Поцелуй железа

Послужить королеве было честью – и долгом. Это помогло бы возвысить мою семью, которая очень нуждалась с тех пор, как мои родители перестали покидать свое поместье, а мой муж тратил все свое время (и деньги), шатаясь по Европе. А еще был дядя Руфус. Сама мысль о нем сдавливала мне грудь. Он плел интриги и втирался в доверие к влиятельным людям. По моим последним сведениям, это не принесло моей семье ни новых титулов, ни земель.

Но даже так, я не солдат или генерал, который бы мог сражаться за свою страну. У меня не было никаких выдающихся способностей, которые бы были полезны королеве. Я не обладала магическим даром, который мог бы ей пригодиться.

Представитель королевы протянул мне письмо, нетерпеливо поджав губы.

– Вас вызывают во дворец.

Сердце зашлось в груди. Вызов. От королевы. Значит ли это, что она все знает? Возможно. Это единственная причина, по которой она может хотеть меня видеть – чтобы я предстала перед ее судом.

Ее представитель вздохнул и сам взломал печать на письме, после чего начал читать: «Ее Величество, Элизабет V, королева Альбиона, требует присутствия Леди Кэтрин Феррерс на своем дворе в качестве придворной дамы». Его губы еще шевелились, но я слышала лишь звон.

Это чудо, но меня не наказывают за преступления. Королева вызывает меня во дворец.

* * *

Я попыталась отказаться – естественно, вежливо. Но это было не приглашение. У меня всего две недели на подготовку, чтобы предстать перед Ее Величеством. Он дал понять это, как умеют придворные: сдержанные улыбки и жесты, говорящие громче слов, не оставили мне выбора. Отказ появиться будет воспринят как оскорбление Ее Величества.

Но я не могу позволить себе предстать перед двором. Я едва ли могу прокормить обитателей поместья, не говоря уже о покупке подходящих для дворца нарядов. Мне нужно быть здесь, чтобы найти способ расплатиться с этим чертовым долгом. Возможно, прошлой ночью я нашла деньги для первого платежа, но мне все еще нужно каждый месяц где-то брать по пятьсот фунтов.

Может быть, я смогу не понравиться королеве настолько, что она захочет меня прогнать. Хотя нет. Рискованно. Раздражая монарха, можно переступить тонкую грань, и вместо дома отправиться к палачу.

И ведь это было бы так скучно – просто отправить меня домой.

Размышляя, я смотрела карете вслед. И хотя посыльный Ее Величества уехал, меня не покидало чувство, будто бы здесь есть кто-то еще. Я огляделась вокруг, но в окнах не было ни Хорвича, ни Мораг, а в разросшейся чаще, в которую я превратила палисадник, никто не прятался.

– Никто не прячется. – Я усмехнулась про себя, развернулась и пошла домой. Но я по-прежнему чувствовала на себе чей-то взгляд.

Оказавшись между приставом и вызовом во дворец, я чувствовала себя выбитой из колеи. А если еще добавить вчерашнего эльфа, то неудивительно, что у меня разыгралось воображение.

Зайдя в дом, я вытащила из внутреннего кармана его безделушку. Это был первый раз, когда я смогла хорошо ее разглядеть при дневном свете. Прошлой ночью я только заметила, что она золотая, около дюйма в разрезе, а на поверхности выгравирован какой-то узор. Теперь я видела, что это была не просто гравировка. Глубокие линии прорезали его поверхность. Между ними были рассыпаны звезды и целые созвездия, а когда я повернула шар другой стороной, то увидела луну и даже падающую комету.

Шар был слишком тяжелым, чтобы оказаться полым, но судя по тому, с какой легкостью линии прорезают поверхность, возможно, он не был твердым целиком. Было похоже, что шар выполнен из разных частей. Я попыталась отсоединить одну часть ногтем, но она не сдвинулась с места.

Что это, черт возьми? Просто симпатичная безделушка или она для чего-то нужна? Единственное, что я знала наверняка, это то, что, во-первых, оно однозначно из настоящего золота, а во-вторых, это эльфийская работа.

А это в свою очередь означало две вещи. Первая: шар стоил очень дорого. Вторая: я не могла продать эту проклятую штуку.

Изделия эльфийской работы были очень редки, так что попади шар на рынок – даже такими подпольными путями, как через мою скупщицу, – наделал бы много шума. Что могло бы привести эльфа прямо ко мне. И в тот момент, когда моя скупщица почувствует даже легкий намек на наживу или опасность, тут же выдаст меня. Без колебаний. Так что мне ничего не оставалось, как готовиться предстать перед двором.

После встречи с эльфом я не рискнула вновь выходить на дорогу ночью. К счастью, мое предположение оказалось верным, и его мешочек с деньгами покрывал первый платеж приставу, который я погасила на следующий день. Мне даже осталось, чем заплатить Хорвичу и Мораг.

Следующие недели я работала в саду, сажая столько семян, сколько возможно, чтобы в мое отсутствие у Хорвича и Мораг была еда.

Пока мои руки были заняты, у меня на уме был только один вопрос. Почему из всех людей именно меня позвали ко двору?

Обычно придворными дамами становятся женщины, которые заслужили милость королевы или чьи мужья как-то ей угодили. Я была уверена, что королева не знала ничего о моем существовании, кроме имени из переписи дворянок. И было невозможно, чтобы этот тупица, за которого я вышла замуж, сделал что-то, чтобы ей угодить. Он угождал только себе.

И хотя казалось, что этот вызов не имеет никакого отношения к моим ночным похождениям, мне было неспокойно. Что если это была ловушка, чтобы публично судить Опасную Леди и сделать предупреждение другим на ее примере?

На моем примере.

Глава 8

Несмотря на мои страхи, дни шли своим чередом, и, хотя я и оттягивала поездку, насколько это возможно, пришло время ехать в Лунден. Мы с Весперой добрались уже в сумерках, когда стены замка были всего-навсего более глубокой тьмой, уходящей влево и вправо и кое-где пронизанной факелами. Когда я показала приглашение, страж кивнул головой и пропустил меня через огромные ворота. Я подавила вздох разочарования: если бы меня не пустили, это было бы хорошим оправданием, чтобы вернуться домой.

Фонари выстроились вдоль дороги, вьющейся через сад, но за пределами луж их золотистого света я могла видеть только расплывчатые очертания и скопления теней. Вместе с фонарным дымом чувствовался легкий аромат зелени.

Впереди был замок – череда башен и зубчатых стен, казавшихся совсем черными на фоне сине-фиолетового неба. Я затаила дыхание и прошла через арочную галерею, пытаясь не представлять, что это зияющая пасть чудовища из сказок.

Газовые лампы хорошо освещали двор, так что можно было легко заметить дорожную грязь на моем одеянии и выбившиеся из косы пряди. Может быть, увидь меня в таком виде королева, меня бы тут же отправили домой.

Слуги странно косились на меня – женщина в одиночку приехала затемно, – а когда я показала свое приглашение, их удивление стало еще сильнее.

Я вежливо улыбнулась камергеру, который встретил меня и повел по извилистым коридорам дворца. Но в ответ я получила лишь равнодушный взгляд и кивок в сторону библиотеки и коридора, ведущего в тронный зал.

Я поморщилась, когда вдруг поняла: он не был бессердечным. Он просто делал свою работу. Он камергер, а я – леди. И хотя в Маркайт-Келл эта грань была стерта, в остальном мире это деление никуда не исчезло. Слуги. Аристократы. Никогда эти двое не должны быть на равных.

Мое сердце сжалось, уже скучая о Мораг и Хорвиче. Не помню, когда в последний раз мы так надолго разлучались. Здесь, при дворе, я никого не знала. У меня не было ни единого покровителя ни среди высших, ни среди низших чинов. От этой мысли у меня засосало под ложечкой.

Долгое время живя в поместье, я изолировалась от мира, и это отчуждение дало мне чувство безопасности. Там было неважно, была ли я в грязной одежде или (о, ужас) в брюках. Я могла облокачиваться на кухонный стол и есть медовые кексы, не боясь, что меня будут бить по пальцам и напоминать об осанке. Мне не нужно было следовать всем этим правилам этикета, которые в меня вбивали в детстве.

Но в мире снаружи нужно повиноваться. Безопасность требовала, чтобы я сливалась с остальными, надевала маску, подчинялась правилам и была тем, кем меня хотели видеть власть имущие.

Эту часть моей сущности сформировали мой отец, мой дядя и, пока был рядом, мой муж. Мне просто нужно было напоминать себе, что делать.

Я расправила плечи и сложила руки – прекрасная и совершенная леди Кэтрин Феррерс.

Мы зашли в мои покои, и я обнаружила, что они отделаны светло-серым цветом и роскошно обставлены, хотя и слегка великоваты. Думаю, придворные дамы приезжали с каретами, забитыми вещами, и обустраивали свои комнаты. Я же послала вперед с дилижансом только небольшой сундук. Сейчас он стоял в гостиной, будто бы слуги не знали, что делать с единственным предметом багажа. Возможно, они подумали, что это ошибка и я привезу с собой еще дюжину таких.

В моем распоряжении были небольшая гостиная, просторная спальня, а также отдельная комната с туалетом и раковиной. Пристально глядя на мой грязный подол, камергер сказал, что я могу в любое время позвать, чтобы наполнили ванну. Смущение, которое могло бы возникнуть, затмила мысль о ванной, которую наполнили бы служанки, а не я сама, таская ведра с кухонной плиты.

Возможно, после этого меня бы точно отправили домой.

– Поскольку у вас нет свиты, мы можем нанять служанку на ваше имя. Или они приедут отдельно от вас? – Камергер вопросительно поднял брови.

Это было глупо, но мои щеки вспыхнули. Я обходилась без служанки много лет с тех пор, как последняя забеременела и вышла замуж. Мне не составляло труда самой одеваться и, когда у меня оставались силы, мыть голову. Однако стоя здесь, во дворце, перед камергером, чьи бархатная куртка и сияющие туфли были новее, моднее и богаче, чем любой мой наряд, я неловко замялась:

– Нет. Без свиты.

Он наклонил голову, издав тихий звук. И вновь, это не было грубо… просто било прямо в цель.

Камергер сказал, что завтра меня представят королеве и что, хотя я и опоздала на ужин, он распорядился подать еду в мои комнаты. Естественно, никто и не предполагал, что мне придется самой добывать себе ужин на кухне, я это знала. Но нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что тебя снова обслуживают.

Через пару секунд камергер вышел и зашел слуга с моими седельными сумками. Едва я убрала с глаз долой свою скромную коллекцию одежды, как появился другой слуга с холодным мясом, сыром, хлебом и соленьями на подносе, извиняясь за скромную пищу. Столько еды я не видела уже несколько недель, а мяса – несколько месяцев.

Я съела все, что было на подносе, и упала на кровать. Но мне не спалось. Потому что завтра меня представят королеве, а таких ролей мне еще не приходилось разыгрывать.

Я вертелась с боку на бок, живот крутило, пока наконец мне не пришлось побежать в туалет и выблевать все, что съела. В холодном поту я сидела на холодном каменном полу и смотрела в темноту.

Леди Кэтрин Феррерс. Аристократка. Замужем (как бы я сильно ни ненавидела этот факт). А теперь еще и придворная дама королевы.

Сквозь десятилетия вспомнились слова моего отца как напоминание о том, что значит быть леди.

Покорная. Исполнительная. Тихая.

Вот такой я должна быть.

Глава 9

Я почувствовала приступ тошноты, взглянув на двери тронного зала. Я спала всего час или два. Да и не то чтобы можно было найти какое-то облегчение во снах, где я стояла перед королевой в лохмотьях и в наказание она травила на меня Дикую охоту. Во главе ее на огромном почти разложившемся олене был тот самый эльф, которого я повстречала на дороге; его глаза сверкали в темноте, устремившись на меня с намерением убить.

Мне нужно было достать немного вина или джина – чего-то, что помогло бы мне провалиться в сон и избежать кошмаров.

По правде говоря, нефритовое платье на мне, хоть и сделано из шелка, было немногим лучше лохмотьев. Кружево и тесьму я позаимствовала у другого изъеденного молью платья, чтобы скрыть пятна и дыры. Но даже волан, которым я прикрыла истрепавшийся край подола, не мог скрыть тот факт, что такой стиль устарел еще лет десять назад.

Как бы я ни хотела домой, войти в этом в комнату, полную придворных, разодетых по самой последней моде, было не так уж и просто.

По сигналу, который я не заметила, стражи распахнули огромные двустворчатые двери. Я выпрямилась, пытаясь сосредоточиться на дыхании, и вошла.

Все было как в тумане. Голубое небо и розовая заря. Темно-синий, черный и пурпурный. Серебро и золото.

В дальнем конце зала на золотом троне виднелась королева: траурно-черный и ярко-красные волосы. Должно быть, такой невероятный цвет – признак в роду эльфа. Черное платье было в честь матери, которая умерла в конце прошлого года.

Мои глаза, похоже, отказывались верить, что королева была в действительности и я стою перед ней в такой убогом платье. В конце концов, я проморгалась, пелена исчезла, и я тут же пожалела об этом. Слишком много людей смотрело на меня.

Они смотрели – брови подняты, уголки губ поддергивались. Прикрывшись веером, какая-то женщина что-то пробормотала своей соседке, и та захихикала.

Я ничего не ела, поэтому могла только предположить, что толчки в моем теле были вызваны желудком. Я не могла его винить за то, что ему хотелось выпрыгнуть из меня и убежать.

Однако мой шаг оставался ровным, и, когда камергер объявил меня, я низко поклонилась, ожидая, когда королева прикажет мне выпрямиться.

Крупица гордости забрезжила в моей груди оттого, насколько правильно я поклонилась. Точно как меня учили. Раз уж я не могла предстать в самом красивом платье, то хотя бы это сделаю, как нужно.

Это успокоило бешенный пульс и урчащий желудок, и я обратила внимание на людей вокруг себя. Краем глаза я видела женщину, которая перешептывалась со своей соседкой: на ней было струящееся сиреневое платье с разрезом, поднимавшимся от пола до…

Слава богам, моя голова была опущена, потому что я была не в силах сдержать изумление на моем лице. Платье обнажало ее голые бедра.

Не думаю, что я вообще видела женские бедра, не считая бедер моей сестры и то потому, что мы часто плавали в озере в нашем родовом поместье. Но чтобы леди демонстрировала свои ноги в обществе? Неслыханно.

Я моргнула и посмотрела на ее спутницу. Ее ноги были закрыты, но она была в таком же струящемся платье, без многочисленных подъюбников, как у меня. Плиссированный лиф был с таким глубоким V-образным вырезом, что был виден пупок.

Должно быть, они были из зарубежного двора. Первая, – та, что шептала, – тянула края разреза, пытаясь прикрыть себя юбкой. Возможно, она поняла, что мода ее страны не соответствует погоде Альбиона.

– Встань, – наконец произнес звонкий женский голос, прекратив перешептывания, которые наполнили зал с моим появлением.

Я подчинилась, хотя часть меня была удивлена тому, что это было сделано скорее по собственной воле, чем по принуждению. Происходившая от Элизабет I и ее мужа эльфа, королева должна была унаследовать магию и эльфийский шарм, которые бы могли заставить меня делать то, что хотела она.

И все же… Я нахмурилась, встретившись с ее карими глазами. Ничего такого не почувствовала. Возможно, слухи о том, что она не обладает магической силой, – правда.

Я не осмелилась подслушать дальше разговор, из которого и узнала об этом. На рынке в тихом углу, когда говорящий думал, что кроме его товарища их никто не слышит, он произнес: «Нет магии. Нет права на власть».

Я отогнала эту мысль. Даже если у королевы и нет такого дара, то, кто знает, сколько при ее дворе тех, в чьих жилах течет эльфийская кровь или кого они одарили? Кто-то из них может прочесть мысли. Я слышала о таком.

По тому, как ее темно-карие глаза изучали и оценивали меня, стало понятно, что даже без магии королева все видела. Наконец, она приподняла уголок рта, холодно и насмешливо:

– Что ж, ну вот наконец она здесь – неуловимая леди Кэтрин Фэншоу.

Мне пришлось закусить язык, чтобы не поправить ее.

Рядом с ней мужчина с темными волосами и в обтягивающей черной одежде наклонился и что-то зашептал ей на ухо. Золотистый свет от канделябров подчеркивал его острые скулы. Он даже не смотрел на меня, что мне определенно нравилось. Где мало интереса, там и безопасность. Может быть, у него есть важные новости для королевы, которые быстро и гладко закончат аудиенцию.

Вся комната затаила дыхание. Женщина, которая смеялась надо мной, что-то пробормотала своей соседке, и единственное, что я услышала, было – «Глава шпионов».

Я сжала руки крепче, чтобы унять дрожь, которая теперь стремилась вырваться наружу: теперь я поняла, что находилась в присутствии лорда Томаса Кавендиша. Его слава опережала его, открывая перед ним любые двери в стране. Хотя, наверное, благодаря своим ушам, которые были повсюду, он знал это. Даже будучи затворницей в своем поместье, я читала о нем в новостях. Много казней было совершенно по единому его слову.

Он говорит ей обо мне? Он знает? Меня тоже казнят по единому его слову?

Бешенный стук сердца отдавался в груди. Холодный пот выступил на спине. Королева удивленно смотрела на меня. Проклятье. Заманить меня сюда под придуманным предлогом и захлопнуть ловушку во время моего представления королеве – такие вещи были в его стиле.

Но если он не знает, то любая реакций, несвойственная леди в такой ситуации, лишь вызовет подозрения. Я словно приросла ногами к полу, но, милостивые боги, как мне хотелось бежать.

Наконец, королева кивнула, и Кавендиш выпрямился. Она улыбнулась. Но это было самое холодное, что я видела, – холоднее застывшего озера в морозной середине января.

– На самом деле перед нами леди Кэтрин Феррерс, – она подняла одну бровь и посмотрела на меня так резко, будто бы это я вслух поправила ее в присутствии целого двора.

– Ваше Величество, – я поклонилась чуть ниже, чем до этого, и замерла. – Прошу прощения, я не знала, что…

Она подняла руку.

– Довольно, леди… Феррерс, – она произнесла это, подняв брови и с легкой усмешкой, словно это была шутка. – Думаю, мы должны просто называть вас леди Кэтрин, чтобы избежать недоразумений. Ради всех богов, встаньте.

Когда я с трудом выпрямилась, удивление вновь отразилось на ее лице, словно натянутый лук, который вот-вот выстрелит.

– Полагаю, нам очень повезло, что мы можем насладиться не только вашим старым именем, но и вашим старым платьем. – Королева глухо засмеялась, и весь зал последовал ее примеру, разразившись смехом.

Все горело. Милостивые боги, все горело холодным огнем. Не только мои щеки, но и грудь, руки, спина, ноги. Липкий пот покрыл мои ладони, а сердце колотилось так сильно, что я едва успевала за ним дышать.

Я должна была слиться с толпой. Быть покорной и безобидной – лучше всего. Но я стояла здесь, заклейменная как старомодная и – что было почти как проклятье – разведенная. И хотя я еще не пробыла во дворце и суток, уже было понятно, что это опасное место.

Один хлопок погрузил зал в тишину, и королева, потирая руки, сказала:

– Знаю, что у моих предков были шуты, которые их развлекали, но я никогда не думала, что и передо мной будет стоять мой собственный в таком же пестреньком костюме.

Зал вновь засмеялся, и я улыбнулась, хотя зубы сжались за моими губами, а язык так и чесался, чтобы огрызнуться. Но мне нужно было не дать себя казнить, так что я развела руки и наклонила голову, словно оценив шутку, в которой объектом насмешек был кто-то другой.

– Я пришла служить Ее Величеству, хотя, признаюсь, такого назначения я не ожидала.

На это королева вновь усмехнулась, сверкнув глазами, словно это действительно развлекало ее.

– Да, я думаю, вы самая любопытная находка для моего двора. Добро пожаловать в Ривертон Палас, леди Кэтрин.

Она махнула рукой, и моя аудиенция с королевой закончилась.

По крайней мере, я так думала. Когда я уже сделала шаг назад и готова была развернуться, королева подняла палец и многозначительно оглядела меня с ног до головы.

– Я верю, что в будущем мой маленький шут предстанет передо мной в более подобающем виде.

– Разумеется, Ваше Величество. – Во рту все пересохло, и только богам известно, как я смогла что-то сказать.

Она кивнула, и теперь я действительно могла идти.

Каким-то образом я выбралась из зала. Я не помнила ничего, кроме сильного напряжения в глазах и не менее сильного отчаяния, которое не позволяло первому выйти наружу. Было и так понятно: это была полная и безоговорочная катастрофа. Даже если бы я попыталась, хуже все равно не получилось бы.

И меня все равно не отправили домой.

Глава 10

Как только двери тронного зала захлопнулись и исчезли из виду, я перевела размеренную плавную походку в самые быстрые шаги, на какие только была способна; дыхание стало резким и прерывистым.

Было бы глупо сейчас заплакать. Слезами ничего не добьешься. От них только глаза опухнут и будут болеть. Тем более мне этого не хотелось делать, находясь во дворце. Единственное, что я хотела, так это чтобы меня отправили домой и чтобы я там могла добывать деньги. Но унижениям удалось порезать мою кожу, и из открытой раны теперь сочился ужас оттого, что все пошло наперекосяк.

Я практичная женщина. Я все делаю правильно. Всегда.

В противном случае, кто-то погибнет: я, пойманная во время ночных вылазок, одна из моих жертв, Мораг или Хорвич от голода.

Мне было плевать на наряды, прихорашивания и все в этом роде. Я была слишком занята удобрениями и семенами – куда более полезными вещами.

И все же, дойдя до своих покоев, я хлопнула дверью и прислонилась к ней. Ладонями и лбом я прижалась к твердому дубу, как будто он мог удержать мир, тогда как мне не удалось сдержать слезы.

– Кхм-кхм.

Я обернулась и поняла, что мир уже поздно удерживать. Хорошенькая девушка с белокурыми кудрями лет пятнадцати-шестнадцати развалилась на кушетке, запрокинув ноги на подлокотник. Она улыбнулась и слегка помахала:

– У меня для вас послание.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы заметить, что она одета в мрачное серо-белое льняное одеяние прислуги. Но кроме Хорвича и Мораг, я никогда не видела, чтобы прислуга вела себя так небрежно.

Я смахнула слезы, выпрямилась и пошла ванную. Мне хотелось избавиться от нее и умыться холодной водой.

– Ты можешь его куда-нибудь положить.

Она вскочила на ноги, будто ее учили делать трюки в цирке, а не передавать послания во дворце.

– Прошу прощения, мадам, но послание не написано.

И хотя формально ее поведение было вежливым, ее голос звучал насмешливо, словно факт существования письменных записок был чем-то нелепым.

– Вам необходимо встретиться с моим господином в седьмой комнате слева по северному коридору. Как можно скорее. – Девушка поклонилась, будто бы пытаясь смягчить повелительный тон последней фразы.

Я глубоко вздохнула и поправила юбку, давая себе время сформулировать ответ. Как, черт возьми, я должна реагировать на такое странное требование?

– И кто твой господин?

– Меня просили передать только то, что я сказала, – с озорной ухмылкой на лице она пожала плечами, в один момент став более взрослой и еще менее покорной служанкой. Возможно, она была больше женщина, чем девушка. – Вам предстоит это узнать, – и она развернулась, встряхнув кудрями. Остановившись у двери, она бросила мне через плечо:

– Я бы не стала медлить. Он не любит, когда его заставляют ждать.

Не успела я ничего спросить, как она исчезла.

Господин. Моя единственная зацепка. И довольно влиятельный, раз может сразу прислать ко мне с посланием. Возможно, кто-то из высокопоставленных особ захотел отчитать меня за мое представление королеве: сказать, что я сделала не так и как вести себя в следующий раз. Как будто я сама не знаю.

Я остановилась у туалетного столика, чтобы запрятать выбившиеся пряди волос. И я увидела – в действительности увидела, – то, что предстало перед взором королевы и всего тронного зала.

Каштановые волны выбивались из шиньона, в который я пыталась их заколоть. Неудивительно, что мои волосы такие буйные: они больше походили на солому, чем на «пряди шелка», воспеваемые поэтами.

Несмотря на то, что у меня были папины рыжие волосы и зеленые глаза, от мамы я унаследовала смуглую кожу, которую та получила от своей матери-иностранки. От возни на огороде и поездки во дворец щеки и нос обгорели, покрывшись темными веснушками. Под глазами синели круги.

С таким видом я должна работать в поле, а не быть во дворце.

Выругавшись, я выдернула шпильки из волос, заплела их через плечо и свернула в пучок. Мои пряди за что-то цеплялись, и когда я посмотрела на свои руки, то поняла, что это была грубая кожа. Покрасневшие костяшки пальцев, мозоли от различных инструментов, сухая кожа – это были руки рабочего, а не леди.