон Сэлливан, Основал все это! – Она обвела рукой вокруг и гордо посмотрела на маленькую девочку. Я внучка главного управляющего Голубыми горами. Он, по распоряжению Ост-Индской Компании, в которой работал коллектором, начал обследовать эту местность и открыл для нас, англичан, Голубые горы или, как их называют на местном наречии, Нильгири. За это его и назначили главным управляющим. Дед жил на Нильгири и управлял его пятью племенами почти тридцать лет. Он был честным и справедливым. В тысяча восемьсот двадцать седьмом году основал наш маленький городок, который назвали Уттакаманд.

По распоряжению деда город засадили садами. Не позволил изгадить озеро. Оно и сейчас украшает наш город. Взорвал каменные горы и построил дороги. Сделал все это достоянием Великобритании. Он описал все племена, которые здесь живут их быт и нравы. Заступался за них. Его они и сейчас чтят и любят.

Фактически он открыл эти места для цивилизации, как Колумб открыл Америку! Индусы боялись ходить в горы Нильгири. Эти места считались местом, где живут боги и любого, кто посмеет нарушить их покой, боги покарают. Любого ждет смерть.

Но появился мой дед с цивилизованными, вооруженными огнестрельным оружием англичанами, которые отправились в это место богов и открыли его для людей. Это произошло в январе 1819 года. Почти сто лет назад.

Теперь, меньше, чем через сто лет, здесь процветают фермы с цивилизованными плантациями. В нашем Уттакаманде, созданном моим дедом, живет около пятнадцати тысяч человек. Все здесь в идеальном, истинно британском порядке. Многие, кто чуть не умирал от мерзкого климата в Мадрасе или других городах, примчались сюда, как только узнали про здешний лечебный, райский климат открытый моим дедом. Здесь они будто бы заново родились! А сделав плантации на прекрасных здешних почвах еще и обогатились.