Безумный Макс. Том 1. Поручик Империи

Михаил Ланцов

Безумный Макс. Том 1. Поручик Империи

Пролог

Максим скривился и с раздражением убрал смартфон от уха. Из динамика доносился истеричный женский крик, взывающий к его давно почившей совести.

– Ну и катись! – рявкнул парень и со всей дури запустил смартфон в ближайшее дерево. Раз. И ни в чем не повинный кусок электроники затих, развалившись на запчасти. А наш герой окинул мутным взглядом округу.

Полная луна светила ярко и позволяла прекрасно обозревать завораживающую картину. С такой любовью и матом реконструированный участок оборонительных позиций пехотного полка времен Первой мировой войны был завален телами. Кое-как. Вперемешку. Словно тут совсем недавно шло не неистовое обсуждение аутентичных подворотничков, а настоящее сражение. И мундиры! Каких тут только не было! Даже просматривался некомплектный китель местного участкового, владелец которого куда-то подевался.

То еще зрелище!

Эти тела так увлеклись «научными дискуссиями», что не смогли добраться даже до своих палаток. Так тут и попадали, сраженные «коварным раствором». И теперь храпели самым кошмарным образом. Вон – даже собаки притихли, забившись под машины.

Парень тяжело вздохнул.

Водка кончилась. Коллеги опали, как осенние листья. Девки не приехали. Тоска. Смертная тоска. Но делать нечего.

И он, спустившись в одну из траншей, практически мгновенно заснул сном младенца. Прижимая к себе гитару, словно любимую девицу. А то еще утащит кто потехи ради…

Бах! Бах! Бабах!

Ухнуло где-то совсем рядом, ударив Максима по ушам громким звуком и осыпав землей.

– Да вы тут что, совсем?!.. – громко поинтересовался парень, просыпаясь.

Сел на задницу. Протер глаза.

Бах! Рядом ухнул очень натуральный взрыв, и в траншею рухнул кровоточащий кусок мяса, бывший некогда человеком. Ну как траншею? Так – жиденькую, наспех выкопанную канавку. Не шедшую ни в какое сравнение с той красотой, что ребята выкопали в рамках реконструкции.

Это отрезвило Максима лучше всяких таблеток. Адреналин пошел в организм целыми эшелонами. А мозг уже лихорадочно начал пытаться осознать происходящее.

Парень аккуратно высунулся из траншеи и резко нырнул обратно. Поле боя ни с чем не спутаешь. Рядом с траншеей лежали еще три трупа. И это явно не бутафория. Очень уж натурально все. И на вид, и на запах. Да и так людей хватает, что примечательно в форме Русской Императорской армии начала Первой мировой войны. Кто бежит, кто лежит, кто кого-то тащит…

– Бред какой… – буркнул Максим себе под нос. В его голове происходящее не укладывалось. Все выглядело так, словно устроители маневров реконструкторов решили пострелять друг в друга из пушек да гаубиц боевыми снарядами. Вжих-х-х. Что-то пронеслось недалеко. – И пулями… – сглотнув, подошедший к горлу комок, дополнил парень свои мысли вслух.

Еще раз выглянул. Опять нырнул на дно траншеи и нервно потер лицо, разгоняя кровь.

Хоть он и был молод, но уже успел побывать на войне. Посетил несколько горячих точек – одна военная компания поспособствовала. Нет, конечно, он туда не сильно рвался. Но иного пути хоть как-то построить свою военную карьеру он больше не имел из-за излишней похотливости. Ну, подумаешь, помог комбригу обзавестись внеплановым потомством? Ну уважил его молодую жену? Ну и что? Дело-то житейское. Так нет. Злопамятный оказался…

Куда он попал? Во что вляпался? Какие вещества Эдик подмешивал в тот самогон в канистрах? Важные вопросы. Но с ними он разберется потом. Сейчас ему, очевидно, требовалось выжить.

Максим подхватил винтовку убитого пехотинца. Снял с него ремень с подсумками для винтовочных обойм. И уверенно полез наверх.

Таким он и предстал перед тремя перепуганными солдатами.

Суточная щетина. Страшный перегар. Злые, осоловевшие глаза. Слегка помятый мундир пехотного поручика довоенного образца. Еще красивый и не растерявший свой лоск под тяжестью острого дефицита всего и вся. В руке трехлинейка, на левом плече гитара в чехле, на правом – ремень с подсумками. Надеть его он просто не успел.

– Ваше благородие! – выдохнули на автомате бойцы. И остановились, уставившись на непонятно откуда взявшегося офицера. Стрелять-то оно, конечно, стреляют. Но пиетет к офицерам у них пока еще имелся, и весьма немалый.

– Равняйсь! Смирно! – гаркнул Максим, прочищая глотку. А потом уже спокойным голосом добавил: – Куда бежим-то?

Часть I

– А куда едем?

– А вы сами, что бы на это ответили бы?

– Да насрать!

– Вот, вы даже дорогу знаете.

Художественный кинофильм «Соловей-разбойник»

Глава 1

26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Своим появлением и вопросом Максим поставил бойцов в тупик. Да чего уж там – в натуральный ступор вогнал.

Пауза затягивалась.

На лицах всех трех отчетливо просматривалась попытка придумать хоть что-то внятное и правдоподобное. Они ведь бежали с поля боя. То еще занятие. И раз так спасовали перед незнакомым офицером, то вряд ли получали приказ на отступление.

Бах!

Метрах в семидесяти взорвался снаряд, отчего эта троица испуганно присела, а Максим лишь поморщился. Ранение, настоящее ранение, полученное им в песках одной довольно жаркой страны, наложило на него свой отпечаток. Посттравматический синдром закончился хроническим бедствием – легким, но стабильным «протеканием крыши». Так что руководство военной компании перевело его на тыловые работы. Парень-то он толковый и полезный, такими не разбрасываются, но лучше бы ему держаться подальше от перестрелок. Сюрпризов в тех непростых операциях, что проводила военная компания, ей и так хватало.

Все усугубляло еще и то, что голова Максима соображала очень туго после вчерашнего. Да и ситуация смущала невероятно. Куда он попал? Как? Зачем? Ни на один из этих вопросов он ответить не мог. Да, форма на бойцах была вполне типовая для Русской Императорской армии лета 1914 года. Винтовки аутентичные. Патроны боевые. Взрывы натуралистичные. Ну и трупы – заглядеться можно… если смотреть на все это, как на съемки кино. Да вот беда – в кино настоящих трупов не употребляли в качестве реквизита.

«Раствор коварен…» – подвел мысленный итог Максим и поинтересовался у этих солдатиков:

– Вы получили приказ отступать?

– Нет… – неуверенно ответил один из бойцов, испуганно скосившись на собратьев по опасной пробежке. И те, не сговариваясь, начали пятиться. Ведь в воздухе отчетливо запахло если не дезертирством, то оставлением своих позиций без приказа.

– Стоять! – рявкнул Максим, заставив их вздрогнуть и присесть. – Ты! – указал он на самого измученного на вид. – Знаешь, где немцы? – ляпнул наш герой первое, что пришло ему в голову. Просто сработал порядок ассоциаций. Немцы тут или австрийцы, он не знал. И даже не догадывался.

– Никак нет, ваше благородие, не знаю! – вытянувшись, рапортовался солдат. – С утра не видел.

– А вы?

– Никак нет! – хором ответили они. – Не знаем.

– Поступаете под мое командование! – гаркнул он. И продолжил прессинг. – Ты, – обратился он к тому самому бойцу с видом мученика, – занимаешь эту позицию. Твоя задача – открыть огонь по немцам, если они появятся. Просматриваешь вон тот перелесок, – указал Максим направление, откуда доносились звуки орудийных выстрелов. – Понял меня?

– Так точно!

– Повтори!

– Занять позицию. Смотреть туда. И стрелять по немцам, если увижу.

– Исполнять! – рявкнул Максим, и парня словно ветром сдуло. Раз, и он уже там, куда его послали. Не самый плохой вариант для измочаленной психики. Солдатик явно оказался не готов к войне… точнее, ни к боям, ни к трупам, ни ко всем этим нервическим забавам. – Теперь вы, – обратился Максим к оставшимся двоим, вытянувшимся по стойке «смирно» и «поедающим» его глазами. Странная реакция. Может, от нервов. Или тут все такие… – Собрать с убитых патроны к винтовкам. Найдете гранаты, пистолеты или еще чего – тоже берите. Задача ясна?

– Так точно! Собрать патроны и оружие! – хором ответили они и вздрогнули от далекого взрыва.

– Исполнять!

Сказал Максим и, удостоверившись, что эта парочка бегом припустила к ближайшему покойничку, уселся на бруствер траншеи. Достал портсигар для папирос, стилизованный под начало века. Едва заметно усмехнулся. Кусок антуража, потребный для проработки реконструированного образа там, в будущем, мог бы оказаться очень кстати здесь.

«Где здесь?» – снова задал сам себе вопрос Максим.

Может быть, он сейчас лежит на носилках, пускает пузыри, а санитары везут «тяжело раненного на всю голову» человека в ближайший дурдом? Но уж очень все натуралистично. Сон? Какой, к черту, сон с такой головной болью и вонью. Трупы, они не фиалками благоухают. Даже свежие. Запах парного мяса сложно с чем-то спутать.

Но если это реальность, то…

– Ваше благородие! – вырвал его из размышлений рядовой, которого он поставил прикрывать трофейную команду.

– Слушаю.

– Там кто-то есть, – указал он в кусты на другой стороне поля.

– Наши?

– Не могу знать.

– Позови бойцов, – тихо произнес Максим. А сам достал из чехла очень добротный офицерский бинокль, аутентичный эпохе, и попытался рассмотреть, что же там заметил в кустах его боец.

– Вань, Петь! – раздалось где-то рядом, и спустя пару секунд послышался топот двух молодых лосей.

– К бою, – тихо, но твердо произнес Максим, когда обе тяжело дышащие особи остановились рядом. Само собой, не отрываясь от бинокля. – Занять траншею.

– Есть, – ответили ребята, уже спрыгивая в укрытие. В таком деле им особо перечить офицеру даже и не хотелось.

Сам же Максим постоял еще секунд десять и присоединился к бойцам. Сема, а именно так звали того замученного рядового, уже пытался им объяснить ситуацию. Но его перебил наш герой:

– На опушке замечено движение. Ждем пять минут. Если ничего не прояснится – уходим вон к тому дереву. Ползком. Нечего под пули подставляться! Ты первый. Ты второй. Я третий. А ты замыкающий. Достигнув леса – занимать позиции и готовиться прикрывать отход остальных. Все поняли?

– Так точно! – хором ответили бойцы.

– Повторить!

И ребята, явно не привыкшие к таким сложностям в получении приказа, пусть и неохотно, но повторили. А Максим снова прильнул к отличному биноклю. Очень добротная реплика войсковой модели Герца образца 1907 года – разберешь не отличишь, только оптика стояла качественная – из XXI века, давая немало бонусов в чистоте картинки.

Однако ни боя, ни отступления не получилось.

Двух минут не прошло, как ситуация разрешилась. Из кустов осторожно вышел кто-то в форме Русской Императорской армии и вдоль опушки быстрым шагом пошел к той самой траншее, в которой сидел Максим с бойцами.

Недолгое ожидание, и вот уже подходит незнакомец. Хотя встретить в текущей обстановке знакомых Максим и не надеялся. Разве что его коллеги умудрились тоже нажраться до такого же изумления, чтобы провалиться не то в прошлое, не то в какой-то параллельный мир…

– Здравия желаю, ваше благородие! – поприветствовал его незнакомец. – Младший унтер-офицер Васков.

Максим козырнул в ответ и произнес:

– Извините, представиться не могу. Контузия. Даже имя свое по портсигару узнал.

– Эко вас зацепило! – участливо произнес Васков. А у самого глаза смеются. Ну еще бы! Перегар у Максима был такой, что подожги – не хуже Змей-Горыныча огнеметом смог бы потрудиться.

– Не смешно! – раздраженно буркнул Максим. – МНЕ совсем не смешно. Ни своего имени, ни матери, ни отца… ничего не помню. Словно только сегодня родился вот здесь, присыпанный землей. Даже с кем и зачем пил – и то не помню. А главное – где нам удалось столько найти…

Соврал? Безусловно. Импровизировать пришлось на ходу. Не правду же Васкову рассказывать. Да и всем остальным. И так-то много вопросов к нему будет. А если же все как есть вывалить, совсем за психа примут. Пусть уж лучше так. Тем более что документов никаких у Максима с собой не было… Вообще никаких. Даже те, что требовались на просторах Российской Федерации, остались в бардачке автомобиля. Да, конечно, по-хорошему, давно уже требовалось закончить реконструируемый образ поручика и слепить себе какие-нибудь документы начала XX века. Но, увы, руки не дошли…

К счастью, в эти благословенные времена агрессивных и находчивых профессиональных проходимцев было еще не так много, а людей, способных их разоблачить, еще меньше. А потому мужчине, утверждавшему, что он офицер, могли вполне поверить на слово без всяких документов. Да и уровень образования хочешь не хочешь всплывет, что тоже аргумент. В стране, где львиная доля населения даже читать-писать толком не могла, его военная и техническая подготовка слишком выпуклой окажется. Не спрятать. Да и писать он умел со всеми этими ятями. Медленно, но вполне уверенно. Выучился, когда увлекся эпохой и военно-исторической реконструкцией. Было совсем непросто, так как пришлось банально зазубрить в корне непонятную логику этой архаичной системы, но теперь это давало ему шанс не ударить в грязь лицом в случае чего…

– Бывает, – все тем же участливым тоном ответил младший унтер-офицер и улыбнулся уже всем лицом, а не только глазами.

Ему было можно. И ситуация позволяла, и возраст. Васков явно выслужился из рядовых и был уже совсем не молодым мужчиной. Даже седина местами пробивалась. Опытный служака, матерый, многое повидал. Вон – и солдатский крест на груди. Нижним чинам за красивые глазки такие никогда не вешали.

– За Японскую войну, – произнес Васков, заметив внимание поручика на его Георгиевский крест.

– Доложи обстановку.

– Ваше благородие, – подобрался унтер. – Я многого не знаю.

– Хотя бы в общих чертах. Может, сам вспомню что.

– Мы в Восточной Пруссии. Наш полк разбили. Где кто находится – непонятно. Пару раз на немцев натыкались. Троих потерял в этих стычках…

Максим слушал и лихорадочно пытался соображать. Форма Русской Императорской армии самого начала войны. Да и в сапогах все еще. Лето. Восточная Пруссия. Отступающие, разбитые русские войска. Ох как немного вариантов получается…

– Сегодня какое число?

– Двадцать шестое августа.

– Мы в расположении 2-й армии генерала Самсонова?

– Так точно.

Максим напрягся. Он не так хорошо знал историю, чтобы помнить в деталях все значимые сражения Первой мировой войны. Хотя бы на Восточном фронте. Но сам-то он реконструировал поручика начала войны и о трагедии под Танненбергом знал прекрасно…

– 1-й корпус генерала Артамонова? – после долгой паузы вновь спросил он у младшего унтер-офицера.

– Он самый, – кивнул тот.

– Твою ж мать… – как-то обреченно выдал Максим и опустился на бруствер траншеи.

– Ваше благородие? – поинтересовался Васков, которому совсем не понравилась эта реакция.

– Немцы нас отбросили, вынудив отступить, и теперь окружают основные части армии, – тихо произнес поручик, уставившись в землю.

– Ваше благородие? – напрягся младший унтер-офицер, вновь привлекая к себе внимание.

– Грустная новость у меня, Васков, – ответил Максим, горько усмехнувшись. – Слышишь куда сместились взрывы? По нам уже и не бьют. Отработали по выявленным позициям и перешли к другим оперативным задачам. А значит, фронт – там. И он стремительно откатывается. А мы – в тылу врага.

– Так что же это, братцы! – воскликнул Сема. – Как же это мы?

– Это твои? – спросил Максим Васкова, указав на бегущую по полю пару бойцов.

– Мои.

– Братцы… – снова воскликнул Сема. – Так что же? Нам что, в плен теперь идти?

– Не советую, – буркнул Максим. – С офицерами да дворянами немцы еще как-то считаться будут, а с нижними чинами – нет. Покормят помоями раз в пару дней – уже неплохо. А то ведь и на каменоломни загонят, где и сгинете. Или ты не слышал, что немцы в Африке устроили? Сколько сотен тысяч душ сгубили буквально за несколько лет, просто потому, что они им там были не нужны! Так и тут. К чему вы им? Зачем вас кормить? Какую пользу им это принесет? Впрочем, я не уверен, что даже с офицерами они станут обращаться как с людьми. Не любят нас немцы. Не уважают. Для них русский – словно и не человек, а так, что-то второго сорта. Дикарь.

– Но…

– Его благородие правильно говорит, – вмешался Васков. – В плен идти последнее дело. Тем более что и оружие при нас, и руки-ноги нам пока не вяжут.

– Много ли навоюешь этими игрушками? – тяжело вздохнув, махнул поручик рукой с винтовкой. – Пулемет бы…

– Так вон за тем лесом пулеметы и стрекотали, – вставил свои «пять копеек» подбежавший ефрейтор.

– И верно, – согласился Васков. – Стрекотали.

– Но как воевать-то? – вновь пискнул Сема. – Мы же в окружении!

Максим встал. Медленно обвел взглядом шестерых взрослых мужчин и, обернувшись к Семе, поинтересовался:

– Знаешь, что на это тебе бы ответил знаменитый русский полководец Александр Васильевич Суворов?

– Нее-е-е-т… – как-то неуверенно произнес парень.

– Попав во врага окружение …его гада на поражение! – заявил поручик, назидательно подняв указательный палец вверх. С матерком. Не без этого. Но настроение эта фраза бойцам немного подняла. Вон, даже кое-кто улыбнулся, хотя несколько секунд назад стояли мрачнее тучи…

Дальше дело пошло намного лучше.

Васков с тремя рядовыми выдвинулся на сбор оружия, боеприпасов и продовольствия. Благо на поле лежало до двух десятков убитых и кое-какие запасы собрать было реально. Младший унтер-офицер даже глазом не повел, когда услышал приказ. Видимо, моральные нормы после Русско-японской войны у него несколько сместились. Ефрейтор Сапрыкин, взяв «под мышку» Сему, занял позицию для прикрытия трофейной команды. А Максим достал бинокль и начал вдумчиво «осматривать горизонт». Четыре глаза хорошо, но оптика – лучше.

Завершив сбор этого нехитрого урожая, новоиспеченный поручик распорядился перекусить. Потом распределил нагрузку по боеприпасам и сухому пайку. Немного помучил бойцов, проверяя обмундирование, сбрую и вообще – внешний вид. Заставил попрыгать и привести в порядок громыхающие предметы. Приказал Васкову проверить правильность намотки портянок. И только после этого скомандовал выступать.

Лишние винтовки брать с собой не стали. Они совсем ни к чему. Так, затворы с них вынули да выкинули. Нечего радовать врага трофеями. А вот револьвер Нагана, найденный у одного покойного, Максим прихватил. Офицер он или где? Там-то на реконструкции наш герой ходил с вполне оригинальным, но холощеным револьвером. Однако во время пьянки «дал посмотреть» кому-то, тот передал дальше, и «пугач» бодро побежал по рукам в неизвестном направлении… Но это и неплохо. Совершенно непонятно, как бы отреагировали бойцы, узнав, что у их командира вместо боевого оружия – детская игрушка…

Глава 2

26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Отряд поручика состоял всего из семи человек, включая его. Однако это не помешало отправить в передовой дозор ефрейтора и выставить две фланговые заставы, направив туда самых осторожных солдат. Сам же Максим вместе с младшим унтером и двумя рядовыми двигался основной колонной.

Казалось бы – глупая возня. Зачем так морочиться при столь небольшом отряде. Но Максим решил действовать по уму, раз уж вляпался. Вон – Васков шел обычным образом и потерял половину группы. А у него слишком мало людей, чтобы ими так бездумно рисковать.

Так и шли с час, наверное, или около того.

Вдруг Сапрыкин остановился и, как и было условлено, поднял руку, привлекая внимание.

Все напряглись.

Секунда. Другая. И, увидев отмашку командира, бойцы начали рассасываться, формируя простенькую засаду. Максиму пришлось минут десять объяснять задумку, а потом пять раз репетировать, пока начало что-то получаться. Ключевое слово «что-то». Вот и сейчас, кто в лес, кто по дрова. И по сучкам, по сучкам, словно молодые лоси. Но обошлось, ибо тот, кто ломился им навстречу, напоминал медведя-шатуна, страждущего опохмела после страшного бодуна. Шуму от этого кадра было больше, чем от всего отряда, вместе взятого.

И вот, тяжело дыша, словно загнанная лошадь, из-за деревьев вышел прапорщик Русской Императорской армии самого взъерошенного вида. Фуражка задрана на затылок и сбита немного вбок. Взмокшие волосы топорщатся охреневшими сосульками. А мундир – отдельная песня. Он сидел на нем, словно испуганный лосось на заборе. В общем – красавец.

За ним, не в пример аккуратнее, двигалось четверо рядовых, с явной жалостью посматривающих на своего командира. Ну а что им делать? Советы давать, влезая поперек батьки? Так глупо. Да и зачем? Видно же, что он хоть и в офицерском чине[1], но человек всецело гражданский, мало того, паркетный.

– Господин прапорщик, – громко спросил поручик, выходя из-за дерева. – Куда вы так спешите? Уж не к даме ли сердца? Но тогда я смущен. Где же ваши цветы?

– О господи! – выдохнул прапорщик и остановился, переводя дух, буквально привалившись к ближайшему дереву. – Слава богу! А я уж грешным делом думал, что мы одни тут остались.

– О, не переживайте. После разгрома корпуса в округе масса наших. Одна беда – слоняются они бесцельно. Словно подражая броуновскому движению.

– Да, да, – охотно согласился прапорщик, продолжая попытки восстановить дыхание. – Вы правы. Совершенно бесцельно. Ах! Простите мою невежливость! Хоботов, Лев Евгеньевич.

– Здравия желаю, – вполне искренне улыбнувшись, козырнул Максим, едва сдержавшись от бурной реакции. Какой персонаж! – Увы, рекомендоваться в ответ не имею возможности. Контузия. Даже имя свое только с портсигара вычитал.

– Боже! – ахнул прапорщик. – Что, не помните?

– Ни своего имени, ни матери, ни отца. Ничего. Никаких сведений. Даже зацепиться не за что. Считайте, что я сегодня родился на свет.

– А ваши люди, они разве вам не подсказали?

– Я принял над ними командование. Вероятно, до контузии мы не встречались.

– Печально… очень печально… – очень искренне произнес этот офицер. – Как же мне к вам обращаться?

– Максим… хм… пусть будет Федорович[2]. Если бы не Божье провидение, то контузия могла закончиться и чем-то более страшным. Не самый дурной вариант вышел. Потом, надеюсь, разберусь, а пока пусть так.

– Максим Федорович, – соглашаясь, кивнул прапорщик и поинтересовался: – Вы говорили о цели. Куда вы идете?

– Немцев бить, – незамысловато пожал плечами поручик.

– Вы серьезно? – удивился Хоботов.

– Конечно. Мы в тылу врага. Он не ожидает того, что мы станем с ним драться. Вот и удивим его от всей души. Помните, что сказывал про это Александр Васильевич Суворов?

– Про удивление врага? Удивишь – победишь!

– Так точно. Немного надежды на успех, но это все лучше, чем пытаться пробиваться через боевые порядки немцев. 1-й корпус генерала Франсуа, не ландвер. Это серьезные кадровые части. Выучка на уровне, как и дисциплина. Там нам делать нечего. А вот тылы у них совершенно беззащитные. Полагаю, вы не откажетесь поучаствовать в этом небольшом променаде?

– Разумеется! – живо откликнулся прапорщик, отчего Максим едва сдержался, чтобы не скривиться.

В принципе, человек этот, Хоботов, был хороший. Но в нем настолько сквозило махровой интеллигенцией, что поручик просто не понимал, что с ним делать. Каждый из рядовых, что Лев Евгеньевич вел за собой, был полезнее и нужнее его лично. Он был балласт. Проблемный балласт…

Восстановив ордер с передовым дозором и двумя фланговыми заставами, увеличившийся в размерах отряд продолжил движение в сторону позиций пулеметной роты. А Максим попытался узнать, что же это ему за кадр попался.

Особенно выспрашивать ничего и не требовалось. Прапорщик был явно большим любителем поболтать. И очень быстро выяснилось, что да, Лев Евгеньевич Хоботов был вполне себе обычным классическим интеллигентом. Окончил философский факультет Императорского Санкт-Петербургского университета. По идеологическим соображениям отправился в армию вольноопределяющимся, ну а там, после полутора лет службы, сдал экзамен на младший офицерский чин. Но уйти в запас не успел. Война началась. Так в армии и остался свежим, только что испеченным прапорщиком. Прямо с пылу с жару.

Служба никак на него не повлияла. Видя, какой субчик к ним пожаловал, офицеры не стали над ним измываться и посадили при штабе. Благо что для грамотных людей бумажная работа всегда найдется. Вот и высидел Лева свой срок. А что там в поле с солдатами нужно делать – так и не узнал…

И смех, и слезы.

Одно радовало. Солдаты, что с ним шли, немного повеселели. Видимо, надежды на успех при таком предводителе было у них немного. А Максим хоть и контуженый, но уверенности внушал побольше.

– Ваше благородие, – тихо произнес младший унтер-офицер. – Мы подходим.