Принц империи демонов

Император внимательно смотрел на сына. Как и тот на него, ожидая ответа. На молодом лице Мельседея медленно, но верно сводились в задумчивое выражение чёрные брови.

– Ты хорошо подумал? – внезапно спросил он.

Такой ответ вызвал у Обрана спазм ярости.

– Да, мой император, – выдавил он.

– Что с твоими губами, сын мой? – Мельседей разглядывал кровоточащую оболочку гресс-жилы.

– С моими губами удар твоего старшего сына, – зарычал Обран.

– И это причина обвинения? – выражение лица императора не изменилось. Осталось спокойным, внимательным и холодным.

– Это одна из причин, отец, – Обран гневно улыбнулся. – Вторая причина в том, что принц Нардэн совершил преступление против крови. У меня есть основание полагать, что он оскверняет себя.

Мельседей сделал знак сыну замолчать, потом велел своим генералам отойти и через мгновения остался под лучами проектора один.

– Продолжай, – тяжело вздохнул он.

Обран с этим не задержался:

– Он питается грязной пищей, скорее всего, животными или умирающими людьми. Или всеми вместе. Если это подтвердится, то принц Нардэн уничтожает кровь Мезамеросов и должен быть лишен императорского положения…

Мельседей заметил вельможу Брачиса в кабинете принца и, не дослушав последнего, обратился к управляющему дворца:

– Талан, ты подтверждаешь?

Этот переход внимания отца заставил Обрана замолчать и сглотнуть ком. Гнев превратился в боль за один миг. Принц обернулся к Брачису, и тот утвердительно опустил голову:

– Да, мой император. На этот раз есть много свидетелей наличия у принца Нардэна признаков самоосквернения.

– Каких? – жёстко спросил Мельседей.

И его голос наконец выдал эмоции.

– Внешние признаки – истощение, худоба, потеря пигментации волос, бледность кожи… – Талан сделал паузу, но всё-таки озвучил более существенные свидетельства: – Отвердение сухожильной оболочки гресс-жил, уменьшение биолюминесценции и объём энергосилы тела, несоответствующий его питанию.

– Насколько несоответствующий? – мрачно уточнил император.

– Он рассеял круговой ударный энергоимпульс одним встречным разрядом, – ответил Брачис.

Обран не смог сдержаться и вступил в разговор, из которого отец его исключил.

– Биоток из клеток умирающего тела загрязняет грессы, но при этом изменяет их, – напомнил принц. – Это стимулятор, которой отравляет этот орган. Эгрессер, питающийся нездоровой пищей, становится силён, но живёт недолго…

– Что говорит его врач? – Мельседей спокойно прервал сына, не обратив внимания на его слова.

Обран замолчал, а Талан отрицательно покачал головой:

– Он подтверждает отвердение оболочки, но пробу атефирующей жидкости из гресс-жилы не брал. Принц Нардэн отказался от процедуры.

Император, сжимая губы, отвернулся и посмотрел на генералов, стоявших в открытых дверях зала. Они ожидали завершения этого сеанса и конечно слышали сказанное. Но оно не могло их удивить.

Оба сына императора были хорошо известны в среде военнослужащих. Обран – чрезмерной вспыльчивостью и чревоугодием, а Нардэн, несмотря на доверие к нему командования и подчинённых, особо отличался своим безобразным неуважением к собственному роду и знатным семьям. Старший принц не следовал учению и давно отказался от питания эгрессера, чем с завидным постоянством позорил императорский дом. Относиться к нему, как к наследнику Мезамероса не мог никто.

Мельседей взял себе паузу подумать. Похоже, откладывать решение внутренних проблем императорского дома больше нельзя.

– Отец! – Обран не выдержал долгого молчания.

– Я прибуду к вам.

Слова императора заставили вздрогнуть и принца, и управляющего дворца.

Мельседей вернулся глазами к ним:

– Я изменю свои планы, сын мой. Делегация Бреганы должна прибыть для переговоров завтра вечером. Мы перенесём встречу в вашу резиденцию. У меня будет время выслушать твои обвинения. Будьте готовы принять нас.

Полотно погасло без прощания, и Обран стоял молча ещё мгновения. Желваки играли на его лице вместе с болезненной улыбкой.

– Если бы Нардэн обвинил в осквернении императорской крови меня, – наконец вздохнул принц, – отец лично вырвал бы мне грессы. Без расследования, просто сам, своей рукой. Почему так, Талан?

Обран обернулся к вельможе, и тот увидел, как молодое лицо принца искажается яростью.

– Что бы он не делал, отец любит его! – зарычал Обран. – Любит своего первенца, как и его мать, которая предала его! Моей матери он не даёт и трети той любви, которую давал ей! А Нардэн просто плюёт ему в лицо!

Брачис низко поклонился:

– У меня нет ответа, мой принц.

– Ненавижу, – прошипел Обран, – ненавижу его.

Талан молчал, не возражая младшему Мезамеросу. Сейчас в нём говорила не только ненависть, но и боль. И он был прав. Император по-прежнему надеялся на своего старшего сына и прощал ему многое. Но в этот раз принц Нардэн действительно зашёл слишком далеко, и решение Мельседея о личном визите говорило о том, что лимит его терпения исчерпан.

– Я не позволю ему, – внезапно произнёс Обран.

Брачис поднял голову, вопросительно глядя на принца.

– Я не позволю ему больше позорить наш род, – на лицо Обрана вернулось спокойная злость. – Если и в этот раз отец простит его, я сам лично его уничтожу.

– Ваше высочество, – Талан покачал головой. – Вы не должны опускаться до угроз брату.

Обран поднёс руку к разбитым губам, облизнул их, пробуя собственную кровь, и зло усмехнулся:

– Сын императрицы изменницы мне не брат.

***

Испуганная Элюзаль, выскочив за дверь, попала в объятия дамы Тэды. Та буквально схватила девушку и, крепко держа за руку, повела на женскую половину дворца. Служанки просто бежали за широкими шагами высокой управляющей гарема.

Едва они вошли в общий зал, дама Тэда отпустила руку Элюзаль, но сжала её щёки в ладонях так, будто готовилась расцеловать:

– Ты умница! У тебя получилось!

– Что получилось? – девушка искренне не поняла, чему так рада управляющая.

– Ты вызвала у принца мужское желание! – воскликнула та.

Дама Тэда, конечно, не зря стояла у дверей кабинета, тонкая щёлка меж створок была очень кстати. Она видела, как отреагировал принц на прикосновение и поцелуй. Все его движения говорили о том, что он испытал возбуждение.

– Не знаю, как тебе это удалось, – управляющая сделала шаг назад и придирчиво оглядела Элюзаль. – Ты красива, но в меру. Были девушки и красивее тебя, и пышнее. И умнее, разумеется! Обученные и воспитанные, умеющие поддержать разговор. А ты о чём говорила? Крестьянка из сельской коммуны! Рассказала историю своей жизни? Пожаловалась? Ты должна быть благодарна за то, что тебя допустили к услужению!

Элюзаль молча опустила голову.

– Так или иначе, ты всё равно умница, – подытожила дама Тэда, – будешь продолжать так же. Завтра утром понесёшь принцу коктейль и будешь с ним нежна, ты поняла?

Девушка коротко вздохнула:

– Конечно, госпожа.

Служанки, столпившиеся вокруг, с интересом разглядывали Элюзаль и перешёптывались.

– Это в твоих интересах, – дама Тэда снова шагнула к ней и, взяв за подбородок, подняла лицо. – Если ты сможешь соблазнить принца и заставить его взять тебя, ты сделаешь счастливым самого императора.

Девушка удивлённо хлопнула глазами.

– Принц Нардэн – первенец его величества правителя Мельседея, он наследник трона, – строго сказала управляющая. – И с шестнадцати лет он не взял ни одной наложницы. Ты понимаешь? Он должен продолжить род Мезамеросов, а он не берёт женщин! Вообще! Он здоров, вопреки тому, что о нём говорят. Он просто не хочет.

Элюзаль по-прежнему смотрела вопросительно.

– О! Ты глупая крестьянка! – вспылила дама Тэда. – Как заключить брак с кем-то из знатных семей империи, если принц не даст наследника?! Император крайне озабочен этим!

– А, понятно, – коротко выдала Элюзаль.

– Слава богам и великим правителям Мезамеросам, ей понятно! – управляющая возвела глаза и руки к потолку, но опустив их, снова обняла девушку за плечи. – Ты явно понравилась принцу! Теперь мы должны сделать так, чтобы он захотел тебя и взял в свою постель.

Дама Тэда взглянула на служанок:

– Принесите госпоже наложнице его высочества ужин и белково-углеводный коктейль. К утру её бледность должна смениться румянцем. Да, и завтра омоем тебя и введем тебе интимные украшения.

Последнее относилось уже к Элюзаль. Та сделала глубокий вдох и застыла с ним.

– Не волнуйся, это приятно и красиво, – успокоила её управляющая. – У тебя изменится походка с ними, станет более заманчивой.

– Ох… – девушка боялась всё больше, но выдохнула и смирилась.

Ей не о чем роптать. Ещё несколько часов назад она мучилась в объятиях его высочества принца Обрана и думала, что её жизнь закончится под столом для трапезы. Принц Нардэн спас её и очень удивил собой. Дама Манора не приказывала целовать его руку, Элюзаль сама захотела сделать это, в благодарность за то, что он прекратил её боль и не причинил сам.

– И что ты молчишь? – управляющая снова крепко сжала пальцами подбородок девушки. – Ты всё поняла? Что ты должна сделать?

– Понравиться его высочеству, – ответила Элюзаль.

– И?

– Сделать так, чтобы он взял меня.

– Хм… – дама Тэда улыбнулась. – Всё верно. Я же говорила, ты умничка, Элюзаль.

После разговора новую наложницу окружили всей возможной заботой и заданиями. Управляющая отменила другие дела и занималась только Элюзаль. Для начала заставила её выучить устав гарема. Несмотря на усталость за этот кошмарный день, девушка запомнила каждое слово и проговорила вслух все правила.

Дама Манора при этом кормила её с ложечки, заставила съесть вкуснейший ужин и напиться сладкого коктейля. Потом отвела в сауну и приказала сделать ей массаж.

Старший доктор явился в женское крыло по вызову управляющей гарема, проколол Элюзаль уши для серёжек и открыл протоки сосков для интимных украшений-капсул. Девушка боялась, но дама Тэда потребовала обезболивающий укол на все процедуры и всё время пробыла рядом. Стояла за спиной Элюзаль и гладила её плечи, успокаивая волнение.

– Ты будешь самой красивой, – шептала она девушке. – Твоя грудь сведёт его высочество с ума…

Всех наложниц и служанок принца Обрана, недовольных повышенным вниманием к новенькой, Манора предупредила весьма сурово:

– К даме Элюзаль Палакс относиться с почтением! Она единственная наложница его высочества принца Нардэна!

Наложницы Обрана, конечно, возразили, что пока ранг новой рабыни не подтверждён – она просто рабыня. А не дама! Пока её статус «жертвы на трапезу» – тот, в котором она прибыла во дворец, включает только право дышать.

И теперь, после заучивания устава гарема, Элюзаль знала, что установить её ранг при дворе и привилегии должен сам принц Нардэн. Чего он не сделал. Он даже не сказал в каком качестве её принял – служанки или наложницы. Но управляющая гарема восполнила этот пробел своим личным приказом:

– Дама Элюзаль должна быть счастлива и нести его высочеству свою улыбку и ласку. Того, кто омрачит её лицо, скормлю собакам на хоздворе!

После всех вечерних дел девушке позволили несколько часов сна. Дама Тэда выделила ей отдельную комнату и приставила к ней трёх служанок. Вместе с ними и сама пришла до восхода солнца, чтобы подготовить наложницу к утреннему визиту к принцу.

Элюзаль разбудили, провели все утренние процедуры, намыли в душистой пене, навели кудри на светлые волосы и одели. Управляющая выбрала на утро красно-золотой наряд из прозрачной органзы и украшения под цвет платья. Грудь девушки и промежность плотно обтянули ремнями в драгоценных камнях, чтобы подчеркнуть формы.

Интимные украшения дама Тэда подобрала такие большие и размашистые, чтобы их было видно издалека. Ходить с ними между ног было крайне неудобно, уже хотя бы потому что элементы украшений при каждом шаге щекотали и вызывали возбуждение. Но Элюзаль не жаловалась и сдерживала стоны. Даже когда в её соски вставили золотые украшения-капсулы с красными алмазами, только коротко сказала «ой» и замолкла, тяжело дыша. Через несколько минут соски покраснели и припухли, и довольная госпожа Манора сама смазала их сладким кремом для блеска и вкуса.

Пока Элюзаль готовили, в женскую половину дворца пришел вельможа Брачис и отозвал управляющую гарема на разговор. Его слова долетали до слуха служанок, расправляющих пышное платье новой наложницы. Оценив великолепный вид девушки, Талан позволил себе улыбку, а потом тихо рассказал даме Тэде о визите императора, и та схватилась за сердце:

– Ох… я не готова порадовать его величество! Принц только выбрал наложницу, но пока не взял её.

– Тем не менее, если император спросит об этом, скажите ему, – посоветовал Брачис. – Но только если спросит. Подозреваю, что он прибудет в самом дурном расположении духа. Принц Обран выдвигает обвинение против брата, на этот раз официально.

Манора действительно расстроилась:

– Как невовремя! Из-за неё?

Элюзаль вздрогнула и взглянула на обоих.

– Она будет только частью обвинения, – покачал головой Талан. – Оскорбление императорской особы тоже требует наказания, но главное…

– Осквернение себя, – тяжело вздохнула дама Тэда. – Но ведь это не доказано?

– Думаю, это будет не сложно доказать, дорогая госпожа, – ответил Брачис.

Манора расстроенно поджала губы. Вельможа прав. Сомнений в том, что обвинения небеспочвенны после вчерашнего не осталось ни у кого.

Но прямо сейчас управляющая красиво расправила плечи и вернула улыбку на лицо:

– Дорогой Талан, его высочество просыпается в это время. Нам пора.

Брачис более не стал мешать работе гарема, но остался и наблюдал, как в помещение внесли кубок принца, наполненный коктейлем, как служанки вложили его в руки наложницы и, взявшись за подол её платья, приготовились сопровождать её.

Дама Тэда, убедившись, что всё сделано, приказала начать утреннюю церемонию.

***

В спальне играло солнце, и утренний ветер проникал сквозь открытое окно, поднимая лёгкую ткань занавесок. Служанки остались у дверей, а Элюзаль, бесшумно ступая в мягких сандалиях с тонкими ремешками, направилась к кровати его высочества. Нардэн лежал на животе, обняв подушку. Шёлковая простынь на его обнажённом теле едва покрывала ягодицы.

Девушка опустилась на колени и пристроила кубок на постель. Потом обернулась, проводив глазами служанок, закрывающих двери. Дама Тэда осталась у самых створок, явно намереваясь подглядывать за происходящим в спальне.

Элюзаль сделала тихий вдох и приготовилась ждать. Будить принца нельзя, так что она просто смотрела на него, не отрываясь, и думала над словами управляющего дворца. Его высочество ждёт неприятное известие, когда он проснётся. Его отец прилетит сюда. И это отчасти из-за неё…

Элюзаль похолодела от этой мысли. Неужели принц не знал, что отбирая её у брата, он тем самым навлечёт на себя гнев отца? Не может быть. Девушке уже стало ясно, что его высочество не страдает отсутствием разума, и многие слухи о нём – полная чушь, но есть и правдивые.

О старшем принце говорили, что он не придерживается правил священного учения Мезамероса – да, это определённо правда, а также говорили и то, что он равнодушен и к женщинам и к мужчинам – и вот это ложь. Элюзаль сама почувствовала это, когда коснулась его. Нардэн испытал желание и мог бы взять её прямо у себя в кабинете, но сдержался. Зачем? Что останавливает его?

Девушка внимательно рассматривала лицо принца. Морщины были глубокими, но даже так черты оставались благородными. Разрез глаз и бледные губы нравились Элюзаль и она придвигалась всё ближе. Кубок мешал ей, и она, наконец, спустила его на пол, уложила локти на постель и пристроилась напротив лица Нардэна.

– Это жутко…

Губы принца разомкнулись с этими словами, а девушка подскочила от неожиданности и сразу схватила кубок, который чуть не толкнула. Не хватало только разлить коктейль. Дама Тэда убьёт её своими руками за это.

Нардэн, открыв глаза, не смог сдержать смех.

– Когда на тебя долго и пристально смотрят, становится жутко, – добавил он, сам при этом разглядывая Элюзаль.

Та коротко выдохнула, посмотрела в кубок, чтобы убедиться, что не пролила, и снова поставила его на кровать, придерживая. Хотела извиниться, но улыбка принца показывала, что он не сердится и, кажется, доволен.

Так и было. Нардэн проснулся, почувствовав голой спиной ветерок, когда открыли двери. А потом ему стало интересно что будет делать Элюзаль. Оставшись с ним одна, она пристроилась к нему на постель и уставилась в лицо. Он это чувствовал по её теплому дыханию, долетающему до его губ.

Глядя на девушку сейчас, Нардэн конечно обратил внимание на её грудь. Сложно было не заметить её, благодаря стараниям управляющей гарема.

Элюзаль вернулась в свою первую позу – на коленях перед кроватью, и наклонилась, чтобы придерживать кубок. Поэтому пышная грудь, стянутая ремнями и похожая на спелые сочные круглые яблочки, сомкнувшиеся боками, оказалась на постели. Прозрачная ткань натянулась на влажных, сильно набухших розовых сосках.

Принцу не удалось сдержать глухое рычание. В его мужском скоплении под поясницей будто горячо вспыхнули язычки пламени и облизнули всё внутри до кончика органа. По спине и ногам разлилось приятное тепло желания, но пока ещё не настолько сильного, не проникающего в разум. Такое Нардэн мог подавить, и поэтому оставил его, позволив себе чуть больше, чем всегда. Он придвинулся к Элюзаль, которая не отводила от него глаз, и прошептал:

– Госпоже управляющей осталось сделать только одно. Ей надо написать на твой лоб: возьми меня немедленно. Красными чернилами.

Девушка сидела ещё мгновения, осознавая смысл слов, и внезапно почувствовала, что это очень смешно. Принц знает, что его пытаются вынудить к соитию с женщиной, и можно представить, как ему весело наблюдать за этим. Элюзаль крепко сжала губы, но дыхание и черты лица выдали её. И когда Нардэн засмеялся, она тоже не выдержала.

– Простите, мой принц, – девушка наклонилась, пряча смех в складках шёлковой постели.

Нардэн сел, подтянув простынь к низу живота.

– Доброе утро, – с лёгкой хриплостью в голосе сказала Элюзаль. – Ваш коктейль.

Она подала кубок и осталась в том же положении, глядя на то, как принц молча делает глотки. А Нардэн смотрел на её спину. Внешний элемент второго интимного украшения в виде тонкой дуги, проходящей меж ягодиц, и ажурной бабочки на её кончике был хорошо виден. Элюзаль наклонила голову и легла, чтобы не мешать принцу рассматривать украшение.

А он меж тем решал, что делать. Лучший вариант – отправить девушку от себя. Но эта мысль, едва возникнув, вызвала резкое неприятное чувство. Укладываясь на сон этой ночью, Нардэн думал о том, что утром, открыв глаза, увидит её. Манора пришлёт именно её, потому что мгновенно поймала его слабость к ней. А ведь ничего подобного не должно было случиться. Особенно сейчас, когда он близок к тому, чтобы покинуть империю и оказаться там, где ему нужно быть. Но ведь это… Элюзаль подарила ему прекрасный повод.

Нардэн не отводил от неё глаз, и, чувствуя это, девушка не поднимала головы. Взгляд принца внезапно вызвал у неё дрожь, точно такую же, какая случилась с ней от интимных украшений. Элюзаль стало трудно дышать, и введённые ей серебряные стержни стали казаться больше. Но она поняла, что ощущения её обманывают. Просто от притока крови её женский проток и половые губы опухают; и просвет входа в её тело сужается, плотнее охватывая украшения.

Нардэн слышал, что дыхание Элюзаль стало тяжелее и всё ещё думал о том, что её крики остановили его и заставили войти в зал отбора. А потом её взгляд, полный страха, и умоляющий шёпот подкрепили его уверенность в том, что он больше не должен ждать. Нужно было сказать спасибо девушке, а не бросать её на растерзание.

Принц опустил пустой кубок. Он поступил жестоко по отношению к ней. Если ему удастся вырваться отсюда, то Элюзаль вернут Обрану. И эта мысль тоже вызвала резкое неприятное чувство, теперь уже ясно подсказавшее, что он не хочет ни отдавать её кому бы то ни было, ни отпускать от себя.

– Ваше высочество…

Тихий голос вызвал у Нардэна приятную дрожь.

– Можно мне спросить?

Элюзаль всё-таки решилась проявить любопытство. В общем-то, оно уже начало её сжигать.

Нардэн отдал кубок ей в руки и встал с постели, обернув простынь вокруг бёдер. Усмехнулся тому, как девушка метнула взгляд на его пах и успела сделать большие глаза, оглядев прозрачно-белую гресс-жилу на его органе.

– Спрашивай, – произнёс он, направляясь в ванную комнату.

Элюзаль пересела на уголок кровати, откуда было видно душевую чашу, и смотрела, как принц повесил простынь на держатели рядом с полотенцами и встал под размашистую лейку. Но прежде чем включить воду, он обернулся:

– Ну?

– Зачем вы это сделали? – немедленно выдала девушка.

Она, конечно, не должна спрашивать его высочество о таком, но и всё же ей неимоверно хотелось понять: она действительно понравилась ему? Или дело в чём-то другом?

Нардэн был совершенно не готов к ответу, поэтому отвернулся, бросив простые слова:

– Потом, Элюзаль.

Горячий водный дождь позволил Нардэну на минуты отложить все решения. Он давно запретил служанкам появляться в его спальне утром и услуживать ему при купании, так что привык находиться один. Но сейчас он знал, что Элюзаль сидит на его кровати и наблюдает за ним. И это почему-то было приятно. Присутствие девушки создавало странное наполнение, будто закрылась какая-то пустота.

Принц закрыл кран, обернулся и невольно вздрогнул, увидев Элюзаль с полотенцем в руках рядом с собой. Не спрашивая разрешения, она шагнула к нему и приложила впитывающую ткань к его груди.

– Ты не должна так делать, – мягко произнёс Нардэн. – Не нужно исполнять приказы госпожи Тэды, только мои.

Девушка мягко прижимала и отнимала полотенце от его груди, собирая капли воды.

– Это не её приказ, – ответила она. – Я не знаю, как выразить мою благодарность за то, что вы спасли меня.

Укол совести оказался для Нардэна болезненным. Он сжал челюсти и это напряжение мышц выдало его.

– Что такое, мой принц? – Элюзаль опустила полотенце ниже, нежно обтирая его живот.

– Я тебя не спасал, – тяжело вздохнул Нардэн, – наоборот, сделал гораздо хуже. Я испортил твою судьбу.

Девушка удивлённо подняла на него глаза и остановилась, перестав убирать воду. Но её взгляд спрашивал и принц всё-таки ответил:

– Я… скорее всего, покину дворец. Очень скоро.

Элюзаль удивлённо опустила руки и стояла ещё мгновения, но потом шагнула за спину принца и прижала полотенце к его лопаткам.

– Ясно… – девушка задышала прерывисто. – Куда вы отправитесь?

Нардэн обернулся, искоса взглянув на неё:

– Для тебя есть разница?

– Нет, – Элюзаль опустила уже пропитавшуюся влагой ткань к его ягодицам. – Нет, мне всё равно. Возьмите меня с собой.

Нардэн не успел ответить, потому что девушка обошла его и, опустившись на колени, прижала полотенце к его паху. На этот раз приток крови к органу был сильнее, потому что она касалась его через ткань.

– У нас назревают проблемы в анклаве, – произнёс Нардэн, чтобы отвлечься от собственных ощущений. – Я буду просить отца отправить меня туда. Думаю, он и сам захочет избавиться от меня на какое-то время. За всё, что я здесь наделал.

Элюзаль быстро скатала полотенце, встала, сняла другое с держателя, вернулась и снова приложила ткань к бёдрам принца.

– Вы ещё влажный, – тихо сказала она.

Нардэн принимал эти прикосновения даже не телом. Взгляд девушки следовал по изгибам его худых мышц, и она вжимала полотенце глубже в ложбинки. Каждое касание, словно входило в мысли, как-то странно продавливая их и освобождая себе пространство для понимания того, что он не хочет… не хочет… не хочет отпускать её! Она нужна ему.

– Значит, вы просто использовали меня, – внезапно прошептала Элюзаль, разглядывая красные точки, вспыхнувшие под сухожильной плёнкой на животе принца. – Чтобы император наказал вас изгнанием в земли варваров? Чтобы сбежать?

Этот вопрос заставил Нардэна очнуться.

– Зачем наследнику императорского рода, имеющему всё, сбегать от своей привычной жизни? – девушка потеряла осторожность, потому что осознание того, что принц покинет дворец и бросит её здесь, оказалось слишком болезненным. – Что вас так не устраивает, что вы готовы отказаться от всего и уехать на отшиб империи? И какой ценой? Из-за обвинений брата вы можете потерять привилегии императорской особы и…

Элюзаль замерла, внезапно поняв, что проявляет неуважение к его высочеству! Она спрашивает о его делах и мыслях, а не должна. Да ещё в таком тоне! Умолкнув, она быстро подняла глаза, и увидев, что принц пристально смотрит на неё, немедленно их опустила: