bannerbanner
Царство забытых воспоминаний
Царство забытых воспоминаний

Полная версия

Царство забытых воспоминаний

Язык: Русский
Год издания: 2024
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

– В некоторых вопросах, пожалуй…

Руслан очень серьезно смотрел на сына, и ему вспомнилось вдруг как он провожал в последний путь своих родителей. Их уход – это было навсегда. А переезды, клятвы о дружбе и любви, детские страхи, которые, казалось, оставались в маленьких головах надолго – это все было вовсе не это странное «навсегда». Это было временным. Но ведь и сама жизнь – она тоже была временной…

С Германом они иногда говорили о смерти, рассуждали о том, что жизнь циклична, что за рождением идет смерть, и это нормально. Но у его сына еще не было столкновения с этой самой смертью, и он, наверное, все равно не мог полностью осознать, что это такое. Только лишь предполагать.

И Руслан очень надеялся, что мальчику еще не скоро придется столкнуться с этим понятием, но следующий вопрос сына натолкнул его на мысль, что, увы, вероятно, это случится достаточно быстро и в ближайшее время.

– Слушай, пап, а мы можем сходить сегодня к дому Микиты?

Руслан замялся, подбирая ответ. Что он мог ему сказать, кроме как короткое «нет», без особых объяснений причин?

– Нет. – Ответил он, а потом поспешно добавил, – у меня много дел. Нужно посмотреть, что там на маяке, к тому же, мне сегодня должны передать все дела… Мужчина, который все это время работал смотрителем, хочет мне что-то показать.

Разумеется, никто ему ничего показывать не должен был. Руслан знал этот маяк как свои пять пальцев, а нынешний смотритель мог ему передать только документы да фонарь, с которым он поднимался по лестнице наверх.

К радости Руслана, Герман очень легко согласился с этим ответом.

– Ладно. Погуляю тогда на пляже. Вдруг Микита тоже туда придет.

«Это вряд ли», – подумал отец, но заставил себя улыбнуться.

– Погуляй, конечно. Принесешь красивые камни и ракушки?

Герман посмотрел на него с каким-то странным выражением лица.

– Пап, мне уже не пять лет, – возмутился он. – Зачем мне эта ерунда?

Казалось, Руслан обиделся.

– Это не ерунда. Это дары моря.

– Угу, – усмехнулся мальчик. – Пусть будет так. Дары. Но я не ребенок, чтобы их собирать и тащить в дом.

– Ладно, – Руслан кивнул, но в душе ему стало немного обидно. Когда его сын стал таким серьезным и перестал радоваться мелочам, которые когда-то приводили его в восторг?.. Это было грустно.

«Со временем он снова привыкнет к этому образу жизни, – вспомнил он слова Иванны перед их отъездом, – все снова станет нормально, как раньше».

И Руслан очень надеялся, что так оно и будет, и что его мудрая жена снова окажется правой.

* * *

Девочку, которая играла около самой кромки воды, Герман приметил почти сразу. В школе он не особо общался с девчонками, изредка прибиваясь то к одной, то к другой компании мальчишек, и сегодня тоже решил не изменять своим принципам.

Девочка, услышавшая шаги, обернулась. Оказалось, что она что-то рисовала на песке, но что именно, с такого расстояния, понять было невозможно.

Герману было любопытно посмотреть на рисунок, но он посчитал, что тогда придется познакомиться с его автором, а делать это он совершенно не хотел. Поэтому мальчик лишь скользнул взглядом по незнакомке, а потом ускорил шаг, чтобы девочка поскорее пропала из поля его зрения.

Спиной он чувствовал, что она провожает его взглядом, но оборачиваться не стал, чтобы не показать свою заинтересованность.

Герман прошел еще немного по пляжу, до небольшой бухты, которая называлась Косая. Отец рассказывал ему когда-то, что такое название ей дали из-за расходящихся в разные стороны камней, которые когда-то были скалами.

Он остановился около большого валуна, потом залез на него, и принялся рассматривать спокойную гладь моря. Над головой кричали чайки, пахло солью и водорослями.

Герман вспомнил, что раньше они с Микитой очень любили приходить сюда и играть: один из них обязательно был корсаром, а другой – капитаном вражеского судна, которые вез провизию в соседнее государство.

Мальчик сел на камень, осторожно, чтобы не свалиться, и обхватил колени руками. Он погрузился в приятные воспоминания из детства, в которых они с Микитой в шутку, а, порой, очень даже всерьез, ругались на тему того, кто в этот раз будет корсаром, работающим на своего правителя. Никто из них не хотел быть капитаном чужой страны.

«Как это было глупо, – подумал Герман и покачал головой, – мы ведь даже корабль пытались построить из какого-то мусора. Как маленькие».

Он не хотел признаваться даже самому себе, что и сейчас с удовольствием бы поиграл во что-то такое. Ему нельзя, он ведь уже совсем взрослый! А взрослые не играют в глупые детские игры.

«Интересно, если я уйду и попробую дойти до дома Микиты, отец заметит мое отсутствие?», – промелькнуло в голове у Германа, и он посмотрел на маяк, возвышающийся невдалеке как безмолвный страж.

Мальчик осторожно встал, чтобы случайно не свалиться с камня, и переступил с ноги на ногу, испытывая странное чувство: смесь восторга от предстоящего «дела» и опасения, что он попадется и отец его отругает.

Желание повидать друга детства, с которым у него было связано множество замечательных воспоминаний, почти перевесило страх быть пойманным, как внезапно произошло нечто необычное.

Чайка, большая, белая и жирная даже по меркам чаек, которая до этого кружила над его головой и бухтой, вдруг спикировала вниз с диким криком. Когда Герман поднял голову, он увидел эту птицу так близко от себя, что взвизгнул от неожиданности.

Чайка пролетела едва ли не в нескольких десятках сантиметров от его головы, и порыв ветра от ее огромных крыльев чуть не сорвал с Германа панаму. Он интуитивно взмахнул руками, стараясь отпугнуть птицу, а потом едва не упал с валуна, на котором стоял.

Когда чайка отлетела от него на приличное расстояние, Герман осторожно и быстро, насколько это было возможно, слез с камня обратно на песок бухты.

Косясь на сумасшедшую птицу, он поспешил в сторону дома, решив, что в этот день ему приключений хватит с головой.

Глава 5. Дорожка из светлячков

В эту ночь Герману снова не спалось. Он опять, как и накануне, рассматривал потолок со старыми звездочками, и испытывал странное желание. Ему хотелось встать и пойти гулять, снова выбраться тайком из дома, и пройти на пляж.

Воспоминание о светлячках у маяка не давало ему покоя с того самого момента, как он лег в кровать, которая была ему не очень по размеру. Когда он за ужином пожаловался на это отцу, тот пожал плечами, погруженный в свои мысли, и пообещал сыну, что займется этим вопросом сразу же, как на это будет время.

Впрочем, Германа не слишком смущала кровать, в спинку которой почти упирались его ноги, а вот загадочные светлячки, которые вели себя максимально странно – очень даже.

Ему чудовищно хотелось увидеть их неестественный «танец» еще раз, убедиться, что ему это все не приснилось и не привиделось. И, одновременно, было чертовски страшно.

Мальчик сел на кровати, поняв, что смысла противиться себе больше нет, и задумался. Отец еще не заступил на смену в должности смотрителя, и решал вопросы с домом и обустройством, был вымотан и, скорее всего, спал в своей кровати без задних ног.

Это означало, что и в эту ночь Герман может выбраться и вернуться незамеченным.

Осознание этого факта немного его успокоило, а мысль о том, что следует убеждаться в том, в чем сомневаешься, прежде чем делать какие-то выводы, повлияла на решение. Отбросив все сомнения и одеяло, Герман вскочил с кровати и принялся одеваться.

Если у этого маяка и его света была какая-то загадка и тайна, то он просто обязан был ее разгадать!

* * *

Герман осторожно вышел из дома, стараясь выбирать половицы, которые меньше всего скрипят. Впрочем, это бы ему было не нужно, потому что из спальни отца доносился громкий, немного булькающий, храп.

Руслан действительно очень устал за этот день, и спал глубоким сном, так что он не проснулся бы даже если бы Герман поднес орущий будильник прямо ему к уху.

Выходить из дома было волнительно: когда страх быть пойманным отступил, ему на смену пришло любопытство. Чем так манил свет маяка тех светлячков? Почему они так странно двигались, из-за чего, что стало тому причиной? Может быть, они были больны? Заразились каким-то особым светлячковым вирусом?

Герман взращивал внутри себя надежду, что он, понаблюдав за светлячками, сделает какое-то важное научное открытие. Он уже представлял, как его вызывают в школе, прямо в актовом зале, на сцену и просят рассказать об исследовании насекомых, которое он провел.

И он расскажет.

В красках: как выходил под покровом ночи из дома, ничего не боясь, как следил и фиксировал изменения в свете маяка, погоде и светлячках. Как сделал выводы, которые стали настоящим научным прорывом в… в…

Тут фантазия Германа дала сбой, потому что он никак не мог придумать, чем наблюдения за светлячками могли помочь человечеству. Но он очень надеялся, что могли.

Ради этого стоило выйти в прохладу ночи и остаться один на один со странными насекомыми, которых так завораживал свет старого маяка.

* * *

Осторожно ступая по песку, так, словно он был битым стеклом, Герман подошел поближе. Уже издали он увидел, что свет от маяка идет как-то странно, слишком необычно… А, быть может, это были только фантазии двенадцатилетнего мальчика?.. Кто знает, кто знает…

Герман подошел на пару шагов ближе. Остановился. Прищурился. Сделал еще пару шагов.

Ничего. Светлячков не было. Был только свет и совершенно чистое небо, на котором рассыпались миллиарды звезд. Ничего необычного, ничего странного. Даже чайки спали, и некоторые из них прикорнули прямо на валунах около маяка.

Мальчик вздохнул. Кажется, вчера ему и правда все привиделось, может быть от усталости от долгой дороги, а может из-за стресса, вызванного переездом. Потому что сейчас все было нормально – ни каких-то светлячков, ни странных их танцев… Вообще ничего необычного. Все, как и раньше. Просто маяк, просто свет и просто ночь.

«Какой я глупый, – с раздражением на себя подумал Герман, – сам придумал и сам поверил в какую-то чушь!».

Ему стало обидно и горько, что он позволил себе размечтаться и представить, что он может сделать что-то очень классное для мира: интересное открытие или же… или же он просто расстроился, что никакого чуда не произошло.

Он просто пришел ночью на пляж около маяка, вот и все.

Герман фыркнул, испытывая желание резко развернуться и со всех ног броситься назад к дому, а потом снова поднял голову к свету маяка…

И замер.

* * *

Да, несомненно, это были они.

Стайка светлячков, что летала почти попадая в луч света. Они были здесь, они прилетели, они будто сами хотели, чтобы Герман их заметил.

И он заметил, потому что не увидеть это было просто невозможно.

* * *

Герман замер, во все глаза глядя на свет, который исходил от маяка, и устремлялся в море. Что-то в нем казалось ему другим, и то, что он, еще маленьким мальчиком, видел сотни раз, выглядело теперь иначе.

Сперва Герман подумал, что дело в том, что он повзрослел, и теперь этот луч света не кажется ему чем-то волшебным.

Потом, что он слишком долго не смотрел вот так на свет маяка. Он даже пытался себя убедить в том, что ему этот танец светлячков просто кажется, но все это было неправдой.

Светлячки были здесь и они были вполне себе реальны.

* * *

Они начали двигаться. По удивительной траектории, так, как не двигаются подобные насекомые. Светлячки то подлетали к дорожке света, то отдалялись от нее, а потом…

А потом они начали образовывать спираль.

Герман готов был поклясться всем, чем угодно, что светлячки выстроились в спираль, и кружили, кружили, кружили, помигивая своим светом… Будто обхватывали луч света от маяка, словно тот был толстым канатом, натянутым между небом и каменным строением на утесе…

«Нет, так не бывает… неужели мне это не кажется? Может, я на самом деле не здесь, а задремал в своей кровати, строя планы пойти к маяку? Или я все же здесь, но от усталости мои глаза воспринимают все это как-то иначе, искажаются, что ли…»

Но это все было не то. Дело было не в этом. Ни одно рациональное объяснение не могло бы пролить свет на то, что происходило у мальчика прямо перед глазами. Только одно слово и подходило: «чудо».

Осторожно ступая по песку, Герман стал подбираться ближе.

Шаг, шаг, еще шаг, медленно. Чтобы, не дай бог, не спугнуть светлячков или чтобы не привлечь их внимание к своей особе.

Герман не смог бы внятно сказать, чего он боялся больше – того, что они улетят прочь или что стайкой полетят на него.

Он, как завороженный, остановился и принялся смотреть во все глаза.

Вот светлячки, продолжая кружить по спирали, потянулись вверх, в сторону сияющей на небе луны.

Вот они стали моргать своими маленькими фонариками, словно подавали какие-то сигналы кому-то невидимому.

Вот замерли, а потом снова принялись двигаться в сторону луны. Казалось, их количество только увеличивалось, потому что эта удивительная спираль не заканчивалась. Герман смотрел вдаль настолько, насколько ему позволяли его слабые человеческие глаза, но не видел, что светлячки улетали в стороны. Они будто растворялись в темноте или лунном свете.

И их было много. Чертовски много. И все он кружили около луча света, то есть «снаружи», из темноты к ним не присоединялись другие сородичи. И, как бы странно это не было, дорожка-спираль из светлячков не заканчивалась.

«Как такое возможно?», – растерянно подумал Герман, пытаясь понять, что происходит с насекомыми. И он бы обязательно (ведь Герман был умным двенадцатилетним мальчиком) нашел бы какую-то причину такому странному поведению светлячков, если бы не внезапно, один птичий бог знает от чего, не проснулась чайка на одном из камней.

Она вскинула крылья и издала такой громкий крик, что мальчику показалось, что его могли услышать даже в деревне.

Он вздрогнул от неожиданности и повернулся в сторону напугавшей его птицы.

Что-то около камня, на котором еще совсем недавно спала чайка, было странным… Птица сорвалась со своего спального места и устремилась в черное небо, мелькнув на нем яркой белой запятой.

А мальчик продолжил всматриваться в камень, потому что ему вдруг показалось, что около него кто-то стоит.

На миг Герману стало страшно, но он быстро успокоил себя тем, что, даже если на пляже есть кто-то кроме него, этот кто-то – ребенок. Потому что то, что стояло около камня и отдаленно напоминало человеческую фигуру, было небольшим. Наверное, даже меньше него самого.

Это нечто задвигалось и направилось в его сторону. Это действительно был человек, исходя из роста – точно мальчик или девочка.

Герман прищурился, рассматривая фигуру. Что-то в ней казалось ему знакомым… И это ощущение не позволяло страху пробраться в глубину его сердца.

Фигура начала приближаться. И когда подошла очень близко, так близко, что у Германа появилась возможность ее рассмотреть, он понял кто это был…

– Микита? – удивленно спросил он, не веря своим глазам.

Глава 6. Микита

– Привет, – лучший друг детства поднял руку и помахал ему.

Он был одет в просторную клетчатую рубашку, которая явно была ему не по размеру, серые брюки и бежевые кроссовки. Герман помнил эти кроссовки – их ему привез старший брат из поездки заграницу. Микита ими очень гордился и всегда говорил, что они фирменные и им сносу не будет.

Видимо, действительно не было.

– Привет… – растерянно отозвался Герман. – Ты как тут оказался?

– Просто шел на свет, шел и пришел, – Микита улыбнулся, сверкнув голубыми глазами.

Какое-то время, очень небольшое, они помолчали.

– А я вот назад вернулся, – все так же растерянно сказал Герман.

– Я знаю. Как тебе город?

– Скучно. Там все не так… Все не то, но я за эти годы привык.

– Годы… – Микита, казалось, посмаковал это слово, покатал на языке. – Да, ты подрос и изменился.

– А ты точно такой же мелкий. Вообще не поменялся!

– Сколько лет тебя не было? – спросил Микита, пристально и как-то очень серьезно глядя на друга.

Герман переступил с ноги на ногу.

– Пять лет. Я пять лет назад уехал. Ты не помнишь?

– Отчего же… помню. Просто время тут летит – ух! Не угонишься.

Наконец, оцепенение спало и Герман бросился обнимать своего лучшего друга.

– Черт, Мик, я так по тебе скучал! Ты почему на мои письма не отвечал?! – с обидой в голосе спросил Герман и отстранился. – Я столько раз тебе писал.

– Сюда не доходят письма, – грустно улыбнулся Микита и взъерошил пятерней пшеничного цвета волосы. – Так бывает.

– Как это не доходят? – удивился Герман. – Все доходит. Папа писал своим приятелям по деревне, они нам отвечали. И дядька, что пришел на папину должность, тоже ему иногда писал со всякими дурацкими вопросами про маяк… А потом они номерами обменялись, когда у нас телефон появился… Проворонил мои письма или отвечать на них не хотел – так и скажи!

– Да нет, нет, – его друг покачал головой, – я правда не получал никаких писем. Если бы получал, то точно ответил бы тебе, зуб даю.

Герман хотел было поворчать, что зубы Микиты ему ни к чему, но не стал. Радость от встречи со старым другом была больше, чем мелкие обиды на то, что он игнорировал его письма. Может, правда не доходили по каким-то причинам, и Микита был вообще не при чем?

– Ладно, – примирительно сказал он, рассматривая друга. Что-то в его внешнем облике смущало Германа, но он никак не мог понять, что именно. – Как у тебя дела?

Микита помялся.

– Да вроде ничего. Столько всего нового случилось.

– Еще бы! Ты вообще отсюда никуда за это время не выезжал? В город не ездил?

Раньше родители Микиты иногда брали его с собой в свои рабочие поездки в город – отец и мать держали в деревне магазинчик.

– Нет, не ездил. Я теперь больше всего времени провожу тут.

– Поня-ятно, – протянул Герман. Ему показалось это очень скучным: просто жить в деревне, которую знаешь вдоль и поперек, и вообще никуда не выбираться… брр. Скучнее не придумаешь. Особенно, когда твой лучший друг уехал «навсегда» в город.

– А вы почему решили вернуться? – спросил Микита.

– Да как-то… – Герман замолчал, подбирая слова. Рассказывать о том, что жизнь в городе у их семьи вообще никак не задалась, не хотелось. Они же тогда показались бы другу полными неудачниками – уехали туда, где столько возможностей, а потом вернулись в их маленькую деревню. Да даже не в деревню, потому что она была не рядом с маяком, а именно в старый дом к этому самому маяку. Это звучало не очень и признаваться в таком мальчику не хотелось. – Так получилось. – Сказал он. – Мы уезжали из-за бабушки с дедушкой, но им стало лучше, так что была возможность вернуться. Ну и ты знаешь моего отца, ему без моря и маяка плохо.

Микита кивнул. Он прекрасно помнил крупного и добродушного Руслана, который знал множество удивительных историй, и которыми с радостью делился с деревенскими ребятами. Было логично, что вдали от привычного уклада жизни такой человек быстро бы стал грустить и хотеть вернуться.

– Здорово, что ты снова здесь, – улыбнулся мальчик.

– Ага! – с воодушевлением воскликнул Герман. – Теперь будем много времени вместе проводить, круто же, да?

– Увы, не получится, – просто сказал Микита и постарался снова улыбнуться.

– Взрослые дела… – протянул Герман, а потом шутливо пихнул друга локтем в бок, чтобы показать, что он не обиделся, – понимаю. У самого так же.

Он врал. Дел у Германа не было никаких – в школу его еще не записали, была какая-то «проблема с бумагами у дотошных бюрократов» – как сказал его отец. Что такое «дотошные бюрократы» Герман не знал, но против них ничего не имел – если в школу ходить пока не надо, так это было благом, а не горем. Тем более, что в новой школе он никого не знал бы, ну, кроме Микиты, так что это было бы сложно, а не весело.

Пока они болтали, стал приближаться рассвет. Небо на востоке постепенно окрашивалось в нежные оттенки, и Микита вдруг стал более взволнованным, чем обычно.

– Приходи сюда завтра ночью, – попросил Микита, – погуляем. Я тебе много чего интересного покажу. А сейчас мне уже пора. Да и тебе тоже.

– Ладно, – кивнул Герман, – приду. Надеюсь, папа не спалит, что я ночью из дома убегаю. А то кричать будет.

– А ты аккуратненько.

– Давай может днем встретимся? – предложил Герман. – Побродим по пляжу, как раньше, сходим в Косую бухту.

– Днем я не могу, – отрицательно покачал головой Микита.

– Дела какие-то?

– Ага, дела.

– Ну ладно, – легко согласился Герман. – Значит, точно приду. Ты мне столько всего должен рассказать! Куда делся тот щенок, которого мы на помойке нашли и попытались бабке Лизе пристроить, как в школе дела, что вообще интересного в деревне произошло за то время, что меня не было. А еще…

Микита прервал этот поток.

– Давай завтра, ладно? Я уже устал и мне пора.

– А, да. Мне тоже, – спохватился Герман, – поспешу пока папа не проснулся. А то точно узнает, что я не дома был, а шлялся по пляжу. Но я ведь не один был. С тобой можно. Хотя… – мальчик замолчал, задумавшись, – если я скажу, что с тобой был, то тебя сдам, а я сдавать тебя не хочу. Вдруг еще и тебе попадет.

– Мне не попадет, не беспокойся. Но говорить про меня точно не надо.

– Не скажу, не скажу, – заверил его Герман, – что я, трепло, что ли, какое? Это наша тайна будет. Как в детстве, когда мы к бухте сбегали тайком.

– Договорились. Тогда… до завтра? – вопросительно сказал Микита.

– Конечно! – Герман хотел его обнять, но решил, что это будет слишком эмоционально и по-девчачьи, поэтому сдержал в себе этот порыв, и просто помахал другу рукой. – До ночи, Микита.

– До ночи, – улыбнулся тот.

Герман поспешил в сторону дома.

– Ты только обязательно приходи! – крикнул ему вслед Микита.

Герман обернулся и снова помахал рукой.

– Обязательно приду! Не сомневайся! Приду!

Глава 7. Новое знакомство

– Лучше сегодня спалось?

– А?

Герман оторвался от манной каши, которую сварил ему отец, и поднял на него голову. Они сидели за столом и завтракали, и мальчик отчаянно старался не клевать носом и не выдавать того, что этой ночью он почти не спал.

– Ты как-то вяло выглядишь, – с опаской продолжил Руслан, – если плохо спал, то я пойму, а если дело не в этом, то может быть, что ты заболел.

– Нет, я не болен, – отрицательно помотал головой Герман, – спал правда не очень. Кровать… она мне маловата.

– Да, знаю, – Руслан потер лоб, – я помню, сынок, займемся ею, когда у меня будет чуть меньше дел. С маяком возникли некоторые сложности.

– А что с ним? – заинтересовался Герман.

– Да прожектор… – мужчина почесал бровь, а потом бороду, которая скрывала крупный подбородок. – Какая-то ерунда, он, как говорит мой сменщик, ночью иногда включается слишком ярко, и мы пока не смогли найти причину.

«Так вот почему светлячки так себя ведут! – промелькнуло в голове у Германа, – а я себе чуть ли не чудеса и научное открытие выдумал. Вот же болван».

– Это опасно? – осторожно спросил мальчик.

Руслан отрицательно покачал головой.

– Нет. Просто странно. И, разумеется, с этим надо разобраться. Не дело, если маяк работает не так, как было изначально задумано.

– Ты справишься. Ты лучший смотритель маяка, кого я знаю, – подбодрил его Герман.

Руслан заулыбался.

– Это приятно слышать.

На миг ему показалось, что лед, который он почувствовал между собой и сыном за эти дни, стал сдавать свои позиции, но почти подросток не был бы почти подростком, если бы одной фразой (а точнее – вопросом) не испортил все.

– Пап, а когда мама приедет?

«Черт побери!» – промелькнуло в голове у Руслана и он сразу как-то подобрался. Он уже чувствовал, что ссора близка.

– Пока не знаю, – ответил он, надеясь, что сын не станет расспрашивать. Но Герман не был бы собой, если бы снова не полез в бутылку.

– Ты мне ничего не говоришь, – возмущенно сказал он, – а я хочу понять, разве это плохо?

– Нет, это хорошо, в некоторых вопросах, – спокойно начал объяснять Руслан, – но, просто пойми, не всегда у людей есть ответы. Особенно такие, какие ты хотел бы услышать.

– Но ты мне вообще никаких не даешь, – довольно злобно сказал Герман. Он почувствовал, что в маленькой груди начинается тряска от нарастающей злости. Ему хотелось по-детски плакать и кричать, обвинять отца (только вот в чем – он так и не понял), может быть, даже пару раз ругнуться.

Герман не мог видеть, что отцу тяжело, что он каждый раз ужасно боится этих вопросов и момента, когда ему придется рассказать сыну правду.

«Этот момент настанет, – подумал Руслан, смотря как у Германа сжимаются и разжимаются маленькие кулачки, – мне придется все ему рассказать, нельзя будет бесконечно скрывать это».

На страницу:
2 из 3