Ошеломленный

Время плана Б.

Я буду жульничать всю игру. В конце концов, в десятом классе я играла злую волшебницу Бастинду. Член жюри отметил, что злодеек злее меня он еще не видел. Опустим то, что жюри была моя мама, но она просто так похвалой не разбрасывается. Конечно же я вставила ее слова в выпускной альбом.

Сегодня эта компания увидит театральное представление. Фрея Кук выступает в качестве хэдлайнера с номером «попытка скрыть свою девственность в окружении привлекательных парочек с сексуальным опытом».

Погнали.

– Я никогда не… целовался с девушкой, – Сантино рядом со мной отпивает из стакана и оглядывает компанию в гостиной. Несколько девушек закатывают глаза и хихикают, делая глоток. Они все пьют, даже Белль, Инди и Лесли! Что же делать? Я ухмыляюсь и повторяю за ними, поддерживая образ женщины, любящей эксперименты.

– Я никогда не была в позе обратной наездницы! – гордо поднимает стакан Белль. Я с непониманием смотрю на ликующую толпу. Обратная наездница? Это какая-то ролевая игра, что ли? Может, девушка одевается ковбоем, а парень пастушкой? Смена гендерных ролей? Очень прогрессивно! Я делаю большой глоток, потому что я играла в ковбоев с соседским мальчиком. Как-то раз он меня связал и шлепал, и его мама, застукав нас, выгнала меня.

Во рту становится сухо, и я быстро делаю еще глоток. Сантино дает мне пять. Супер, когда ты пьешь, ты получаешь пятюню. Как же я хороша в этой игре!

– Я никогда не занимался сексом в машине, – говорит младший Харрис, Букер. Его старший брат Гарет поднимает стакан за Слоан и пьет вместе с Кэмденом, Инди, Ви и Хейденом. У этих ребят, видимо, фетиш на машины. Черт побери, время снова пить! Я присоединяюсь к ним.

– Я никогда не прокалывала ничего ниже шеи, – застенчиво поправляет светлую стрижку пикси Поппи, жена Букера, и отпивает свой напиток. Я пью тоже, размышляя, что же могла себе проколоть милашка Поппи.

Элли с интересом следит за мной, наверное, потому, что она одна из немногих, кто знает о моей девственности. Ну, технически знает. Я не признавалась напрямую, но в прошлом году я пошутила про двадцатипятилетнее проклятье целомудрия, так что, думаю, она все поняла. По крайней мере, она достаточно вежлива, чтобы не поднимать эту тему.

Краем глаза я замечаю, что Мак почему-то расстроен. Черт, он что, осуждает меня за мою ложную распущенность? Еще чего!

Словно видя недовольство Мака, Элли поджимает губы, и я вливаю в себя еще одну порцию алкоголя. Мак склоняет голову и пытается что-то сказать одними губами, но меня отвлекает шепот Сантино рядом с ухом.

– Ты испачкала машину?

У меня вырывается непривлекательный смешок, который выходит из-под контроля и превращается в полноценную истерику. Сантино, кажется, это нравится, потому что я вижу, как он смеется со мной. Ну, я хотя бы не могу разговаривать, когда смеюсь. Пьяной Фрее нельзя открывать рот. Это кончится очень-очень плохо.

Мак все еще сверлит меня взглядом. Нахмурившись, я переключаюсь на свой коктейль. Если я пересекусь с ним взглядом, Мак меня раскусит.

– Я никогда не занималась сексом в общественном туалете.

Черт возьми, звучит весело! Я пью.

– Я никогда не давал в рот за рулем.

Без понятия, что это значит. В рот? За рулем? Этим занимаются в машине? Причем тут вообще рот?

Внезапно Сантино кладет руку на спинку моего стула, и меня обволакивает запах его дешевого одеколона.

– У меня никогда не было тройничка, – говорит кто-то.

Эту фразу я хорошенько обдумываю. Очевидно, что я пью уже не за то, что делала, а за то, что хотела бы попробовать. С такой точки зрения мои ответы выглядят честнее. Может, мне бы и понравился тройничок! Я хотя бы понимаю, что это. Я делаю глоток.

– У меня никогда не было анала.

К черту! Это я знаю. Еще глоток.

– Я никогда не пробовал позу 69.

Ура, снова пить!

– Я никогда не спала со своим начальником.

Пью.

– Я никогда не дрочил в общественном месте.

Пью, пью, пью.

Я потеряла счет количеству стаканов. Кто-то продолжает подсовывать мне добавку, и очередная порция коктейля надежно зажата в моей руке. Внезапно кусок льда падает мне прямо в декольте. Я пытаюсь его поймать, но слишком поздно: он навеки потерян.

Сантино осматривает мою грудь, оценивая ущерб. Лед в меня бросил Мак, который почему-то выглядит сейчас очень злым. Что ему не нравится? Он показывает на меня, затем на дверь. Предлагает уйти? Прямо сейчас?

Откуда-то издалека я слышу еще один голос:

– Я никогда не делал Грязного Санчеса[8].

Все присутствующие издают стон, переходящий в вой. Не знаю почему, но я поднимаю вверх кулак и снова пью. Раздается еще больше аплодисментов, и Сантино придвигается настолько близко, что уже почти сидит у меня на коленях.

Кто бы мог подумать, что обширный сексуальный опыт принесет мне столько популярности? Жаль, что раньше я не занималась сексом. И аналом, и Грязным Санчесом, что бы это ни значило. На полпути ко рту большая, сильная ладонь забирает из моей руки стакан и крепко хватает меня за запястье. Я поднимаю голову и вижу огромного Мака, хмуро смотрящего на меня сверху вниз. Никогда не видела его по-настоящему расстроенным. Мак рывком поднимает меня со стула и выплевывает:

– Мы уходим.

– Но мне весело! – пытаюсь отшутиться я.

– Кук, это не обсуждается.

«По крайней мере, он не назвал меня Куки», – думаю я. Сантино встает рядом и не успевает открыть рот, как Мак устремляет на него свой суровый взгляд. Клянусь, пока он возвышается над бедным парнем, его грудь раздувается, как воздушный шар. Итальянец молча садится на место, и Мак с крепкой хваткой на моем запястье тащит меня за собой. Все присутствующие смотрят на нас с недоумением, и, честно говоря, я разделяю их чувства. Никогда не видела Мака настолько расстроенным. Что случилось? Что я пропустила?

До его серого «Лексуса» мы идем в тишине. Он заталкивает меня на заднее сиденье и сердито топает к водительскому месту. Когда он забирается в машину и давит на газ, я громко икаю. Прежде чем мне удается что-то сказать, икота снова поднимается к горлу, но в этот раз вместе с кислотой.

Я зажимаю рот рукой и высовываюсь в окно.

– Притормози, меня сейчас вырвет!

Мак ворчит и сворачивает на первом же повороте. Не дожидаясь, пока он остановится, я распахиваю дверцу машины и выблевываю все содержимое желудка на асфальт.

Боже мой, почему это так жутко выглядит?

– Меня тошнит кровью! – взываю я к небу.

– Нет, не кровью, – ровно отвечает Мак.

– Я умру! – всхлипываю я, чувствуя, как из носа текут сопли.

– Да не умрешь ты, – тяжело вздыхает Мак.

После небольшой паузы он протягивает руку и сочувствующе хлопает меня по спине.

– Куки, ты пила вишневый гренадин, он красный.

– Ох, – глупо отвечаю я и сажусь, утирая слезы, – я и не подумала об этом.

– Ты вообще мало о чем сегодня думала, – выдавливает сквозь зубы Мак. Кнопки приборной панели освещают его хмурое лицо.

– Что ты хочешь этим сказать? – рычу я и захлопываю дверцу. – Почему ты так злишься на меня?

Мака потряхивает от раздражения.

– Какого черта ты там творила, Кук?

– Веселилась, – ухмыляюсь я.

– Напиться в стельку и врать в этой глупой игре, что делала все эти вещи, не совсем значит «веселиться».

– Откуда ты знаешь, что я этим не занималась?

– Кук, я с тобой почти каждую ночь тусуюсь. Думаю, я бы заметил, если бы ты дрочила в общественных местах и раздавала минеты в машинах.

Я содрогаюсь от последнего, смутно вспоминая, что пила за это. Игнорируя свою реакцию, я расправляю плечи, словно пытаясь саму себя в чем-то убедить.

– Ты не все знаешь обо мне, Мак. Вообще-то до нашей встречи у меня была своя жизнь.

Как он смеет считать, что знает меня как облупленную? Мы никогда не обсуждали наши отношения! Весь прошлый год эта тема почему-то была запретной. Мак вообще не рассказывает о своей сексуальной жизни, но он наверняка с кем-нибудь спит во время своих футбольных поездок. Поэтому меня до глубины души оскорбляет его уверенность в том, что я не делала ничего из упомянутых на вечеринке вещей.

– Несколько часов в день ты меня не видишь, тугая ты башка. Откуда ты знаешь, что я в это время не сижу на Тиндере, свайпая вправо и соглашаясь на свидания? – огрызаюсь я, мысленно ужасаясь при мысли об этих дурацких приложениях для знакомств и моем плачевном опыте с ними.

– И что, правда сидишь на Тиндере? – Мак сверлит меня странным взглядом. У меня перед глазами все двоится, и я не могу понять, что означает выражение его лица.

– Не твое дело! – Я указываю на дорогу. – Просто отвези меня домой. Не хочу больше быть рядом с тобой.

Мак пронзает меня обиженным взглядом и заводит машину. Доехав до моей квартиры, он помогает мне добраться до двери. Сил возразить уже нет, тем более что тошнота снова подбирается к моему горлу.

Не найдя ключи в своей сумке, я чувствую странное желание плакать. Словно читая мои мысли, Мак мягко отодвигает меня в сторону и открывает дверь. Несколько месяцев назад я дала ему запасные ключи, чтобы он присмотрел за Геркулесом.

«Присмотреть», конечно, сильное слово: Геркулес и на километр к нему не подходит. Но Мак проследил за тем, чтобы у кота всегда была еда, вода и чистый лоток, так что, наверное, мне не стоит сейчас так ему грубить.

Мак вместе со мной едет на пятый этаж. Как только он открывает дверь квартиры, я вижу рыжий хвост Геркулеса, убегающего в мою спальню.

– Даже Геркулес на тебя обижен. – Я снимаю туфли, они громко падают на пол.

– Он меня ненавидит, – холодно отвечает Мак. – Я уже успел забыть, какой у него окрас.

– Он просто стесняется, – отвечаю я и иду на кухню за бутылкой воды из холодильника. – Не все любят быть в центре внимания, как ты.

Мак идет за мной и сверлит меня обвиняющим взглядом.

– Ты сегодня вообще не стеснялась, выставив себя полной дурой на вечеринке.

– Хватит ворчать, я просто подыгрывала. – Воспоминания об игре начинают возвращаться, и я издаю жалобный стон, понимая, что он абсолютно прав. – И вообще, откуда ты знаешь, может, я правда всем этим занималась.

Мак резко вздыхает и скрещивает забитые руки на груди.

– Да, но я уверен, что ты не делала как минимум одну вещь из того списка.

– С чего бы это?

Он опирается на стол и наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Фрея, ты вообще знаешь, что такое Грязный Санчес?

Я хмурюсь и делаю большой глоток воды.

– Конечно знаю.

Мак выжидающе на меня смотрит.

– Я весь внимание.

Секунду я колеблюсь, но решаю просто что-нибудь выдумать. Он наверняка тоже без понятия, что это.

– Это когда вы занимаетесь Тем Самым на грязном индейском покрывале.

Мак жмурится, словно ему стыдно.

– Даже не близко. И на будущее: у людей, которые называют секс Тем Самым, явно его нет.

– Объясни мне тогда, кто такой этот Грязный Санчес. Сначала ты рассказал, что значит «Нетфликс и расслабон», теперь это! Не знала, что дружу со специалистом по сексу.

Он игнорирует этот выпад и отвечает:

– Грязный Санчес – это когда юноша засовывает палец в задницу леди и вытирает его об ее верхнюю губу.

– Господи боже мой, отвратительно! – вскрикиваю я.

– Я знаю! – отзывается Мак, выпрямляясь в полный рост и выпячивая грудь. – И ты выпила так, словно делала это, перед кучей людей! Я совершенно точно знаю, что ты бы не решилась на это даже под дулом пистолета.

– Я бы даже ради спасения Геркулеса на это не пошла, – соглашаюсь с ним я. – Конечно, мой кот мне дорог, но, если бы выбор стоял между его жизнью и необходимостью понюхать собственную задницу, ему пришлось бы отправиться на небеса. – После этих слов я быстро оглядываюсь в страхе, что Геркулес подслушает и обидится.

Мак тяжело вздыхает, и я снова смотрю на него.

– Куки, скажи мне тогда, ради бога, что ты такое творила на вечеринке? К чему было это представление? И не пытайся оправдаться алкоголем, мы оба знаем, что это не имело никакого отношения к твоей выходке.

Я издаю усталый смешок и держусь за бутылку с водой как за щит, который сможет меня укрыть от пристального взгляда Мака.

– Я просто пыталась влиться в компанию.

Он презрительно усмехается.

– С каких пор ты так сильно хочешь вписаться?

С тех пор, как я решила, что не хочу рассказывать полной людей гостиной, что я все еще девственница в двадцать девять и мой сексуальный опыт можно назвать максимум унылым!

– Я не хотела, чтобы все знали, – шепчу я и в жалкой попытке набраться храбрости прижимаю ко лбу пластиковую бутылку.

– Чтобы знали… что?

Я с раздражением отдергиваю от лица бутылку.

– Разве неясно?

– Что? – хрипло спрашивает Мак.

Я устало прикрываю глаза. Если до здоровяка так и не дошло, что я все еще не потеряла свою девичью метку, я не собираюсь ему в этом признаваться.

– Нормальное свидание у меня было несколько лет назад, не говоря уже о поцелуях. Как бы я ни старалась, я даже двух слов не могу связать рядом с мужчинами. Я надеялась найти пару на свадьбу Элли и Роана, но я безнадежна! В присутствии парней в меня вселяется клоун с заплетающимся языком, путающий порядок слов. Как будто я пытаюсь кроссворд вслух прочитать.

– Со мной ты постоянно разговариваешь, – недоумевает Мак. – Даже бросаешься умными словами, которые потом приходится гуглить.

– Ну, ты не обычный парень. – Я отворачиваюсь и выдыхаю, чтобы не смущать его запахом рвоты.

Мак придвигается вплотную, в его голосе слышна хрипотца.

– Еще сегодня утром мой болт с яйцами были на месте, хоть они и вывернулись наизнанку, увидев, как ты вечером пила за Грязного Санчеса.

– Хватит уже про Санчеса! Хочешь, чтобы меня снова затошнило? – Я поворачиваюсь, чтобы смерить его обиженным взглядом. – Ты просто меня не привлекаешь как мужчина. Я пыталась впечатлить Сантино. Ну, или хотя бы перед ним не опозориться.

– Так тебе нравится юрист? Он же гребаный извращенец. Постоянно выпрашивал Харрисов взять его с собой в клубы и, как хищная акула, вертелся вокруг них в надежде подцепить фанаток.

– Ты что, совсем тупой? Не нужен мне этот Сантино!

– Видимо, реально тупой. Я совсем запутался.

– Мне нравится Хавьер, бариста-испанец из кофейни рядом с бутиком. Он бородатый и чудесный и даже дал мне вчера свой номер. С тех пор не могу перестать об этом думать.

Мак моргает и глупо пялится на меня.

– Так позвони ему, чего ты ждешь?

Боже, дай мне сил, чтобы не разбить голову этого парня о холодильник.

– Ты вообще меня слушал, Мак? Очевидно же, что у меня с этим сложно, и вообще, я без понятия, зачем Хавьер это сделал. Видимо, он умудрился забыть, что как-то раз я опрокинула целый поднос с кофе и так смутилась, что взяла швабру с ведром. Оказалось, что так делать было нельзя, потому что все это было на глазах у санинспектора и я неправильно держала швабру, и Хавьер из-за меня чуть не получил штраф. Самое ужасное, что он на меня даже не обиделся!

Мак снова улыбается так, словно я его бабушка с деменцией.

– Наверняка потому, что ты ему нравишься.

– Эта информация мне ничем не поможет. Я даже позвонить ему боюсь. Если ты до сих пор не понял, я немного неопытна в плане Того Самого.

– Слушай, перестань уже так секс называть.

– Ты последний человек, к кому бы я пошла за уроками английского, понял? – я почти срываюсь на крик, и все внутри сжимается от тревоги.

Признаться в чувствах к Хавьеру, которые я подавляла месяцами? Проще родить слона. Котята были цветочками. Правда, никто до сих пор не знает, что я девственница. Причина моей тревоги наверняка кроется там.

От всех этих невеселых мыслей я начинаю терять равновесие. В ту же секунду Мак приобнимает меня за плечи и осторожно подталкивает в сторону спальни.

– Как насчет того, чтобы лечь спать и отложить этот разговор на завтра?

– Но я не хочу спать, – обиженно протягиваю я. – Я хочу умереть от стыда, потому что вся компания с вечеринки думает, что у меня был Грязный Санчес.

– Бывает, не ты одна там напилась. Не переживай так об этом, Куки.

– Вот от печенья я бы сейчас не отказалась.

– Принесу тебе его на завтрак. – Мак идет к двери и останавливается на пороге. Он включает свет и оглядывает мою комнату так, словно видит ее впервые.

Если так подумать, дальше ванны и коридора он еще не был.

– Обещаешь, что завтра придешь с печеньем? – жалобно спрашиваю я, опираясь на дверной косяк.

– Обещаю, – улыбается он и опускает взгляд на мое платье. – Может, снимешь это… и ляжешь в кровать?

Смутившись, я быстро прикрываю рукой свое декольте.

– Да! Боже, я перед тобой уже достаточно опозорилась на сегодня. Не хотелось бы шокировать тебя еще и своими формами. – При мысли о том, что Мак увидит меня без одежды, меня невольно передергивает.

Мак поднимает глаза к потолку и качает головой.

– Бред полный.

– Совсем нет, – возражаю я. – Поверь мне, ты не хочешь быть свидетелем того, как я снимаю утягивающее белье. Это выглядит как номер цирка Дю Солей. Или место преступления.

Трясясь от смеха, Мак целует меня в макушку.

– Хорошо, ухожу.

Я тяжело вздыхаю, пока его высокий подтянутый силуэт направляется в коридор. Если бы у меня была хотя бы толика обаяния Мака, я бы уже давно не была девственницей.

Глава 5

Мак

Я подъезжаю к дому Фреи с коробкой свежего печенья и кофе на пассажирском сиденье. Внутреннее чутье подсказывает, что я пожалею об этом. Дело не в сладком: у меня осталось еще семь недель межсезонья, чтобы наслаждаться свободой.

Я переживаю о реакции Фреи на то, что я хочу ей предложить. Есть вероятность, что это изменит наши отношения. Мне эта мысль не нравится, но для меня в мире нет ничего важнее друзей. Увидев, как сильно Фрея расстроилась из-за своего поведения на вечеринке, я понял, что был плохим другом. Чувствую себя дерьмово, потому что слишком долго подыгрывал ее просьбе о «тайной дружбе». Из-за этого я совсем не замечал, как тяжело ей даются свидания и общение с мужчинами. Всю ночь проворочавшись в кровати, я наконец-то придумал, как помочь подруге.

Честно говоря, мне нравится, что я единственный мужчина в ее жизни. Знаю, звучит эгоистично, но эта женщина всегда поднимает мне настроение. Да, мы часто ссоримся, но только потому, что она не боится давать мне отпор. Мне нравится ее искренность, то, как она несмотря ни на что остается сама собой. Быть рядом с таким человеком очень приятно.

В силу своей профессии я сменил много британских команд, даже год играл в Германии. Из-за постоянных переездов найти настоящих друзей оказалось сложной задачей. Не важно, за кого я играл, все женщины, которые мне встречались, слишком сильно старались мне угодить. Или, что еще хуже, шли на крайние меры, чтобы соответствовать собственным представлениям о внешности девушки футболиста. Большие стоячие сиськи, накачанные ботоксом губы и десять слоев макияжа, под которым не видно их лица.

Теперь, когда мне уже за тридцать, я слишком стар для этой фальшивой игры. Я больше не трачу свое время на таких женщин. Думаю, именно поэтому мне понравилась Фрея, когда мы встретились в «Киндред Спиритс». Ее ничем не замаскированные веснушки сияли так же ярко, как ее характер. Она сразу меня зацепила. Прошу заметить, не в сексуальном плане. Честно говоря, дружба с ней была глотком свежего воздуха. Наконец-то я смог насладиться компанией человека, которому не интересен мир футбола. Мы стали хорошими друзьями и за последний год очень сблизились.

Мы рассказали много историй друг другу в уединенной квартире Фреи. Как ни странно, о ее личной жизни разговор никогда не заходил, и я чувствую себя из-за этого ужасно. Правда, и она о моей не спрашивала, хотя не то чтобы там есть что обсуждать. Все мои друзья недавно женились, а я, что называется, в периоде воздержания. На моей руке вот-вот появятся мозоли от усердной работы.

Но со мной все будет хорошо, а вот Куки определенно нужна помощь, и я хочу ее поддержать. Особенно если так я смогу защитить ее от слизня Сантино, который на всех женщин смотрит, как на мясо. По спине пробегает холодок от воспоминаний прошлой ночи, как он терся об нее, а она совсем не замечала его плотоядного взгляда. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не броситься через всю комнату и не начать душить этого придурка. Мы с Сантино давние враги, и я бы не хотел, чтобы Фрея знала подробности нашей с ним истории.

Надеюсь, бариста, который ей нравится, хороший парень. Судя по вчерашним выходкам Фреи, у нее не было секса еще дольше, чем у меня. Может, если она наконец-то потрахается, она будет со мной добрее.

Вряд ли.

Я улыбаюсь от этой мысли.

Я паркуюсь у дома Фреи и открываю дверь подъезда своим ключом. Постучавшись в ее квартиру, я слышу Геркулеса, несущегося по коридору, и крик Фреи. Испугавшись, я врываюсь в квартиру и вижу в коридоре у ванной свою подругу в одном полотенце. Она прыгает на одной ноге, держась за другую и громко ругаясь в потолок.

Несмотря на то, что она моя лучшая подруга, которая совсем меня не привлекает, я опускаю взгляд ниже. Полотенце скрывает все интимные места, но мне удается увидеть редкое зрелище – ее кремово-белые ножки. Я не могу удержаться от улыбки, потому что там есть на что посмотреть.

– Женщина, черт тебя побери, почему ты постоянно прячешь такие привлекательные ноги за штанами и длинными юбками? – Я закрываю за собой дверь и ставлю на обеденный стол печенье и кофе.

Фрея игнорирует мой комментарий и бросает хмурый взгляд в сторону спальни, где прячется ее кот.

– Господи боже, Геркулес, ты, мелкий психованный засранец!

Я иду по коридору, задыхаясь от смеха.

– Вчера ты защищала своего драгоценного кота, а на утро он уже псих?

– Он учуял твой запах и пробежался прямо по моему мизинцу! – Она почти срывается на крик, отбрасывая с лица мокрые рыжие волосы и открывая мне вид на свежее лицо в ярких веснушках. – День, когда Геркулес перестанет шугаться от малейшего намека на твое присутствие, будет днем, когда я поверю твоим словам о моей привлекательности. – Она ставит на пол травмированную ногу и потирает переносицу.

– Голова болит? – с пониманием спрашиваю я.

Фрея кивает и прислоняется спиной к стене.

– Почему я вчера согласилась напиться?

Я протягиваю руку к ее шее, и она вздрагивает.

– Что ты делаешь?

– Женщина, успокойся и не двигайся, – хмуро гляжу на нее я, – слишком рано, чтобы так ощетиниваться. Поверни голову и смотри прямо.

Она слушается, и я перебрасываю мокрые пряди через ее плечо, чтобы добраться до затылка. Фрея пахнет мятным шампунем с нотками лаванды. Приятное сочетание, но я фокусируюсь на своей задаче. Я нахожу пальцами место, где затылок переходит в шею, и надавливаю. Она зажмуривается и издает низкий стон.

– Ох, ай!

– Мама научила меня этому трюку, – нежно шепчу я. – Просто перетерпи давление, и станет легче.

– Сказала она[9], – смеется Фрея.

– Какой же ты ребенок, – ворчу я, растирая большим и указательным пальцем ее шею.

– С кем поведешься, – парирует она и расслабляется от массажа.

Я перевожу взгляд с моих рук на ее плечи и затем на грудь. При виде ее голой кожи глубоко в паху возникает возбуждение. Я быстро поднимаю глаза к потолку, чтобы пресечь это на корню. Тридцать секунд спустя я убираю руки, и она глубоко вздыхает. Когда Фрея поворачивается ко мне, ее темно-зеленые глаза кажутся в разы спокойнее.

– Это потрясающе! Мигрень как рукой сняло.

Я утвердительно киваю.

– На твоем месте я бы все равно принял аспирин. Ты вчера выпила за целую футбольную команду.

По пути в спальню она толкает меня плечом.

– Сейчас вернусь.

Я устраиваюсь поудобнее в гостиной, переключая телевизор на спортивный канал и раскладывая кофе и печенье. Когда я делаю первый глоток живительного напитка, Фрея появляется в черных леггинсах и белой футболке. Я неодобрительно качаю головой.

– Прятать такие красивые ноги – преступление.

Она закатывает глаза и падает рядом со мной, указывая в сторону своего кофе. Я протягиваю ей стакан. Мы жуем печенье минут десять, пока она не прерывает тишину вопросом:

– Скажи, насколько все было плохо вчера?

Я поднимаю брови в недоумении.

– Ты не помнишь?

Фрея пожимает плечами.

– Помню, просто хочу послушать мнение наблюдателя со стороны.

Я откидываюсь на спинку дивана и кладу ноги на журнальный столик.

– Думаю, не знакомые с тобой люди и не заподозрили, что что-то не так. А вот Слоан, Лесли и Элли… Скорее всего, они заметили, что ты была немного не в себе.

Фрея жалобно стонет.

– Да, Элли мне писала утром. Это было так глупо! Я же знала, что не надо было пить текилу. Без понятия, что я такого вчера сказала Сантино, но он мне тоже написал. Я даже не помню, чтобы давала ему свой номер.