Долгая память

Ева Шилова

Долгая память

Лестран тин Менье, штатный летописец потентатов Колхидии

Счастье – это хорошее здоровье

И плохая память.

Альберт Швейцер

Нельзя забывать собственное прошлое. Потому что иначе оно может вернуться в самый, казалось бы, неподходящий момент и так врезать под дых, что не сможешь и вдохнуть. В это Лестран тин Менье верил свято. Опыт предков следует тщательно изучать и делать соответствующие выводы, чтоб потом «привет из прошлого» не смог застать тебя врасплох. А потому летописи должны отражать только истину, даже если она будет такой, что на твоих бумагах поставят гриф «Секретно» и постараются просматривать как можно реже. Или вообще сгноят в архивах.

Но он не будет врать или приукрашивать действительность. Он опишет то, чему был свидетелем максимально беспристрастно. А если потомки предпочтут закрывать глаза на подробности собственной истории… что ж, им предстоит узнать мощь понятия «рикошет».

Чтобы правильно определить особенность здешнего мироустройства, следует использовать такой термин как «вербальная магия». Потому что часть населения целого континента изначально рождалась с умением либо благословить, либо проклясть окружающих. И довольно долгое время, тех, кто был склонен к благословению, понятное дело быстро-быстро подгребала под себя церковь Светлейшего, понадавав им разных статусов и регалий и объявив данную деятельность богоугодной. А тех, кто так и норовил проклясть ближнего своего, соответственно, клеймила отверженными во веки веков и подлежащими уничтожению, аминь.

С чего так суетились церковники, было ясно как божий день: в сознание паствы старательно вбивалась мысль о том, что благословение – это хорошо. А кто несет его в массы для облегчения и улучшения жизни населения? Вот именно. Потому быстро начинаем уважать проповедников Светлейшего со своевременной выплатой положенной девятины и изничтожать вредоносных проклятийников. И население поддержало их с энтузиазмом.

В принципе, понять-то точку зрения населения тоже очень даже можно, кому ж захочется терпеть под боком эдакий источник постоянных неприятностей? Вот горбатился ты, к примеру все лето на поле, вырастил хороший урожай, а злобный сосед взял и проклятьем в секунду превратил его в мусор. И что теперь уже даже не на базар везти, а жрать всем семейством до следующего урожая – вообще непонятно. Или прикупил ты на многолетние сбережения новый дом, а кто-то его из зависти проклял, и торчишь ты посреди пожарища как хрен на блюде. А уж вариантов, когда соперницы насылали на лица вроде как более удачливых в любви подруг фурункулы и прыщи и вовсе было не счесть. А еще проклятийники могли «пожелать» ближним своим заразиться какой-нибудь болезнью со смертельным исходом, и погребальные конторы получали неплохой навар с продажи гробов и сдачи в аренду катафалков. Одним словом, никакого житья от этих вредителей не было. Поэтому желающих разобраться с такими зловредными людишками было ой как много.

И по всему континенту начали вспыхивать костры, негласно поощряемые служителями Светлейшего. Причем разницы по гендерному или сословному признакам не делалось: проклятийник мог оказаться любого пола. И возраста. И положения. Порой достаточно было косого взгляда и простого подозрения, чтоб еще один потенциальный пакостник превращался в пепел. Ясное дело, под таким соусом заодно удалось быстро и эффективно проредить разных недовольных местной властью, которая тоже не стояла в стороне от процесса, хе-хе, «очищения», пусть и в неявном виде.

Так бы со временем и извели всех проклятийников, если бы не случилось исключения. Рокур тин Веронье, двадцатый потентат Колхидии, стал единственным правителем, который отказался тупо участвовать в поощряемой церковью Светлейшего бойне. Он то ли сам додумался, то ли умные люди ему подсказали, но оказался именно тем человеком, кто сумел правильно поставить вопрос: а в чем, собственно, разница между проклятьем и благословением? С точки зрения технического исполнения – никакой, и там и там словесное пожелание. А как насчет смыслового наполнения? Если, к примеру, проклясть сорняки и прожорливых вредителей, урожайность проклятого участка только возрастет, ну так что ж тут плохого? А если, наоборот, благословить какого разбойника на удачный грабеж и неуязвимость от оружия обороняющихся, то, что ж тут хорошего? И таких примеров можно найти довольно много, потому давайте сначала во всем разберемся, а не кинемся рубить с плеча.

Тин Веронье на тот момент стал первым, кто понял: разница между проклятьем и благословением не равна разнице между плохим и хорошим, как талдычили церковники. Разница именно в прикладном характере вербального пожелания. Потому что некоторые способны и благословением изгадить жизнь ближнему своему, причем далеко не одному. А правильно примененное проклятье способно принести уйму благ, если его направить по соответствующему вектору. И пока остальные бездумно и старательно борются с этой напастью, следует подумать о возможном применении талантов проклятийников на благо своей страны.

И результатом долгих раздумий и совещаний стал его эдикт о правах одаренных. Отныне все, проживающие в Колхидии и склонные к любому направлению вербальной магии, рассматривались именно как одаренные, наделенные равными гражданскими правами. Понятное дело, желание попроситься под крылышко такого просвещенного монарха немедленно испытали все недобитые проклятийники континента! И сразу кинулись умолять о присвоении им колхидского гражданства. И нет, потентат ничем не рисковал! Потому что к этому эдикту прилагалась уйма подзаконных актов, жестко регламентирующих поведение одаренных. Которые начинали действовать с момента пересечения ими границы.

Хочешь перебраться в Колхидию? Молодец, проходи, регистрируйся и немедленно на прием к комиссии по обеспечению твоей лояльности. Где будет установлен твой уровень дара и на тебя сходу наложат проклятье, не дающее тебе возможности пакостить вновь обретенной родине. А в случае попытки вредоносного воздействия проклятье активируется и результатом будет мучительная смерть. Не нравится? Вали обратно, видишь, во-он там твои бывшие соотечественники как раз увлеченно собирают для тебя и твоей семьи хворост и прочие горючие материалы. Количество несогласных и желающих вновь примкнуть к бывшим согражданам и прогреться до костей почему-то вдруг резко сокращалось. До нуля. И все эмигранты абсолютно добровольно подписывали согласие соблюдать законы отныне своей страны и добросовестно трудиться на ее благо и процветание.

Потентат с членами Законодательного Собрания все просчитали заранее, ну куда остается деваться беженцам со статусом «вредоносных, подлежащих уничтожению»? Окромя как в Колхидию, больше некуда. Нет, можно, конечно, попытаться затаиться и в других государствах, а потом ежеминутно трястись за свою шкуру и жизнь семьи, но зачем, если есть страна, официально принимающая проклятийников? И требование применять отныне свои способности не во вред, а во благо новой родине уже не кажется странным или чрезмерным. Кому охота селить и кормить бесполезных нахлебников? Кому охота вообще содержать тех, кто сядет на шею и примется пакостить? А денег у беженцев, равно как и возможности их легально заработать без применения дара было, мягко говоря, очень немного. Если они вообще были. Нет, можно, конечно, отказаться работать «по профилю», подвергнуться запечатыванию дара и существовать на грошовое пособие. Но смысл? А тут появляется шанс для приложения своих… хм… осуждаемых остальными государствами способностей, причем за вполне себе неплохую плату. Поэтому прибывающие одаренные, взвесив все за и против, радостно подписывали обязательство не нарушать законодательство и трудиться, где будет велено.

Яснее ясного, такая вызывающая позиция Колхидии не могла пройти мимо внимания правительств остальных стран. И если сначала большинство из них выдохнуло с облегчением, от того, что проблемные жители массово покидали их территорию, то потом самые прозорливые призадумались. Рокур тин Веронье отродясь не отличался глупостью, тогда зачем он сейчас буром прет против общественного мнения? Зачем подгребает под себя проклятые богом и людьми отбросы? Что, собственно, у него на уме? Остальным пора начинать волноваться или как?

Масла в огонь подлили и спохватившиеся служители церкви Светлейшего, сообразившие, что внутренний враг, ради борьбы с которым церковь среди прочего, вроде как, и создавалась, скоропостижно закончился. И ладно бы усилиями паствы и церковнослужителей, так ведь нет же! Эти самые враги теперь благодаря действиям правителя соседней страны ушмыгнули от справедливой расправы и прекрасно устроились в Колхидии! И что, скажите на милость, теперь служителям отвечать на вопросы тупых прихожан, которые чуть не ежедневно настырно интересуются «Наставник, а почему этих наши соседи не жгут, а привечают?» Мало того! Это подрывает авторитет церкви Светлейшего в международном масштабе. И с этим надо было что-то делать. Причем немедленно.

И церковь прямо обвинила потентата тин Веронье в не богоугодном занятии и нарушении догм церкви. «Ересь!» – таков был официальный вердикт церковников по поводу действий правителя Колхидии. И депеши с требованием немедленно прекратить покровительство изгоям и выдать их на праведный суд полетели в Ольвию, столицу Колхидии в количестве неописуемом. Кроме того, в них содержалась угроза отлучения от лона церкви Светлейшего как лично потентата тин Веронье, так и всего населения страны. Предполагалось, что Рокур тин Веронье перепугается и, как верный сын церкви, немедленно выполнит все озвученные требования. И тогда получит шанс отделаться легким наказанием.

И правители остальных государств тоже не остались в стороне, забросав потентата аналогичными требованиями, но сменив характер угроз. Вот они как раз предупреждали тин Веронье, что для приведения в чувство взбрыкнувшего правителя можно ведь использовать и радикальные меры, например, военную экспансию. А что? Если какой-то одиночка считает возможным плевать на мнение целого континента, так у него могут начаться проблемы. Серьезные. А ранее чужая территория вместе с имеющимися у нее полезными ископаемыми соседям очень даже пригодится как собственная. Поэтому, слушайся или сдохни.

Лестран тин Менье, когда добрался в хрониках до описания последующих действий потентата, просто ухохотался, осознав, что именно тот вытворил, и аж восхитился, нет, ну до чего ж стране повезло, ей попался на редкость хитроумный глава! Потому что Правитель Колхидии совершил, мягко говоря, нетривиальный поступок. Для начала он взял и отделил церковь от государства, лишив толстопузых Наставников привычной девятины. И заодно разрешил многобожие. Лицемерно заявив, что стремится соблюсти равноправие и поддержать те конфессии, которые ранее не имели официального права на существование и отправление своих культов. Правда, в том же эдикте оговорился, что культы, связанные с повышенной воинственностью или, упаси все святые, жертвоприношениями будут беспощадно искореняться светской властью, дабы население не пострадало от рук разных фанатиков.

Один эдикт. И столько убитых разом степных попрыгунчиков.

Во-первых, Рокур тин Веронье разом избавился от засилья церковников, которые не просто занимались регулярными поборами, но еще упорно и старательно без мыла лезли во все его государственные начинания. То нельзя, это не делай, а вот за такой поступок – однозначно анафема, ну и зачем ему такая гиря на ногах? Зачем ему те, кто намеренно сдерживает его власть? Отделить и не зависеть! Между прочим, аристократы в большинстве своем восприняли освобождение от тирании и вымогательств церкви буквально с рукоплесканиями. Что касается возмущенных представителей церкви Светлейшего, то всем недовольным потентат тин Веронье кротко и великодушно предложил беспрепятственно покинуть Колхидию. Предварительно перекрыв им доступ ко всем их счетам.

Что интересно, многие Наставники страну так и не покинули. Кто-то по причине искренней веры в Светлейшего, кто-то из соображений отсутствия других умений кроме молитвы, а кто-то и вовсе предполагал организовать местное сопротивление властям силами недовольных истово верующих…

Во-вторых, простой народ Колхидии от эдикта не пострадал и зла на потентата не держал. Право верить в Светлейшего у людей никто не отнял, сделав отныне пожертвования им не обязательными, а добровольными, и добавив к этому праву возможность самостоятельного выбора веры. Например, примкнуть к церкви яганов, допускающей многоженство. Чем часть населения немедленно с удовольствием воспользовалась, принеся в копилку лояльных государству граждан дополнительные голоса. Недовольных также насильно держать не планировалось, границы на выход для них закрывать никто не стал. Но и забрать с собой много скарба у них не получалось, потому что покупать, например, их недвижимое и движимое имущество соседи не собирались, разумно дожидаясь момента, когда недовольные эмигранты будут вынуждены просто бросить свои дома и хозяйства на радость остающимся.

В-третьих, тех, кто верил не в Светлейшего, а в каких-то других божков, в Колхидии насчитывалось не так, чтобы много, всего-то процентов четыре-пять населения, но главным было не это. А то, что эти четыре-пять процентов, благодарные правительству, дозволившему отправление их культов, теперь стали самыми яростными патриотами страны. Более того, начали подтягивать своих соплеменников по скрываемой вере из других стран. Так что уменьшение населения за счет недовольных церковников оказалось с лихвой перекрыто куда более лояльными понаехавшими пригретыми проклятийниками и иноверцами.

Естественно, такой резкий демарш Рокура тин Веронье в принципе не мог остаться без ответа. И, ознакомившись с его эдиктом, правительства стран всего континента, усердно науськиваемые представителями церкви Светлейшего, немедленно ощутили в себе желание действия потентата Колхидии осудить. И покарать. В идеале собственноручно. Больше всего радовались соседи, имевшие общую с Колхидией границу, справедливо полагая, что уж кому-кому, а им сам Светлейший велел оттяпать кусок пожирнее рядом с собой, а вот допускать к разделу пирога тех, кто находится далеко, резона-то никакого и нет. Да и кто ж им такую возможность даст? И Корнуэлль, и Габайон, и Угрения немедленно объявили о начале военных действий и выдвинули войска в направлении своего отрезка колхидской границы.

И пока их войска перебрасывались к границе с Колхидией, правительства стран всего континента вместе с иерархами церкви Светлейшего до хрипоты спорили о разделении грядущих сфер влияния на освобожденных территориях и прорабатывали контуры будущих карт, на которых территория Колхидии отсутствовала как класс, доставаясь в разных долях Корнуэллю, Габайону и Угрении. Потому что задавить одну страну армиями трех государств, да с поддержкой остальных, да усиленных благословениями сильнейших служителей церкви Светлейшего – дело времени, а вот выдрать возможные максимальные привилегии у потенциальных союзников – процесс небыстрый и тягомотный.

Все прикинули, все рассчитали, но не подумали о том, что у хитроумного Рокура тин Веронье может оказаться дополнительный козырь в рукаве. Да такой, что способен перебить всю военную мощь агрессоров. А потентат, не мудрствуя лукаво, поступил очень просто: мобилизовал и выдвинул к границам не просто военные силы, а еще и сильнейших проклятийников страны.

Благословение – это, конечно, хорошо. Особенно, если оно подразумевает повышение неуязвимости личного состава или увеличивает прицельную дальность стрелкового вооружения. Но если войску в ответ прилетает целевое проклятье, превращающее любые взрывчатые вещества в пыль, то о запланированных попытках обстрела противника можно забыть. Ну, или срочно озаботиться изготовлением луков и пращей. Арбалеты вот, тоже можно. Рогатки опять же будут в тему…

И никто на тот момент не задумался о том, как это было проделано. А напрасно.

Поняв, что этот козырь у них отнят, командующие армий не растерялись, а, скорее, обозлились. Даже если их лишили возможностей использования артиллерии, то перевес в живой силе никто не отменял. И Шахванш ир Кайнар, главнокомандующий армии Габайона, давно мечтавший об эффектном победном аккорде перед уходом в отставку, первым из союзников отдал приказ войскам о пересечении границы и атаке колхидских блокпостов с использованием исключительно холодного оружия, бросив в бой пикинеров и кирасиров. А уже через четверть часа та часть 12-го габайонского штурмового полка, которая еще оставалась жива, перестала кидаться на верную смерть. Потому что любой боец, пересекавший невидимую на земле линию, падал замертво без видимых причин. А командир колхидских вояк, со своей стороны хладнокровно дождавшись наступления паники во вражеских рядах, приказал открыть по наступающим огонь. Свои-то патроны и снаряды они не проклинали и сумели превратить за считанные мгновенья существование нападавших в ад. Из целого полка по итогу выжили всего двое, да и то, только потому что успели сориентироваться и вжаться в практически микроскопические углубления почвы на почти плоской местности.

Уже сильно потом, после установления сквозь зубовный скрежет некого подобия дипломатических отношений с обнаглевшей страной на одном из официальных приемов на прямой вопрос пресс-атташе Габайона Краншара ир Тоуга почему та атака их армии не увенчалась успехом, посол Колхидии в Корнуэлле Велерин тин Тамфелнье небрежно пояснил, что она и не могла им увенчаться. Потому что некоторые перебежчики оказались людьми талантливыми и ответственными. И по просьбе потентата просто-напросто прокляли землю на несколько метров наружу от границы приютившей их страны. И теперь пересечь ее снаружи живым без специально принятых мер не сумеет никто. После этого стало понятно, почему так и не вернулся ни один из засылаемых в Колхидию через самые, казалось бы, глухие горные тропы и перевалы разведчиков, попробуй пересечь живьем такую зону отчуждения…

А тогда, нарвавшись на ничем не объяснимый, но вполне жесткий отпор Колхидии, и потеряв за треть часа целый полк, члены объединенного штаба устроили срочное совещание, больше напоминавшее пошлый скандал, чуть буквально не перешедший в банальный мордобой. Потому что проще было извергать возмущение и угрозы в адрес строптивых колхидцев, чем признать, что использованные ими проклятья эффективнее благословений сильнейших служителей церкви Светлейшего. Чего, теоретически, не могло было быть по определению. Во всяком случае, не должно было быть. Дождавшись, когда различные обвинения и прочие неконструктивные крики прекратятся, слово взял командующий армией Корнуэлла:

– Я так понимаю, они там у себя что-то намудрили с землей, чтоб нас не пускать. И гнать сейчас войска на верную смерть глупо и бессмысленно. Но часть Колхидии имеет морскую границу, возможно, имеет смысл прощупать их со стороны воды? Проклинать которую им может оказаться себе дороже?

Представитель Угрении припомнил карту и немедленно воодушевился: со стороны Альборанского моря Колхидия граничит только с Корнуэллем и Угренией, если все получиться, Габайон, будучи сугубо сухопутной державой, при отсутствии даже намеков на флот автоматически вылетает из уже проработанных правительствами раскладов. Минус претендент – однозначно неплохо! И охотно согласился с предложением командарма Корнуэлля довести до сведения правительства своей страны идею о проникновении со стороны моря, тем самым вынудив колхидцев сражаться на два фронта. Догадавшись, что именно его стране в морском противостоянии ничего не светит, а к достигнутым на море успехам нынешние союзники их точно не подпустят, командарм Габайона попытался настоять на необходимости выполнения уже заключенных союзных контрактов, на что получил ожидаемый ответ:

– Хотите угробить еще один полк, Ваше дело. А мы пока будем оперировать всеми имеющимися у нас дополнительными возможностями.

Впоследствии главнокомандующий армии Габайона позволил себе ну очень втихаря порадоваться тому, как облажались флоты Корнуэлля и Угрении. Нет, разумеется, он не желал союзникам провала операции…, но их нежелание делиться успехами на стадии переговоров о делении будущих территорий запомнил крепко. А, прочитав сводку о том, как деревянные корабли двух стран, едва приблизившись к колхидскому порту Кимериш на расстояние артиллерийского удара и уже приготовившись к его обстрелу, начали ураганно гнить, спешно покидаемые экипажем, только хмыкнул, не все же Габайону нести потери в этой войне. Пусть теперь и жадные союзнички пожуют горькую пилюлю поражения.

После двух таких оплеух, полученных союзными войсками на суше и на море, объединенный Генштаб сообразил, что Рокур тин Веронье не просто так попер против сложившейся системы, щелкая их по носу именно тем ресурсом, который стараниями церкви Светлейшего много лет уничтожался. И принялся искать возможность хоть на чем-то прихватить взбрыкнувших колхидцев. Земля вокруг страны проклята, взрывчатые вещества тоже, ни пройти вглубь территории, ни обстрелять их не получается, корпуса плавсредств они тоже как-то научились повреждать, что еще союзные войска могут им противопоставить?

– Остается воздух, – задумчиво предложил Предстоятель церкви Светлейшего, вызвав у окружающих дикое удивление. Потому что летать человек до сих пор не выучился, каких-то крупных летучих тварей приручить тоже не смог, не уж Наставник благословить кого-то на полет сумеет?

Все оказалось гораздо проще: глава церкви Светлейшего предложил переместить на территорию Колхидии вирус, распространяющийся воздушно-капельным путем. Часть колхидских войск находится вдоль границ, вот они-то как раз и получат первую дозу заражения. Которую затем и растащат по всей стране. А уж озаботиться тем, чтобы к противнику попала действенная зараза – уже задача военных. Лично он может придумать только способ, но не саму заразу. Пораженные «добротой» Предстоятеля члены Генштаба аж онемели.

Зато адъютант командарма Угрении не растерялся и даже присвистнул в восхищении:

– То есть, Вы, Верховный Наставник, предлагаете пустить в ход аэрозольную инфекцию? А если ее к нам обратно перенесет?

– Не перенесет. Устойчивые ветра в нужную сторону мы можем гарантировать примерно в течение недели.

В принципе сложного-то ничего не было, пара-тройка государственных лабораторий, отвечающих за исследование различных вирусов, имелась в каждой стране, но вот сам факт применения подобного оружия… пусть и против вражеской армии… тут уже намечались нюансы. Некоторые страны успели подписать общеконтинентальную конвенцию о неприменении бактериологического оружия, и явно не горели желанием ее нарушать в одиночку, а из тех, кто к конвенции в свое время не примкнул, оставались только Йеллин и Лагрос.

Йеллин, изначально являясь конфедерацией, вовсе мог не суметь предоставить союзникам требуемых препаратов в случае голосования против хоть одного из членов объединения, каковых насчитывалось более двадцати. Не зря же его представитель сам сомневался в том, что их конгломерат способен обеспечить союзникам требуемые поставки. Лагрос же, хоть и позиционировал себя как унитарное государство, но на деле управлялся мешаниной региональных представителей, по мнению остальных стран больных на всю голову и постоянно тянувших в правительстве одеяло каждый в свою сторону. Эти-то способны были и черную чуму против врага выпустить, только просить их о подобном одолжении… было чревато. Потому что, приняв сегодня решение о применении данного оружия против Колхидии, они уже завтра могли прикинуть, что и остальные соседи по континенту как-то зажились на этом свете, и неплохо будет и им подкинуть какую интересную эпидемию. Вот и прикидывай теперь, с кем лучше иметь дело – с осторожными отказчиками, или с оголтелыми фанатиками…

Результатом стало компромиссное решение: для начала переправить по-тихому на территорию противника споры гриба из рода Фузариум, который в народе еще зовут «хмельным хлебом». Воспользоваться предложением Предстоятеля насчет устойчивых ветров и понадеяться, что их разнесет как можно глубже. Расчет был простым: на носу уборка урожая и грибок, попав в зерновые культуры, может перепортить их все, и пшеницу, и рожь, и овес, и ячмень. А если с ветрами придут еще и дождевые тучи этому никто не удивиться. А им это только на руку – зараза быстро распространяется именно при влажной погоде. И когда колхидцы обнаружат на поверхности зерен легкую морщинистость или розовый налет будет уже поздно что-то предпринимать. Такое зерно с содержанием вомитоксина ядовито как для людей, так и для животных. Если все же кто-то рискнет употребить хлеб из такой муки, последствия не заставят себя ждать: головокружение, дурнота, рвота, понос, сонливость и прочие «радости». Лишив Колхидию одного из основных продуктов питания, и перекрыв возможность доставки зерна и прочей провизии морем, можно было постепенно, не тратя личного состава вооруженных сил, медленно уморить строптивцев голодом. А если они все же продолжат трепыхаться, то на следующем этапе подумать о заброске к ним и еще какой ядовитой субстанции…