Мать и мачеха

Анна исполняет несколько песен. Мне кажется, что она меня не заметила, ведь во время исполнения ни разу не задержала взгляд в моей стороне. Но после того, как она заканчивают, и аплодисменты в зале прекращаются, Анна спускается со сцены и идет по краю зала. Периодически она останавливается поговорить с некоторыми, видимо, постоянными, посетителями. Я понимаю, что она идет ко мне. Даже если до этого момента она не видела меня в зале, то сейчас точно узнает.

Анна подходит ко мне. Я прикусываю губу и слегка опускаю глаза.

– Милена, привет!

Она широко улыбается, но в ее улыбке нет насмешки или упрека, она явно рада меня видеть без какой-то задней мысли.

– Привет, – выдавливаю я. Нужно как-то объяснить мое появления здесь, чтобы Анна не восприняла его в свою пользу. Я снова придумываю дичь на ходу. – Я пошла гулять с подругой, но у нее живот заболел, и она вернулась, а мне захотелось выпить где-то, день был тяжелый, – еще не договорив, я понимаю, как глупо звучу. Можно подумать, будто я алкоголичка. Но скорее любой человек, хоть немного знающий меня, поймет, что я вру, ведь расслабляться по вечерам вином где-либо точно не в моем стиле.

Анна кивает, ничем не выдав, что не верит мне. Она садится за мой столик и говорит:

– Хорошо, что ты пришла. Я уже закончила, так что можем поесть спокойно. Ты голодная?

– Но, вы же спели всего несколько песен?

– Я до этого пела с открытия. Ты давно пришла?

– Минут сорок назад.

– Ты застала мое завершающее выступление, – Анна зовет официанта и что-то заказывает. Я соглашаюсь на любую еду, доверяя ее вкусу. Да и мне вряд ли кусок полезет в горло.

Тем не менее, постепенно неловко сходит на нет. Готовят в этом месте действительно неплохо, а Анна внимательно слушает мои рассказы про учебу и работу. В конце концов, когда мы опустошили наши тарелки, и вечер вроде как подходил к концу, я набралась смелости и сказала:

– Мне очень понравилось, как вы пели. Правда.

– Спасибо, – улыбается Анна. Она делает глоток вина и вдруг говорит: – Знаешь, я рада, что мы с тобой познакомились. Я давно этого хотела.

– Да? – я искренне удивлена. Что во мне может интересовать Анну? Или это ее исполнить долг перед мужем, наладить отношения с его дочерью? – Почему?

– Твой папа много рассказывал о тебе, – просто отвечает мачеха. – Он тебя очень любит, гордится тобой, ты его единственный ребенок. А у меня нет детей, и я хотела, не знаю… Мне было бы интересно с тобой общаться. Саша это моя семья, а ты ее часть, и я совсем не хотела тебя игнорировать или что-то в этом духе.

Я была не готова к такой ее откровенности. Она сказала это так просто, без напыщенности и самомнения, и я подумала, что именно в этот момент она меньше всего похожа на гламурную женщину с фотографий своих аккаунтов в соцсетях.

– Почему вы мне об этом раньше не сказали?

– Мне казалось, что ты была не готова со мной общаться, и Саша мне об этом говорил. Я не хотела на тебя давить или пугать, всегда тяжело, когда родители разводятся и создают новую семью. Мы с твоим папой много говорили и решили отпустить ситуацию и дать времени все решить.

Не готова? Да я ее терпеть не могла, и думаю, она прекрасно это знает. Она просто не может не знать, что о ней судачат люди, и моя мама в том числе, и что я все это слышу и верю. Но меня поражает, как Анна все это преподносит. Будто она ни в чем меня не винит, понимает мои чувства. То есть, понятно, что они с отцом поженились, когда мне было уже семнадцать, и никто бы не заставил почти взрослую девушку считать Анну своей новой матерью, так что ей нечего от меня требовать и ждать. Но получается, что все эти три года она думала обо мне и даже разговаривала с папой об этом, так что ли?

Я сама не знаю, нужно ли мне верит Анне, или она просто искусно притворяется и манипулирует. Меня захлестывает слишком много чувств и сомнений, и это явно отображается на моем лице, потому что мачеха спрашивает:

– Все хорошо?

Я киваю. Она переводит разговор на другую тему, не требуя от меня ответа, и я ей благодарна.

Анна снова подвозит меня до дома. Я очень надеюсь, что мама не увидит это в окно, ведь она каким-то образом знает, как выглядит машина Анны.

– Это был очень хороший вечер, – лепечу я.

– Я тоже прекрасно провела время. Хочешь, сходим куда-нибудь еще?

Я вдруг выдаю, абсолютно не подумав:

– Мне бы хотелось обновить мой гардероб, но я не умею выбирать вещи и косметику. Папа скоро даст мне немного денег, вдобавок к моим заработанным Может, сходите со мной по магазинам? – последнюю фразу я проговариваю неуверенно.

– Конечно, напишешь мне, когда соберешься, – радостно отвечает Анна.

5

Разговор с мачехой в ресторане произвел на меня такое впечатление, что я не могу успокоиться уже несколько дней. Я не понимаю, что именно меня шокировало. То ли то, что образ Анны, как поверхностной глуповатой и ветреной женщины рушится на глазах, то ли то, что она может притворяться, чтобы что-то мне сделать. Я не знаю, что, но не готова просто так поверить в ее искренние семейные чувства ко мне. Поэтому я особенно рада, что сегодня мы увидимся с папой. Мне есть о чем у него спросить.

За обедом, на который я пришла домой из универа, а мама из библиотеки, я ковыряюсь в тарелке, вся в своих мыслях.

– Милена, что с тобой?

– Все нормально, – пожимаю я плечами.

– Ты какая-то грустная в последнее время. Что-то с учебой?

– Нет. Почему ты спрашиваешь только про учебу? – вдруг взъедаюсь я. – У меня может быть есть личная жизнь.

– В твоем возрасте серьезные проблемы в личной жизни… – отмахивается мама.

– Мне уже почти 21 год, – говорю я.

– Милена, – вздыхает мама. – Ну я же знаю, что ты порядочная девушка и думаешь в первую очередь об учебе. Все остальное еще успеется. Это же ты вечером встречаешься с отцом?

– Да. У него дома.

– Надеюсь, без его куртизанки.

Я роняют кусочек картошки себе на колени.

– А почему ты про нее говоришь?

– А что такого? – в свою очередь удивляется мама. – Видела ее недавно на улице, одетую как на панель, вот и подумала, нечего тебе это разврат еще и рядом с Сашей видеть, он же твой папа, не должен ассоциироваться у тебя с чем-то таким.

– Она работает сегодня, – выдавливаю я.

Мне так хочется спросить у мамы, что же Анна сделала всем такого плохого, чтобы понять, откуда эти слухи. Но я знаю, что это неуместно, да и мне немного страшно. Не хочу расстраивать маму и расстраиваться самой.

Вечером мы с папой пьем чай с пирогом, который испекла Анна. Поговорив о том о сем, повисает пауза, в которой я размышляю, как завести интересующую меня тему.

– Анна сказала, что вы пойдете по магазинам, – сам начинает отец.

Я облегченно вздыхаю.

– Да, наверное, на следующей неделе, у меня смены в пиццерии до конца этой, одна работница заболела.

– Хорошо, что все налаживается.

Эта его фраза становится спусковым крючком для меня. Я пересказываю отцу, то что мне говорила мачеха.

– Это правда? Она действительно хотела познакомиться со мной? И вы даже обсуждали эту проблему?

– Конечно. Почему ты считаешь, что мы не должны переживать? Ты моя дочь, я хочу, чтобы ты была счастлива, не страдала из-за того, что я снова женился. А Анна теперь часть нашей семьи, и, конечно, она хотела бы быть в хороших отношениях с моей дочерью, чтобы я не переживал. Тем более, ты ей нравишься. Это, конечно, немного личное, но она хотела бы иметь ребенка, и она любит помогать и заботиться о своих близких. Так что ничего удивительного.

Понятно, что Анны нет детей, куда ей с ее-то характером и привычками иметь младенца. Несмотря на все рассказы отца о ее замечательных качествах, я все равно смутно представляю Анну матерью. Но я уже не ребенок. Со мной можно быть подругами, а не нянькой, которая вытирает рот и учит уроки. Этого она хочет?

У меня на языке снова вертится вопрос о том, откуда все эти слухи о ней, она не может быть такой из себя прекрасной, но я не задаю его. Папа любит ее, я знаю, и вряд ли захочет об этом говорить. А может, эта тема ему неприятна, и, как и с мамой, я не хочу его огорчать.

– Я попробую относиться к ней терпимее, – я говорю честно. От меня никто ничего не требует, но раз уж я сама заварила всю эту кашу своим интересом к мачехе, то отступать и снова презирать и игнорировать ее глупо. Если она поступит со мной плохо, то я буду к этому готова, ведь не особо ей доверяю. А если нет, то хотя бы смогу ходить к отцу без страха ее встретить, потому что буду знать: она не так уж и ужасна.

Папа благодарно обнимает меня и я, как в детстве, вдыхаю запах его одеколона. Мы с мамой редко обнимаемся. Она не любит всю эту чувственность. Свою любовь к друг другу мы выражаем рациональными поступками и словами, но, хоть я уже взрослая, меня все равно радуют нежности.

Правда, на следующий день на работе мое настроение портится. Убирая посуду со столика, я умудряюсь опрокинуть стакан с недопитым томатным соком. И конечно, он проливается не на мой фартук официантки, а на низ джинсов. Моих самых красивых джинсов.

Я иду в таком виде к шкафчикам работников, чтобы переодеться в лосины, которые запасливо приберегла как раз на такой случай. Это, конечно же, старые растянутые лосины, в которых я дохаживаю до конца смены, и, к моему ужасу, меня в них видит управляющий. Это молодой парень, всего на несколько лет старше меня, к которому я питаю чувства.

Поскольку я всегда следовала маминому совету сначала учиться, да и не считала, что мне нужна личная жизнь с моей-то внешностью и всем остальным, то никогда не обращала внимания на мальчиков. Но в пиццерии нет мамы, и нет учебы, так что я впервые влюбилась. И вот уже два месяца не знаю, что с этим делать. Наверное, прежде чем пытаться флиртовать и привлекать его внимание по нерабочим вопросам, стоит сначала нормально одеться, и разговаривать, не опуская глаза. Да и флиртовать сначала нужно научиться.

Моя мама вряд ли мне в этом поможет. Но вот Анна точно поможет подобрать одежду, чтобы выглядеть сногшибательно, прямо как она. Я, понятное дело, не скажу ей истинную причину. Просто обновление гардероба и смена стиля.

По дороге домой я впервые звоню мачехе. Мы договариваемся пойти на шоппинг в следующую пятницу, и мое настроение улучшается. Хоть какой-то разнообразие в моей жизни.

6

Как назло, в пятницу у мамы сокращенный рабочий день, и она дома, когда я собираюсь на встречу с Анной. Мне приходиться придумать маме, что я иду в торговый центр с Вероникой, потому что уйти просто так я не смогу, она будет волноваться. По пути я думаю, что, наверное, стоит предупредить Веронику о ее фигурации в моем вранье, вдруг мама спросит у нее что-то, встретив на улице, или когда Вероника придет в гости.

От мысли об этом я останавливаюсь посреди улицы, мешая людям пройти к автобусной остановке. Что же я делаю? Мало того, что у меня какие-то тайные отношения с Анной, так я еще и вру об этом. Еще пару месяцев назад я и помыслить не могла, что вляпаюсь в такую историю. Но теперь уже поздно, да и я сама не хочу пока прекращать общение с мачехой, хотя понимаю, что это неправильно. А с другой стороны, что в этом страшного? Она ничего плохого мне не делает. Пока что.

Мы с Анной проводим в торговом центре весь вечер. Она сразу тащит меня не в дешевые бутики массмаркета, где я привыкла одеваться, а в магазины подороже.

– У меня может не хватить денег, – упираюсь я.

– Я доплачу, если что, – весело отвечает она. – Если тебе так неудобно, можешь потом вернуть, но лучше считай, что это мой подарок на все твои предыдущие дни рождения.

– Тогда уже подарок на мою грядущую днюху, она явно ближе, чем прошедшие.

– Ну уж нет, на твой день рождения в феврале я подарю тебе что-то другое.

Она что, уже так далеко распланировала? Я не уверена даже, что наша идиллия продлиться так долго, еще же три месяца.

Мы заваливаемся в бутик и Анна сразу оказывается в своей стихии. Она обводит руками ряды с одеждой:

– Ну, что бы ты хотела?

Я с легкой тревогой смотрю на стильную, яркую и дорогую одежду. Я привыкла носить классические невыразительные цвета, и не знаю, как выразить, какой стиль хочу подобрать.

– Я бы хотела, наверное, что-то, как у тебя, – смущенно говорю я.

– Здорово, но будет лучше, если ты создашь свой образ. Давай попробуем совместить что-то как у меня, и твою индивидуальность, – Анна подмигивает мне.

В примерочной я примеряю несколько платьев, джинсов, кофт и свитеров. Они все мне нравятся, как ни странно, ведь одежда вроде бы похожа на то, что носит мачеха, но при этом и мне идет.

Я покупаю некоторые из них, потому что сразу так резко я не готова полностью менять свой невзрачный гардероб. И вдруг кто-то решит, что я похожа на Анну.

– Деньги еще остались? – я киваю. – Здорово, тогда идем за косметикой.

Я покорно следую за Анной, по пути уверяя ее, что мне не нужна косметика, я за естественную красоту, а моя внешность самая обычная, зачем мне тратить деньги на то, что просто создаст иллюзию, что я неотразима.

– Ты очень красивая, – говорит Анна в магазине, когда мы измазали всю тыльную сторону ладони разными оттенками помад и теней для глаз. – Просто будь уверенна в себе, и все будут считать тебя невероятной.

– Для этого нужно наносить косметику?

– Нет, косметика и одежда это просто помощники. Главное, то, что ты думаешь внутри себя. Говори себе, что ты красивая, интересная и умная, повторяй это каждый день, не обращая внимания на всяких дураков вокруг.

– А если это не так, и я дура?

Анна смотрит на меня, и вдруг в этом взгляде я ловлю какую-то нежность, будто она видит во мне себя молодую.

– Это не так. Я говорю тебе это. Если не веришь себе, значит поверь мне. Зачем мне тебе врать?

Это явно риторический вопрос, и хотя я все равно подозреваю Анну в чем-то, мне приятно, что она может так обо мне думать. Мама редко делает мне комплименты. Она говорит, что я я и сама должна знать, что она меня любит, а детей нельзя перехваливать. А папа, ну, он мужчина. Скупая похвала за дело. Я знаю, что мои родители думают обо мне хорошо, но порой хочется слышать вот такие слова.

Просто Анна другая, поэтому мне так легко говорит всякие комплименты. Она себя любит, знает, что она красивая, умная, даже если это не так для каких-то людей, она знает себе цену. А моя мама себя не любит. Она постоянно рассказывает, как поправилась, или что после 55 лет начнется закат и внешность посыпется. Она дергается от любого намека, что могла что-то не так сделать. Мама говорит, что никто не обязан тебя любить, что нужно вести себя прилично, говорить тихо, быть со всеми вежливой. И я, глядя на нее, считаю, что я самая обычная, ничем не выдающаяся, хотя порой мне хочется чего-то большего, например петь во весь голос на празднике, или признаваться в любви, без страха глядеть в глаза людям и плевать на их мнение. Но это только мои фантазии.

Анна в итоге все-таки уговаривает меня купить немного косметики. Я думаю, что в этом нет ничего страшного, даже моя мама красит ресницы и губы. Если я начну краситься фиолетовыми тенями и красной помадой, это не сделает меня похожей на мачеху.

В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что мы с Анной носимся по торговому центру, смеемся, машем пакетами с покупками, она берет меня по руку, поправляет мои волосы, и я чувствую себя легко и расслабленно. Можно представить, что мы две подруги, несмотря на разницу в возрасте. Или мама с дочкой. Я мотаю головой. Нет, лучше подруги. Да, она моя новая подруга. Нужно уверить свое сознание в этом, потому что принять факт, что я чувствую себя с моей мачехой, как с семьей, слишком страшно и сложно.

Мы сидим в небольшом уютном кафе, пьем кофе с пирожными.

– Тебе понравилось? – спрашивает Анна.

– Да, спасибо большое.

– На здоровье.

Раз уж мы стали типа близки, я решаюсь задать вопрос, который давно хотела. То есть, у меня много вопросов к Анне, но пока уместно спросить только это.

– Ты так здорово поешь, но почему только в ресторане? Почему ты не пытаешься куда-то пробиться? – уже спросив, я думаю, что, может, у Анны какая-то травма или неприятная история, связанная с ее карьерой певицы, и мне не стоило это бередить, но слово не воробей.

Анна улыбается, обдумывая ответ.

– На самом деле, я сама мало что сделала, чтобы развиться как певица. Я родилась в этом городе, потом поехала в столицу, потому что здесь меня не устраивал универ. Училась на филолога, как ты знаешь, а потом бросила. Пыталась развиваться в творчестве, ходила на курсы, танцевала, пела, но мне пришлось вернуться сюда.

– Почему?

Анна пожимает плечами:

– Не сложилось. Так бывает, не всегда все в жизни получается. Наверное, невероятные амбиции о покорении столицы и великой славе были просто не моим. Здесь мне лучше, мой родной город, близкие люди. Я стала работать преподавателем по вокалу, а потом меня стали приглашать петь на мероприятиях. Так что я все-таки исполнила свою мечту, более-менее востребованная певица в городе. Пусть и с населением в двести тысяч.

– Но тебе не обидно?

– Нет. Жизнь складывается так, как надо, она сама тебя ведет. У меня любимая работа, прекрасный муж, друзья. Я довольна своей жизнью.

Простота, с которой Анна рассказывает о своих разочарованиях и неудачах, снова меня поражает. Как же так получается, что все вокруг считают ее страшно высокомерной и расфуфыренной? Почему на фотках в соцсетях она выглядит совсем не такой, какой является на самом деле? Может, мне нужно перестать уже об этом думать, откинуть все эти слухи и стереотипы, и составить свое собственное мнение об Анне? Но хорошее отношение к мачехе не сулит мне ничего веселого в жизни, я же должна буду бороться со всеми этими людьми, считающими ее ужасной. С мамой. Нет, еще слишком рано. Я выяснила далеко не все.

И все же, хоть Анна и разоткровенничалась со мной, я не решилась в этот вечер задать ей вопрос о том, что заставляет людей вокруг так дурно о ней отзываться. Потому что еще не время. Или потому, что в глубине души я догадываюсь, каким будет ответ.

7

Я рассказываю Веронике о том, что общаюсь с мачехой. Мне приходится, потому что я боюсь, что не зная о моем прикрытии, Вероника случайно выдаст мою тайную жизнь. Она не смеется, не язвит, только спрашивает:

– Ты правда думаешь, что она тебя любит?

– Слушай, любовь это слишком сильное слово.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.