Я тебя ждал

А такой в этом помещении стоял запах! Кто хотя бы раз его чувствовал – никогда не забудет. Дерево и ароматные веники! Восхитительно!

В парильню зашла с опаской. Как-то напряг меня темный котел стоящий в углу, особенно после слов сестры:

– Эх, сейчас я как натоплю! До костей проберет! Держись, Диана, живой тебя не отпущу, – смеется она, а я уже как-то тоскливо поглядываю в сторону выхода.

Аринка, как заправская хозяйка начала топить баню, а я только прыгала рядом, пытаясь запомнить, что и как делать, и сгорая от предвкушения.

Андрей, как и обещал, пришел после пяти:

– Ну, что девоньки? Отдыхаем? – бодро потирая руки, произнес этот верзила.

– Отдыхаем, – радостно завопили мы и бросились в дом за продуктами.

Пока суетились, накрывая на стол в беседке, Андрей высыпал угли в мангал, разжег их. За то время, что они прогорали, быстро, практически профессионально нанизывал мясо на шампуры, а потом приступил к жарке.

Мы с Аринкой только ходили рядом с ним и облизывались, косясь на румяное мясо, и глотая слюни от невообразимо аппетитного аромата. Я сейчас с ума сойду, если не попробую! Риша тоже приплясывает от нетерпения, и каждую минуту спрашивает: уже готово? Уже можно? Ну а теперь готово? Все, да?

Андрюха только посмеивался, глядя на двух нетерпеливых барышень, принюхивающихся и облизывающихся, как голодные лисицы.

– Первая партия готова! – наконец сообщает наш шеф-повар бугай, и мы не можем сдержать радостных воплей.

Беру себе один шампур, и кусаю зажаренное мясо. Под хрустящей корочкой нежная сочная мякоть. Горячо, так что приходится махать ладошкой себе в рот, но так вкусно, что готова заглотать все сразу. Мурлыкаю, от удовольствия прикрыв глаза. Блаженство, просто блаженство. Это самые вкусные шашлыки, которые когда-либо ела! Ришин маринад и прожарка от Андрея – просто умопомрачительное сочетание. Блин, да они просто идеальная пара, если могут такое сотворить! Сейчас я в этом точно уверена. Даже если он мне сначала не очень понравился, теперь могу простить ему все, что угодно! Он просто бог шашлыков!

Окунаю один кусочек в соус, и отправляю в рот. Это просто вкусовой оргазм! Непередаваемо. По подбородку течет вкусный сок, и я, чувствуя себя последним поросенком, тянусь за салфеткой. Рядом со мной сидит такая же чумазая, блаженно похрюкивающая сестра.

Смотрим друг на друга с набитыми щеками, а потом начинаем дружно смеяться.

Вытираю лицо, облизываю пальцы. Знаю, что некрасиво, но как же вкусно!

Внезапно, ни с того ни с сего, как черным цунами накрывает непонятная тревога. Опять. Который раз за сегодня. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, в чем дело.

Вокруг тихо, спокойно, я в хорошей компании, но откуда берется это неприятное ощущение, когда на тебя смотрят? Неотрывно, прожигают спину тяжелым взглядом?

Медленно выдыхаю, пытаясь не подать вида, что меня что-то тревожит. Кое-как справляюсь с паникой, успокаиваюсь.

Господи, сколько же времени меня будут преследовать призраки прошлого? Как долго мне придется жить, и видеть в каждом углу тень Вадима? Чувствовать на себе жестокий взгляд, пробирающий до самых костей?

***

– Все больше не могу, – с писком выскакиваю из парилки, напоследок получая по заду веником, – у меня волосы в трубочку скрутились от жара.

Арина смеясь, бежит следом за мной в помывочную. Садистка! Так меня отхлестала, что места живого нет!

Окачиваюсь из шайки, отрываю прилипший к заднице березовый листик и забираюсь в купель, с головой уходя в прохладную воду. Мне кажется, тело даже зашипело, как мясо на сковородке.

– Ди, ты – слабачка! Совсем разнежилась со своими столицами, – ржет сестра, когда выныриваю на поверхность, откидывая назад волосы, – я всего-то пару минут тебя нежно пошлепала, самыми кончиками.

– Кончиками? – ворчу, выбираясь и присаживаясь на деревянную лавочку, – давай я тебя так "нежно пошлепаю"?

– Не-а! Ты не умеешь! Меня сейчас Андрей парить будет. Вот где места живого не остается! Зато потом такое блаженство, будто заново родилась! Хочешь попробовать?

– Нет уж, спасибо, – снова ворчу, отмахиваясь от нее, – я тебя-то еле пережила, а с ним вообще откинусь.

– А что? Скончаться на банной лавке, под березовым веничком, по-моему, не такая плохая смерть? – подмигивает она.

– Да, ну тебя!

Моюсь, еще раз окачиваюсь прохладной водой. Потом натягиваю на себя купальник. Хоть там всего три ниточки, два пятачка, но с ним надежнее, спокойнее. Не то чтобы я скромница, просто это Арина не стесняется своего ненаглядного, а мне-то он совершенно чужой человек. Затем обматываю вокруг груди банное полотенце и выхожу в комнату отдыха.

Андрей, развалившись на диване, читает газету, потягивая пиво. При виде запотевшего ледяного стакана у меня аж душа трепещет.

– Ты все что ли? – парень удивленно смотрит в мою сторону.

– Да, – наливаю себе холодного пенного напитка и делаю несколько больших глотков, –  с меня хватит.

– Быстро ты, – хмыкает, поднимаясь на ноги.

– Мне много и не надо, – жму плечами, – а вот Арина ждет тебя с превеликим удовольствием и готова к адским пыткам.

Андрей направляется к сестре, оставив меня в предбаннике в гордом одиночестве.

Опускаюсь на диван, блаженно прикрыв глаза. Действительно, как заново родилась.

Спустя пару минут из парной доносятся дикие вопли и смех. Похоже, Арина получила свою вожделенную порцию веников и погорячее.

Надеюсь, они там не решат воспользоваться ситуацией и предаться разврату? А то я заскучаю.

Хотя на такой жаре вряд ли сил хватит на что-то выдающееся.

Прикрыв глаза медитирую, прислуживаясь к собственным ощущениям. До чего же хорошо! Сытая, распаренная, счастливая до невозможности.

Спустя пятнадцать минут появляется сестра. Красная, как вареный рак, с шальным блеском в глазах. Жадно пьет и плюхается рядом со мной.

– Кайф, – изморено тянет, отдуваясь и обмахиваясь краем длинной простыни, –  вот это я понимаю отдых.

Не могу с ней не согласиться. Во всем теле такая блаженная слабость, что нет сил шевелиться. Вяло переговариваемся на отвлеченные темы, а спустя еще десять минут к нам присоединяется Андрей.

– Ну что? – спрашивает, подмигивая, – напарились?

– Угу.

– Ага, – нестройный ответ девичьих голосов.

– Посидим и еще заходик сделаем?

– С удовольствием, – радостно соглашается Арина.

– Ни за что! – так же радостно ворчу я.

Конечно, мое ворчание эффекта не имело. Спустя некоторое время, меня снова затащили в самое пекло, и как следует, безжалостно отходили распаренными вениками от макушки до пяток. Аринка, как заправская банщица, так надо мной глумилась, что я вопила, требуя, чтобы меня выпустили.

Конечно в шутку, со смехом, но вопила. Особенно когда она плеснула ковшик водички на раскаленные камни, и все вокруг скрылось в клубах пара.

***

На улице уже темно, и сквозь приоткрытую дверь доносятся мелодичные трели цикад, когда мы в очередной раз выбираемся в прохладный предбанник.

– Эх, сейчас бы с разбегу и в снег, – мечтательно протянула сестра, растягиваясь на кушетке, – что скажешь, Диан?

– Нет, спасибо. Я только спину распарила и двигаться нормально начала. Так что обойдусь и без снега, и без ледяной воды, и без любого другого крио-экстрима.

– Тебе нужен массаж! – убежденно произнесла Арина, плотнее запахивая полы простыни, норовящие свалиться с ее тела.

– Где бы его ещё взять, на ночь глядя? Не помнешь спинку любимой сестре? – иронично интересуюсь у нее.

– Я не умею, – сестра встрепенулась, – сейчас Андрея попросим!

– Не надо, – пытаюсь остановить ее порыв.

– Надо! Пока распаренная, эффект заметнее будет! – убежденно выдает она, и громко зовет, – Андрей!

Он появился в предбаннике спустя пару минут.

– Дианка спину потянула. Разомнешь?

От мыслей, что меня будет мять посторонний человек, чувствую себя неуютно, неуверенно. Мне совсем этого не хочется, и я искренне надеюсь, что он сейчас откажется, но бугай лишь равнодушно пожал плечами:

– Легко. Только при одном условии. Ты не будешь орать, как кое-кто, – с усмешкой покосился в сторону Арины, – что я садист и костоправ.

– Очень смешно! – фыркает сестрица, соскакивая с тихо скрипнувшей кушетки, – Ты мне тогда чуть хребет не сломал!

– Ну, ведь не сломал!

– Но, пытался! – не сдавалась Арина, тихонько толкнув его в бок.

– Ребят, может ну его, – с сомнением шепчу, наблюдая за их бодрым спором, – само пройдет. Еще разок попаримся, и как новая буду.

– Ложись, давай, трусиха, –  хихикнула сестрица, подталкивая в сторону кушетки, –  вечер пыток продолжается.

– Добрая ты! –  ворчу, с сомнением поглядывая на ручищи Андрея, которыми, казалось, можно подковы разгибать, да деревья ломать. Осторожно присела на край, а потом, охая и морщась от боли, легла на живот.

Арина без умолку болтала, а Чернов приступил к массажу. Грубоватые руки разминали спину, сквозь пушистое белое полотенце. Сначала на удивление мягко, а потом всё сильнее надавливая. Спустя некоторое время зажмурилась, закусив губу:

– Ой-ой-ешеньки! –  чуть ли не во весь голос заорала, когда надавил особенно сильно.

– Терпи, –  цыкнул на меня Андрей, –  потом легче будет.

– Не могу, –  как маленькая застучала ногами по кушетке.

– Можешь.

– Диана, ну ты и неженка… –  смеется сестра.

Тусклая лампочка, освещающая предбанник тихонько заморгала, а потом и вовсе потухла. Все трое замерли, удивленно переглядываясь и прислушиваясь. Снаружи стояла такая тишина, что хоть ножом режь. Даже кузнечики замолчали.

Порыв холодного ветра по коже, и свет снова загорелся, гораздо слабее, чем до этого. Бледный, тускло-желтый.

– Что за… начала было в полумраке Арина

Резкий удар, распахнувшейся двери об стену, заставляет нас вздрогнуть.

Я попыталась вскочить, но Андрей, будто окаменев, удержал в лежачем состоянии, придавив крупными ладонями к кушетке:

– Сквозняк, –  лениво констатировал он.

– Твою мать! –  нервно хихикает сестра, –  я чуть не завопила от страха! Пойду, проверю, все ли окна в доме закрыты, такой ветрище сейчас грозу принесет.

Она порывисто вскочила на ноги, и, натянув босоножки, бодрой ланью метнулась  к выходу, на ходу отдавая распоряжение:

– Ты мне ее тут не сломай!

– Хм, как получится, –  странным голосом произнес Андрей.

Вскочив на улицу, сестра захлопнула за собой дверь, оставив нас в неприятном полумраке.

На интуитивном уровне почувствовала, что атмосфера в помещении изменилась. Стало темнее, холоднее, неуютнее. Внутри росла тревога, перерастающая в страх перед чем-то непонятным.

Лампочка под потолком ритмично раскачивались из стороны в сторону, тусклыми желтоватыми бликами скользя по стенам.

– Андрей, пожалуй, на сегодня хватит, –  произнесла наигранно бодро, но ответа не последовало.

– Андрей?

– Мы только начали, –  его голос стал другим.

Другие интонации, другой тон. Все другое, чужое.

Попыталась встать, но он снова не позволил, придавливая к кушетке.

Потянул край полотенца, спуская его до самых бедер.

– Ты что творишь? –  громко с нотками паники, безуспешно пытаясь подняться.

Мужская ладонь уверенно легла на обнаженную спину, и вдоль позвоночника словно огненная волна пробежала, отдаваясь неожиданной истомой в груди. Задохнувшись, от внезапных ощущений затихла, испуганными глазами уставившись на стену перед собой.

Обе руки медленно заскользили по спине, уже не надавливая, а просто гладя. И каждое прикосновение как электрический разряд, заставляющий жмуриться и дрожать от всполохов, рождающихся внутри.

Ловкие пальцы подхватили завязочки на купальнике, легко развязав узел.

– Зачем… что ты делаешь? –  снова дернулась.

– Тс-с-с-с, –  новые бархатистые нотки перекатывались в голосе, заставляя выгибаться и замирать.

Сильные руки плавно двигались по спине, чуть спускаясь по ребрам, задевая основание груди. Закипающая кровь, пульсируя, устремляется к низу живота.

"Это же парень сестры!" – пронеслось в голове.

Арина может зайти в любой момент… И не известно чего было больше от этой мысли: стыда или раздражения.

Руки спустились ниже, скользнув по гибкой талии, смяли ягодицы.

– Хватит! –  выдохнула, сходя с ума от прикосновений, – Андрей…

Так нельзя! Это неправильно. Это плохо!

Хотела остановить его, но не могла, голос срывался, не слушался. Почувствовала, как полотенце стаскивают с бедер, и попка в невесомых стрингах, остаётся совершенно  неприкрытой.

Тот час ощущает прикосновение к мягким полушариям. Гладит их, мнет, заставляя томно прикрывать глаза, прогибаться. Участившееся дыхание, сладкое, почти болезненное томление между ног.

Мозг будто отключается, уступая место животным инстинктам. Воображение рисует непристойные картины того, что сейчас может произойти, и из груди вырывается тихий стон.

Легко переворачивает на спину, тут же перехватывая руки, которыми пытаюсь прикрыть обнаженную грудь.

– Не надо, – в голосе холодный приказ, от которого замираю, растеряв остатки воли. В полутьме не разобрать выражение его лица, но чувство, будто передо мной совершенно незнакомый человек.

Гладит живот, поднимается выше, одной рукой сминая грудь. Вскрикиваю от прострелившего до кончиков пальцев удовольствия. Спина сама выгибается навстречу ему, хочется, чтобы вместо рук, обхватил горячими губами, целовал, покусывал.

Распутная.

Дыхания не хватает, женская сущность беснуется, рвется к нему, не думая ни о чем. Скосив глаза в его сторону, скольжу взглядом по темной дорожке волос от пупка,  уходящей вниз, прячась под тканью. Вижу внушительный бугор, выпирающий из-под белого полотенца, низко висящего на бедрах. Внутренности сводит от дикого желания, сдернуть его, сомкнуть ладонь на возбуждённом члене, и медленно двигать вверх— вниз, а ещё лучше опуститься на колени, пройтись языком по всей длине, чувствуя каждую пульсирующую вену, обхватить губами налитую кровью головку, почувствовав ее вкус.

Зажмурилась, пытаясь бороться с наваждением.

Что я делаю? Это парень сестры. Она его любит! Почему не останавливаю, продолжая млеть от интимных прикосновений.

"Хватит!" – кричу сама себе, и, не смотря на то, что тело изнывает, хочет большего, решаю прекратить это безумие.

Теплая рука ныряет под ткань трусиков, накрывая промежность. Охаю, когда внутрь бесцеремонно проникают сразу два пальца, непроизвольно сжимаю ноги, отчего проникновение становится еще глубже. Двигает ими, лаская изнутри. Большим пальцем гладит сырые складочки, выписывает круги вокруг чувствительного клитора.

Прикрыв глаза, хватаюсь за края кушетки. Внутри стягивается пружина, дрожит, пульсирует, требуя разрядки. Закусив губы, чуть не плачу от неправильности происходящего. Никогда, ни разу в жизни не было такой реакции на мужские прикосновения. Так чтобы прожигало до самых костей, чтобы в голове, в теле не оставалось ничего, кроме бешеного желания.

Когда рука исчезает, не могу сдержать разочарованный стон. Внутри пылает, ноги дрожат от неудовлетворенного болезненного напряжения. Вернись обратно!

Андрей меняет позицию. Встает у основания кушетки, чуть нагнувшись, обхватывает ручищами за талию, и подтягивает к самому краю, к себе.

Пристраивается между ног, свисающих с лежанки. Снова вцепилась пальцами в край кушетки и бросила отчаянный взгляд в сторону двери, не зная, чего хочу больше. Чтобы пришла Арина и остановила это безумие, пока не случилось нечто непоправимое или чтоб никто не помешал.

Он приподнимает одну ногу и, начав с пальчиков, нежно массируя, поднимается выше. Мнет стройные икры, красивые колени, нежные бедра. Чтобы было удобнее, закинул ногу себе на плече, и двумя ладонями начал разминать бедро, с каждым движением приближаясь к промежности.

Уже не в силах себя контролировать, не сдержала рваный, громкий вздох, когда его пальцы как бы случайно задевают нежное место, ненавязчиво сдвигая ткань купальника в сторону.

Что я делаю???

Пальцы снова легко касаются влажных складочек, и уже почти готова кончить от столь незначительных ласк.

Каждое прикосновение, будто электрический разряд, ураганом проносящийся по нервам и острым почти невыносимо болезненным спазмом отдающий между ног. Это пугает и одновременно вызывает звериный восторг.

Андрей, тем временем перешёл на вторую ногу. Так же медленно, чувственно, не пропуская ни одного миллиметра, поднимается все выше.

Слышен лёгкий шорох ткани – полотенце плавно скользит по его бедрам, падая к ногам. Не вижу этого, но чувствую каждой клеточкой, сжимаюсь от предвкушения.

Обе ноги у него на плечах, но он, как ни в чем не бывало, продолжает массаж, игнорируя мою дрожь, мое сорванное хриплое дыхание. Прикасается к животу,  заставляя вздрогнуть, выгнуться навстречу. Надавливая ладонями, поглаживая большими пальцами, медленно ведёт вверх, к рёбрам, для этого ему приходится нагибаться вперед.

Забываю, что нужно дышать, как дышать, когда чувствует прикосновение головки к своей возбуждённой плоти. Андрей все так же неторопливо продолжает свое движение, ведя руками все выше, и член, плавно раздвигая нежные складки, легко скользит внутрь, проникая внутрь нестерпимо медленно, миллиметр за миллиметром.

Это парень сестры!

Плевать…

Ладони добираются до груди, нежно обхватывают,  гладят налитые, твердые соски. Его таз все так же медленно сближается с бедрами, пока он, наконец, не входит на всю длину, прижимаясь ко мне. Замирает на секунду и отстраняется, полностью выходя, проводит головкой по клитору, раскрытым губкам и снова медленно входит, растягивая, заполняя собой пустоту.

Уже словно в хмельном дурмане раздвигаю ноги шире, еще больше открываясь ему навстречу.

Андрей начинает ритмично двигаться, отбросив в сторону нежности, с каждым движением наращивая темп. И вскоре начинает просто размашисто трахать, резко входя на всю длину. Крепкие пальцы с силой впиваются в бедра, когда он рывком, дергает, с силой насаживая на себя.

Уже не думая о том, что сестра может услышать, стону в голос, умоляя не останавливаться, подмахивая, желая принять его в себя как можно глубже. Каждый толчок обжигает внутри, разливаясь по венам сладкой болью.

Предбанник наполняю характерные звуки, шлепки мужского лобка о женские ягодицы, хриплое дыхание, стоны, липкие, тягучие, по-звериному обнаженные.

Его рука накрыла промежность и требовательные пальцы мягко, но настойчиво начали поглаживать чувствительный бугорок, массируя, надавливая, приближая к острой развязке.

Бьюсь под ним, зажимая рот руками, чтобы сдержать крик, рвущийся из груди, когда накатывает первая обжигающая волна.

 Он не останавливается, еще крепче сжимает мои бедра, продолжая вколачиваться в податливое тело, безумно реагирующее на каждое движение, истекающее, полыхающее в нескончаемом экстазе. Теряю связь с реальностью, чувствую только его. Каждый миллиметр его члена двигающегося во мне, каждую набухшую вену.

Единственным ориентиром, не дающим окончательно раствориться в чувственном безумии, стали его глаза. Он, не отрываясь, смотрел на меня, прямо в глаза, в душу. Странный контраст отзывается тревогой внутри. Отрешённое, без единой эмоций лицо, и пронзительный, вспарывающий вены, взгляд серых глаз. Диссонанс, затрагивающий непонятные струны, о котором забываю, когда очередная волна острого наслаждения заставляет тело выгибаться, сотрясаясь крупной дрожью.

Глава 3

С трудом приоткрыв глаза, осмотрела по сторонам. Моя комната, моя постель. Судя по свету, льющемуся из окна – на дворе утро, причем не раннее. Сколько не силилась, не могла вспомнить, как здесь оказалась. Последнее воспоминание, разрывающее изнутри, было о том, как с раздвинутыми ногами лежу на кушетке в предбаннике, а надо мной тяжело дыша, как обойный молоток работает Андрей, выбивая сладострастные стоны.

Конец этого жуткого действия не помнила. Как оказалась в комнате тоже. Провал. Так может…

Неужели все это приснилось? Массаж, начавшийся столь невинно и переросший в безудержный секс с парнем сестры?

Опустила дрожащую руку вниз, прикоснувшись несмелыми пальцами к промежности. Пальцы почувствовали липкую влагу, а их прикосновения вызвали дискомфорт плоти.

Не приснилось!

Я действительно переспала с парнем сестры! Своей любимой Арины, ближе которой не было на всем свете. Сестры, приютившей ее у себя. Знала ли она, что пригрела на груди змею, которая по воли похоти не задумываясь, предаст, позарившись на чужого мужчину? Да и не нужен он. Ни тогда, ни сейчас. Просто по каким-то неведомым причинам мозг перестал контролировать тело, откинул в сторону всю ценность родственных уз, позволяя вожделению заполнить мир вокруг.

Меня тошнит от мерзости, плещущейся внутри. Стыд, желание провалиться сквозь землю, а еще лучше сдохнуть, чтобы не позорить этот дом своим присутствием.

Скатываюсь с кровати, с наскоро накинув халат на обнаженное тело, бегу в ванну.  Не смотря на то, что вчера был «банный день» ощущаю себя грязной. Мне кажется, я пропиталась отвратительным запахом чужого тела, запахом предательства.

Поскуливая от отчаяния, натираю тело жесткой мочалкой, скребу кожу, оставляя некрасивые багровые отметины, царапины.  Хочется упасть на колени, сжаться в комок и реветь, но держу себя в руках, с трудом, в груди все рвется, плавится.

На ватных ногах спускаюсь вниз. Никогда в жизни еще не было так хреново и не хотелось выброситься из окна. Даже жизнь с Вадимом сейчас воспринималась, как светлое безоблачное существование.

Что теперь делать? Смолчать? Или разрушить иллюзию сестры о том, что у нее достойный мужчина и любящая, преданная сестра? Или поговорить с Андреем, предложить ему схоронить эту тайну так глубоко, чтобы никто и никогда не узнал? А может потребовать, чтобы он исчез из нашей жизни навсегда?

Блин, как горько и сердце заходится. Как же я могла так поступить с Ариной? Не понимаю вообще.

Вспоминаю Андрея, и не понимаю себя еще больше. У меня к нему ноль интереса! Ноль без палочки! Не мое вообще! И не было никаких затаенных взглядов, не было тугого узла в животе, не было электрических разрядов при случайном прикосновении, не было томных мыслей перед сном. Ничего. Пусто.

Однако стоило сестре выйти из предбанника, как я по неведомым причинам раздвинула перед ним ноги. Выгибалась, билась, стонала как ненормальная. Как получилось, что с ноля до ста разгон за секунду? И потом так же стремительно обратно.

Спустившись вниз, слышу их голоса из гостиной. Разговаривают о чем-то, смеются, а меня тошнит. От себя, от него, от воспоминаний о порочных прикосновениях. Шалава, блин!

Вытираю вспотевшие ладони о карманы джинсовых шорт и медленно иду к ним.

– А, вот и наша соня появилась! – встречает меня радостный возглас сестры. Сердце в груди переворачивается, гулко, болезненно бьется.

– Привет, – отвожу в сторону глаза, чувствуя, что иду ко дну. Вся кожа горела от воспоминаний о вчерашнем предательстве, щеки полыхали от стыда. Хочется убежать. Невыносимо находится рядом с приветливо улыбающейся сестрой, не подозревающей о том, что я вчера натворила.

Ни жива, ни мертва, присаживаюсь в кресле напротив них. Меня всю трясет, выворачивает наизнанку. Зажимаю ладони между колен, чтобы не видно было, как их колотит.

Я не справлюсь, не смогу промолчать.

– Дианка у нас пока отдыхает, да? – сестра обращается ко мне, и я понятия не имею о чем речь. Ничего не слышу, не воспринимаю, в ушах шумит.

– Чего? – получается сиплый еле различимый шепот, во рту пересохло, колючая проволока, раздирает горло. Несколько раз кашлянув, спрашиваю чуть громче, – Чего?

– Я говорю, у тебя статус «свободна», и ты не собираешься заводить отношения в ближайшее время, – ее смех, такой родной, в этот раз отзывается болью в груди.

«Зачем мне отношения, когда можно раздвинуть ноги перед парнем сестры?» – внутренний голос не может сдержать горького сарказма.

Черт, как же все это отвратительно! Гадко. Грязно.

– Да, – киваю, нервно поправляя воротничок у блузки, мне кажется, он душит меня, вгрызается в горло стальными челюстями.

– А мы вот подумываем о том, чтобы перевести наши отношения на новый уровень, – чуть смущенно говорит Аринка, стрельнув в мою сторону лукавыми глазками.

– Какой уровень? – мозг ничего не хочет соображать, пребывая в шоковом состоянии после вчерашнего происшествия.

Сестра смотрит с легким укором, а потом растекается в счастливой улыбке:

– Мне Андрей сделал предложение…И я…согласилась!

Удар кулаком в солнечное сплетение. Не верю в происходящее. Он же…мы же…

Смотрю на него не в силах скрыть болезненного изумления.

Чернов, игнорируя мой взгляд, как ни в чем не бывало, целует сестру в губы: