Ты – моя злая судьба!

Ирма Гринёва

Ты – моя злая судьба!

ПРЕДИСЛОВИЕ

…Карие глаза встречаются примерно у 50% населения Земли.

Люди с карими глазами, отличаются импульсивностью, безудержной страстью, повышенной активностью. Они – лидеры. Они не терпят поражений и случаев, когда кто-то с ними не согласен: их мнение – единственно правильное, и никак иначе. Сексуальность, чувственность, обаяние – отличные дополнения к их личностным качествам.

Такие люди обладают природной красотой, отличаются умом, неугомонностью. Они не злопамятны, быстро прощают и забывают мелкие обиды. Карие глаза могут означать и некоторую ветреность: такие люди легко влюбляются, но столь же легко могут забыть объект своей любви.

Кареглазые леди необыкновенно быстро сходятся с людьми. Они общительны, не закомплексованы, уверены в себе «на тысячу процентов». Самооценка у них, в большинстве случаев, завышенная. Они этого, как правило, не замечают.

Кареглазые женщины неравнодушны к золоту, богатству, деньгам. Они хитры, умны, изворотливы, находчивы.

От грёз любви не отличим

Сочинение на тему «Как я провел лето»

Ради счастья, ради нашего, если мы хотим его…

Ох, и странные, эти русские! (продолжение рассказа «Кошка, которая гуляла сама по себе» из сборника «Зеленые глаза»)

И этим всё сказано

Сразу и навсегда!

Мой ангел смотрит на меня…

Уйти по-английски

От сердца к сердцу мост

Пришвартоваться в тихой гавани

Благодаря и вопреки

Перевоз Дуня держала…

От ненависти до любви и обратно

Свадебный хоровод Созвездий

Одним росчерком пера

Что обещает её лицо или Женя, Женечка и Катюша

Это он – мой Мужчина!

Если я король, ты будешь королевой!

Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне.

Ты – моя злая судьба!

Ты – моя злая судьба!

1

Когда генерал Ли Дунг-Ги1 возвращался в столицу после очередной победы над врагами Отечества, он и представить себе не мог, какой подарок приготовил ему Его Величество на этот раз. Казалось, Он одарил его всеми возможными милостями – золотом и серебром, усадьбами, домами, драгоценностями, слугами. А главное, званием генерала и должностью командующего армией Севера. В свои 23 Ли Дунг-Ги пока не хотел большего. Следующей ступенькой в военной карьере была должность командующего армией Центра, а затем Главнокомандующим армии империи Когурё. Но это означало бы практически постоянное присутствие в столице и императорском дворце.

Молодая кровь ещё бурлила в генерале. Он хотел понятной жизни. Здесь свои – там враг. Он хотел простых отношений – вот мои воины, которым я доверяю свою жизнь, а они, в свою очередь, вверяют мне свою. Он хотел ощущать себя на верном горячем коне, а не на холодной лавке чиновника в императорском дворце, где не понятно, где друг, а где враг. Он жаждал честных сражений, где побеждает сила, отвага и ум, а не хитрость, ловкость и связи.

Его величество пообещал ему оставить эту привилегию, но не более чем на два года. И был этот разговор один на один с Императором год назад. Так что генерал и представить себе не мог, что в этот раз Его Величество наградит его… браком.

«На колени! Примите Указ Его Величества! Генералу Дунг-Ги из семьи Ли, прославленному защитнику Империи Корё и храброму воину, даруется брак с девицей Джин-Су2 из семьи Цы. Девица Цы Джин-Су добродетельна, чиста и невинна. Да благословят небеса этот союз!»

До свадьбы о своей невесте генерал узнал не много. Было ей 14 лет от роду. Сирота. Из родных только старший брат – Цы Мун-Хи3. Появились они в столице всего 5 месяцев назад, но брат уже успел прославиться. Он не только блестяще сдал вступительные экзамены в Сонгюнгван4, но и сумел нагнать своих однокурсников. Так что экзамены за первый курс сдавал вместе со всеми. И сдал их блестяще, будучи первым по всем предметам, касалось ли это боевых искусств или учения Конфуция. Все сплетники, что шушукались за его спиной из-за того, что вступительные экзамены он неурочно сдавал по Указу Императора, тут же заткнулись и начали восхвалять прозорливость и мудрость Его Величества, разглядевшего с первого взгляда выдающиеся таланты молодого человека.

Генералу на перешептывания было плевать. Навязанный ему Императором брак он посчитал за благо. Сердце его было свободно. Где бы он мог найти жену, не вылезая месяцами из военных походов? А жениться всё равно когда-нибудь надо было.

Он даже проникся сочувствием к своей нежданной невесте. Жить спокойной жизнью вдали от столичной толкотни, и за короткий срок лишиться родителей, покинуть родные края и дом, очутиться в чужом враждебном мире, стать женой незнакомого человека с неизвестным характером, да к тому же и устрашающей внешности. 8 лет войны не могли не оставить шрамов, как душевных, так и физических, на теле генерала. Но самым жутким был шрам на лице от китайского пиандао5, пересекающий лоб, разрезающий бровь и заканчивающийся зигзагообразной молнией на щеке. Неудивительно, что молодая невеста тряслась от страха так, что веер, закрывающий её лицо во время брачной церемонии, ходил ходуном в её руках.

Генералу жаль было глупышку, но он знал, что, когда она попривыкнет к его лицу, её страх пройдёт. Его внешность нисколько не мешала генералу пользоваться успехом у противоположного пола. Так почему же с этой девочкой этого же не произойдёт? Он будет внимателен к ней и мягок. Воспитает её заботливой женой и страстной любовницей.

1 – в переводе – «храбрый, мужественный»

2 – в переводе – «истинное сокровище, любовь»

3 – в переводе – «образованный»

4 – академия конфуцианства, основанная в 1398г, куда могли поступать только юноши из знатных семей и где готовились кадры для чиновничьего сословия (из Википедии)

5 – сильно изогнутый меч, предназначенный для рубящих и режущих ударов

2

Джин-Су ужасно не хотелось уезжать из крепости, где она провела всю свою жизнь. Здесь, на самой южной точке Империи Когурё, она знала каждую тропку в лесу, каждый камешек в горах, каждую песчинку на берегу океана. Здесь было так красиво, так просторно, как не может быть в любом другом уголке Когурё. Здесь она знала каждого человека и страшилась, представляя толпы незнакомых людей в столице. Здесь были могилы её родителей… Она не хотела их покидать.

Схожие чувства испытывал и её старший брат, Мун-Хи. Но он был связан обещанием, данным отцу на его смертном одре – по окончании 3-х летнего траура отправиться в столицу вместе с сестрой. Его сердце жгло письмо, которое он должен был передать лично в руки Императору. Содержание письма Мун-Хи не знал, и это его сильно беспокоило, так же как и то, каким образом он, никому неизвестный молодой человек, сможет вручить письмо Его Величеству лично.

К удивлению Мун-Хи, как только до ушей Императора дошёл доклад, что аудиенции с ним просит некто по фимилии Цы, двери императорского дворца перед ним раскрылись. Его Величество прочитал письмо отца Цы Мун-Хи и глаза его увлажнились. А потом имел с молодым человеком продолжительную беседу, результатом которой стал Указ Его Величества об организации внеурочных экзаменов для Цы Мун-Хи и зачислении его на первый курс академии Сонгюнгван, в случае успешной их сдачи. Уходил Мун-Хи из дворца окрылённый, с кружащейся головой от открывающихся перед ним перспектив.

Ещё раньше, чем брат, крылья выросли у Джин-Су. Она влюбилась! Первой, самой страстной и преданной любовью. Перед воротами на въезд в столицу им пришлось проторчать почти полчаса, в ожидании, пока из города выедет какой-то знатный господин. Но ожидание стоило того! Он проскакал, гордо восседая на вороном коне. Высокое перо на его шлеме трепетало при каждом стуке копыт коня. Полы длинного плаща развивались по ветру. Его лицо пересекал шрам, что говорило о том, что перед нами славный воин, выкованный в боях. Весь его облик был так красив, что она, забыв о стеснительности, свойственной провинциалке, впервые приехавшей в столицу, тут же спросила совершенно незнакомого человека: «Кто он?» И получила ответ: «Не проигравший ни одного сражения командующий армии Севера генерал Ли Дунг-Ги». Какое славное имя! И как же оно ему идёт – мужественный, храбрый!

Но даже в своих самых смелых мечтах она не могла себе представить, что выйдет за него замуж! «Благоприятное время пришло! Начинаем церемонию!», – возвестил чимне6. Как же ей сдержать дрожь, которая завладела всем её телом? «Первый поклон небесам!» Как же она сможет пройти эти десять шагов до стола, на котором установлены таблички с именами их почивших родителей, если ноги не держат от счастья? «Второй поклон родителям!» Как же сильно бьётся сердце, кажется, сейчас выскочит из груди. «Третий поклон молодых друг другу!» «Церемония закончена. Да благословят небеса этот союз!» – торжественно возвестил чимне.

Вот когда Джин-Су, действительно, затряслась от страха, так это когда муж подошёл к ней, сидящей на их брачном ложе во всём великолепии своего свадебного облачения, и отвёл руку, судорожно сжимающую веер, в сторону. А потом приподнял её склонённое лицо за подбородок.

– Посмотри на меня! – сказал мягко и, в то же время, так, что ослушаться было никак нельзя.

Джин-Су подняла на мужа полные тревоги глаза – нравится ли она ему? Кажется… Кажется, он доволен.

6 – распорядитель свадебной церемонии

3

Предназначение воина состоит в том, чтобы защищать родину. Долг семьи воина – смиренно ждать возвращения воина домой с победой, молясь о его жизни и здоровье. Кому, как не Джин-Су, выросшей в семье воина в крепости на границе государства, знать об этом?

Ещё не высохла тушь7 на брачном свидетельстве Дунг-Ги и Джин-Су, как генерала вызвали усмирять волнения на северных окраинах Когурё. Только они и успели, что консумировать8 брак. Ни узнать друг друга толком, ни помиловаться, ни поговорить не получилось.

Джин-Су, рано потерявшая мать и воспитанная в военном гарнизоне отцом и братом, была в отношении мужчин девушкой неопытной, не знала, как сделать мужа счастливым. Но уррой она не была. Провожая мужа в поход, сказала ему:

– Мой господин, я буду очень стараться стать для Вас хорошей женой.

– Я постараюсь полюбить тебя, – ответил ей генерал.

– Я буду изо всех сил Вам верить.

* * *

Не в характере Джин-Су было откладывать дела на потом. Она без промедления приступила к составлению плана, как стать хорошей женой. Перво-наперво, составила список того, что она умеет, чтобы понять, что их него пригодится ей для супружеской жизни.

Список получился внушительный. Там было и умение скакать на лошади, и стрельба из лука, и метание ножей, и владение боевыми искусствами, и много чего ещё… бесполезного.

Значительно меньшее количество пунктов было во втором списке, куда попало то, что она умела, и что могло пригодиться ей в дальнейшем. Например, умение собирать лечебные травы и применять их для лечения ран. Её господин – боевой генерал, в сражениях раны неизбежны, Джин-Су это знала и относилась спокойно, так что эти знания наверняка пригодятся. Умение зашивать рваные раны и чинить порванную одежду не отнесёшь, конечно, напрямую к умению шить изысканную одежду, но хоть иголку в руках она держать умеет, и то хорошо! С большими сомнениями Джин-Су оставила в этом списке свои кулинарные способности. Она умела варить в котле кашу на костре, добывать и зажаривать на вертеле дичь, ловить рыбу, но как применить эти умения для приготовления любимых блюд мужа для домашнего стола, представляла себе плохо.

В третий список входило то, чему ей обязательно надо научиться, чтобы стать хорошей женой для своего господина и не опозорить его в обществе. И этот список оказался самым длинным. Она не умела ни петь, ни танцевать, не играть ни на одном музыкальном инструменте. Она обладала грамотой, но не владела искусством каллиграфии. Кисть в руках держать умела, но рисовать – нет. Стихи ни разу в жизни не читала, не говоря уже о том, чтобы сочинять их самой. Не знала ни одну настольную игру. И так далее, и так далее, и так далее. Но самым большим пробелом в её образовании было то, как доставить мужу удовольствие в постели.

За помощью в ликвидации своего невежества Джин-Су обратилась к брату. А к кому ещё? Ведь в столице она больше никого не знала. Мун-Хи очень удивился, когда узнал от своих соучеников, что в столице девушки из благородных семей, действительно, обязаны уметь танцевать, петь, играть хотя бы на одном музыкальном инструменте, знать игру в го и рисовать. Очень приветствуется обладание искусством каллиграфии и стихосложения. И Мун-Хи решил нанять для сестрёнки учителей.

Учителей по каллиграфии, рисованию, стихосложению и настольным играм Мун-Хи нашёл. И всё было бы ничего, если бы самыми лучшими учителями по танцам, музыке и пению его сотоварищи не назвали кисэн9. Мун-Хи так возмутился, но вынужден был признать их правоту, когда сам побывал в заведении под названием «Сад наслаждения». Бордель, где внешне всё выглядело очень благопристойно.

Конечно, он не стал нанимать для сестры никого из этих вульгарных девиц. Нашёл в столице бывшую кисэн, которая уже давно отошла от дел, вышла в своё время замуж, потом овдовела и сейчас поддерживала своё материальное положение уроками музыки. Но даже с ней он договорился, что учиться у неё Джин-Су будет тайно, чтобы не бросить на сестрёнку даже тень «Сада наслаждения».

О предпочтениях господина в еде и напитках Джин-Су выспросила у кухарки. И у неё же начала учиться готовить томимён (суп с лапшой и жареной рыбой, оладьями из варёных яиц, семян гинкго, жареных фрикаделек и кедровых орехов) и ччим (паровая говядина с тофу, баклажанами, огурцами, цукини, дайконом и пекинской капустой). Приготовлению напитков, как оказалось, учиться было не надо. Господин обожал травяные чаи, а в этом, как считал отец, Джин-Су была феей. У неё, действительно, был особый дар сочетать разные травы.

Оставалась одна, самая большая проблема – как научиться доставлять мужу удовольствие в постели? Природная стыдливость не позволяла Джин-Су просить помощи по этому вопросу у брата или кого-нибудь ещё. Она подумала-подумала и нашла выход – купить на рынке соответствующие книги. Рассматривала картинки в них с чисто практического угла зрения – разве можно так изогнуться и вывернуться? Это было также не просто, как и понимание глубинного смысла стихов, когда внешне простое стихотворение о природе оказывалось признанием в любви.

Зелёные ивы, реки не заметен поток,

Слышу, как кто-то песню поёт над гладью спокойных вод.

Солнце встаёт на востоке, на западе идёт дождь.

Кто-то скажет – не солнечный день, а день куда как погож!10

Ведь в последней строке иероглиф, означающий «солнечный, ясный, погожий», подобен иероглифу «чувства». И тогда она зазвучит совсем по-другому:

Солнце встаёт на востоке, на западе идёт дождь.

Внешне, может, и нет чувств, но ими пылает плоть!

7 – тушь изготавливали из графита, смешанного с клеем и ароматизаторами, а потом прессовали в твердые бруски. Перед письмом растирали с водой на чернильном камне, как правило, сделанном из твердого гладкого кристалла медного купороса с выемкой для воды посередине.

8 – консумация – первое осуществление брачных отношений (полового акта). Забавно, что у термина множество значений в зависимости от контекста, среди которых: прибавление, завершение, главное испытание гладиаторов, сильное преувеличение, престарелый возраст, чрезмерное изобилие пищи, уничтожение (из Википедии)

9 – кисэн – первый слог слова означает «артистка, певичка», второй – «жизнь». Это куртизанка, обученная музыке, танцам, пению, поэзии, поддержанию разговора – всему тому, что необходимо для развлечения мужчин. Также она подавала еду, напитки, за деньги оказывала интимные услуги. (из Википедии)

10 – отрывок из стихотворения «Песни о ветке бамбука» китайского поэта Лю Юйси (772－842гг.)

4

Через 2 месяца генерал Ли Дунг-Ги вернулся домой. Сказать, что Джин-Су обрадовалась – ничего не сказать.

– Мой господин, я так ждала Вас! – встретила она его и глубоко поклонилась.

Дунг-Ги молча прошёл мимо жены, будто мимо пустого места. Джин-Су растерялась, а потом нашла господину оправдание – он очень, очень-очень устал. Но Дунг-Ги и дальше вёл себя холодно с женой, не смотрел на неё, не отвечал на вопросы. Будто его подменили, будто не он давал обещание постараться полюбить её.

Джин-Су надеялась, что за ужином господин оттает, отведав свои любимые блюда и ароматный чай, приготовленные его женой собственноручно. Но Дунг-Ги ел молча и, не сказав ни слова, ушёл в библиотеку. Слуги, как и Джин-Су, пребывали в растерянности от такого необычного поведения хозяина. Прятали глаза от хозяйки. Они успели полюбить милую, жизнерадостную Джин-Су, такую любящую и старательную, поэтому им было жалко её.

Джин-Су поняла, что поведение господина не связано с его усталостью и набралась смелости спросить его напрямую:

– Мой господин, я сделала что-то не так? Если объясните, я всё исправлю.

Дунг-Ги с досадой отбросил в сторону свиток, который изучал, и ушёл в спальню. Свою спальню. Жену к себе не призвал. И сам к ней не пошёл. Его трясло от возмущения…

…Нельзя сказать, что он часто думал о жене во время похода. Нельзя сказать, что и не вспоминал. Во всяком случае, о возвращении домой думал с большей теплотой, чем когда бы то ни было. Но, непосредственно перед возвращением, он узнал одну вещь, которая возмутила его до глубины души. Оказывается, это он был подарком Джин-Су, а не она ему! Он, боевой генерал, бесстрашный воин, отдавший не один литр крови, получивший не один десяток шрамов за Отечество, доказавший на деле верность и преданность Его Величеству, был подарен доселе никому не известной, не из знатной семьи девчонке, приехавшей в столицу менее полугода назад, которая имела наглость попросить об этом Императора! Почему на это пошёл Его Величество, ещё предстояло выяснить, но всё остальное он знал доподлинно.

На самом деле, это было не совсем так, как доложили, основываясь на слухах, витающих в императорском дворце, генералу…

… Его Величество неожиданно посетил торжественное собрание, на котором оглашались результаты годовых императорских экзаменов в Сонгюнгване. И собственноручно вручил подарки первым ученикам из каждого курса, получившим наивысшие баллы. Лучшим первокурсником в этом году стал Цы Мун-Хи. Он попросил соизволения вместо подарка ему – огромной корзины ароматных, сладчайших, наполненных оранжевым солнечным светом, мандаринов, обратиться к Его Величеству с нижайшей просьбой по поводу своей младшей сестры. Император такое соизволение милостиво дал. И Мун-Хи, путаясь от волнения в словах, попросил Его Величество позаботиться о Джин-Су, за которую он очень переживает, поскольку она, выросшая в среде военных в крепости, вдруг оказалась одна, без поддержки родителей и брата, в столице, где никого не знает. Его Величество задал только один вопрос просителю – каков возраст его младшей сестры. А, услышав ответ – четырнадцать лет, ответил, что подумает над просьбой Мун-Хи.

На самом деле Император немного слукавил, что только подумает, Он уже знал, как исполнить просьбу лучшего ученика Сонгюнгвана. В его голове сложилась стройная картина. «Позаботиться», значит, устроить брак, для чего четырнадцатилетний возраст невесты не помеха. Если бы были живы её родители, тогда надо было получить их разрешение. Но родителей, увы, уже нет с нами, а старший брат, как её опекун, своей просьбой уже дал разрешение на её брак. А упоминание брата, что они выросли в среде военных, натолкнуло Его Величество на мысль о своём любимчике, генерале Ли Дунг-Ги.

Брак Джин-Су с Дунг-Ги отвечал и Его, Императора, интересам – приближался срок, до которого Он разрешил генералу откладывать принятие им командования армией Центра. И потому, наличие в столице жены, делало этот шаг со стороны Дунг-Ги, по мнению Его Величества, более привлекательным. Кроме того, Ему не надо было ломать голову из-за подарка генералу за очередную одержанную победу – подарком станет брак.

* * *

Ни в эту, ни с последующие ночи Дунг-Ги не приходил в спальню к жене. И к себе не звал. Возобновил свой образ жизни, которым жил до женитьбы. Днем развлекался с друзьями или читал в библиотеке. По ночам посещал «Сад наслаждения». На свою молодую жену, как она ни старалась угодить ему, внимания не обращал.

Джин-Су ещё не раз пыталась с ним поговорить, плакала, стояла на коленях, просила отнестись к ней по-доброму, только что в постель с ней лечь не умоляла. Но всё тщетно. Он с презрением ответил ей, что его не трогает её детский лепет и дальше только молчал.

Может быть, если бы Джин-Су не поспешила сразу выяснять причины такого холодного к ней отношения со стороны мужа, его гнев постепенно остыл, и тогда бы он соизволил с ней поговорить. Но она не была опытной женой и потому не знала, что нельзя попадаться мужчине под горячую руку. И потому всё сложилось так, как сложилось.

А вскоре, к облегчению обоих супругов, генерал уехал инспектировать те части, которые входили в армию Центра, командование над которой он принял по Указу Его Величества.

5

Не только на границе, но и в центральных районах империи Когурё, было не спокойно. На пограничные крепости нападали враги внешние – киданы и чжузчжэни с севера, китайские повстанцы в Красных тюрбанах и монголы с востока, японские пираты с запада. А внутри орудовали банды разбойников, оказавшиеся на дне по тем или иным причинам. У них не было иного выхода выжить в этом жестоком мире, кроме как сбиться в стаи, чтобы элементарно добывать деньги на еду – грабежами и убийствами.

В засаду одной из таких банд и попал генерал со своим инспекционным отрядом. Численное преимущество было на стороне нападавших. Искусство боя и оружие – на стороне обороняющихся. Отряд Ли Дунг-Ги хорошенько покрошил разбойников, остальных обратил в бегство, но и сам понёс потери убитыми и ранеными. Генерал был сильно ранен в правую руку. В таком потрепанном виде опасно было продолжать инспекцию, и Дунг-Ги принял решение вернуться в столицу.

* * *

Джин-Су встретила мужа так же тепло, как и в прошлый раз:

– Мой господин, я так ждала Вас!

По-прежнему собственноручно готовила его любимую еду. Заваривала разнообразные по составу травяные чаи и внимательно наблюдала за выражением его лица, чтобы понять, какой из них ему нравится больше всего. В остальном тактику изменила. С вопросами «что она делает не так» к мужу не приставала, только с просьбами и предложениями: «Мой господин, позвольте, я сменю Вам повязку на ране!», «Мой господин, позвольте, я помогу Вам принять ванну!», «Мой господин, позвольте, я помою Ваши волосы!», «Мой господин, позвольте я развлеку Вас игрой в го!», «Мой господин, мне кажется, у Вас затекли плечи, позволите мне их размять?»

Терпение и смирение принесли свои плоды. Господин перестал относиться к жене, как к пустому месту. Позволял ухаживать за собой. Как драгоценные осколки нефрита собирала Джин-Су знаки его внимания, надеясь, что впоследствии сможет склеить из них браслет, символизирующий их любовь и брак. Его длинные густые волосы, которые ей удавалось погладить во время мытья головы. Его шрамы на спине, которые она мимолётно ласкала во время массажа, чем дальше, тем всё длительнее и откровенней. Ощущение его жесткой мужской руки, покрытой мозолями от оружия, которой он твердо держал её руку, когда они были на приёме в императорском дворце. Его сосредоточенное умное лицо, которое она могла беспрепятственно разглядывать, пока он думал над очередным ходом во время игры в го. Его прямая спина, неизменно маячившая впереди перед ней во время конных прогулок. И это ещё не все умения, которые она приобрела во время занятий! Учитель по танцам, пению и игры на цитре очень хвалила её достижения, но Джин-Су мечтала довести их до совершенства и однажды покорить господина своими талантами окончательно.

* * *

Дунг-Ги прекрасно видел все уловки жены, чтобы сблизиться с ним. Принимал благосклонно те, что его не раздражали. Но сердце его, оскорблённое её поступком, оставалось холодным. Самым простым выходом из ситуации был развод. Но… Не всё было так просто.

Его Величество явно благоволил к брату и сестре Цы, что не осталось не замеченным среди придворных, вызывая массу пересудов и кучу косых завистливых взглядов. Первым звоночком был брак с барышней Цы Джин-Су, дарованный Его любимчику – генералу Ли Дунг-Ги. В свете этого события по иному виделось участие Его Величества в устройстве брата барышни, Цы Мун-Хи, в академию Сонгюнгван, на которое в свое время двор не обратил должного внимания. Дальше последовало присутствие Императора на выпускных торжествах в академии. А не ради ли Цы Мун-Хи Его Величество туда приехал? И имел с ним продолжительную беседу, что тоже было весьма необычно. Всё это порождало многочисленные слухи о связях Его Величества с семьёй Цы, вплоть до того, что брат и сестра являются Его… внебрачными детьми.