Пока я спала

Я киваю, что поняла и запомнила всех, и только тогда Бэлла Аркадьевна продолжает:

– Марк не женат и не имеет детей.

У этой паузы Бэллы есть оттенок грусти.

– А вот его младший брат Антон – полковник генерального штаба, красавец и ловелас, женат, имеет дочь Олесю восемнадцати лет, юную балерину в кордебалете Большого театра, и сына, мальчика десяти лет, тот инвалид от рождения, и это большое несчастье семьи. Его жена Ольга мужественно переносит все тяготы жизни.

Марк печально одинок, усваиваю я; Антон с женой Ольгой, их дочь Олеся и мальчик-инвалид – я понимаю, что все они имеют отношение к случившемуся, иначе умная Бэлла даже не упомянула бы о них.

Бэлла Аркадьевна опускает глаза, медлит чуть и как-то обреченно говорит, в этой горькой интонации проступает искренность:

– Собственно, это все мои родственники в Москве.

Мне доверена тайна. Семейная тайна – это тяжелая ноша. Это большая ответственность и огромный риск. Это очень опасно, понимаю я.

Нам приносят кофе, и Бэлла, парализующе глядя мне в глаза, двигает ко мне сахар, как шахматную фигуру на доске, и снова говорит тем металлическим голосом, который эхом расходится во мне:

– Я рассчитываю на вас, Анастасия Андреевна, – каждое её слово – это приказ стрелять, стрелять на поражение, но результата достичь.

Я угрюмо серьезна, на лице черная тень: и она, и я, мы понимаем, что я это сделаю любой ценой, у Бэллы Аркадьевны в руках козырной туз – вчерашняя жалоба японца. Я сама дала ей эту карту, мне не на кого пенять. Всё ясно, четко, жестоко. Так жестко, это первый раз в моей жизни, я быстро понимаю, что такое границы морали и как переходят эту черту. А вот так, как я сейчас: молча.

Бэлла Аркадьевна завершает наш разговор:

– Вы можете располагать своим рабочим временем.

Я не отвечаю. А что я могу ответить?

У Шанель есть известная цитата: «Если вы хотите иметь, то, что никогда не имели, то вам придется делать то, что вы никогда не делали». Это сейчас про меня.

Моя чашка кофе остается на столе нетронутой. Куда я иду сразу по окончанию разговора – понятно.

Первый раз в суде

Глава, в которой я с удивлением узнаю, какая Ульяна умная и важная

– А что ты хотела? Я же судья. Да одна из лучших.

Здесь, в её кабинете, я не узнаю Ульяну. Ульяну Алексеевну. Я знаю её всю жизнь, но впервые понимаю, что она не просто умная, а очень умная, и не просто невозмутимая и хладнокровная, а абсолютно бесстрастная, как камень. Повлиять на неё невозможно. Я была слепа, однако. Это успокаивает меня, Ульянина твердость сейчас мне если не щит, то хотя бы зонтик от Бэллы.

– Я вижу, в какой ты ситуации, – слушая меня, Ульяна ни разу не изменила выражение глаз, – но это не означает, что я могу порвать уголовное и выкинуть его в окно. Нужно понимать, что мои полномочия не безграничны. В процессе есть потерпевший и его адвокат, прокурор, надзирающие инстанции, со всеми не договоришься.

Ульяна идет к двери:

– Наташа, сделай нам, пожалуйста, кофе, – возвращается и садится на место. – А самое плохое то, что обвиняемый Марк Домбровский сам признал свою вину.

Ульяна достает уголовное дело Марка Домбровского и начинает медленно листать. Нам приносят кофе, очень хороший, Ульяна листает дело, в кабинет постоянно заглядывает то один секретарь, то другой, то дело принесли из канцелярии, то спрашивают, где вчерашний протокол, её постоянно отвлекают.

– Тяжкий вред здоровью, собственно, я ничего легкого и не рассматриваю, – Ульяна читает, – потерпевшая у нас балерина, стажер Большого театра. При падении с лестницы она получила повреждения, исключающие возможность продолжения ею профессиональной деятельности, это фактор, отягощающий вину. Обвиняемый Марк Домбровский, скрипач в оркестре Большого театра, и не мог не понимать, что любая травма опасна для балерины. Да, СИЗО для скрипача – это преисподняя, понимаю Бэллу Аркадьевну. Кстати, в театре она произвела на меня очень хорошее впечатление, ты права, она, конечно, настоящая царица.

– Ты даже не можешь себе представить, сколь она влиятельна в этом мире! Ее не видно и не слышно, но она может все. На кону, если не наша с Андреем жизнь, то точно вся наша карьера. А карьера для Андрея это всё равно, что жизнь. Я даже боюсь рассказать Андрею про нашу с Бэллой встречу и ее угрозу. Может, я как-нибудь выкручусь? – я смотрю на Ульяну вопросительно.

– Я понимаю, в каком непростом положении ты оказалась. – Ульяна наклоняется ко мне и говорит потише. – Но пойми и меня, я не бог всемогущий, даже если я пойду на нарушения, они обязательно будут выявлены, и ничем хорошим дело уже не кончится. Именно в твоих интересах надо действовать в рамках закона.

Ульяна замолкает, вздыхает.

– Странно, что у Марка Домбровского нет адвоката, – задумчиво говорит она и отодвигает дело на край стола.

Ульяна замолкает и погружается в раздумья, глядя в окно.

– Да… положение непростое, – резюмирует она. – Времени очень мало, первое судебное заседание через четыре дня, и я не могу отложить его, контроль за судебными сроками очень строгий.

Ульяна закрывает дело и постукивает по нему пальцем:

– Давай подумаем, что я могу для тебя сделать? Я могу в нарушение правил дать тебе прочесть дело с целью выявления белых пятен. Но только тебе! Выписки и копии делать запрещено! Статус секретности такой же, как у вас на работе. Садись, читай, разбирайся, задавай вопросы. Опровергай доказательства, ищи улики, нестыковки. Я вызову всех, обеспечу явку и допрошу с пристрастием. Если выяснится, что обвинение несостоятельно, и у меня появятся основания отправить дело на доследование, я так и сделаю, это я тебе обещаю. На самом деле, это лучший исход – отправить дело на доследование, будем к этому стремиться. За работу. У тебя только четыре дня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.