Клеймо тирана

Глянул на дверь, никого.

Ближе подошел, чувствуя себя полным извращенцем. Но стыда нет, только каменные яйца, словно не спустил час назад. Надо руки убрать, но я все равно сорочку задираю. Медленно, открывая для себя каждый миллиметр ее истерзанной кожи. Ноги длинные, пушок между ног, живот плоский с пирсингом – вишенкой.

Красиво пиздец. Но грудь. Идеальная двоечка.

Такую бы в рекламу пластической хирургии, как образец совершенства.

Грудь то разная бывает, некоторым телкам что уж говорить лучше вообще титьками не светить. Но эта… Пальцы током бьют, как хочется потрогать, Руки чешутся себе это сокровище забрать. Первый. Как в фантазиях. Сколько раз я предоставлял, как она сама ко мне в клубе подходит, на коленки садится, признается, что давно влюблена и хочет, чтобы я стал ее первым. Столько раз представлял, что почти поверил, что такое возможно.

– Леон? Ну ты еще трахни ее, пока она спит.

– Ты ж вроде сказал, нельзя.

Док замирает, вздыхает.

– Я пошутил.

– Да понял я. Как она?

– Спит, как видишь. Да жить будет, не парься. Вещи ее принес?

– Да. Телефон с зарядкой тоже тут. Пусть в больнице полежит недельку.

– А если уйти захочет. Привязать?

– Не надо. Пусть в себя приходит.

– Ты не передумал, себе забрать хочешь?

– Пацаны недовольны, что упустили такой лакомый кусочек. Не заберу, очнется в подворотне, натянутой на их елдаки.

– Чувствуешь себя героем, спасая юную деву?

– Нет. Просто хочу ее себе.

– Как по мне, зря ты. Мозг она тебе вынесет знатно.

– Ну у вас же в клинике вроде и психологи есть? Подлатают.

– Ахах. Точно. Марта кстати спрашивала о тебе. Ждет на ужин.

– Передай супруге, что на днях обязательно. Но сейчас сам понимаешь, не до того. В общем, позвони, как она очнется. Держи в курсе.

– Поцелуешь свою спящую красавицу?

– Очень смешно, – стреляю в него взглядом, потом последний раз оглядываю Веру и наконец выхожу из палаты. Чертовщина. Нельзя так на бабе залипать. Чревато. Мне и так парни темную готовят, просто за тот факт, что я себе законную добычу забрал. Впрочем, размять косточки я всегда готов. По-другому в свое время мне было не выжить.

– Леон, я тут подумал, она мне кого – то напоминает, а я головой качаю.

– Олька ангелом была, а эта скорее ведьма.

Глава 6.

Вера

Автобус двигается с черепашьей скоростью. Мне не терпелось доехать до клуба и спросить, куда подевался Коля.

Там наверняка скажут в какую тюрьму его отправили. Узнаю, а потом пойду в полицию. Расскажу все как было. Наверняка найдется управа на головорезов, которые упекли его за решетку. Ни за что!

В автобусе тесно, но я все равно выкраиваю место и почти сразу засыпаю, приложившись головой к окну. В сознании мелькают образы, темные, кровавые. Боль, что колючей проволокой пронзает тело. Пустота, из которой я пытаюсь безуспешно выбраться.

И снова я в чертовом туалете без света, куда меня так любила запирать воспитательница моего детского дома. Сука старая.

Просыпаюсь резко, автобус качает вперед.

До моей остановки всего пара улиц, и я встаю. Вздрагиваю, купаясь в солнечном свете.

Ненавижу темноту.

Выхожу, чуть пошатываясь. Меня кто – то придерживает, отчего я сразу дергаюсь. Наверное, еще долго буду, вспоминая голодных волков, которым меня приготовили на обед.

Мне бы полежать, себя пожалеть, но разве это поможет? Разве это поможет забыть тот ужас, что теперь со мной будет всегда?

Вот была жива мама, я бы поехала прямо к ней, положила голову на колени и долго-долго плакала, оплачивая мечту о красивом первом сексе, о свадьбе, фотографии с которой буду показывать внукам. А так… У меня только Коля. Мечта снова оказаться в его надежных объятиях.

Надеюсь однажды я смогу положить голову ему на колени, чтобы вместе поплакать над произошедшим.

Клуб «Голод» находится на одной из центральных улиц.

Главный вход закрыт, значит нужен черный. Обхожу дом и нахожу арку. Вывески тут нет, зато плакаты довольно ярко говорят, что здесь посетителей ждут самые яркие развлечения.

Я работаю примерно в таком же клубе, но в маленьком. Может я бы и устроилась сюда, но Коля говорил, что тут почти притон. Делать мне тут нечего.

Почему – то эта мысль возникла и сейчас. Нечего мне тут делать.

Я убираю телефон в карман, завязываю растрепавшиеся на ветру волосы, застегиваю кофту под горло. Словно планирую войти в логово вампиров. Не хватает только кольев и чеснока.

Нажимаю на звонок. Раз. Другой.

Тишина.

Ну уж нет. Я что, зря через всю Москву сюда тащилась?

Стучусь ногой. Другой. Оборачиваюсь спиной и снова стучу.

Наконец, с той стороны замок с крежетом открывается, и я отпрыгиваю.

На пороге мужчина, на лице шрам, а в глазах удивление.

– Вот это да. Я думал мы тебя больше не увидим.

Пацаны, кажется Леон плохо с ней поработал, сама пришла. Проходи, сучка, мы как раз твои сиськи обсуждали.

Я узнаю голос и мне становится плохо. Между ног начинает неприятно тянуть, боль тело, как ядом заливает.

Мне нужно спросить про Колю. Я ради этого пришла. Но все, что могу сделать сейчас это развернуться и бегом рвануть в сторону арки.

Не успеваю. Только кричу. Сказать ничего не могу. Мой рот зажимает рука, а тело втаскивают в темный коридор. Запах сигарет острый до тошноты. Паника захлестывает, как волной.

Меня пытаются раздеть, я кричу. Меня бьют по лицу до слех в глазах, до красных пятен под веками.

Падаю на пол, забиваясь в угол. Страх иглами пронизывает тело. Зачем пришла, зачем я сюда пришла! Теперь меня точно убьют.

– Гош, стой, ее же Звереву подарили.

– Да похуй, сама пришла. Ты видел ее сиськи? Охуенные же. Я такие только в кино видел.

– Гош, Зверев башку тебе оторвет. Никакая дырка этого не стоит. А узнает Макар, что ты девчонку на пороге изнасиловал, тоже мало не покажется.

– Вот ты, блять, весь кайф ломаешь, – отпихивает этот Гоша лысого мужика. Я помню его, он был вчера в комнате, когда Леон заворачивал меня в одеяло. – Звони Леону, пусть забирает свою шлюху. Чтобы глаза мне не мозолила. Ничего, он с ней наиграется, я потом все равно тебя суку найду.

Гоша отходит, а я жмусь к стене, когда на корточки рядом садится лысый.

– Ты чего пришла-то? Леона искала?

Головой яро качаю. Вот еще, урода этого искать.

– А зачем?

Я молча, сказать ничего не могу, только бью его, когда он пытается меня коснуться.

– Пойдем, провожу, дождешься его.

Снова головой качаю. Я лучше пойду, – встаю, к выходу двигаюсь, но на плече оказывается тяжелая рука.

– Деточка, стоит тебе уйти отсюда, как Гоша с дружками тут же тебя поймают. Хотя может тебе сильно хочется закончить начатое? Я бы может даже присоединился.

Качаю головой, страх сковывает горло.

Перед глазами рожа этого Гоши. Он меня за грудь трогал, я никогда этого не забуду. И этот тоже. Тоже хотел.

Лысый тащит меня по коридору, толкает в комнату похожую на номер отеля и закрывает дверь со словами:

– Жди здесь и не рыпайся. Будут ломиться, кричи. Есть шанс, что Зверев успеет.

Я сажусь на кровати, обнимаю себя руками, совершенно не понимая, что мне делать дальше. Прикладываю руку к месту удара. Завтра будет синяк, это точно. А голова еще кружится. Гудит.

Как найти Колю, как спасти его. Как спасти себя.

Можно только представить, что сделает Леон, который оставил меня отдыхать в больнице, когда найдет меня здесь.

Дура, ну почему не догадалась просто позвонить. Нахрена было ехать.

Глава 7.

Минуты текли очень медленно. Казалось, я даже слышу, как шуршит за бетонной стеной крыса, как тикают часы. Единственное, чем остается себя развлекать, помимо вздрагиваний на шаги за дверью – это листанием фото, которые мы делали с Колей. Качественно ужасное, его лицо вечно недовольное, но они греют душу. Снова и снова набираю его номер, словно что – то могло измениться, словно он возьмет наконец трубку и скажет: «Все будет хорошо, детка».

Вздрагиваю, когда шаги, что раздавались фоном, становятся громче. Вскакиваю с кровати, готовая к любой атаке. Хватаю первое, что попадается под руку. Книга. Тяжелая, черт возьми. Невольно взгляд бросаю на обложку. Мартин. Бандиты читают фэнтези?

Внутренности от страха узлом крутит, вторая рука сжимается в кулак.

Страх поднимается из самых пяток, а рука дергается, стоит тяжелённой двери открыться. Книга летит углом вперед и, если бы не отличная реакция этого амбала. Книга бы точно попала в голову. А так врезается в стену, а корешок отрывается, падая рядом.

Черт.

Вздрагиваю и поднимаю от бедной книги взгляд, когда дверь с хлопком закрывается. Врезаюсь взглядом в лед его глаз.

– Ты ебанутая?

– Что?

– Ебанутая и глухая? – рявкает он так, что мороз скользит по коже.

– Если ты о книге, то я просто испугалась! Место тут знаешь ли не самое позитивное.

– Именно поэтому ты сюда пришла?

– Я не знала! Я понятия не имела, что встречу тут вас, уродов! – ору в ответ, но шаг назад делаю. Зверев, вроде так его фамилия, поднимает книгу с корешком. Подходит вплотную.

– Что ты… – страх горло сводит. Ну почему он такой огромный. Возвышается скалой. А в руках для защиты больше нет ничего.

– Заклеишь книгу, – пихает он мне ее, врезает углом в живот.

– Не буду, – бросаю книгу на кровать, наблюдая за тем, как он снимает с себя влажную рубашку и бросает в корзину. Он что, тут живет? Это его комната? – Ты слышал? Я не буду! Сам клей свою книгу!

– Для только что порванной целки ты слишком активная.

– Да пошел ты! Я не буду ничего делать. Выпусти меня отсюда!

– Так иди! – орет в ответ этот медведь. – Вчера тебя там довольно бурно обсуждали, почти плакали, что им не удалось опробовать две другие твои дырки.

– Вы звери! И ты один из них! – меня трясет. От страха, от негодования. Внезапно Зверев вместо ванной снова оборачивается ко мне. Хватает за лицо именно в том месте, где ударил его дружок. – Больно!

– Это, нахуй, что?

– Больно! Меня ударили, понял?! Твои дружки!

– Гоша?

– Да.

Он шумно выругивается, что у меня уши вянут, вылепляет из шкафа футболку и натягивает на свое громадное тело. Наверняка на каких-нибудь на анаболиках.

– Вера! – дергаюсь. Он первый раз мое имя произнес. – Заклей книгу, клей в шкафу.

– Не буду, – уже чистое упрямство. Меня так и подмывает спросить, пошел ли он защищать мою честь, герой хренов. Сам виноват!

– Заклей, Вера, а то я вылью этот клей тебе в пизду, я вроде тебе тоже что – то там порвал.

– Урод! Псих! Ублюдок конченый! – кидаю оскорбления в уже закрытую дверь, но стоит стихнуть шагам, как я топаю к шкафу, достаю клей и падаю на кровать задницей, чтобы склеить эту чертову книгу. Первая часть. Лошара. Я уже все прочитала.

Стоит только склеить все и убрать, как дверь снова открывается. Он видит склеенную книгу и ухмыляется.

– Это не потому что я твоей угрозы боюсь.

– Я понял, – снова стягивает он футболку, и я вижу, как с руки капает кровь. Его? Гоши этого?

– Леон! – не даю уйти в ванную. – Где мой Коля? Что с ним? Я за этим в ваш ужасный клуб пришла.

Он поворачивает голову, осматривает меня с головы до ног, но все равно уходит мыться в ванную.

Скотина! Сложно на вопрос ответить?

Мечусь по комнате, снова и снова подхожу к двери. Ее легко открыть и уйти, но я не решаюсь.

Я дождусь ответа на свой вопрос.

– Душ иди прими, – следует приказ, и я вжимаюсь в дверь, замечая Зверева, с огромного тела которого еще капает вода. Он в одном полотенце и я упорно не смотрю вниз, зная, что он под ним прячет. Животное. Он же не собирается. Я не дамся. Я лучше умру, чем испытаю это снова!

– Я тебе вопрос задала!

– Ты можешь так не орать? У тебя самой уши не закладывает?

– Где Коля! Куда вы его дели! – подхожу, все-таки толкаю эту груду мышцы. Тут же отбегаю, словно от опасного животного. – Господи, просто ответь!

– Твой жених подставил серьезного человека,– отвечает, идет к шкафу, снимает полотенце. Я тут же отворачиваюсь от его ягодиц. Никакого стыда. Проглатываю слезы. Не верю. Коля не мог. Он не такой. Ну то есть, он наверное случайно.

– Он говорил, что выполнял поручение.

– Ну, можно сказать, что не соврал, – слышу его шаги, краем глаза замечаю, как идет к холодильнику. Желудок вдруг сводит голодом. Когда я ела последний раз?

– И что с ним будет? – спрашиваю тихо, наблюдая, как Зверев делает большой глоток из бутылки виски. Даже не морщится. Лимоном закусывает. Обнимаю себя в ожидании очередного ответа. Страшно. Вдруг он скажет, что его ждет смерть.

– Он будет сидеть в тюрьме, – наконец слышу спокойный голос мужчины, что стал моим наказанием, неизвестно за что. Он убирает бутылку обратно, поворачивается ко мне и смотрит. Словно оценивает, пристрелить меня или трахнуть. Кошусь на дверь. Хочется выйти. Куда угодно, только чтобы не стоят напротив него, словно раздетая.

– А я, что будет со мной?

– А ты теперь моя, – подтверждает он мои подозрения и ноги сами несут меня к двери. Успеваю лишь нажать ручку, как сильная рука хватает меня за волосы и тащит к кровати. Паника душит. Глаза от слез щиплет.

– Думаешь я когда – нибудь полюблю тебя? Думаешь хоть раз буду с тобой добровольно! Ты мне противен! Животное! Ты уже убил меня! Я буду сопротивляться, до последнего буду! – кричу в сердцах, колочу по его мощной груди, но он лишь встряхивает меня как куклу и бросает на кровать. Дергает за ногу и поворачивает на живот.

– Мне плевать на твою любовь, я хочу лишь твое тело.

– Ты порвал меня! Мне нельзя! Скотина! Слезь с меня, дышать нечем!

– Молчала бы, уже спали бы, но как оказалось твои крики меня заводят. Люблю громких сучек.

***

Не забываем ставить лайки на странице книги, где обложка. Мне нужно знать, что история вам нравится))) Спасибо!

На след странице можно обнаружить визуалы, как вижу героев я)

Визуалы

Девочки, образы героев я, разумеется никому не навязываю. Думаю, вы легко в своей голове сможете представить ту картинку, которую нафантазировали сами.

И так, давайте знакомиться.

Вера Некрасова

А теперь, давайте познакомися с нашим героем.

Леонид Зверев(леон)

Глава 8.

Леон

Адреналин бьет в виски.

Синяк на ее нежной коже как чертова красная метка.

Чужая.

Я шагаю в сторону комнаты, где обычно торчат пацаны в ожидании приказов. Чаще всего обсуждают тачки, оружие или баб. Сегодня на повестке дня Вера. Ее идеальная грудь, которую Гоше удалось потрогать руками.

Пальцы сами в кулаки собираются. Еще и думаешь, как себя сдержать, чтобы потом за убийство не пришлось отчитываться.

– О, Зверев, видел свою райскую птичку? Ты кстати, как наиграешься, нам её отдай. Мы ее нормально трахнем, раз у тебя не получилось.

Не получится. Придется убить. Кулак точным ударом сносит урода с кресла. Он валится на пол, остальные пацаны встают.

Вчера мне не удалось с ним обсудить то, что девчонка моя, дернули по работе.

Как хорошо, что можно все сказать сегодня.

– Зверев, ты охуел в край! Своих бить! Из-за дырки!

– Девку больше не трогать. Ни здесь, ни где.

– А то что? – вскакивает Гога, бычится, лицо красным цветом наливается.

Он меньше меня по росту, кудрявый, смазливый, бабам всегда нравился. Пока штаны не снимает. Интересно, а трахни Веру он один, она бы меньше его ненавидела? Не порвал бы. Красавчик, каких она любит. – Убьешь меня? Попробуй.

Новый удар, и он падает с ног. Тогда на меня его дружки наваливаются. Одновременно. Но быстро отлетают как мухи, тут же срубленные несколькими ударами. Я обычно не показываю, что дерусь, но, наверное, стоило догадаться, что правой рукой криминального авторитета я стал не просто так. Много лет в спортивной школе и несколько лет в тюрьме дают о себе знать. Я просто выношу уродов. Хватаю Гошу за кудри и последний раз предупреждаю.

– Я вот что подумал, я не буду тебя убивать. Личико у тебя смазливое, попка орешком. Я Макара попрошу, он тебя извращенцем отдаст. Они таких любят.

– Да пошел ты.

– Я-то пойду. А ты если еще раз руку на любую бабу поднимаешь, я тебе лично вторую руку сломаю.

– Вторую? – хмурится он и орет истошно, пока я слушаю хруст его гнилой кости.

Бросаю тело и стираю кровь с лица. Все-таки когда несколько на одного, этот хреново действует на здоровье.

Возвращаюсь в свою комнату, слушая крики Веры, отвечая на ее тупые вопросы. Выглядит она вроде умной, но тупит дико. Я бы вообще уже спать пошел, но сучка нарывается.

– Я никогда не буду с тобой добровольно! Никогда не полюблю тебя.

Как по башке битой Разум смывает волной ядовитого гнева. .

Стерва чертова.

Еще что – то про любовь орет. Думает, знает, что это такое.

Словно эта самая любовь мне нужна!

Вот тело да, тело у нее такое охуенное, что можно и полюбить. Трахать. Ебать. Стоны вышибать. Заставить кончить, а потом слушать ее ненавижу.

Вон как соски от напряжения стоят, даже сквозь два слоя ткани.

В башке гудит. По венам кипяток пустили.

Она краснее от гнева, на щеках пятная красные, а меня ведет.

От нее, от того, что она будет кричать, пока трахать ее буду.

Толкаю на кровать, сминаю в кулаке сопротивление, переворачиваю на спину.

Дергаю за джинсы, пока она поцарапать меня пытается.

Дикая кошка, но какая же сладкая и вкусная.

От запаха крышак сносит.

От вида кожи с брызгами веснушек пробки выбивает.

Рву джинсы под отборные ругательства, наблюдаю, как открывается вид на круглую попку.

Она своими танцами отлично над ней поработала. Для меня. Только для меня.

Одной рукой удерживаю спину, чтобы не брыкалась, другой задницу мну. Член уже долбит ширинку, а меня штырит все больше.

Внутрь хочу. Потом задницу опробовать. Так бы и сделал. Но ведь опять порву, вряд ли смогу нежным быть.

Сдергиваю лифчик, руки над головой перевязываю, привязывая к кровати. Вид просто охуенный. Тонкая талия, переходящая в извивающиеся бедра.

Попка чуть трясется, словно в танце, а у меня во рту слюна скапливается.

Снимаю с себя джинсы, откидываю на пол, взяв себя в кулак. Как часто я думал, что хочу видеть ее именно такой. В своей полной власти, привязанная, стонущую от оргазма.

– Вер, а может ты просто обижаешься, что не кончила? – нависая сверху, дергаю за волосы мягкие и провожу языком по щеке. Чувствую себя долбанным маньяком, не могу насытиться просто ее запахом, вкусом кожи.

– Сволочь! Ненавижу Тебя посадят!

– Завтра вместе сходим в отделение, напишешь на меня заиление, если тебе так принять будет меня легче.

– ты псих? Больной! Отпусти меня! Мне кажется у меня швы разошлись! Кровь сейчас пойдет! Слышишь? – орет она в матрас, пока я трусы по ногам стягиваю, оставляю следы губы на коже. Поднимаюсь резко и не сдержанно кусаю за ягодицу.

Она орет, снова дергается. И как не устает….

– Больно! Тварь! Придурок! Только так и можешь с женщинами трахаться!

– Вер, у тебя грязный рот, нужно его чем – то заткнуть.

– Только попробуй, я откушу тебе твоего огромного питона!

– Приятно слышать, что ты оценила размер.

– Ничего я не оценивала! Я испугалась, думала ты меня на двое разорвешь!

Развожу ее ноги шире, упираюсь коленями. О да, я бы с удовольствием сейчас туда ворвался.

– Пожалуйста, не надо, – Она больше не может дергаться, лишь хнычет, пока пальцами нащупываю промежность. Складочки открываю, смотрю на розовое совершенство.

До сих пор не верится, что это все мне только принадлежит.

Никто больше это не трогал. Никто не трахал. Моя…

Вот рту слюна скапливается, и я спускаю все на розовую пизденку.

Она теперь влагой блестит, и я пальцами растягиваю нити по всей промежности.

От половых губ, до крошечной тугой дырочки.

Почти не слышу криков. Поднимаю взгляд, замечаю, что повернула голову и смотрит зло. Взгляд такой, что будь она ведьмой, я бы уже в адском пламени горел.

– Еще скажи, что не нравится.

– Нет конечно! Меня тошнит от тебя! – дергается снова, но я хватаю свой член и просто шлёпаю ее по наглой заднице, по щели, что издает сладкий запах. – Извращенец. Ну давай, порви меня! И отвези в больницу. Лучше там, чем терпеть твои издевательства.

Бью членом снова, головкой задеваю клитор. Она кусает подушку, мычит, ноги свести пытается.

– Хватит, прошу тебя! – почти плачет, но я продолжаю. Мучать ее, наслаждаться ею. Трусь головкой о клитор, влажный от слюны. Можно было бы конечно в ее слюне пальцы смочить, но боюсь она мне их откусит.

Глажу ее спину, разминаю плечи.

Чуть приподнимаю бедра Веры, чтобы удобно было членом между бедер скользить. Чтобы задевал мокрую промежность.

Стискиваю зубы, чувствуя, как горячими волнами возбуждение все сильнее накатывает, как яйца от напряжения сжимаются. Одной рукой тело по члену своему двигаю, бедрами подмахиваю. Другой рукой глажу спину, скольжу под напряженные стоны к ягодицам. Сжимаю их пальцами.

В башке пусто, ее крики и мольбы фон, я же только двигаться начинаю чаще, веду стволом между ног, сжимая себя, двигаясь все чаше, пока все внутри разбухать не начинает.

В фантазиях я давно ворвался в ее тело до упора, выбивая крик из этого грязного рта.

Бляяя, какой же кайф будет ее трахать.

Меня уже трясет, движения становится резкими, грубыми, остервенелыми.

Мог бы замедлиться, если бы был малейший шанс, что Вера может возбудиться.

Она лишь глухо проклинает меня, постоянно дергая руками.

Еще. Еще. Еще. Мозг кипит, а влаги между половых губ все больше. Член скользит все лучше, катается как по маслу, а у меня их груди гортанные хрипы рвутся.

Чувствую, как быстро приближается оргазм, как сильно он сворачивает внутренности. Сколько нужно сил, чтобы просто не ворваться в нежную глубину, ощутить насколько она тугая и горячая.

– Сукаааа…. – ругаюсь, чувствуя по влажному телу дрожь… Если она не кончила, то была очень близка к этому.

– Нет, нет, я не полюблю, я тебя ненавижу! Зачем, зачем ты это делаешь, – почти хнычет Вера, все еще безуспешно пытаясь меня сбросить.

– Мне на хрен не сдалась твоя любовь. Только тело. Твое охуенное тело.

Смотрю, как сперма брызгами падает на изящную спину и волосы. Я еще делаю несколько финальных рывков, а потом растягиваю сперму по коже узорами, словно оставляя свое клеймо.

Отваливаюсь в сторону, слышу, что затихал. Заснула. Поворачиваю ее тело так, чтобы удобно было, но не развязываю. Хрен знает, что может превратиться в орудие убийства, если человек захочет отомстить. И корешок книги и даже прыжка ремня. Порой я видел, что для убийства хватало и чертовой скрепки для бумаг.

***

Горячие арты 21+ можно увидеть в телеге)

Глава 9.

Вера

Я спала таким тяжелым, как металлическая дверь сном, что ни одно сновидение через нее бы не пробилось.

Просыпаюсь резко.

Открываю глаза, чувствую, что руки свободны. Готова в схватке.

Да, я готова как минимум убивать!

Особенно ту сволочь, что совершал вчера надо мной какой – то аморальный обряд трения.

Что это вообще было, почему он терся об меня, можно сказать дрочил!

Нашел себе правую руку, пусть свою использует.

Я бы высказала все в лицо, но лица заросшего бородой не увидела.

Замираю, оглядываясь и понимая, что я больше не подвале клуба, не в комнате Зверева, а дома.

У себя в студии.

На улице уже светло, но шторы задернуты.

Тело дрожит. Обнимаю себя руками, вдруг скручиваясь от боли в животе.

Такое ощущение, что желудок себя начал пожирать.

Тороплюсь к холодильнику и тут оборачиваюсь на запах. Обалдеть!

На столе стоит тарелка с целой горкой оладушек. Теплых еще, Господи. Я тут же падаю на стул и начинаю совершенно не по-женски уплетать один за другим.

Рядом стоит банка открытой сгущенки. Я просто выливаю все в тарелку. Мараю пальцы, запихиваю в себя почти все, ощущая на языке воздушный нежный вкус. Такое ощущение, что я год ничего не ела. Как же вкусно!

Откидываюсь на спинку стула, когда пихать оладья уже некуда. И тут то понимаю, что приготовить их или даже доставить мог только один человек.

И будь у меня силы я бы достала все, но единственное что я могу сделать, чтобы не испытывать стыд, это сказать, что я все выкинула.

Да, так и сделаю.

Я поднимаюсь и иду к тумбочке, замечаю свою сумку, достаю телефон. Несколько пропущенных.

От Ринаты.

Блиииин!

Все, теперь меня уволят точно!

А все потому что у кого – то совершено нет понятий о морали!

Еще пропущенные. Незнакомые номера. Набираю и слышу автоответчик следственного комитета.