Смотри, как тебя оплакивают

«Хотя, может описаться в джинсы не самая плохая идея. Тогда у моего похитителя вряд ли возникнет какое-то похотливое желание», – подумала я.

Так что, как только нужда застала меня врасплох, я так и сделала. Но испытала странное чувство стыда, проникающее в мое тело так же быстро, как и расползалась моча по моим ляжкам.

«Почему мне вообще стыдно?!»

Глава 4. Я была сбежавшей

Утро 22 го сентября.

Сара Уоллес осторожно вошла в комнату дочери. Она редко беспокоила Мэри по утрам, но сегодня дочь не спустилась на завтрак вовремя, а Сара любила порядок и четкое расписание. Да и выглядела она всегда соответственно. Убранные в аккуратный пучок длинные черные волосы, фартук без единого пятнышка и неброский маникюр. Стиль одежды «библиотекарша» – именно так в шутку её называла Мэри.

– Мэ-э-эри…Ты что…еще спишь? – Сара возмутилась, приближаясь к ее кровати. – Ты уже должна…

Сара откинула одеяло, ожидая увидеть спящую Мэри, свернувшуюся калачиком под теплым покрывалом. Но вместо этого перед ней предстала лишь груда подушек. Ее ноги подкосились, и, чтобы не упасть, она схватилась за край письменного стола. Тревога мгновенно охватила ее тело. Сердце бешено заколотилось, а дыхание стало прерывистым.

– Марк! Ма…рк! – крикнула она сыну. На возглас тут же прибежал высокий темноволосый парень. Увидев причину беспокойства матери, он пытался подобрать хоть одно не матное слово для сестры.

– Вот же…дура, – цокнул он нарочно.

– Где…твоя …. сестра?! – Сара спрашивала требовательно, отчеканивая каждое слово. Она была уверена, что Марк знает о её местонахлждении.

– Я…узнаю. Ты только не переживай, мам, – он взял ее под локоть. – Давай спустимся?

– Может…она в душе?! – с надеждой в глазах женщина помчалась к ванной комнате, но Мэри там не оказалось.

– Она что…сбежала из дома, Марк?

На лице Сары застыл страх вперемешку с разочарованием, а также желание получить отрицательный ответ.

– Наверное…Может, слишком хотела к Стелле? Посплетничать…– Марк пытался утешить мать, хоть и давалось это с трудом. – Я найду ее! Сейчас же всю округу обыщу…

Марк не соврал. Если уж этот двадцатилетний парень давал обещание, то всегда сдерживал его, особенно когда это касалось семьи. Он был очень ответственным и неким борцом за справедливость, заступаясь за хилых ребят, которых обижали старшекурсники.

Первой, к кому он заявился, была Стелла, так как на звонки с незнакомых номеров эта девчонка не отвечала, а Марк сменил его совсем недавно.

– Марк?!Что такое? – удивленно уставилась она на него, стоящего в дверях.

– Видела Мэри? Где вы были?

– Тише ты! – Стелла приложила указательный палец к губам и, обернувшись на гостиную, перешла на шепот. – О чем ты?

– Мэри сбежала сегодня ночью из дома, а утром не вернулась к завтраку. Она у тебя?

– Не-е-ет…Не…вернулась? Меня не было с ними, – задумчиво произнесла она, смотря пустым взглядом.

– С ними это с кем, Стелла? – голос Марка стал твердым и повелительным.

– Ну, помнишь…ты познакомил ее со Стью?

Марк демонстративно закатил глаза, вдохнул полной грудью, пытаясь успокоить всплеск негатива.

– С этим…? Вот же глупая. Ясно…Ты знаешь, где они собирались?

– Да. За домом Картеров.

Марк тут же вышел за порог дома, даже не попрощавшись, а Стелла, смотря на его быстрый шаг, надеялась, что подруга всего лишь увлеклась посиделкой. Стелла знала, что Мэри может потерять счёт времени и то, как она любила флирт.

Марк наведался к Стью, который болел с похмелья и туго соображал. Его комната была завалена старыми книгами, бутылками и безделушками. На стенах висели постеры рок-групп, на столе лежал открытый ноутбук с эссе по экономике.

– Да не знаю я, где она! У меня бошка трещит! Отстань!

Ждать, пока этот бабник придёт в себя времени не было. Когда ведро с холодной водой привело его в чувство, Стью рассказал, что видел Мэри в последний раз около двух часов ночи, но не был уверен в точном времени и ее направлении. За что получил еще и приличный удар по лицу, так как не удосужился ее проводить.

– Чтобы больше я тебя рядом с ней не видел! – Марк вышел из танхауса Стью и набрал последнего, с кем могла быть сестра. Но с другом детства Мэри не виделась уже больше недели.

– Как давно ее нет? – встревоженно спросил Карл в трубку.

– Эта девчонка сбежала ночью, но после двух часов ее никто не видел, а домой…она так и не возвращалась…Отец смотрел по соседским наружным камерам.

– Был у Стеллы? Где бы ей еще оставаться?

– О ней я подумал в первую очередь, но Мэри не там…

– Не там?! – возмутился Карл. – А где, черт возьми, эта глупая девка?

– Вот и я…не знаю, – ответил Марк устало. Теперь чувство злости сменилось на испуг.

Ближе к вечеру нервы сдали у всей семьи. Весь день Сара Уоллес спорила с полицией. Она бросалась гневными угрозами, которые обещала воплотить в жизнь, если офицеры тут же не ринуться искать ее дочь. Но из-за того, что Мэри сама покинула дом ночью и является уже совершеннолетней, полиция не могла бросить все силы на ее поиски.

Марк продолжал списываться и созваниваться с одногруппниками Мэри, а глава семейства Томас Уоллес пытался быть единственным стержнем, который не гнется из-за страха и гнева.

– Это просто бунт, – повторял он беспристрастно. – Я уверен, сегодня вечером Мэри будет вымаливать у нас прощения за такой переполох.

И самой Мэри действительно хотелось бы сделать это, но, к сожалению, ее отсутствие – это не просто девчачья прихоть.

Глава 5. Я была тревожной

Прошло примерно пару часов, прежде чем мой похититель вновь спустился ко мне. Теперь в его руках был поднос. Видимо,он решил, что пришло время прикорма.

В этот раз я легче перенесла звук проворачивающегося ключа. Даже наоборот , находиться здесь одной в ожидании непонятно чего, было намного хуже, чем видеть его грязные растрепанные волосы и взгляд карих глаз из-под бровей. Я сразу вспомнила слова мамы. Она говорила, что у маньяков и убийц всегда такой тяжелый взгляд.

Мой конфуз уже высох, но думаю, оставил неприятный шлейф, и он явно учуял его.

– Ты…описалась? – не подшучивая и не разозлившись, а словно удивленно спросил он. И чего бы ему вообще удивляться? Он должен был предусмотреть, что у всех есть потребность в подобном. Разве, я его первая жертва?

– Да. Не было сил терпеть. Пожалуйста, придумайте что-нибудь для таких случаев. И я молю…ослабьте веревки. Мои руки…– кинула я взгляд на плечи. – Я их уже не чувствую.

Я говорила тихо, прикрывая от слабости глаза. Если вначале меня спасал адреналин, то сейчас вся энергия закончилась враз. Я даже подумывала принять свою участь.

Он кинул поднос с кашей к себе в ноги со звоном ложки. Намеренно переступив через него, он достал из кармана ветровки нож, и мое сердце словно пропустило пару ударов. Я даже натянулась из полулежащего положения, но он лишь склонился к веревке и с большим усилием разрезал ее. Я ощущала его тяжелое дыхание и запах гари от одежды. Вспомнив на секунду о телах, которые находили сожженными до неузнаваемости, к горлу подкатило. Пришлось сглотнуть желчь обратно, чтобы меня не вырвало прямо на него.

Когда мои руки были освобождены, они, словно лианы, просто свисали по обеим сторонам. Вначале я испугалась, что не могу пошевелить ими, но вскоре смогла почувствовать большим пальцем указательный.

– Твои руки в порядке. Им нужно пару часов, чтобы восстановиться. А я пока…покормлю тебя.

Он присел рядом, уложив поднос себе на колени. Зачерпнув блестящей серебряной ложкой овсяную кашу, он поднес ее к моему рту. Я обратила внимание на его руки, всегда разглядывала мужские пальцы. Не знаю почему, но меня ужасно раздражали неухоженные ногти. А его…на удивление были чистыми и подстриженными. Увидь я там грязь или остатки еды, меня бы вновь стошнило, но уже в тарелку.

Конечно же, я с радостью бы отказалась от этой пищи, но, вспомнив о маме и сегодняшнем сне, где она варила такую же кашу, я открыла рот. Упорно сдерживая слезы, я глотала овсянку, не разжевывая, чтобы не чувствовать вкуса. На четвертой ложке я молча мотнула головой в отрицательном жесте не в силах больше есть.

Смотря на меня со смеющимися глазами, он сам съел эту порцию, приподнимая маску и чуть отвернувшись. А после, взяв поднос, собирался молча покинуть подвал.

– Стой! – вырвалось из меня чересчур громко. Он медленно обернулся в недоумении. – З-зачем я тебе? Скажи, что ты хочешь сделать?

– Всему свое время. Скоро ты все узнаешь. Скажи спасибо, что теперь ты свободна в движении. Захочешь в туалет, там есть ведра, – кивнул он головой в дальний темный угол и поднялся по лестнице, запирая дверь.

Я тут же осмотрела свою рану, ведь заметила большой послеоперационный пластырь на предплечье. Я испугалась, что он вживил мне какой-нибудь чип. Но кое как оторвав ослабевшей рукой липкий кусок, я увидела лишь неглубокий порез без швов и обработки. Видимо, больше нечем было прикрыть рану. Да и зачем он вообще сделал это? У меня в голове не соотносились похищение и оказание малейшей помощи.

«Всему свое время», – повторила я его слова, усмехнувшись в тихой истерике и нарочно ударившись о стену затылком.

Мне казалось, я скоро свихнусь, размышляя, что сделает со мной этот странный человек. Что у него на уме? Точно ли он тот самый сжигатель? И почему он говорит о моих близких? Миллионы вопросов врывались в мою голову, словно влетевшая в узкое окно стая птиц. Одна пыталась вытеснить другую.

Безусловно мне было страшно. Я боялась боли и смерти. Разве есть тот, кто будет абсолютно бесстрашным? Только если полный глупец…Но также я боялась, что он принесет мне плохие вести о моих родных и разорвет мое сердце утратой.

Прокралась мысль, что ему нужна даже не я, а кто-то из моего окружения. Ведь он не мучил меня физически, не пытался домогаться и не выпытывал из меня какие-то сведения. Такое чувство, что он держал меня здесь только до определенного момента.

«А вдруг…это какое-то жертвоприношение?»

Эти мысли пробудили меня, заставляя встать и осмотреться. Ноги тоже ослабли, поэтому передвигалась я очень медленно и тихо.

К двери я даже не пыталась лезть. Я видела сотни фильмов, где при глупой попытке бегства жертву тут же убивают либо жестоко наказывают за дерзость. Я же лишь хотела увидеть какие-то зацепки, чтобы понять, где нахожусь. Всему свое время же? Вдруг мне удастся подать сигнал.

Ящик с инструментами – отвертки, плоскогубцы и гаечный ключ. Смотря на них, я представляла отнюдь не ремонтные работы, а скорее изощренные пытки. Перед глазами тут же вспыхнули картинки с моим в них участием.

«Как он мог оставить меня с этими…орудиями? Он не боится, что я могу применить их?»

Моя рука потянулась к одной из тонких отверток, но я тут же отдернула ее с мыслью, что это проверка.

«Найди он это в кармане или возле, он разозлится?»

Я вновь огляделась и заметила несколько алюминиевых ведер и мисок. А также клетку, вероятно, для животных – человек бы туда не поместился. Разве что не целиком.

«Хм…Миски и клетка? Либо он считает себя хозяином, играя с людьми. Либо он имеет отношение к животным.»

Сложно догадаться. Но под ногами я заметила несколько мелких камушков, которые берутся за основу в кошачьих наполнителях. Их то я точно узнаю. Бесчисленное количество раз я наступала на них, когда мой кот устраивал в лотке раскопки.

«Может быть, у него несколько животных? А что, если они тоже имеют отношение к его странному откладыванию моей расправы? Вдруг он и впрямь готовит какой-то сумасшедший ритуал? И сожжение играет в нем важную роль. К тому же, в таких приношениях всегда убивались и животные»

Пытаясь сложить пазлы воедино, я выдумывала на ходу. Но эти предположения заставили меня дрожать. Ноги тут же подкосились, и, задержавшись за открытый деревянный ящик, мне удалось не упасть. Мне уж точно не хотелось бы рухнуть, привлекая шумом внимание мужчины сверху. Медленно опустившись на четвереньки, я поползла к пригретому месту. Мне необходимо было сидеть именно там, в других уголках этого подвала я чувствовала себя менее защищенной.

Я прижала колени к груди, обнимая их, чтобы унять озноб в теле от стресса, и принялась считать секунды, успокаиваясь.

Один, два, три, четыре, пять

Пытаюсь успокоить пульс

Дойду до ста, потом опять

Возможно, так я не свихнусь?

Глава 6. Я была напугана

Эта ночь была тяжелой. Точнее, я не могу быть уверена, что прошла ночь. Мало того, что я не знала, зачем я здесь, я даже не знала, сколько времени прошло с момента моего похищения. Как только я начинала дремать, меня будили страшные сны. Бесчисленное количество раз в них я умирала, словно застряла в адском дне сурка. После очередного сна, где меня сжигали заживо, я вытаращила глаза и хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на сушу.

Я знала, что должна желать не видеть своего похитителя и оттягивать момент его действий, но, как оказалось, ожидание куда хуже этого. Оно сводит с ума, заставляет то и дело представлять себе момент смерти. Шатает и ломает психику. Словно это и есть орудие пыток – ждать…

«И как там мои родители? Сейчас они, наверное, как и я, страдают от гнета неведения.»

Может, цель моего мучителя – сломленные личности? Но, с другой стороны, тогда бы он устроил мне более эмоциональные качели.

Мне хотелось кричать, чтобы вызвать его на разговор и, наконец, узнать, в чем состоит его сумасшедший план, возмущаясь и обзывая его всевозможными словами. Но я не могла позволить себе такой глупой дерзости. Так что эта смелая картина оставалась лишь в моей голове.

Я поползла на четвереньках к миске с водой. Я даже не осознавала, почему мне не особо хочется вставать. Но такое ощущение, что этот низкий потолок давил на меня, и чем ниже и тише была я, тем безопаснее было мое нахождение здесь.

Я приподняла миску и аккуратно отхлебнула несколько глотков, словно пью чай из огромной пиалы. А после протерла лицо и шею, оставляя небольшое количество воды. Мне ужасно хотелось принять душ и смыть с себя все эти дни. Весь пот и мочу.

Вскоре я стала ощущать голод, именно сосущее под ложечкой чувство. Живот предательски громко заурчал. И будто услышав этот звук, через десять минут мой похититель вновь спустился с подносом. На нем стоял стеклянный граненный стакан с компотом и гречневая каша. Пустая, без мяса или подливки.

– Ешь, – произнес он, протягивая мне ложку.

Сегодня он выглядел куда опрятнее. Даже помыл голову и зачесал темные волосы в сторону.

Гречка была абсолютно безвкусной. Он даже не посолил ее. И, наверное, специально.

– Ну как? Вкусно? – спросил он с издевкой.

– Безвкусно, – произнесла я, прожевав. – Но съедобно.

– Хм…Я смотрю ты не особо любишь врать. Могла бы польстить.

– Зачем? Вряд ли какая то лесть заставит тебя изменить свои планы, – я говорила спокойно. Старалась не выдавать в голосе неуверенности.

– Ты умна для юной особы…Мэ-э-эри Уоллес.

Мои глаза раскрылись от удивления, а ложка с грохотом упала на поднос. Хоть я и подозревала, что он знает мое имя, но, когда он протянул его с мерзкой ухмылкой, мне стало не по себе.

– Т-ты…преследовал меня? – пришло осознание, а голос предательски дрогнул.

– Выглядывал, так скажем, – его усмешка была едкой, словно он наслаждался каждым мгновением моего замешательства. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, а в животе зародился неприятный ком. Он забрал поднос, поставил его на ящики с инструментами и отвернулся. Его спина казалась напряженной, плечи слегка подрагивали, словно он сдерживал что-то внутри. Нервно постукивая пальцами по дереву ящиков, он продолжил:

– Мэри Уоллес. Проживает со своей семьей на Пайн Стрит. У нее брат, отец, мать… Увлекается писательством, мечтает стать новой Джоан Роулинг. Ха-ха. Подрабатывает в местной библиотеке. В общем, вся такая невинная овечка, – его голос звучал язвительно, словно он намеренно хотел задеть меня.

Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна негодования, но слова, которые он произнес следом, заставили мое сердце сжаться. Отложив тарелку с кашей на комод, он направился к выходу, но вдруг остановился. Его лицо на мгновение исказилось, будто он боролся с чем-то внутри себя. Он выждал с полминуты, а затем повернулся ко мне и произнес слова, которые пронзили меня до самых костей:

– Ах да… Самое главное. Родилась 8 мая 2002 года… А 28 сентября 2023 года… Умерла.

В его глазах мелькнула странная смесь удовлетворения и злорадства. Он вышел, оставив меня наедине с этой зловещей информацией. С минуту, я просто переваривала все его слова.

«28 сентября умерла…» – раздавалось набатом в голове. И когда ко мне пришло осознание подлинного их смысла, я стала прикидывать какое сегодня число. По моим подсчетам было 23 сентября.

– Я что…Умру через 5 дней?! – вырвалось из моего рта довольно громко.

Мое тело казалось чужим, словно оно больше не принадлежало мне. Я смотрела на все вокруг, но не видела ничего. Мир вокруг стал размытым, словно я находилась в какой-то прострации.

Недаром психологи выделяют пять стадий принятия. Первую, а то есть отрицание, я, кажется, уже прошла. Второй стадией выступал гнев, и я жаждала самой убить его. Я подбежала к ящику с инструментами и схватила одну из примеченных ранее отверток с мыслью, как вонзаю ее прямо в его шею. И кроме злости на него, у меня была огромная ярость ко всему миру. К матери за то, что она сама была чрезмерно осторожной и этим самым заставила меня стать абсолютно другой. К брату, который и познакомил меня со Стью, из-за которого я сбежала в ту роковую ночь. К самому Стью, который не настоял на том, чтобы проводить меня. Я винила всех, кроме себя.

Когда в ход пошли торги, я все же оставила отвертку возле, предполагая, что она пригодится мне, но твердо решила не действовать опрометчиво.

В депрессии я пробыла больше всего. Теперь я испытывала не только злость, но и жалость и грусть. Они сменяли друг друга каждую минуту.

А вот принятие, наверное, так и не настало. Видимо, все начиналось с гнева по второму кругу, пока я не уснула, обхватив руками свои колени.

Глава 7. Я была в ужасе

Я кое как открыла глаза. Минуту за минутой я проворачивала страшные сцены в своей голове, вспоминая слова этого психопата. « Умерла…рла…ла…» – раздавалось эхом в мыслях. Я даже усмехнулась. Дата еще не наступила, но уже умерла? В прошедшем времени? Дааа. Этот псих знал, как сломать жертву.

Я лежала на полу, вглядываясь в тьму потолка и время от времени прикрывая глаза от недосыпа и обессиленности. Но снова уснуть бы не удалось. Хозяин этого дома перетаскивал какую-то тяжелую мебель и, кажется, забивал гвозди.

Вначале я вопронимала это всё фоновым шумом, но, когда он уронил молоток на пол прямо надо мной, я вздрогнула. Этот грохот заставил меня, наконец, подняться. Первой картиной, промелькнувшей в моей голове, была крышка гроба. Как он заколачивает меня там заживо. Ох, моя изощрённая фантазия играла со мной знатно.

«Вдруг, он решил убить меня сегодня?»

И пусть я услышала из его уст слова о моей скорой смерти, я все же надеялась каким-нибудь чудесным образом избежать этой участи. Даже молилась, хоть не знала ни одной молитвы.

«Надежда, последнее, что умирает в человеке», – так говорил философ, имени которого я даже не выговорю. Он писал, что, в любой, даже самой страшной и, казалось бы, безвыходной ситуации, человек живет надеждой. И знаете, эта самая надежда – чертовски отвратительная вещь. Кажется, она дарит силы, но это всего лишь глупая иллюзия. Испытав ее, человек с наибольшим ужасом в самом конце осознает, что ничто и никто ему уже не поможет.

Все звуки сверху резко затихли. И вот тишина оказалась более пугающей. Я вновь затряслась.

Скрип ключа в замке показался мне громче, чем обычно. Мой похититель спустился, держа в одной руке молоток. Его пальцы крепко сжимали рукоятку, словно он был готов использовать его в любую секунду. Он молчал, уставившись на меня. Потом сделал медленный шаг, второй, и внезапно поднял молоток. С зловещим щелчком он провёл им по бетонной стене, оставив на ней глубокую царапину. Звук был мерзким, скрежещущим, словно металл резал камень. Он отдавался эхом, усиливая ощущение безысходности.

Я почувствовала, как ледяной холод сковывает мое тело изнутри, проникая под одежду и кожу, словно невидимые щупальца. Я перестала ощущать свое тело, словно оно превратилось в безжизненную оболочку.

Это было трудно описать, но я чувствовала себя так, будто меня закатали в бетон, оставив лишь возможность дышать и видеть. Мои мысли путались, я не могла понять, что происходит. Я хотела что-то сказать, но мои губы не двигались, а язык прилип к нёбу. Я словно стала призраком, запертым в теле инвалида, и могла только шептать сама себе:

«Что происходит? Почему я не могу двинуться? Давай же, соберись!»

Внутри меня бушевала паника. Я хотела закричать, хотела расплакаться, но мое тело оставалось неподвижным. Я сидела, как овощ, с пустым взглядом, устремленным в одну точку. По моей щеке скатилась одинокая слеза

Я отчетливо видела и слышала хозяина дома. Точнее та девушка, что сидела внутри этого неподвижного тела. Он держал в другой руке газету и своим вальяжным шагом приближался ко мне.

Но вдруг его лицо исказилось от удивления. Он остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Его глаза расширились, и он замер, не веря тому, что увидел. Наверное, он ожидал увидеть меня, забившуюся в угол, дрожащую от страха. Но вместо этого он увидел девушку, сидящую с каменным лицом.

– Т- ты…Что с тобой?

Кажется, он был напуган. Он щелкал передо мной пальцами, пытаясь проверить реакцию. И вскоре мои глаза выдали легкое движение.

Может, это оцепенение выступает в качестве защиты? Некий способ притвориться мертвой, но не осознанно…

Выкинув молоток, он потрогал мой пульс и небрежно схватил меня за плечи, пытаясь растрясти. Я даже почувствовала легкую раскачку тела, но все же, когда он отпустил меня, я, как кукла упала там, где ее бросили.

– Черт возьми, что…происходит?! – истерично протянул он. Его явно раздражало, что все пошло не по плану.

А я начала бояться, что сейчас он может надругаться надо мной или расправиться, пока я нахожусь в неподвижном состоянии. Колоть, резать, поджечь в конце концов. И словно услышав мои мысли, он поднял кинутый возле молоток.

– Ты что, притворяться вздумала!?

Он замахнулся инструментом, а я лишь истошно кричала изнутри, желая сдвинуться с этого проклятого места. Но у меня не было и шанса.

Буквально в паре сантиметров над моей головой он остановился, и ошарашенный моей реакцией, а точнее ее отсутствием, выронил молоток.

– Что?!Ты правда не можешь двигаться?!

После этих слов он потянулся к своему уху, чтобы снять медицинскую черную маску с лица. А я в этот момент хотела закрыть глаза, чтобы не видеть его. Но увы…

Он казался мне не особо привлекательным из-за своих щелевидных глаз и узкой переносицы, но за маской прятался аккуратный высокий нос без горбинки и яркие чуть пухлые губы. Теперь я бы не дала ему больше тридцати.

– Видишь меня? Ты…в каком-то трансе? Может…инсульт? – произнес он в конце еле слышно и, уже обращаясь не ко мне, а просто размышляя вслух. – Ла-а-адно. Лежи. Мне так не интересно. Оставлю тебя ненадолго. Вдруг, и так умрешь…– ухмыльнулся он. Поднял миску с водой, кинул ее в дальний темный угол с грохотом и вновь изучал меня. Я не вздрогнула.

Отойдя от приступа только через час, секунды которого я считала, чтобы окончательно не свихнуться, я начала чувствовать конечности, но мое тело было ватным из-за чрезмерного напряжения. Я кое как приблизила рукой к себе лист бумаги, который мой похититель кинул в полуметре от меня, и, лежа на полу, стала вчитываться в то, что он так хотел показать мне.

«Сжигатель не меняет графика», – гласил заголовок. Это была не газета, а распечатанная статья новостей из интернета.

«Новой и четвертой жертвой серийного убийцы, которого прозвали «Сжигатель», стала двадцатиоднолетняя Мэри Уоллес. Документы пропавшей девушки нашли у Южного пруда в нескольких километрах от дома. Полиция ведет активные поиски»

Прочитав статью, я была в замешательстве. Раньше я не задумывалась над делом этого психопата. «Зачем ему оставлять какие-то следы? Чего он хочет этим добиться?»

В самом низу листа я заметила дату:

«24. 09. 2023г»

Что он говорил о дате смерти? У меня есть еще четыре дня?

Глава 8. Я была в недоумении

Я сменила пригретое место. Там, где меня настиг ужасный приступ, я не хотела больше находиться. Я старалась быть словно мышка, надеясь, что хозяин дома будет и дальше полагать, что я обездвижена. Но притворяться нарочно я бы точно не смогла. Замахнись он молотком еще раз, я бы вжалась в стену, закрываясь от удара руками и вереща от страха.