Рай там, где все поступают правильно

– Дай пепельницу, – то ли попросила она, то ли потребовала.

Макмилли протянул руку к прикроватному столику, взял пепельницу и положил её себе на живот.

Фло стряхнула пепел.

Похоже, она входила в роль бизнес-леди, потому что дальше стала изрекать короткие фразы сухим тоном, совершенно неуместным для постельной сцены, в которой ощущал себя Доран.

– У отца есть старый приятель. Ещё с тех пор, когда он жил во Фриско. У него разный бизнес. Игорные дома, ювелирка. И сеть ломбардов. «Последний шанс». Слышал, да?

Доран отрицательно качнул головой.

– Не слышал? Серьёзно? Может быть, в восточных штатах их мало? Ну ладно. Ещё у него адвокатская контора и служба быстрых займов. Но основной легальный доход – от ювелирного бизнеса и ломбардов. Казино у него мелкие. Они как бы для прикрытия. Через них чиканос дурь толкают. А он сам что-то прокручивает с мексиканцами. Они вообще записаны на подставных лиц.

Фланна умолкла. Затянулась сигаретой, потом ещё раз.

– Ну и… – произнёс Доран. Он тоже вытащил из пачки сигарету и закурил.

Фло нарочито медленно (как показалось Макмилли) дотянулась до пепельницы и дважды пальчиком тряхнула сигарету.

– Зовут его Кейн Зив. Основной офис – в Сан-Франциско. Туда свозят закладные и дорогие вещички… которые не выкупили. Самые ценные. И выручку с заведений. У каждого заведения свой график. Офис не работает только в воскресение. Там сортируют, оценивают заново, заносят в трафик…

Она снова замолкла на несколько секунд.

– Раз в месяц они переправляют излишки сюда, в Лос-Анжелес, в банк Боба Граббера. Крутой такой дядька, как селфмейдмен-миллионер из фильмов: всё время с сигарой, на шее толстая золотая цепь, на пальце печатка с рубином… всегда с ним две-три девки. У него брокерская фирма, банк и несколько небольших корпораций в офшорах. Он брат Кейна Зива.

– А чего разные фамилии?

– Боб менял имя и фамилию: давно, в молодости. Они с братом ещё в детстве начинали разносчиками. Потом Боб (он старше) организовал компанию. Ну и… что-то с братом не поделил. Поссорились, лет двадцать даже не разговаривали. А потом помирились.

– Кинули, наверное, один другого, – обронил Доран.

– Наверное, – её тон стал заметно мягче (да и лицо попроще). – У Боба в банке большое хранилище. Папаша мой тоже у него арендует сейфы. А офис Кейна Зива переправляет раз в месяц товар, если наберётся не меньше, чем на миллион. Но почти всегда набирается. И даже намного больше миллиона. Я слышала, он говорил, что обычно отправляет два—три миллиона. Всегда в один и тот же день месяца.

Она пристально взглянула на Макмилли.

– А знаешь на чём?

Доран выпустил дым и ответил:

– В бронированном банковском автофургоне. Это проще всего и дешевле. Или на самолёте.

– Не-а, – покачал хорошенькой головкой бесёнок. – На вертолёте.

С театральной ухмылкой Доран уставился на Фло.

Она пальчиками изобразила размер:

– Маленький такой вертолёт.

– То, что ты показываешь, – это крупная стрекоза.

Он отвернул лицо к телевизору и сделал затяжку.

Фланна погасила окурок, холодно чмокнула Дорана примерно в ухо и сказала:

– Пора спать, – после этого она, по завязавшейся с недавних пор у неё традиции, легла спиной сразу к трём лицам мужского пола: к бывшему морпеху, недавнему уголовнику и истомлённому ожиданием любовнику.

~

Доран тоже погасил окурок, поставил пепельницу на столик, лёг пониже. Не замечая картинку в телевизоре, не воспринимая его тихий звук, он просто лежал, уставившись в экран, только время от времени взгляд соскальзывал куда-то в полумрак рядом с телевизором или поднимался к мулатистой Фло в потолочном зеркале.

Ошмётки мыслей – краткие и невнятные – мелькали на фоне тревоги и растерянности. Из мрачной глухоты памяти доносилось: «Эти ирландские забулдыги хорошо начинают, но рано или поздно плохо заканчивают». «Все… все… все» – вроде как вторил кто-то. И как будто над ухом неприятный голос спрашивал: «Так это сын подонка Боба Макмилли?» В висках заломило.

Но вот спустя минуту, болезненное ощущение ослабло… сошло на нет, а внутренний глухой мрак отступил. Теперь он чувствовал, что находится у невидимой черты решения. Причём он к этой черте не подошёл, а его каким-то хитрым образом развернули лицом к ней.

Доран медленно повернул голову и посмотрел на засыпающую Фло.

«Неужели я нужен ей только для этого?» – подумал он. С первых дней знакомства с Фло, и даже после того как они уговорились стать парой, его иногда посещали сомнения. «Что она могла найти во мне?» – думал он в такие моменты. И сейчас он вернулся к этому вопросу. «Ни одна другая девчонка не западала на меня. По крайней мере, никто из них не просил меня остаться, когда я уходил. Не звонили, не упрашивали. А с Фло как-то легко сложились отношения и мы стали парой. Она сама предложила. Может быть, эта идея с вертолётом была у неё давно? Но Тони Край… А не могла ли ОНА подбросить ему сюжет?»

Доран почувствовал, что слишком далеко зашёл в своих подозрениях. У Тони есть подружка, а с Фло у него, скорее всего, не было близких отношений.

Он выключил телевизор, положил пульт на столик и лежал, не закрывая глаз. Лучи уличного фонаря, пробившиеся сквозь листу, подрагивали на золотистых шторах тусклыми пятнами.

«Пусть даже Фло не задумывалась об идее с вертолётом, пока Тони Край не рассказал свой сюжет, но всё равно тут есть манипуляция. Она меня принуждает. Хитро, по-женски склоняет меня как бы от себя сделать то, чего хочется ей. И ведь она уже всё решила. А я как наёмник. Попробовать отказаться? Если смогу убедить… Убедить… А что, если они с Тони Краем разыграли спектакль? Если им просто нужен наёмник?

Фло тронула его бедро:

– Ты не спишь?

– Пытаюсь уснуть.

Она придвинулась, не разворачиваясь, её ягодицы прижались к его бедру.

В ту же секунду соображения подозрительности исчезли, тревога заметно отдалилась, а её место заняло желание близости, причём с ноткой вины – он как будто хотел извиниться за свои подозрения.

Доран стал осторожно поворачиваться на бок лицом к Фланне, однако она сонным голосом предупредила:

– Нет, Дор. Лежи. Я просто хочу чувствовать, что ты здесь… рядом… со мной.

Тревога совсем отхлынула и пришло возбуждение. И хотя Доран не предпринимал никаких действий, чтобы не раздражать Фло, и робея из-за такой возможности, она ощутила его физическую готовность. Со словами:

– Дор, я же попросила… – она отодвинулась.

– Это не я, это он, – вроде как отшутился Макмилли и немного повернулся на спину, стараясь не отдалиться от Фло.

Скоро она спала. А Доран лежал, глядя в темноту зеркального потолка и размышлял. Теперь у него не было ощущения растерянности и тревоги, однако лёгкое смятение не давало сну окутать его – смятение, сопровождающее принятие важного решения.

С одной стороны, ему не нравилось принуждение. Он не прочь рисковать, испытывать судьбу, ставить на кон многое – свободу, жизнь!.. – но это не должно быть принуждение, это не должно выглядеть так, словно всё уже решено, а он всего лишь наёмник, которого можно в любой момент заменить другим. И не надо при этом использовать его личное отношение. С другой стороны, Фланна тоже рискует. Как участник, как заказчик. Если полиция выйдет на его след, то и она попадёт под подозрение. Даже если будет всё отрицать, всё равно не отмажется – копы нароют доказательства против неё. В общем, это дело свяжет её с ним.

«А разве это не на руку мне? – спросил себя Доран, и словно кто-то другой ему ответил: – Если только эта связь не приведёт тебя к электрическому стулу».

«Пилот погибнет…»

На мгновение его обожгла жалость к человеку, который должен быть убит только потому, что оказался на чужом пути. Но Доран раздавил жалость, как его учили в армии – рационализацией и юмором. Сержант говорил: «если снайпер испытывает чувства к цели, то он шизофреник и извращенец».

«Кто он такой, чтобы его жалеть? Разве он стоит того, чтобы принимать его жизнь во внимание? Какой-нибудь ублюдок, вроде тех, что задаются в колледже, в армии или в пивнухе. Чем он лучше сирийских бородачей? Чем? Только тем, что верит в другого Бога? Если он нужен своему Богу, то тот его обязательно спасёт. А может быть, он нужен Богу на другом свете? Бог лучше знает, кому стоит жить, а кому следует умереть. В конце концов, Бог бережёт сильнейшего. Храни Бог Америку».

«Надо думать о себе. Меня никто не жалел. Всем я нужен был только для их целей. И в Сирии меня заставляли убивать для чьих-то целей. И друзьям я нужен был из их собственного интереса. И всем. Может быть, только Райан… Кстати, это ведь счастье, что мы познакомились. Если бы я сейчас не знал того, что он мне рассказал, и, допустим, принял предложение Фло, то стопроцентно загремел бы в тюрьму. Ведь я бы пользовался смартфоном и банковской картой».

~

Райан Роллинз был докой в вопросах государственной слежки за гражданами. Этот парень попался на взломе облачного сервиса айфонов и около полугода провёл в той же тюрьме, где сидел Макмилли. У Райана было полно книг, которые каждый месяц присылала ему подруга. От скуки и под влиянием ожившего детского интереса, у Дорана пробудилась тяга к чтению и на этой теме он сошёлся с Роллинзом. В посылках для Райана обязательно были, как минимум, две-три книги специфичной для него тематики, но в основном он получал всё же художественную литературу, причём на читателя с развитым вкусом (правда, его подруга разбавляла признанную классику своими непритязательными вливаниями типа плоскосюжетных романчиков Стивена Кинга). В числе прочего попадалась и популярная публицистика: например, Доран прочитал две книги об американских писателях и американской литературе вообще и кое-что для себя из них извлёк применительно к пространству смыслов. Он и сам стал покупать и заказывать книги. Именно в тюрьме Макмилли записал на свой читательский счёт все четыре романа остроумного Фицджеральда, тонко-глубинную «Зиму…» Стейнбека, слишком эротический для тюрьмы «Что-то случилось» Хеллера, физиологически раскрепощённую по последней литературной моде и жутко интересную «Безгрешность» Франзена, потрогал «лоскутное одеяло», стёганное Джиллиан Флинн, Донной Тартт и Кэтрин Стедман… и на его глазах оно превратилось в бесполезную труху.

Так как времени «для поболтать» у Дорана и Райана было достаточно, бывший снайпер узнал от хакера много такого, что заставило его взглянуть на смартфоны совсем иначе, чем прежде. На смартфоны и компьютеры. Доран сразу смекнул: некоторые знания могут дать огромную фору перед другими людьми, а возможно и защитят в какой-то ситуации от копов. Он успел прилично обогатиться полезными сведениями до того, как за хакером приехали агенты ФБР и… как поговаривали… увезли его в специальную частную тюрьму.

Когда Райан Роллинз был рядом у Дорана шла внутренняя работа; он чувствовал как ментально растёт и начинает понимать собственные мотивы. Потом, он ещё какое-то время рос и заглядывал в себя по инерции, но в конце концов, на фоне довольно спокойных для тюрьмы условий, чтение стало его тяготить, превратилось в рутину и самопринуждение. Ближе к освобождению он стал чувствовать, что становиться тем Дораном Макмилли, что жил на земле три или четыре года назад, но ему уже не хватало сил на занятия собой. На воле же он и вовсе не находил стимулов для саморазвития, отдаваясь праздности или мечтам.

Он так и не сумел подняться до того уровня, когда человек ясно понимает, что интеллект требует постоянного ухода в виде решения сложных задач и размышлений, причём размышлений не по ходу дела, а с выделением для этого времени и с погружением, что для ментального развития подходит далеко не всякая информационная пища. В том или ином виде он читал об этих правилах саморазвития или слышал от Райана, и даже чисто интуитивно соглашался с ними, но это знание не стало частью его личности, семена мотивации не укоренились в почве его воли. Отравленной эманациями глубинных страхов.

~

Фло вздрогнула во сне и слегка изменила позу.

«Её можно убедить, что затея с вертолётом – полная лажа. Только что это даст мне? А вдруг шансы на моей стороне? Ведь на самом деле идея не плохая, если отследить маршрут и если вертолёт летит через дикие места… Отказаться можно и потом. Отказаться и убедить Фло. А сейчас она подумает, что я боюсь. Может быть, она просто не понимает, насколько серьёзно рискует, и как буду рисковать я? Может быть, ей нужно время, чтобы понять? А если я сразу откажусь и тупо начну ей доказывать, что Тони фантазёр, а она сама не знает во что хочет влезть, то я первым же и потеряю в этом деле. Да… спешить отказываться не надо. Нужно самому сначала обдумать дельце, а потом уже как-то уладить ситуацию с Фло.

И кроме того, кроме того… Вдруг вертолёт реально можно хакнуть? Фло наверное знает ещё какие-то важные детали. Надо у неё выяснить… Так вот, если дело вполне стоящее, и есть шансы положить в карман миллиона два… и уйти без следа… а такое ведь получалось у кого-то… то Фло будет связана со мной крепче чем… чем брачным договором. Сейчас я завишу от неё, а если дело выгорит… Нет, мне не выгодно сразу отказываться. Не надо спешить. Нужно всё взвесить и набросать хоть какой-то план, чтобы понять, фуфловая идея или нет. Ну и… ну и… К тому же Фло такая девочка, ради которой можно крупно рискнуть. Она мне нравится. О любви конечно речи нет. Любви вообще нет. Сказка для девочек. У девочек она может быть и есть. Фло ведь со мной. И если она реально запала на меня, если я ей по-настоящему нравлюсь, то… Нельзя тупо обломать её ожидания».

~

Фло вернулась к вертолётной теме через день.

В одиннадцать утра они были в марине «Заводь королей». Здесь работал Родриго – ещё один невостребованный актёр и приятель Фланны. У него была небольшая яхта под именем «Мечта-2000», на которой он несколько лет назад приплыл из Бразилии покорять Голливуд. Чтобы купить яхту он продал участок пригородной земли с небольшой постройкой, доставшимися ему по наследству. Фактически, теперь это судно было его домом и вообще всем имуществом. Несколько эпизодических ролей не изменили его жизнь, а роли в массовках могли покрыть разве только расходы на питание. В первое время он зарабатывал на съёмочных площадках, но потом нашёл постоянную работу в марине, где стояло судно – и не просто стояло, но требовало ухода, а также плату за место в доке.

Родриго согласился отдать свою посудину в пользование Фло и Дорану до позднего вечера. Он, взяв на буксир моторку, должен был вывести яхту с нашей парочкой недалеко в океан, потом вернуться в клуб на моторке, а вечером приплыть обратно, чтобы отвести судно в док. Фло, которая, собственно, и горела желанием поплавать на яхте, обещала в обмен на эту услугу свести Родриго с Тони Краем.

Пока готовились, пока Родриго инструктировал Дорана, на портовой рынде отбили час пополудни. Южно-калифорнийское солнце серьёзно припекало, а волны за пределами гавани были сегодня не слишком высокие и в общем-то Фло угадала с погодой.

Родриго вывел судно мили на три от марины, пустил в дрейф и уплыл на моторке. Тридцатифутовая яхта мерно переваливалась с носа на корму. Макмилли установил на полубаке зонт, потом высыпал за борт куль вкусовой приманки, примостился на юте и закинул удочку. Фло разделась до купальника и, обмазавшись кремом от загара, устроилась под зонтом.

Доран время от времени оборачивался и поглядывал на неё с вожделением. Наконец, плюнул на не очень-то увлекавшую рыбалку, огляделся – нет ли поблизости лишних глаз? – и юркнул к Фло. Та с готовностью прильнула к нему.

Минут через десять скоростная яхта с компанией явно подвыпивших молодых людей описал полукруг ярдах в пятидесяти от судна, но рыже-блондинистую пару это не отвлекло от занятия – пожалуй, даже добавило пикантного возбуждения её рыжей половине.

Потом они быстро окунулись – вода была холодной. Вернулись на яхту, обсохли, подставляя себя солнцу, после чего Фло достала еду, разложила её на краю полубака, а Доран откупорил бутылку вина.

Фланна, отставив бокал с вином, чтобы закурить, спросила:

– Ты помнишь, наш разговор про вертолёт?

– Ну? – Доран раздавил грецкий орех.

Фло выпустила дым, взяла бокал и отпила.

– А про Кейна Зива?

Дор выкинул скорлупу за борт и протянул на ладони разломанную внутренность плода:

– И что?

Она взяла кусочек:

– Что скажешь?

– Думаешь, его вертолёт могут сбить? – покачав головой, он поцокал языком и забросил остальные кусочки в рот.

Фло при этом не сводила с него глаз.

– Почему бы тебе не попробовать?

– Мне?! – Макмилли изобразил изумление. – Ну и фантазии у тебя, моя лисичка.

– Кому-то это обязательно придёт в голову. И он сорвёт джек-пот.

Доран молчал, поглядывая по сторонам.

Фло продолжила:

– Тони ведь уже расписал, как это можно сделать. Безлюдное место где-нибудь в горах или в лесу…

– Фло, ты реально фантазёрка. В жизни всё сложнее, чем в твоём кино. Это я тебе говорю, как человек, который реально воевал в Ираке и в Сирии.

– Может быть, здесь, в Калифорнии, это не так сложно, как кажется на первый взгляд?

– Смешно, – Доран взял следующий орех.

– Ну давай обсудим.

– Давай, – с готовностью согласился Макмилли. – Например, маршрут. Вертолёт летает как угодно. Даже самолёту даётся воздушный коридор, но он широкий: плюс-минус мили. А вертолёт, по-моему, вообще летает, как хочет.

– Нет! Я слышала, как Кейн рассказывал, что он забронировал постоянный маршрут по расписанию. На маршруте есть несколько контрольных точек, возле которых надо близко пролететь, они называются реперами.

– А высота?

Фло на мгновение прикусила нижнюю губу:

– Не знаю.

– Так может спросить у Кейна? Хе-хе. Заодно узнаешь, где эти контрольные точки и сколько миллионов он отправит в следующий раз, – он выкинул крупный осколок ореховой скорлупы. – Нет, сценарий сценарием, а в реальности…

На лице Фло изобразилось разочарование. Доран, заметив это, спросил:

– Он не заподозрит тебя, если вертолёт кондыхнётся, а брюлики исчезнут?

– Мы с ним уже давно не общались.

– Давно, недавно… – он снова протянул ладонь, угощая.

Фло покачала головой, отказываясь, и спустя несколько секунд произнесла:

– Считаешь, шансов нет?

Доран хотел ответить, но его словно охватило свежестью: в этом вопросе Фланны он увидел знак – с Тони Краем она не связана общим планом, а только тихонько умыкнула его идею.

Макмилли помолчал, дожёвывая, потом, глядя в сторону берега, сказал:

– Шансов мало, – и, уже обращаясь непосредственно к Фло, добавил. – И это работка не для одного. Может быть, даже двоим тяжело будет справиться.

Фло пару секунд смотрела на него, затем легко спрыгнула с полубака, сделала два шага и прильнула к нему, обвивая шею и целуя взасос. После долгого поцелуя она сказала:

– Давай сделаем это, Дор.

Он неуверенно повёл головой. Её лицо было совсем близко, она пристально смотрела в его глаза.

– Давай собьём чёртов вертолёт и заберём посылку. Ты же снайпер, Дор.

– Поэтому и говорю: у нас мало шансов.

– Давай подумаем.

Макмилли молчал, и она легонько потеребила его за подбородок.

– Ну?

– Подумаем…

– Ну, – повторила она.

Он ответил после паузы:

– Понадобится время.

– Я не говорю, давай сделаем до ланча.

– Много времени. Несколько месяцев.

– Они у нас есть.

– Нужны будут деньги.

– Деньги есть, – и тут же с сомнением спросила. – Их ведь нужно не слишком много?

– Надеюсь, не больше, чем будет в вертолёте.

Она чисто по-женски пальчиком ткнула его в плечо.

– Давай сейчас обсудим, наметим план.

Доран наклонился, дотягиваясь до пачки с сигаретами, – Фло всё ещё обвивала его шею.

Доставая сигарету, он спросил:

– Что за вертолёт?

– Был «Робинсон», маленький двухлопастный, с таким… – она на секунду разомкнула руки на его шее, чтобы показать, – круглым носом, а сейчас у него другой. Но тоже небольшой.

– Ты его видела?

– Нет. Но он при мне рассказывал, что почти такой же, только с отдельной кабиной для пассажира. Машина бизнес-класса.

– Это хорошо. А брюлики везёт один человек, он сам?

– Сам. Он учился на специальных курсах, может пилотировать вертолёты и маленькие самолёты. А вот один летает или с кем-то… Ты знаешь… он говорил «мы». Да, так и говорил: «мы летаем». Только кто ещё? Может быть, второй пилот? Или телохранитель. У него есть Фернандо. Всё время рядом крутится. Такой… на особом доверии.

– А что там на борту, сейф?

Она пожала плечами:

– Не знаю.

– Слезь, дай покурить.

Фло показала язык и возвратилась на полубак.

Закурив, Доран спросил:

– Говоришь, всегда в одно число?

– В первый вторник месяца. Сначала он летал ближе к побережью над Пятым шоссе, но там с одной стороны много ранчо, и фермеры запрещают полёты над их землёй… в суд подают… а с другой стороны нефтяные поля, над ними маленьким самолётам и вертолётам рейсы запрещены. Поэтому он стал летать над горами, где заповедники – там особых проблем нет, и над шоссе, ближе к Лос-Анжелесу.

Макмилли стряхнул пепел за борт. Немного помолчал.

– Отследить можно. Вот только вдвоём…

– Даже вдвоём не справимся? А я думала, ты один всё сделаешь.

– Да ты что!

Она несколько секунд смотрела на него в нерешительности и сказала:

– Я думаю, если надо, то давай ещё кого-то возьмём в долю. Денег хватит и на троих, и четверых… если по-настоящему делить. Только как это всё в тайне удержать, пока… Ну, ты понял. Как вообще кому-то это предложить?

– Мне же предложила.

– Ну это ты. Тебе я доверяю.

– Вообще-то, ты меня почти заставляешь.

– Что?! – она сделала обиженное лицо. – Если не хочешь или боишься…

– Ну ладно.

– Я серьёзно. Если ты скажешь нет…

– Фло! Решили уже. Но пока я вижу, что нас двоих недостаточно. А что ты ещё можешь сказать? Нужны любые подробности.

– Знаю, что они летают подальше от берега – близко к берегу бриз сильный и вертолёт сносит. И, как он говорил, на подлёте к Лос-Анжелесу держатся шоссе как ориентира. И ещё, точно знаю, что они летят на автопилоте над равниной Карризо до вышки возле посёлка Горман – это репер. Когда еду по магистрали, всегда мимо неё проезжаю. Про вышку и реперы он не мне рассказывал, но я слышала. Странно даже, что я запомнила, хотя тогда думала про другое.

– Наверное, про его банковский счёт.

– Вот ещё!.. Кстати, он говорил, что до Гормана почти только на одном автопилоте летит.

– Посадки делают?

– Посадки?

– Для дозаправки, например.

Она поджала губы и, помедлив, ответила:

– Не знаю.

– Понятно. Ну, вообще-то вряд ли: триста пятьдесят миль всего лишь.

Он помолчал, раздумывая, а спустя дюжину секунд сказал:

– Надо нам для начала отследить вертолёт насколько возможно дальше. Наверное, сможем сделать это за два-три раза, если разделимся. И если он в самом деле летает вдоль трассы, то я ещё проеду по ней, попробую найти место для засады. Но места там открытые. Ещё надо подумать об оружии. На своё имя и легально я не могу купить, ты – тем более. А оружие нужно не обычное.

– Как у тебя на войне?

– Надо лучше, мощнее. Я бегал ещё со старой системой – у неё ручное заряжание, сейчас – самозаряд. Эффективная дальность осталась почти такой же, и то, чтобы ты знала, максимальная дистанция у нас – полторы мили, – напустил технического туману Доран. – Это из расчёта стрельбы по человеку или животному, а надо свалить вертолёт. Высота сразу забирает у нас футов двести, а ещё угол увеличивает вероятность рикошета. Насколько он будет в стороне от позиции, я не знаю. Думаю, придётся сделать несколько попыток вхолостую, а стрелять наверняка – второго шанса нам не дадут.

Она кивнула, хотя, как подумалось Макмилли, вряд ли всё поняла.

– Потом, – продолжил он. – Надо раздобыть или купить авиационное стекло, чтобы я мог точнее определиться с дистанцией.

– Ты будешь целиться… м-м… ну, в пилота?

Макмилли ответил не сразу.

– Понимаешь… У вертолётов и самолётов есть места послабее, чем пилотская кабина. Но в нашем случае, я думаю, надо выключить того, кто за штурвалом. Чтобы он не успел понять, что происходит, и сообщить на землю. От этого зависит, что будет искать полиция – упавший вертолёт или тех, кто по нему стрелял. Если они сразу поймут проблему, то оцепят район и…

– Понятно…

– Кстати, нужны две, а лучше три одинаковых винтовки.

– Ого! А зачем? Ты будешь со всех сразу стрелять?

Доран чуть заметно и коротко усмехнулся.

– По вертолёту из одной, но вторая будет наготове, чтобы не возиться, а быстро схватить её…. Ещё – мне надо потренироваться. Износ ствола и… В общем, я тебе говорю, что необходимо для такого дела. Зачем тебе технические моменты? Так вот… Моя норма – двадцать выстрелов в неделю, а на первую неделю… для пристрелки и чтобы набрать форму… по пятьдесят патронов на каждую винтовку. Ну, может быть, поменьше, но всё равно патронов надо много. Но на них, кстати, самые небольшие затраты.