Манулар. Часть 1

Алия не могла выдавить из себя ни слова: ни когда Манулар в теле Тахмины смотрел на нее и издавал рык еще громче, чем мгновение назад, ни когда приблизился к ней с такой скоростью, что она мысленно попрощалась с жизнью и закрыла глаза от дикого, на уровне инстинктов, страха.

Через секунду голова Алии оказалась зажата, словно в тисках, в сильных ладонях Тахмины. Ей казалось, что это существо раздавит ее голову, как перезревший арбуз. Страшно, тревожно, опасно.

В какой-то момент Алия снова распахнула свои большие зеленые глаза и пожалела об этом. Две бездонные пропасти, вместо глазниц, заглянули прямо в душу молодой ведьмы-травницы. Алия не на шутку испугалась, что ее жизнь подходит к концу, и за свои прожитые годы она сделала так мало. Смесь сожаления и отчаяния ядовитым плющом извивались под кожей, проникали в самую глубину.

По телу Алии прошелся необъяснимый заряд чего-то могущественного, необъятного, темного, пугающего. Ведьма-травница чувствовала себя в капкане дикого, страшного зверя, превосходящего ее такой силой, что хотелось сбежать или сквозь землю провалиться.

Возможно, она кричала, возможно, извивалась змеей, но как бы ни старалась, оказалась бессильна под натиском давления Бога Коварства. Это как муравью сражаться с человеком, который раздавит его в считанные секунды. Глупо и бесполезно.

Неожиданно перед глазами Алии пронеслись самые настоящие ужасы, а возможно, это воспоминания Манулара: жужжащие пчелы, безжалостно жалящие старуху; дикая рысь, вгрызавшаяся острыми клыками в трусливую лань; бессердечный убийца, вонзающий клинок в какого-то мужчину, стоящего на коленях. Жестокость последнего поражала, особенно учитывая, что Алия чувствовала все: и необъятный страх со стороны жертвы, и злобу вперемешку с гневом со стороны мстителя.

«Харен мия орен рани морген норей сан», – громко прозвучало в ее голове.

Погребенные заживо люди, ярость, гнев, алчность, кровожадность беспощадно пожирали Алию с такой силой, что она умирала и возрождалась заново, и превратилась во что-то настолько темное и страшное, что боялась саму себя.

«Харен мия орен рани морген норей сан», – повторил голос еще громче, и Алия догадалась на уровне инстинктов, что Манулар приказывал ей перестать сопротивляться. Он желал занять ее тело, поглотить ее душу. Значит, она все еще не сдалась!

Та же фраза пронеслась в ее голове еще три раза, но молодая ведьма-травница цеплялась за скудные крохи надежды и приказала себе держаться до последних сил, насколько это вообще возможно.

«Ты можешь проиграть важный в твоей жизни бой, но на самом деле ты повержен лишь в том случае, если сдался внутри себя! Никогда не позволяй себе этого. Ты намного сильнее, чем кажешься!» – снова всплыла в уме мудрость Тахмины.

Алия не прекращала бороться за себя, пусть Тахмина призвала Бога Коварства из-за нее. Видимо, ее поступок прошлой ночью привел к необратимым последствиям.

«Ошибки совершают все! Одни простительны и чему-то учат, а за остальные придется отвечать, и иногда цена все исправить просто поражает!» – часто говорила ей бабушка.

Алия жила изречениями Тахмины. От стыда ее душу разрывало на части, а может, все дело во вмешательстве Манулара. Ее поступок уже запустил цепь событий, которые повлияют не только на ее судьбу, но и на будущее всей деревни, всех окружающих и всего мира. Она это чувствовала, а может, это Бог Коварства издевался над ней и пугал этой мыслью.

Миг – и Алия лежала на холодной, мерзлой земле в простом белоснежном платье. Несмотря на легкую одежду, холода она не чувствовала. Вверх тянулась трава. Она росла с такой поразительной скоростью, что дух захватывало. Утренняя роса казалась спасением, желтые и белые бабочки порхали вокруг ее тела. Иллюзия, никак не иначе. Алия поднялась с земли, встала на ноги, и все исчезло.

Она снова оказалась в хижине бабушки. Проморгавшись, обнаружила обмякшее тело Тахмины. Молодую ведьму-травницу раздирали разные чувства: пугающая боль и опустошенность с одной стороны, и холод, отчужденность и безразличие с другой. Одно она знала точно – Тахмины больше нет. Бабушка пожертвовала собой ради чего-то очень важного, невообразимо ценного. Алии хотелось одного – задать ей все вопросы, все разъяснить, молить о прощении.

Остальные ведьмы клана по незримой связи уже почувствовали смерть самой могущественной из них, их королевы, как они называли и кем считали Тахмину, и уже направляются сюда. Все одиннадцать. Это было одно из негласных правил клана.

Какое-то время Алия неподвижно сидела возле тела близкого человека, снедаемая колючей проволокой вины и шока, пока лютый холод не заполнил каждую клеточку тела, и из ее рта не вырвался пар. Только тогда она, пошатываясь на ногах, поплелась вон из комнаты, поднялась вверх по лестнице, как велели инстинкты, и впервые в жизни очутилась на втором этаже. Она не осознавала, что делает, и в кого превратилась.

В этой части дома все обстояло именно так, как Алия представляла, за исключением стола, заваленного раскрытыми талмудами. Подойдя поближе, Алия увидела на желтых страницах расписанные ритуалы, как будто Тахмина заранее знала, что сегодня произойдет и подготовилась к этому событию, как следует. Почему-то на данный момент Алия ничего не чувствовала: ни утраты, ни скорби, а ее прежние способности предугадывать события с тех пор, как она увидела новорожденного, канули в Лету.

Наконец она подошла к зеркалу, размерами значительно превосходящими ее рост, и от шока открыла рот. Правая сторона лица и головы осталась прежней: рыжие кудри до пояса и зеленый глаз, поражающий своей зеленью. Левая же пугала и устрашала так, что она желала сквозь землю провалиться: белые, как снег, волосы с неестественными блестящими прядями и черный, как мрак, глаз. Смерть в чистом виде!

От паники Алия вскрикнула и закрыла ладонями рот. Такого она не могла себе вообразить даже в кошмарах. Да подобное и в страшном сне, если приснится, то на утро проснешься заикой и останешься ею до конца дней! Если утрату своих прежних способностей еще как-то можно скрыть от людей, переехать в другую деревню, поселиться подальше от жителей и вести отшельнический образ жизни, к чему ей в принципе не привыкать, то новую внешность ей точно никак не скрыть, разве что носить маску и балахоны, скрывающие волосы.

Захлестнувшая тревога выбила Алию из колеи. Все тело колотило в ознобе, ладони вспотели. Она задыхалась от удушья, которое вызвала захлестнувшая с головой паника, и только спустя несколько минут осознала, что под ногами дрожит пол, а из рук вырывается настолько чернильная тьма, что заслоняет обзор.

В доски под ногами въелись кляксы, кислотой разъедающие все вокруг, и Алия едва ли успела перепрыгнуть на нетронутый нечистью участок и помчаться вперед в надежде выжить. Дело не во врагах, а в ее новой силе, которой она управлять не умела.

Негативные эмоции оказались разрушительными. Она бежала настолько быстро, насколько могла, но дом Тахмины погибал у молодой ведьмы на глазах: то ли из-за смерти его хозяйки, то ли из-за ее необузданных эмоций, а может, все дело заключалось в том, в кого она перевоплотилась. Светлый дух, несколько столетий защищающий особняк Тахмины, мог запросто сражаться и разрушаться только из-за того, что в нем оказалась чернь, нечисть, кем, по всей видимости, стала Алия.

Чудом она добежала до первого этажа и услышала, как позади нее обвалилась лестница. Выбежав из особняка Тахмины и оказавшись снаружи, девушка стремглав помчалась к лесу и когда почувствовала себя в относительной безопасности, повернулась и посмотрела туда, откуда сбежала несколько минут назад.

Ни хижины, ни особняка Алия на данный момент не видела, будто жилища Тахмины никогда и в помине не существовало. Вся искусно расписанная и вырезанная столяром мебель, как и все мудрые изречения, испарились бесследно. Тахмина заранее зачаровала дом со всем ее содержимым на самый крайний случай. И этот случай настал!

Место, на котором столетиями стоял особняк Тахмины, или же хижина, какой ее видели простые люди, мгновенно заросло маковым полем, и не осталось ни следа от обители могущественной ведьмы.

Алия снова обратила внимание на свои чувства: внутри образовалась лютая стужа, парализующая все чувства, все эмоции. «Нечисть, никак не иначе!» Но все же, к счастью, девушка чувствовала, что какая-то важная ее часть все еще в ней осталась. Не все потеряно!

Только сейчас молодая ведьма осознала, что в тот момент, когда она мчалась к Тахмине, обнаружила перед глазами не особняк, а хижину, как простой смертный человек, без капли дара в крови.

Уже тогда в ней произошли пугающие ее изменения, а после страшного ритуала, проведенного Тахминой, так и подавно. Алия понятия не имела, что со всем этим делать. «Наворотила ты делов, девочка!» – сказала бы ей Тахмина. И снова ни печали, ни скорби внутри, ни-че-го!

Ей требовалась помощь клана. Они смогут во всем разобраться и помочь. По крайней мере, Алия на это надеялась. «Они – мои сестры, они помогут! Ведьмы глотку готовы перегрызть друг за друга и не оставят сестру в беде!» – пришла ей в голову успокаивающая мысль, но вместе с этим ее изнутри раздирали сомнения. К Тахмине, конечно, пришли бы, а к ней? Крепкие отношения у Алии были только с бабушкой, остальных она побаивалась, за исключением нескольких.

Алия скрылась в лесу, нашла не протоптанную тропинку, где обитали дикие звери и села на траву, прислонившись спиной к стволу высокого дерева с яркими, красно-фиолетовыми листьями. Ей требовалось все обдумать, но в первую очередь – осознать перемены в ней самой. Диких зверей она не боялась. Напротив, стоило ей оказаться на этом участке, как даже хищники, учуявшие сильного, могущественного, свирепого вожака, ушли куда подальше, ведомые инстинктами выжить.

Из очевидного, кроме поражающей внешности – ее физической силе и выносливости мог позавидовать даже дикий хищник, а спина так изрядно чесалась, что Алия рьяно терлась о кору. Чесотка усиливалась и распространилась по левой части тела. Стоило обнаружить на руке, ноге и бедре те же татуировки, что и на теле Тахмины во время ритуала, как вокруг Алии поднялась чернильная завеса и спустя несколько минут поглотила ее.

Глава 5. Клан ведьм

Алия услышала знакомый голос со стальными нотками, властный приказ проснуться и отборную ругань. Все это принадлежало одной и той же ведьме, которую она боялась всю свою жизнь. Еще не открывая глаз, девушка уже знала, кого увидит перед собой.

Очнувшись, она окинула взглядом одиннадцать ведьм их клана. Кто-то смотрел на нее с изумлением и шоком, кто-то со смесью замешательства и страха, кто-то с сочувствием и жалостью, а самая старшая из них всех, после Тахмины, разумеется, с полным отвращением и легко считываемым омерзением.

Радмира презирала Алию всю ее жизнь, и только Тахмина могла поставить старую ведьму на место. Для Радмиры внучка их королевы числилась позором их клана, бесполезным мешком с незначительными способностями, казалась ей слишком робкой, ранимой и сверхчувствительной. Таким не место среди настолько могущественных ведьм, как будто гадкий утенок по ошибке попал к прекрасным лебедям и мешал им летать на полную силу.

Остальные ведьмы, по мнению Радмиры, обладали стальным внутренним стержнем, не позволяли чувствам и эмоциям взять над ними верх. Трудности их закаляли и делали сильнее, чем прежде, а Алия могла сломаться при первом же вызове судьбы, что вопиюще непростительно! Жизнь иногда подкидывает испытания именно для того, чтобы проверить на прочность, соединиться с какой-то частью себя, выйти на новый уровень самопознания и развития.

На данный момент Радмира думала именно о том, что глупая самозванка в их клане, которой какого-то беса повезло родиться в семье их королевы, кем они считали и как называли между собой Тахмину, все испортила, как Радмира и предрекала. Да не просто испортила, а уничтожила сердце их клана, ту, которая сплотила ведьм, была незаменима.

Ведьма едва сдерживалась, чтобы не призвать стихию Земли против Алии, чтобы расправиться с ней в считаные минуты. Комки грязи, палки, сухие листья и все, что находилось в почве, уже норовило вспорхнуть вверх, сбить нечисть перед собой с ног, поглотить в кокон из земли, связать крепкими корнями многовековых деревьев. Ее вечное самообладание дало трещину и лишь магия сдерживала ведьму на месте. «Сохраняй спокойным ум, не поддавайся инстинктам!» – велела ей интуиция, которая никогда ее не подводила.

Внешне Радмира восхищала своей прямой осанкой при ее-то возрасте в триста двадцать девять лет. Высокая, со стройной фигурой, темно-серыми, с проседью, волосами, ведьма предпочитала выделяться в одежде и даже не пыталась скрыть седину. По ее мнению, это придавало ей важности, жизненного опыта и мудрости. «Лучше пусть окружающие уважают и боятся, чем вытирают ноги и пакостят! А вредителей хватает!» – таким был ее жизненный девиз. Она считала, что обладала утонченным вкусом в одежде, тогда как остальные едва ли сдерживали усмешку, стоило ведьме облачиться во что-то новое.

Темно-коричневые веревки с бусинами стальной хваткой зажали две густые косы до плеч. Шею украшал бирюзовый амулет, защищающий женщину от дурного и потустороннего вмешательства в ее ауру. Под темно-красным плащом с меховой оторочкой скрывался коричневый кафтан с рюшами и узором из ярко-оранжевых полевых цветов. Ткань кожаных штанов на стройных, внешне казавшихся тонких, как спички, ногах, скукожились, как сморщенный картофель. Расписанные синими и желтыми узорами красные ботильоны выделялись особенно ярко. На руках звенели зачарованные серебряные браслеты с черным турмалином, нефритом и аметистом. Черный турмалин защищал ее всего дурного, нефрит наделял крепким здоровьем, долголетием и жизненной силой, а аметист – развивал в ней рассудительность и благоразумие, чего в ней, в действительности, не доставало, несмотря на долгие прожитые годы.

– Что ты, поглоти тебя бесы, такое? – выплюнула Радмира, не сдерживая гнев. Она редко вела себя подобным образом при остальных ведьмах. В основном держалась холодно и спокойно, не показывая своих эмоций. Но эта девчонка, разрази ее гром, выводила ее из себя каждый раз, стоило ее увидеть.

Радмира сделала к Алие несколько шагов, в то время, как остальные ведьмы предпочитали держаться от нее подальше, и это при том, что они обладали такой силой, что простолюдинам и не снилось. Они боялись приблизиться к явно изменившейся Алие, подобно хищникам и диким зверям, чувствующим, что перед ними что-то опасное и темное, пока не поймут, с чем именно имеют дело. И ключевое здесь «С чем, а не с кем!»

– Немедленно отвечай, что ты сделала?! Чем ты стала?! Ну же!

– Оставь ее в покое, – мягко и нежно, как умиротворяющая мелодия, произнесла Алана.

Алана относилась к Алие как к дочери, за что девушка ее обожала. Из всего клана лишь у Тахмины была дочь и внучка, остальные боялись заводить семью от страха привязаться и раствориться в ней настолько, что впоследствии потеряют себя, и по этой причине добровольно избегали отношений с противоположным полом. Самый важным, показательным уроком для них послужил случай с дочерью Тахмины.

Мать Алии отказалась от своих ведьминских способностей, предпочла сбежать с любимым, отцом своего единственного ребенка, обычным простым смертным, провела запрещенный ритуал по избавлению от магии и была изгнана из клана, но забрать с собой трехмесячную дочь не сумела, Тахмина не позволила! Больше о своих родителях Алия ничего не слышала, но глубоко в душе желала всем сердцем, чтобы они оказались живы, и мечтала встретиться с ними однажды. Слушать о своей дочери Тахмина не хотела и раздражалась всякий раз, стоило Алие начать разговор об этом.

– Я чувствую ее страх, бессилие и беспомощность. Неужели ты этого не считала, Радмира? Не дави на нее, ей и так досталось. Лучше отойди в сторону! – заступилась за внучку Тахмины Алана.

Эти двое всегда соревновались друг с другом за право лидерства и часто ссорились. Внешне клан казался неразлучным и крепким, но внутренние разногласия случались даже среди ведьм, давших клятву верности всем состоящим в нем. Эта клятва распространялась и на внучку Тахмины, но учитывая то, кем она стала, клятва уже не имела по отношению к этому существу никакого значения.

– Алия, это все еще ты? – спросила Алана больше для того, чтобы понять, осталось ли в этом монстре что-то от той наивной, рыжеволосой зеленоглазой девчушки или дело – дрянь, и им ничего не остается, кроме как прямо сейчас избавиться от этого существа раз и навсегда?

Длинные, до пояса, темные прямые волосы Аланы поражали своим блеском, голову украшал серебряный венок с инкрустированными в него горным хрусталем, малахитом и авантюрином. Все три камня усиливали ее способности: горный хрусталь помогал беспомощному бороться с бессоницей, избавлял от ночных кошмаров, фобий и страхов, малахит служил оберегом от злых сил и сглаза, а авантюрин – предотвращал преждевременную смерть, делал зрение яснее и четче.

На стройной высокой фигуре, изысканно, как и всегда, смотрелось кремовое платье в стиле бохо, на вид из тонкой ткани, но благодаря магии, одежда грела ведьму даже в холодное время года, а в теплую пору, наоборот, ощущалась на теле легче пушинки. Ведьминские узоры на материи желтых, красных и коричневых оттенков смотрелись утонченно, лосины под цвет одеяния гармонично дополняли образ, выбивались только тяжелые, кремового цвета, ботинки, со множеством шнурков. Остальные ведьмы брали с нее пример. С виду, хрупкая и нежная, как цветок, но внутри сильная, отважная, со стальным характером, который она проявляла в редких, крайних случаях.

Выглядела Алана на тридцать пять человеческих лет, хотя на самом деле в прошлом месяце ей исполнилось двести семьдесят три года. На ее запястье, как и у Радмиры, позвякивали браслеты, но отличалось ее украшение мелкими колокольчиками, издающими приятный, позвякивающий звук, который раздражал всю нечисть. Этой защитой Алана гордилась больше всего и не боялась идти на риск.

Глаза цвета темного шоколада, с зеленой радужкой, завораживали, а миниатюрная родинка в виде четырехлистного клевера на правой щеке выделяла ее на фоне остальных ведьм. Ее красота поражала, а мягкость магнитом притягивала к себе, особенно мужчин.

– Это по-прежнему я, хотя чувствую что-то потустороннее, – тихо произнесла Алия, каждое слово давалось с трудом, но темная сила внутри нее разнесла ее голос по лесу, напугав птиц, упорхнувших с деревьев.

Алана вздохнула от облегчения и направилась прямиком к ней. Остальные ведьмы тоже подошли чуть ближе и смотрели на Алию с чуть меньшим беспокойством, чем до этого. Конечно, в первую очередь они боялись за себя, потом за сестер клана и только потом уже за саму Алию. Они не признавали эту глупышку своей, относились к ней больше, как к простолюдинке и терпели ее только из-за ее кровного родства с Тахминой, их королевой.

Алана присела перед Алией на корточки, в то время, как Радмира держалась от них в стороне с поджатыми от возмущения и негодования губами, но не сводила своего холодного, надменного взгляда. Она мечтала уничтожить это темное существо в теле Алии одним махом. «Не время! Держи себя в руках!» – не унимался ее внутренний голос. Так что ей просто оставалось наблюдать за всем остальным. Алана знает свое дело, и, вероятно, она попытается спасти глупую дуреху.

Алана достала из кармана платья амулет с аквамарином, размером с четыре ногтя, поднесла его к лицу Алии и закрыла глаза. Ведьма пользовалась им в самых крайних случаях, когда что-то или кто-то представлял для нее или для сестер опасность.

Жемчужный свет ослепительно засиял вокруг головы молодой ведьмы, проникая в каждую пору ее кожи, часть тела, клеточку. Приятное тепло ласково обволакивало ее изнутри и снаружи, отключило все мысли, расслабило тело, подсветило в ней ее незапятнанную душу, не тронутую Мануларом. До сих пор, Алия не могла вымолвить про Бога Коварства ни слова. Он как будто запретил ей это, будто это сокровенная тайна, нарушить которую она не имеет права, даже под жестокими пытками.

В какой-то момент Алана раздвоилась, и Алия почувствовала, как ее упрямо затягивает в прочные сети сна. «Нет, нет, нет!» Алия знала, что последует дальше: сестры считают ее ауру, увидят, кем она на деле стала, применят древнее заклинание от нечисти, и уничтожат не только Манулара, но и ее.

«Прежде всего – безопасность! Если даже кто-то из нас станет угрозой для всего мира, мы в первую очередь будем думать о людях, за которых несем ответственность!» – гласил кодекс ведьм. И все же Алия надеялась, что ведьмы из клана попытаются как-то ей помочь, что она хотя бы немного дорога им. На деле оказалось, что за своей наивностью она не видела очевидного – она всегда была для них обузой, которую от них защищала Тахмина. Бабушки больше нет, заступиться за нее больше некому!

«Боги, как же у меня к тебе, Тахмина, осталось много вопросов! Ты вызвала Манулара точно не для того, чтобы клан уничтожил меня, правда? Тогда для чего? Что ты пыталась сделать? Ты и на этот раз пыталась меня защитить, ведь так? Вряд ли ты пожертвовала собой ради того, чтобы меня не стало».

Ведьма могла общаться с умершими после их смерти, благодаря ритуалу, проведенному в полнолуние, а для этого Алии требовалось обзавестись всем необходимым. Сообща, у ведьм были и другие способы, но Алии они не подходили. Теперь она, как волк-одиночка, отвечает исключительно сама за себя.

Задать Тахмине вопросы она могла только через неделю, а до этого ей понадобится выжить, притаиться в безопасном месте, где ее никто не найдет, и каким-то чудом, учитывая обстоятельства, достать личные вещи бабушки.

Первые два пункта оставались под большим вопросом, а третий и вовсе убивал всю надежду – она понятия не имела, где достать хотя бы что-то, принадлежавшее бабушке после того, как дом растаял в воздухе.

Это отягощало Алию изнутри, как и тот факт, что она потеряла свой защитный амулет – деревянную фигурку осла. С ней она чувствовала себя куда спокойнее и увереннее.

Алия предпочла бороться за свою жизнь. Она выжила после ритуала, проведенного Тахминой, какая-то важная часть ее прежнего «Я» все еще держится. И если она и тогда не сдалась, то сейчас и подавно не даст себя в обиду. Не время паниковать. «Сделаю все, что смогу! Пусть другие думают обо мне все, что хотят, что я слабая и никчемная! Не им решать: жить мне, или нет! Если я родилась на этот свет, значит, мое существование и способности нужны этому миру. Никто не вправе обрывать мою жизнь! Никто и никогда! Я не сдамся!» – решила она.

Алана обладала даром погружать в сон за считанные секунды, выуживать самую ценную информацию, и какое-то время помогала императору выбрать советников и найти интриганов в стенах его помпезного дворца. Из их клана только она удостоилась такой чести, благодаря ее способностям.

Ходили слухи, что император хотел на ней жениться и сделал предложение, но Алана отвергла его и оставила с разбитым вдребезги сердцем. Ведьмы часто становились свидетельницами того, как посланники императора вручают ей письма с просьбой прибыть во дворец. Последние два года Алана шла наперекор приказам Его Светлости. Любой на ее месте боялся бы его гнева, но не ведьма, наделенная сильным даром и потусторонними силами!

«Он всего лишь человек, простой смертный. Если доживет хотя бы до восьмидесяти, это уже будет чудо! Я его совершенно не боюсь, и вам не советую. Он ничего нам не сделает!» – говорила Алана своим сестрам, хотя на самом деле его и так никто не боялся, скорее опасался, что он может натравить на них инквизиторов, подпортив им мирное существование.

Жемчужные всполохи, затуманившие разум, продолжали впиваться в мозг Алии, усыпляли ее бдительность, превращали в безобидную зверушку.

Алия сопротивлялась, старалась не поддаваться воздействию амулета. Она уже знала, что ее решили усыпить, обезвредить и уничтожить! Предательство расплылось кровавым пятном в области живота, будто живую плоть раз за разом пронзали острыми кинжалами до тех пор, пока на нем не осталось живого места. Эту боль ни с чем не сравнить! Алия задыхалась от этого чувства, сжала кулаки, зажмурилась и крепко стиснула зубы, чтобы не уснуть.

Она ожидала подлости от любой ведьмы в клане, особенно от Радмиры, которая с самого начала не скрывала по отношению к ней отвращения, но точно не подозревала, кто именно станет ее палачом. Алана, которую Алия обожала, привязалась к ней настолько, что считала своей матерью, несмотря на то, что в последнее время они не часто виделись. Кто угодно, только не она!

Сама же Алана слащаво, как и всегда, улыбалась и шептала: «Все хорошо, Алия. С тобой все будет хорошо! Главное – расслабься, не мешай мне, пожалуйста, ладно? Скоро все закончится, обещаю! На том свете не существует ни страданий, ни боли, ни страха!» Весь клан прекрасно знал, что последует дальше, если Алия ничего не предпримет прямо сейчас.