Созвездие Феникс

Алексей Шкурат

Созвездие Феникс

© Алексей Шкурат, 2024

© Издательский дом BookBox, 2024

* * *

Прожекторы квадрокоптеров, зависших над космодромом, выхватывали из темноты щербатый бетон и кормовую часть корабля типа «Беглец». Керамитовая броня, мокрая от дождя, матово лоснилась. В тишине слышно было, как звенят капли, ударяясь о поверхность луж, да постанывает металл амортизаторов под тяжестью махины корабля, уходящей вверх в ночь.

Издалека, со стороны виднеющихся на горизонте огней, послышался звук двигателя, и вскоре, со скрежетом проваливаясь в колдобины, подъехал и остановился транспортёр с надписью «Космопорт». Прежде чем погаснуть, фары высветили частые струи.

А в это время на центральном посту корабля шла подготовка к старту. В середине полусферического зала за главным пультом в креслах сидели двое: первый помощник и он же штурман Снайс – молодой, розовощёкий красавец; вторым был инженер-электронщик Поплавский – жилистый человек лет за сорок, лысый, с вытянутым сухощавым лицом. Справа от главного находился пульт поменьше, за ним сидела врач-биолог Этель Вейн – молодая женщина с серыми глазами и коротко подстриженными каштановыми волосами. С левой стороны был ещё пульт, но кресло за ним пустовало. Сзади на некотором возвышении располагались пульт и кресло капитана Бранта – очень широкоплечего мужчины с круглой стриженой головой на короткой шее. Лет ему было около пятидесяти.

Тихо жужжали приборы, на стенах вереницами цифр светились экраны. Некоторые экраны были черны – то ли выключенные, то ли показывали ночь за бортом. Все сидели молча, только время от времени робот-контролёр монотонным голосом докладывал степень готовности отдельных систем. Вдруг раздался весёлый голос первого помощника:

– Если это санитарный инспектор, то последняя крыса покинула нас ещё в прошлом году на орбите Юпитера! – И после паузы: – Нет, это вы шутите! К нам полковники за месяц пропуск заказывают, а вы за час до старта какого-то дезертира подсовываете – у него даже звания нет! – После длительной паузы уже серьёзно: – Вот как? Ну ладно, а какой у него уровень допуска? Какой?? – возглас удивления. – Капитан, у нас проблемы!

– Что там случилось? – капитан оторвался от газеты.

– Нам предлагают взять на борт какого-то консультанта с немыслимыми полномочиями. Выглядит это как инспекция.

– Успеваем принять?

– Да, по третьему Протоколу нештатных ситуаций.

– Можем отказать?

– Думаю, не стоит, уровень запроса высокий – комитет при Мировом совете. Но решать, конечно, вам.

– Есть личное обращение?

– Да, есть.

– Вежливо?

– Вполне, я бы даже сказал изящно.

– Не баба?

– Но капитан! – отозвалась врач-биолог.

– Простите, Этель. А в каком качестве он к нам?

– Консультант по сенсорным системам!

– Мы разве запрашивали кого-то? Выясните, какая у него личная квалификация?

– Сейчас, шеф, вот… Он художник!

– Визажист?

– Очень смешно! – вновь отозвалась врач.

– А было бы кстати. Что вы там говорили о полномочиях? И сколько ему лет?

– Ему 27 лет и у него 7 уровень доверия.

– Что?? И ваш компьютерный цербер пропустил эту брехню?

– Нет, сэр, это не брехня. Я проверил по Реестру личных кодов, всё точно.

– Хорошо. Он на бетоне? Этель, встретьте его, пожалуйста.

– Слушаюсь!

– Снайс, включите картинку (так капитан называл изображение на сенсорном экране) – специалисту по сенсорным системам будет приятно, и соедините меня по моему каналу с начальником Отдела безопасности.

Возле пульта капитана бесшумно поднялась прозрачная звуконепроницаемая перегородка, и через некоторое время в наушниках послышался мягкий голос:

– Здравствуйте, Брант, давно вас не слышал.

– Добрый вечер, Сильвер, у вас уже темно?

– У нас тихие сумерки.

– Простите, Сильвер, что беспокою вас по личному каналу, но у меня, как бы это сказать, неясности.

– Слушаю вас.

– Не ваше ли ведомство подкинуло нам парня?

– Нет, это не наша инициатива, если вы это имеете в виду. Ведь человека к вам направил Главный совет, не правда ли?

– Да, но у меня предстартовая готовность – и вдруг без всяких объяснений. Что за спешка?

– Видите ли, тут кое-какие экстренные обстоятельства и очередная безумная идея Комиссии по контактам – вы же их знаете.

– А что за обстоятельства?

– На этот вопрос я не могу вам ответить. А идея – редкостная чушь, говорить о ней всё равно что пересказывать неприличный сон гимназистки. Но знаете, как с ними носятся? И нам пришлось согласиться.

– А не связана ли эта история с особым статусом RX-6?

– Косвенно – да. Большего я не в праве вам сообщить. – На этом разговор закончился.

«В секретность всё играют, – проворчал капитан про себя. – Однако должно было произойти что-то из ряда вон…» – и, поразмыслив минуту, не убирая звукоизоляцию, стал набирать только ему известный номер.

Через некоторое время в наушниках послышался кашель, и скрипучий голос спросил:

– Это вы, Брант? Здравствуйте.

– Здравствуйте, Флетчер! Найдётся ли у вас пара минут для меня?

– Разумеется, я всегда рад вас слышать. Только извините, я буду иногда браниться с Фафом.

– Но ведь он по-прежнему заботится о вашем здоровье?

– Как же! Вообразите, эта скотина забралась в чащу и жрёт там какую-то мерзость! Фаф, ну побереги хотя бы мою печень! Нет, видно придётся уволить садовника.

– А кто же будет опекать ваш «гарем»? Есть ли новые поступления, как вы выражаетесь?

– Как же, как же, есть новенькие – юные, грациозные, царственные. Некоторые уже показали свою прелесть, распустились. Кстати, сейчас подумал: «распустилась» – сама, а «распущенная» – кем-то, замечали? Впрочем, где уж вам, вы человек действия.

– А как же прежние возлюбленные? Волнуют ещё?

– О да! Они настоящие друзья, но хочется риска, тайны, неожиданности. А всё же, с чего это вы обрушились на нас с Фафом? Ведь мы, кажется, сегодня играем. Или я что-то перепутал?

– Нет, всё правильно, играем, но, видите ли, в верхах какая-то заваруха, и наш корабль имеет к этому отношение, а я, к стыду своему, ничего не знаю. Не слышно ли у вас чего?

– Да, я слышал что-то несуразное. Кто-то, кажется, выпал из корабля, но, при чём тут ваш RX, я не знаю.

– У меня внезапная инспекция, а ваш человек в Навигационном управлении мог бы что-то знать об этом.

– Думаете, его тоже надо выгонять?

– Это дело не моё, а вот на кого он работает, хотелось бы уточнить.

– Хорошо, вечером поговорим, а сейчас идём мыть морду и уши – он уже дожрал! – И Флетчер дал отбой.

Капитан опустил прозрачную перегородку и огляделся. В этот момент отворилась дверь внутреннего лифта и вошёл высокий, странно одетый человек. На нём был охристый длинный балахон, капюшон которого он при входе сдвинул на спину. Волосы оказались коротко подстрижены. Человек принялся с любопытством озираться. Черты лица имел правильные, ничем не примечательные. Внимание привлекали только глаза – они светились доброжелательным вниманием, при этом человек слегка улыбался.

Капитану вошедший не понравился – типичный штатский умник. А когда оказалось, что тот босой, внутри капитана раздался голос: «Плохи наши дела…» А человек с видимым удовольствием переступил несколько раз на месте, пробуя ступнями упругий ковёр, и в сопровождении врача-биолога пошёл к пульту управления, где его ждал помощник Снайс.

Капитан с раздражением отметил, что двигается консультант не торопясь, прогулочным шагом. Впрочем, от женщины он почти не отстал. Разговор старшего помощника с вновь прибывшим можно было слышать по внутренней связи. Иван Сикорский – так звали консультанта – на вопросы стандартной формулы включения в экипаж отвечал спокойно и внятно. Держался прямо, но при этом как-то странно переступал. Капитан наклонился вперёд, чтобы посмотреть, что там происходит. Оказывается, робот-уборщик, сделанный в виде большого хорька, жадно лизал подставленную ступню консультанта. Капитан поднял глаза и встретил шутливо-заговорщицкий взгляд хозяина ступни. Ситуация показалась капитану Бранту глупой, и он, отвернувшись, подумал, что Снайс, конечно, обратит внимание этого шута на обязательность форменной одежды и обуви. При этом капитан посмотрел на свои ноги в шлёпанцах, убрал их под себя и хотел было свериться с табло отсчёта, но сделать этого не смог – свет померк в его глазах.

Наступила глубокая темнота и тишина. Длилось это, как показалось Бранту, довольно долго. Потом он ощутил холодок на щеке и услышал шёпот ветра над правым ухом. Постепенно темнота перед глазами поредела, и проступили какие-то неясные формы. Прошло ещё некоторое время, прежде чем стало понятно, что это взрыхлённая земля и сухие стебли на ней. Капитан увидел также маленькие руки, выпачканные землёй, и ощутил, как эти руки озябли. Почувствовал он также ломоту в спине и нытьё в коленях – он сидел на корточках, выбирал из земли золотистые клубни и складывал их в жестяное ведро. Он всё это видел и ощущал, но тело было не его! Эти руки могли принадлежать ребёнку или… женщине – он обратил внимание на непривычное напряжение в том месте, где колени упираются в грудь. Ещё он осознал, что давно пора помочиться. Тут в поле зрения оказалось чёрное поле, уходящее к горизонту под серым низким небом. До ближайшей рощицы, тоже серой, было далеко. Двигаясь вдоль горизонта, взгляд наткнулся на зубчатую полоску леса, но это ничего не изменило – трудно было представить пейзаж более унылый. Взгляд вернулся к рукам, и он долго дышал на них, пытаясь согреть окоченевшие пальцы. Когда он снова поднял глаза, то не поверил себе – среди безнадёжной серости в небе над лесом проступила нежная малиновая полоса, потом ещё одна чуть выше. Это казалось чудом. На глаза навернулись слёзы – должно быть, от ветра.

И тут капитан услышал голос Снайса, всё так же инструктирующего нового члена экипажа. Капитан Брант пошевелился – ломоты в спине и в коленях не было, но потребность справить нужду осталась, и ещё он почувствовал влагу на щеках. Взглянул на часы – видение почти не заняло реального времени.

Выйдя из туалета, капитан осмотрелся: все были на своих местах, занятые последними приготовлениями к старту, только Сикорский стоял у сенсорного экрана. Капитан хотел сделать замечание, но тут в груди у него что-то оборвалось – он внимательно всмотрелся в окружающее, пытаясь понять, что произошло, и взгляд его остановился на верхних экранах. В следующее мгновение по громкой связи раздался его гневный голос:

– Какой у нас прогноз?!

– Как и прежде, 3 километра облаков, – ответил первый помощник Снайс.

– Тогда что за бардак на верхних экранах?!

– Господи! Звёзды… – послышался голос врача-биолога Этель Вейн.

– Именно звёзды! Наблюдатели. Дайте вид с орбиты, включите круговой обзор.

– Над нами колодец, вокруг начинается турбулентность! – отрапортовал помощник.

– Определите диаметр и дайте мне Порт.

– RX-6 – Порту: мы стартуем, а вы балуетесь с облаками?

– Порт для RX-6: никаких дел с облачностью!

– RX-6 – Порту: тогда откуда чистое небо над нами?

– Порт для RX-6: повторяю, никаких воздействий на облачность! И какое чистое небо?! У нас потоп, насосы не справляются!

– RX-6 – Порту: посмотрите с орбиты.

Через несколько секунд в динамиках послышалось:

– Чёрт возьми! Над вами дыра! Но десять минут назад ничего не было.

– Когда начался ливень?

– Минут двадцать назад… ага, теперь понятно, откуда столько воды. Порт для RX-6: старт запрещаю! Повторяю, старт отменяется!

– RX-6 – Порту: позвольте напомнить, в нештатных ситуациях решаю только я.

И далее последовала команда:

– Всем занять места по стартовому расписанию! Включить отсчёт!

В наступившей тишине вдруг тревожно прозвучал голос инженера-электронщика:

– Капитан, мы не можем стартовать!

– Что значит – не можем? В чём дело?! – голос капитана гремел.

– Все стартовые параметры изменены!

– Как это могло произойти?!

– Как будто кто-то вмешался в настройки…

– В этом сумасшедшем доме должен быть кто-то нормальный – что говорит Главный?

– Главный компьютер разрешения не… простите… старт разрешает! Но это невозможно!

– Начать отсчёт! – рявкнул капитан.

– В соответствии с новыми параметрами старт откладывается на 15 минут.

– Ладно. Измерьте всё что можно за бортом – магнитное поле, радиацию, температуру, ветер, гравитацию, наконец. Что там теперь?

– Диаметр 500 метров, мы по-прежнему в самом центре. Турбулентность по периметру нарастает, внутри слабые восходящие потоки, температура без изменений, – ответил помощник Снайс.

Капитан обратился к инженеру:

– Фрэнк, найдите мне источник воздействия на стартовый блок. И попробуйте прикинуть уровень энергетических затрат на поддержание в устойчивом состоянии такой флюктуации, как этот колодец. – И обращаясь к Снайсу: – Штурман, посмотрите, можем ли мы связаться с RX-2 – где он теперь?

– Последние сведения от RX-2 получены с орбиты Плутона, так что поговорить вряд ли удастся.

– Зашифруйте следующий текст:

«Капитан Брант капитану Гарбареку

Прошу ответить:

1. Имели ли место в последнее время на вашем корабле нештатные ситуации невыясненного происхождения?

2. Возросло ли внимание со стороны вышестоящих органов?»

В наушниках послышался голос инженера Фрэнка Поплавского:

– Капитан! Я думаю, этот колодец можно было бы поддерживать с помощью энергии холостого хода нашего реактора.

– Ну да, тем более что никаких других источников поблизости не наблюдается. Повторяю, найдите источник влияния на стартовые параметры.

Раздался голос первого помощника:

– Все системы готовы! Начинаем отсчёт!

Засветилось, замигало красное табло, бесстрастный голос компьютера предложил всем занять места по стартовому расписанию. Откуда-то снизу послышался нарастающий глухой рокот, быстро переходящий в оглушительный рёв. Многометровая звукоизоляция не могла противостоять чудовищной ярости двигателей. Тысячетонная махина корабля, сотрясаясь, тонула в этом рёве, как спичечный коробок в водопаде. Рёв постепенно перешёл в надсадный вой. Корабль набирал скорость, перегрузки вдавили экипаж в кресла.

Когда RX-6 вышел на заданную орбиту и двигатели выключились, первым пошевелился капитан. Разминая руки и ноги, он подумал: «Всё-таки невозможно привыкнуть к этому насилию, когда тебя расплющивает как медузу под каблуком. Интересно, как там консультант?» Вслух он спросил:

– Этель, как вы, в норме?

В ответ послышался ещё слабый, но уверенный голос врача:

– Всё в порядке, капитан.

– Ну, тогда посмотрите, что с нашим молодым другом?

– А сковородку уже включили? – «сковородкой» называли генератор гравитации, первые образцы которого делали в форме, напоминающей сковороду.

– Да, можете двигаться.

Через минуту раздался встревоженный голос врача:

– Капитан, он без сознания! Но пульс хороший, я подключу вентиляцию лёгких.

«Ну ладно, случилось что-то экстраординарное, послали неподготовленного человека, но, чёрт возьми, почему именно художника?» – всё время задавал себе вопрос капитан. Вслух спросил:

– Штурман, мы где находимся?

– В секторе нашей ответственности, у его границы.

– А орбита?

– Вписываемся.

– Инженер, как защита, связь?

– Порядок, можем заступать.

– Капитан, нас поведёт «Луна». Рапортую о начале миссии.

В динамиках послышался знакомый голос диспетчера станции «Луна»:

– «Луна» для RX-6: приветствую на орбите! Примите сводку. Вы очень кстати оказались у самой границы с соседним сектором – там давно никого не было; посмотрите, не укрылось ли что-то от радаров?

В кресле консультанта по сенсорным системам стало заметно движение, капитан спросил:

– Сикорский, как самочувствие?

В ответ послышался вполне бодрый голос:

– Спасибо, уже значительно лучше.

Обращаясь к инженеру, капитан попросил:

– Фрэнк, посмотрите, что там, на месте старта?

– Я уже посмотрел – обычные послестартовые возмущения, никакого колодца.

– Что-нибудь выяснили со стартовыми настройками?

– Я как раз этим занимаюсь.

Замигало табло, голос предупредил о манёвре. Заработали рулевые двигатели, звёзды поплыли на экранах, остановились, и послышался гул маршевого двигателя на малой тяге. Перегрузка снова вдавила в кресла, но длилось это недолго. Когда двигатель замолчал, капитан спросил штурмана-помощника:

– Скоро ли будем на месте?

– Думаю, через полчаса можем выйти на визуальный контакт. Во всяком случае, угловые регистраторы смогут засечь, если там что-то есть.

Краем глаза капитан всё время видел сенсорный экран с его странным изображением – картинкой. Существовало что-то непонятное, над чем не было власти, и это раздражало. Охотнее всего капитан погасил бы этот экран, но присутствие консультанта по сенсорным системам делало это невозможным.

Послышался зуммер, и замигала лампа конфиденциальной связи – до сих пор переговоры по внутренней связи могли слышать все члены экипажа. Капитан надел наушники – вызов был от инженера Поплавского:

– Капитан, нам надо поговорить.

– Слушаю.

– Я сравнил стартовые параметры прежние и новые. Новые оказались значительно выгоднее, они позволили нам сэкономить много горючего на старте и теперь при манёврах.

– И что вы об этом думаете?

– Я думаю это работа «красных ящиков».

– Постойте, но они уже около года как у нас, а ничего подобного отмечено не было, насколько я понимаю?

– Да, верно, ничего подобного.

– Так в чём дело?

– Думаю, это влияние какого-то нового фактора.

– И что же это за фактор, у вас есть предположение?

– Мы стартовали несколько раз, и все исходные условия были как сегодня, кроме одного – у нас не было специалиста по сенсорным системам.

– Не понимаю…

– Простите, капитан, я думаю вслух, и, может быть, это бред, но у нас никогда перед стартом не работал сенсорный экран.

– А причём тут сенсорный экран?

– Но вспомните, как вообще этот сенсор у нас появился?

– Ну, его установили, кажется, вместе с «красными ящиками».

– Вот! Экран связан с «красными ящиками».

– К чему вы клоните?

– Капитан, я только констатирую факты, и следующий факт состоит в том, что у экрана перед стартом стоял специалист по сенсорным системам – художник!

– …?

– Мы ведь включали иногда этот экран – на нём всегда было какое-то абстрактное изображение – картинка, как вы его назвали, ведь оно вас очень раздражало?

– Да, ну и что?

– Может быть, нашему художнику картинка тоже не понравилась, и он решил её поправить? Ведь он там что-то делал… и установил обратную связь.

– Какую ещё обратную связь, с кем?!

– Обратную связь с «красными ящиками». Мы же ломали голову, что означает это странное изображение, – а что, если так выглядят настройки систем нашего корабля с точки зрения «красных ящиков»? Ведь изображение очень сложное.

– Постойте, постойте, и вы хотите сказать, что этот мальчишка возил пальцем по экрану и изменил настройки систем целого корабля?! Да вы с ума сошли!

– И не просто изменил, а улучшил на 25 тысяч космофунтов – это железный факт, я несколько раз проверил. И потом, капитан, вы бы видели эти новые настройки отдельных систем – они совершенно идиотские! Компьютер не мог так посчитать. Но, каким-то образом соединённые в единое целое, они оказались значительно эффективнее!

– Хорошо, но тогда почему Главный компьютер пропустил такие «некомпьютерные» настройки?

– Вот это вопрос. Единственное объяснение, какое у меня есть, – Главком интеллигентнее, чем мы думаем.

– Это снова предположение. Фрэнк, вы замечательный аналитик, но нужно что-то достоверное. Можем ли мы установить, чем действительно занимался консультант у сенсорного экрана?

– Да, я посмотрю записи внутренних камер, думаю, можно будет собрать чёткое изображение.

– Хорошо, а я попробую поговорить с Сикорским, только мне понадобится Этель – я не силён в изобразительном искусстве. Введите её в курс дела.

В это время послышался голос старшего помощника:

– Мы что-то засекли! Это большой объект, радиомаяка нет, на запросы не отвечает, само собой, радары его не видят – Главком даёт большую неопределённость, третий уровень угрозы, дальнейшее сближение нежелательно. Посылаю зонды: две «невидимки» и одну «наживку». Как слышите, капитан?

– Да, посылайте зонды, и держимся со стороны Солнца.

– Капитан, эти пиратские штучки из XVII века уже не действуют!

– Выполняйте тем не менее.

– Слушаюсь! Будет манёвр.

Следующие двадцать минут прошли в ожидании сигнала с зондов. Наконец Снайс отрапортовал:

– Капитан! Есть картинка с зондов. Это старое прогулочное корыто; знаете, такой плавучий бордель для пенсионеров. Нас это не может интересовать, передадим координаты Службе по надзору за пространством, и, думаю, на этом наша миссия здесь закончена. Как вы считаете, капитан?

– Я хочу увидеть это корыто своими глазами. Начинайте сближение по спиральной орбите.

– Но, капитан, это займёт много времени. А мы можем там быть через пятнадцать минут!

– Выполняйте.

– Слушаюсь.

После этого капитан обратился к врачу-биологу:

– Этель, вы поговорили с Фрэнком? Тогда проводите Сикорского в кают-компанию, я сейчас приду.

Прежде чем идти в кают-компанию, капитан подошёл к креслу инженера.

– Вот, сравните, кэп, это картинка до консультанта и после, – сказал инженер, показывая на экран своего компьютера. – Я не берусь сказать, стало ли лучше, но изменения налицо, и в картинке появилось что-то привлекающее внимание.

– Да, спасибо, Фрэнк, я понял.

Кают-компанией служило просторное помещение с потолком, представляющим из себя большой голографический экран, на котором по желанию могло быть спроецировано любое изображение из большого списка. Сейчас на нём был воспроизведён интерьер какой-то барочной часовни. В собственно стены кают-компании были встроены большие продолговатые экраны – на них светились звёзды. Часть стены занимала витрина бара с закусками и кухонные автоматы. Были также входы в оранжерею и в медицинский блок. Место посередине занимал широкий стол под дерево. Вокруг стола располагались шесть кресел, напоминающих кресла на центральном посту, – на случай внезапного манёвра.

Войдя вслед за врачом, Сикорский с любопытством осмотрелся и, глядя вверх, негромко воскликнул: «А!» – и заметил с одобрением:

– Даже эхо есть!

Этель предложила ему сесть, сама села напротив. Сикорский удобно расположился и, глядя в потолок, спросил:

– А если кому-то не нравится обедать перед алтарём?

– Нет проблем, – врач взяла пульт, послышался лёгкий щелчок, и храм исчез, а потолок засветился матово-молочным светом. – Впрочем, я не на обед вас пригласила. Вы верующий?

– Трудный вопрос. Вообще-то, я думаю, это моё личное дело.

– Не совсем так, ведь экипажи подбирают по совместимости, в том числе и религиозной. Кто-то ведь мог бы невзначай оскорбить ваши религиозные чувства.

– Я не кликуша, и никому не стану совать в нос свои чувства. А не могли бы вы вернуть прежний интерьер?

– Пожалуйста. – Снова лёгкий щелчок – и опять возник храм, засветился красочный витраж.

– Благодарю, забавная игрушка.

В это время вошёл капитан Брант, сел рядом с врачом и, немного помолчав, спросил консультанта:

– Нравится вам у нас?

– Впечатления у меня хорошие, – сдержанно ответил Сикорский.

– А перегрузка?

– Вот тут я подкачал. Но, надеюсь, это будет не часто?

– Кто знает. Вас на Земле крутили на центрифуге?

– Да, пару раз, но это было не так сильно.

– Вас отправили неподготовленным, но хоть предупредили, что это опасно?

– Да, мне сказали, что есть риск, но я согласился.

– А почему такая спешка? И какую задачу перед вами поставили?

– Меня попросили следить, чтобы сенсорный экран работал, а вообще сказали, что корабли переполнены электроникой, а флот технократами и что пора подключать художников.

– А вы знаете, какие функции у этого экрана?

– Мне сказали, что сенсорный экран играет важную роль в управлении кораблём.

– Хорошо, но ведь экран в этот раз работал, что же вас так потянуло к нему? Вы даже стали манипулировать над ним, не так ли?

– Видите ли, меня поразил геометрический холод, исходящий от картины, и плохая композиция: невнятный, невыраженный главный конфликт, отсутствие акцента, плохое, вялое развитие. И этот мертвящий цвет – вот я и постарался исправить.

В этот момент, по сигналу капитана, в разговор вступила врач-биолог:

– Скажите, правильно ли сделать вывод, что вы отнеслись к изображению на экране как к произведению искусства?