Забудь о разводе!

Он призадумывается на краткий миг, после чего закрывает крышку ноутбука, подскакивает с кровати. Матвей подходит ко мне и устраивает обе ладони на моих плечах, массирует их, оглаживает ключицы.

Наши взгляды пересекаются в зеркале с подсветкой. Мой коварный взгляд опытной обольстительницы в перерез его – по-мужски голодному, хищному.

Я словно перенеслась в прошлое. В то время, когда Матвей хотел меня постоянно. В любом виде. С присущим азартом. С необузданным желанием, которым двигали одни лишь первобытные инстинкты.

Это было, когда мы еще не столкнулись с проблемой вынашивания ребенка. А после третьей такой неудачи секс для Матвея стал чем-то вроде банальной потребности. Нуждой, которую можно справить, не снимая с себя штаны с носками.

Не спорю, бывали и исключения. Но того вожделения в глазах, что наблюдаю сейчас, я давненько уже не наблюдала у Матвея.

А что, собственно, изменилось? Что могло повлиять на это? Пока для меня это остается загадкой.

– Ты права, Катён, в этом я перегибаю, – он склоняется надо мной, опутывает руками мою шею, кончиком носа ведет по изгибу вверх до щеки, а после мурлычет прямо в ухо, заставляя кожу покрыться противными иголками.

Я ненавязчиво убираю его руки с себя и разворачиваюсь в кресле, заставив его выпрямиться.

– Не только в этом.

– А в чем еще?

– Тебе необязательно игнорировать свои интересы и принципы и ходить всюду за мной по пятам, как чокнутый сталкер.

– Малыш, я же хочу как лучше, – парирует он.

– Прекращай пугать меня, а то я уже начинаю думать, что в кабинете Андрея Родионовича тебя подменили, – смеюсь я, встаю с кресла и пересиливаю себя, чтобы скользнуть губами по его скуле. – Веди себя как прежде. Так, как будто ничего не случилось. Создай для меня привычную атмосферу. Так мне будет гораздо спокойней. А я в свою очередь подумаю над тем, чтобы снять запрет на секс раньше установленного срока.

Знаю, за какие веревочки нужно подергать… чтобы заставить его косячить.

Лукьянов поигрывает бровями и демонстрирует мне похотливую ухмылку. Урчит, точно кот, выпрашивающий сметану.

Он вскользь пробегается по мне взглядом и едва заметно вздрагивает от увиденного.

– Ты что, в нашу походную палатку нарядилась? – тычет он на мою пижаму пальцем и брезгливо кривит губы.

– А это мой дорогой, "ждун", – расправляю на себе необъятную вещь мышиного цвета с мордой известного персонажа. – Правда же, она классная?

– Ага, класснее еще не видел, – кивая заторможенно, соглашается, а по вытянутому лицу и не скажешь, что вещичка зашла.

Просто Матвей привык лицезреть меня в красивом нижнем белье. Никогда я не позволяла себе предстать перед ним в обычной хлопковой ночнушке. Всегда отдавала предпочтение кружеву и шелку.

Ради него, кобеля такого, старалась. Да вот только все без толку!

– Ждун, говоришь? Это что, какой-то намек? – слышится подозрительность в голосе и взгляд его сосредоточен на моем лице. – Ну и чего же ты ждешь, позволь узнать?

"Твоего краха!" – вертится на языке.

– Как чего? Того дня, когда нам можно будет заняться любовью! – восклицаю я.

Лукьянов протяжно хмыкает, сканируя "двухместную палатку", в которой если кто-то и может предаться любви, то разве что микробы.

Вижу, он в полной мере не оценил мою находчивость.

Стоит предо мной, как истукан, потерявший связь с реальностью. И тут вдруг он резко хватается за горло всей своей пятерней, начинает с усилием прочищать глотку.

– Что-то мне нехорошо. Дышать нечем… горло опухло, – молвит он между хрипами.

Ну наконец-то! А то я думала, у него выработался иммунитет к моим "секретным" духам, на которые у него аллергия.

Помнится, не сразу я поняла причину его удушья. А как дошло, так сразу запрятала флакон подальше. А Матвею я не рассказала. Неудобно было, ведь эти духи он сам же мне и подарил… А со временем как-то забылось об источнике аллергена.

Но я и не предполагала, что когда-нибудь еще воспользуюсь ими.

И вот их час пробил!

– Дорогой, что с тобой? Принести воды? Жди, я мигом, – подрываюсь с места, как ошпаренная, разыгрывая ужас и панику.

– Не надо, – каркает он, выставляя руку в мою сторону, снова прочищает горло. – Просто нужно подышать свежим воздухом. Я пойду к себе в кабинет.

– Ты уверен? А то может, в "скорую" позвонить.

– Нет, это пройдет скоро. Открою там окно и еще немного поработаю.

– Как скажешь, только долго не засиживайся, – с беспокойством провожаю его до порога, усмиряя внутреннее злорадство.

Матвей прокашливается в кулак, чмокает меня в лоб и, пожелав мне спокойной ночи, отправляется в свой кабинет.

Там он проводит всю ночь. Наводит на такую мысль, потому что поутру я обнаруживаю его половину постели нетронутой.

А вот вторая промелькнувшая в голове мысль заставляет мои волосы на голове зашевелиться.

Неужели подох от анафилактического шока?

– Матвей? – зову его настороженно, заглядывая в пустующий кабинет.

Следом я спускаюсь на первый этаж, ощущая, как растет во мне гнетущее чувство вины.

Однако все оказывается куда проще. Я с облегчение выдыхаю, как только нахожу на кухонном столе записку, написанную корявым почерком:

"Отец вызвал на работу пораньше. Какие-то проблемы. Домой вернусь поздно. Созвонимся еще. Целую".

– Доброе утро, Катюша, – пугает меня знакомый женский голос, доносящийся из-за спины.

Подпрыгнув в воздух, я резко оборачиваюсь и едва ли не заваливаюсь на нашу домработницу.

– О-о-о, Дарья Алексеевна, здравствуйте, – улыбаюсь милой женщине с добрыми голубыми глазами и короткой прической цвета спелой вишни.

Она работает у нас без малого два с половиной года. Из всех домработниц, что Матвей нанимал, эта женщина – самая лучшая. Она не только вкусно готовит, но и совет дельный может дать, если к ней обратиться.

– Я вас чем-то напугала? – обеспокоенно выдает она, заглядывая в мое лицо.

Жму плечами неопределенно.

– Просто вы настолько бесшумно передвигаетесь… Я до сих пор не могу привыкнуть.

– Это моя работа – быть невидимкой.

– Перестаньте. В этом доме вы не обязаны быть невидимкой. Я всегда вам рада.

Женщина учтиво кивает и заглядывает за мою спину. На стол, где стоят нетронутые пакеты из супермаркета, которые ни я, ни Матвей не додумались вчера разобрать.

Я запамятовала. Вчера весь вечер я усмиряла свою злость, возникшую из-за контроля муженька. Мне было не до продуктов.

А вот Матвей… На него в принципе рассчитывать было бессмысленно. Он у нас по жизни инвалид, не приспособленный к быту и порядку в доме.

Даже как-то неудобно перед Дарьей Алексеевной.

– Чем сегодня вас порадовать? – спрашивает она, проходя к раковине и споласкивая руки, прежде чем провести распаковку пакетов.

– Приготовьте то, к чему ваша душа лежит, – отвечаю без раздумий. – Я полностью доверяю вашему вкусу. Уверена, будет как всегда – пальчики оближешь, – говорю я без капли лести, на что у женщины вспыхивают пухлые щечки.

– В таком случае я постараюсь вас удивить, – отвечает она, сверившись с имеющимися продуктами.

Шаркнув ножкой, я отодвигаюсь в сторону.

– Кухня в вашем распоряжении, Дарья Алексеевна. А я пойду собираться. У меня сегодня дебют – мой первый в жизни поход в психотерапевту.

На лицо женщины ложится тень озадаченности, а в глазах застывает немой знак вопроса. Тем не менее она не отваживается озвучить его, а я не решаюсь пролить свет на патовую ситуацию, сложившуюся в нашей семье.

Вскоре я приезжаю в клинику. Некоторое время мне приходится сидеть в зале ожидания и считать метафорических мух.

А безделье сказывается на нервах. Отчего-то я тревожусь. Неизвестность всегда меня пугала до трясучки.

Но как только меня вызывают в кабинет и я вхожу в него, то понимаю, что нервы шалили не просто так. Я словно предчувствовала неладное.

Потому что в кабинете меня встречает вовсе не психотерапевт.

Глава 12

Подвох можно было заподозрить еще когда я уловила легкий шлейф мужского парфюма в коридоре, ведущему к кабинету мозгоправа. Но моя ошибка в том, что я не придала ему значения.

А зря.

Я ожидаемо застываю в дверном проеме – ноги буксуют, отказываясь пересекать порог кабинета. Тяжестью наливаются, будто к каждой щиколотке по грузилу прицепили.

В данную секунду у меня только одно желание возникает – прикрыть за собой дверь. Снаружи. С пинка.

Все потому что я ненавижу, когда мне морочат голову всякие мужики, возомнившие о себе.

Вмиг кровь в жилах бурлить начинает, но я продолжаю пялиться на мужчину, вольготно рассиживающегося в кресле и также сверлящего меня взглядом.

И этот безмолвный поединок продолжается до тех пор, пока я не вынуждаю усмирить свой буйный нрав.

Мне стоит немалых усилий, но все же я делаю вид, будто ему не удалось шокировать меня своим присутствием.

С невозмутимым выражением лица я прикрываю за собой дверь. Снаружи, разумеется. И делаю парочку уверенных шагов в его сторону.

– Ну и как это понимать? – требую я незамедлительных объяснений, складывая руки под грудью.

– Здравствуй, Катерина. Рад тебя видеть, – любезно говорит Дамир, притворяясь, что не расслышал моего вопроса, а это еще больше выводит меня из равновесия.

– Потрудитесь объяснить мне, почему на месте моего психотерапевта рассиживаетесь вы? – конкретизирую я, сделав над собой усилие, и выжидательно глядя на безукоризненного мужчину напротив.

Цепко удерживая мой взгляд, Дамир хватается за узелок галстука и резким движением ослабляет его.

– Очевидно, потому что я подстроил нашу встречу, – с холодящей сдержанностью признается он.

Любая другая, наверное, была бы несказанно рада проявленной им настойчивости, но только не я. Не в данном случае.

Смешанные эмоции у меня вызывает наша встреча.

С одной стороны, это как еще одно напоминание того, что моя жизнь пошла кувырком.

Однако я совру себе, если скажу, что не думала о нем весь последний день.

Думала. Непозволительно часто для пока еще замужней женщины.

– Зачем? Неужели вас задело то, что я отказала вам в личной встрече? – иронизирую я всего-навсего.

– Нет. Нисколько, – отрезает.

– Тогда для чего вы обманом выманили меня сюда? Вы ведь даже не удосужились поставить меня в известность.

– В целях обеспечения конфиденциальности деталей нашего дальнейшего разговора. Ты переживала, что Матвей может узнать о нашей встрече. Теперь он точно ничего не заподозрит, – отвечает емко, а затем плавным взмахом руки указывает на кресло. – Прошу, Катерина, присаживайся. Я не отниму у тебя много времени.

Обстановка дико меня накаляет, атмосфера не располагает к откровениям от слова совсем.

Чую, из этого кабинета я не выйду… Я выползу выжатая до последней капли.

Несмотря на возможность эмоциональной перегрузки я заставляю себя подчиниться этому мужчине. В последний раз!

И как только я усаживаюсь на краешек углубленного кресла, мой телефон в сумочке начинает трезвонить.

– Прошу прощения, забыла поставить на беззвучный, – зачем-то оправдываюсь я, суматошно рыская в своей сумочке.

Отыскав телефон, я смотрю на подсвеченный экран и кошки на душе скрести начинают. Тоской сразу же накрывает, невысказанная обида гложет.

С щемящим сердцем я отклоняю вызов от отца, как делала это множество раз за последние годы. И приказываю себе во что бы то ни стало оставаться сильной и несгибаемой. Постараться абстрагироваться. Забыть, что этот мужчина вызывает во мне неведомые эмоции, которые я пока не научилась контролировать.

– Итак, Дамир Ильдарович…

– Дамир, и можно на "ты", – обрывает меня он. – Ни к чему нам весь этот официоз.

Нет уж! Будет так, как я решу!

– Итак, Дамир, что вы хотели со мной обсудить? – продолжаю деловитым тоном, бросаясь с места в карьер.

– Для начала хотел бы поинтересоваться, не передумала ли ты подавать на развод, – с его уст такой вопрос звучит несколько оскорбительно.

"А с какой такой радости я должна была передумать!? Вы что, терпилу во мне увидели?" – едва ли не выпаливаю возмущенно.

Но я вовремя спохватываюсь. Для показательной истерики сейчас не самое удачное время. Да и Дамир – совсем не тот человек, кому можно было бы показывать свои слабости и уязвимые места.

Режим "истерички" я могу и дома включить, есть для кого. А здесь лучше проявить выдержу и исключительное терпение.

– Я как никогда уверена в своем решении, – гордо задираю нос кверху. – И я не из тех, кто бросает все на полпути.

Пауза. Глаза в глаза.

Вижу, Дамира в полной мере устроил мой ответ.

– Ну, тогда приступим.

– Как раз самое время. Сперва я хочу знать, что это за девушка, которая изображена на снимке вместе с Матвеем, – решительности мне не занимать.

Я хочу знать всю правду! За этим я и пришла сюда. За ответами! И не я уйду отсюда без них.

Однако у моего собеседника (а теперь еще и сообщника) иной взгляд на все мои "хотелки":

– Не так быстро, Катерина. Наберись терпения, – Дамир с изысканной вежливостью осекает меня, но такая вежливость все равно что оплеуха. – В противном случае весь твой план вылетит в трубу. Придет время, и личность любовницы твоего мужа обязательно вскроется, – напускает он тумана на мои мысли.

И тут моя решительность, весь мой настрой лопаются мыльным пузырем к чертовой матери. В душе гнетущая пустота оседает. Темнота и одинокое эхо.

– Ну и зачем я здесь, раз вы не собираетесь делиться со мной ничем важным? – негодующе высказываюсь, теряя всякий интерес к дальнейшей беседе. – С таким же успехом я могла сходить на прием к настоящему мозгоправу. И пользы извлекла бы куда больше.

– Кто сказал, что я не намерен делиться с тобой ничем важным?

– Вы. Только что. Вы же всячески на это намекаете. Уже минут пять прошло, а мы топчемся на одном и том же месте. Я уже начинаю думать, что вас заслал мой муж, чтобы свести меня с ума, – выпаливаю я, сама от себя не ожидая.

Дамир замирает на долю секунды, склоняет голову набок и тихо хмыкает.

– Что вы мычите? – вопрошаю с прищуром. – Неужели я близка к истине?

Суженные серые глаза Дамира мечутся по моему лицу некоторое время, словно он высматривает какой-то подвох или очевидные опасения. Но, не найдя ничего подобного, он плавно опускает палящий взгляд на мои подкрашенные алой помадой губы, которые теперь жжет нестерпимо. Он медлит, нагнетает.

– С большим удовольствием свел бы тебя с ума, но… – будоражит мое поддающееся воображение с необычайной легкостью.

Я туговато сглатываю, ощущая нещадно молотящий сердечный ритм за ребрами и ползущую по всему телу дрожь.

– Но..? – выдавливаю я хрипло, почти беззвучно.

– Но, боюсь, у меня появились задачи поважнее, – таинственно поясняет он, чем поддевает меня на крючок.

– Например? – оживляюсь я.

Дамир кладет руки на стол и сцепляет пальцы в замок. Сосредоточенное выражение его лица не сулит ничего доброго.

– Пока ты находилась у меня дома без сознания, я начал копать под Матвея. Из чистого любопытства в первую очередь, и только потом уже из чувства беспокойства.

– Вы беспокоитесь… обо мне? – удивляюсь.

Словно черт дергает за язык. Меня не должно это волновать!

– А разве ты еще не поняла? – претензия слышится в его твердом голосе.

– Не поймите меня неправильно, но страннее человека я еще не встречала. Понять вас довольно сложно.

Дамир шумно выдыхает, сомкнув на миг веки. Уголки его губ дергаются в едва заметной улыбке, после чего он открывает глаза и существенно повышает градус в помещении:

– Да, Катя. Я беспокоюсь о тебе и о твоей дальнейшей судьбе. В противном случае я не стал бы вмешиваться, – не сводит он с меня глубокого немигающего взгляда. – Понимаю, звучит странно, учитывая то, что мы знакомы всего пару дней. Не знаю, как тебе, а мне хватило времени понять, что ты мне небезразлична.

Кожа моих лица и шеи вдруг начинает безбожно гореть. То ли от духоты в помещении, то ли от сгущающегося напряжения, витающего в воздухе. Трескучего и искрящегося.

– Скажите еще, что влюбились, – прыскаю я со смеху.

А у Дамира ни один мускул не дрогнул на лице. Он не выразил ни малейшего удивления смелому предположению, которое я озвучила не подумав совсем.

Тотальная невозмутимость.

– Я уже не в том возрасте, чтобы влюбляться в девушку с первого взгляда. Тут нечто другое.

Стоп!

Не желаю знать, что кроется под этим "другое"! Сейчас это абсолютно не важно!

– Так… на чем мы там остановились? – сконфуженно возвращаюсь к сути разговора, хоть и не просто дается. – Вы… кажется, вы говорили, что начали копать под Матвея. И что в итоге?

Я выжидательно смотрю на Дамира, затаив дыхание. А он будто бы назло выдерживает паузу, в тугой узел перевязывая нервы, с недавних пор ставшие ни к черту.

– А в итоге чем глубже я погружался в его прошлое, тем все больше приходил к понимаю, что рядом с таким человеком тебе не место, – голос его холодный, даже суровый. – У твоего мужа столько скелетов в шкафу, что тебе и не снилось.

– С этого места подробней, пожалуйста.

Дамир достает из кармана пиджака свой телефон. Парочка манипуляций – и он разворачивает его экраном ко мне. А на нем я наблюдаю то, во что просто отказываюсь верить…

Не может этого быть!

Глава 13

Мои глаза не могут врать. Я четко вижу перед собой свидетельство о браке. Но сердце требует обоснованных подтверждений.

– Ч-что это? – спрашиваю вполголоса.

– Матвей уже был женат. Четыре года назад, – объясняет Дамир непринужденно.

Мне требуется немалое время, чтобы переварить сказанное.

А как только до меня доходит, глаза мои на лоб лезут.

Я в шоке.

Внезапно Дамир встает из-за стола и доходит до столика, где стоит графин с водой. Наполнив бокал, он возвращается в кресло и протягивает воду мне.

– Вижу, для тебя это новость.

– Д-да. Впервые слышу об этом, – говорю я неслышно, голос совсем пропал из-за образовавшегося кома гигантских размеров.

Я смачиваю горло крупным глотком, и становится легче… всего лишь на миг.

– Их брак и года не продлился. Что самое интересное – его жена по сей день числится без вести пропавшей. Никаких следов. Но что еще более странное – ее так и не объявили погибшей. Она словно растворилась в воздухе, и о ее существовании благополучно забыли. Стоит только догадываться, что на самом деле произошло с этой бедной девушкой.

Я вздрагиваю, предположив, что с ней могло произойти нечто ужасное.

Просто так ведь люди не исчезают!

А вообще я всего могла ожидать от Матвея, но чтоб такое… Никогда. Никогда он не рассказывал мне о том, что был женат до меня.

Он не любитель заводить разговоры о бывших. Всегда ловко уходил от ответа или отвечал обтекаемо, когда я проявляла повышенный интерес к его прошлой жизни.

Так однажды мне стало просто плевать. Он не лез в мое прошлое, и я тоже. Забила. Что было, то прошло…

Но брак – это уже не шутки. О таком принято предупреждать, особенно если в паспорте нет никаких штампов.

– Но… как вы вышли на нее? – спрашиваю я, все еще не отойдя от шока.

– Не сказал бы, что мне легко далось раздобыть эти сведения. Полагаю, Антон Павлович со своими связями хорошенько постарался замести все следы, потому что Лукьяновым удалось избежать огласки. Но кто ищет – тот всегда найдет. И это еще не все.

Следом Дамир смахивает по экрану телефона влево и снова подносит к моему лицу.

А мне страшно смотреть. До того, что хочется зажмурить глаза и забиться в угол. Укрыться от правды. От всего мира.

Была бы я маленькой девочкой, так и сделала бы.

К счастью, я не маленькая и далеко не девочка. Я обманутая женщина, которая ищет правду. Какой бы горькой она ни была.

Я фокусирую мутноватый взгляд на экране. На изображении ребенка. Совсем крохотного. И такого очаровательного, что улыбка непроизвольно расползается на моих губах и на глаза наворачиваются слезы.

Только дети способны вызвать у меня слезы. Не важно слезы счастья это или отчаяния.

Боже, какое чудо. Сладкий комочек.

Но стоит мне осознать, для чего Дамир показал мне снимок младенца, как улыбка моя увядает. Уголки рта ползут вниз.

– Только не говорите, что это… – с опаской произношу, а закончить мысль не могу.

Больно. И боль знакомая. Самая сильная из всех прочих.

Дамир насупливается и поджимает губы, наблюдая за моей не самой адекватной реакцией.

Я смахиваю со щек слезы и тогда он на выдохе отвечает:

– Ее зовут София. Дочь твоего Матвея. Как понял, о ней не знает даже Антон Павлович.

Ба-бах!

Это самый сильный удар. Самый сокрушительный.

И вот куда, спрашивается, подевалась вся моя сила и несгибаемость?

Все могла стерпеть, но только не это.

Не знаю, что это такое: зависть или жалость к себе, но меня разрывает изнутри чувство несправедливости. Огромное. Чудовищное.

– Мне очень жаль, но я не мог не сказать тебе, – вырывает меня из разрушающих мыслей голос Дамира, пронизанный искренним сожалением.

И я цепляюсь за реальность из последних сил. Выбираюсь из ада на поверхность, пока он не поглотил меня целиком. Пока я вконец не запряталась в скорлупу, лицом к лицу встречаясь с очередной депрессией.

Собрав всю волю в кулак, я беру верх над эмоциями и выбрасываю из головы все ослабляющие меня мысли.

Дома пореву.

– А вы как узнали, что малышка от Матвея? – интересуюсь на удивление ровным и спокойным тоном.

– Чисто случайно. Мать этой девочки однажды заявилась к нам в офис. В канун Нового года. Мой кабинет находится по соседству с кабинетом Матвея. В общем, так вышло, что я стал невольным слушателем их разговора, в котором она сожалела, что их дочери, цитирую: "достался такой дерьмовый папаша, который не в состоянии увидеть разницу между именами София и Софья", что, на мой взгляд, является полнейшим вздором, поскольку это разные формы одного имени, – начинает он вдруг "душнить", но быстро возвращается к сути: – А в завершении всего этого она потребовала крупную сумму за молчание.

А вот и клубок тайн начал постепенно распутываться.

Это же та самая "Милашка_95".

Но отчего-то я не пожелала рассказывать Дамиру о найденной в ноутбуке мужа переписке. Постеснялась.

– На днях я вспомнил об их разговоре и поднял из архива журнал посещений, – продолжает Дамир. – Оттуда я узнал личные данные этой девушки. Нашел ее профиль в интернете и скачал фото ребенка, чтобы не быть голословным.

Все логично. Сомнений быть не может. Слишком много совпадений, чтобы это не было правдой.

Поразительно…

Что ни день, так у Матвея пополнение.

Казалось бы, совсем недавно он признался мне в одном еще нерожденном ребенке. А сегодня их уже стало двое. От разных женщин, судя по всему.

Не удивлюсь, если завтра детишек наберется на целую футбольную команду.

Какой же Матвей все-таки плодовитый. Прямо писечный труженик.

Может, стоит сегодня напомнить ему о существовании средств контрацепции?

– И кто эта девушка? Вы можете сказать мне, как ее зовут? – спрашиваю, и не надеясь услышать ответ.

Но вместе с тем я мысленно готовю себя к самому худшему.

Тут одно из двух: либо Дамир снова оставит меня ни с чем, либо весь мой прежний мир пошатнется.

– Да, я где-то сохранял ее данные, секунду, – он переворачивает телефон экраном к себе, заходит в заметки и монотонно зачитывает: – Самойлова Людмила Валерьевна.

Сердце ухает вниз. Оно просто разбивается вдребезги о действительность.

А я ведь даже и не думала, что разбитое однажды, можно разбить дважды. Но, как оказалось, можно. Еще как можно.

– Что такое? Ты знакома с этой девушкой? – предполагает Дамир, с неким беспокойством разглядывая мое лицо.

И он попадает точно в яблочко.

В последний раз с Людмилой я встречалась в позапрошлом месяце на плановом осмотре. Не сказала бы, что наше общение можно было назвать дружеским, но я помню, как она держала меня за руку и улыбалась. Как подбадривала меня и говорила, чтобы я ни в коем случае не сдавалась.

– Да… знакома, к сожалению.

– И кто же она?

– Мой гинеколог, – отвечаю я безжизненным голосом, проваливаясь в пучину лжи.

Она же вела все три мои беременности и была свидетелем всех моих потерь, моих слез, отчаяния и безысходности. А в тайне от меня спала с моим мужем.

Но что самое паршивое – вот чей вишневый парфюм я ощущала на Матвее два дня назад.

А это говорит о том, что он по-прежнему встречается с ней у меня за спиной.

Ненавижу! Их обоих презираю!

Однако я не припомню, чтобы Людмила Валерьевна уходила в декрет.

А, впрочем, этому может найтись объяснение. Был у меня момент, когда я не посещала гинеколога. Достаточно затяжной промежуток времени.